О зеркалах, мстительных призраках и проблемах доверия

      Всё произошло так стремительно, что он даже не успел опомниться. Казалось, в ушах всё ещё отдавался эхом голос Лидии, а перед глазами стоял зловеще-синий сумрак первого этажа. Но теперь вместо этого перед ним простиралась знакомая причудливо изогнутая улочка, а над головой горело апокалиптически кровавое небо Преисподней. Он оглядел унылый пейзаж и не сдержал тяжёлого, полного негодования стона. Ну вот и всё. Добро пожаловать домой, Битлджус, твоё счастье было недолгим, в этой дыре тебе самое и место.       В отчаянии он пнул попавшийся на дороге булыжник, потом бессильно зарычал и прицельно метнул в него огнём, раскалывая на мелкие кусочки. Внутри всё клокотало от досады, обиды и несправедливости. Он даже не успел ничего предпринять, прежде чем Лидия вышвырнула его из мира живых. Хотя что он мог сделать? Вернее, был ли какой-то смысл что-то делать? Она приняла решение и не стала бы слушать его беспомощные оправдания. Что ж, раз ей так хочется от него избавиться — пусть. Раз по-прежнему считает его не другом, а источником опасности — пусть! И пусть сама вместе со своей драгоценной семьёй разбирается потом с этой бесовщиной в доме, которая — Битлджус был уверен — ещё точно проявит себя.       Если бы Лидия по-настоящему ему верила, она бы поняла, что он не при чём. Но ей оказалось проще сделать козлом отпущения его, нежели поддержать и довериться. А он ведь пальцем никого не тронул! Наоборот, хотел помочь, пытался остановить эту сверхъестественную тварь. А в ответ получил плевок в душу. Остался виноват во всём, в чём только можно и нельзя. Даже смерть Мейтлендов Лидия умудрилась повесить на него! Битлджуса снова прошибло дрожью возмущения. Что ещё она о нём думает? Что он хладнокровный убийца? Боится его? Может быть, полагает, что он вернулся для того, чтобы втереться в доверие, а потом изощрённо отомстить и истребить всю их семейку?.. И чем он заслужил такое отношение?       Битлджус глубоко вдохнул, выдохнул и запустил руку в волосы, которые сейчас наверняка вспыхивали от огненного к фиолетовому и обратно. Он сам не знал, чего ему сейчас хотелось больше: то ли яростно стереть что-нибудь в порошок, то ли забиться в угол и страдать о своей несчастной судьбе. Один. Снова один. Чёрт, это было ещё больнее, чем в тот раз, когда Лидия бросила его, умчавшись возвращать свою мать и мигом потеряв интерес к нему самому. Он столько раз твердил себе, что теперь всё точно будет по-другому. Он ведь доказал, что ему можно верить, Лидия ведь защитила его перед загробным служащим, она ведь признала, что переживала за него… Он думал, что впереди у них ещё много-много чудесного времени, которое они проведут вместе. Ха! Все его сопливые мечты только что лопнули как мыльный пузырь. Как легко она отвернулась от него! Не зря он боялся очередного разочарования. За такую долгую жизнь пора бы уже было привыкнуть, что никто и никогда не встанет безоговорочно на его сторону, и прекратить эти глупые попытки урвать хоть каплю любви.       Нелепо было надеяться, что он сможет стать частью их семьи. Ему далеко до этих правильных, благожелательных тюфяков Мейтлендов, которые сразу же очаровали Лидию. Далеко даже до бестолковой, но в целом милой Делии, присутствию которой Лидия сначала противилась, но потом не захотела отпускать. Они — семья для Лидии, да. А кто он? А он как шкодливая потрёпанная дворняга, прибившаяся с помойки, с которой можно немного повеселиться, а потом выкинуть за дверь, если она вдруг начнёт добавлять проблем. Хотя нет, с дворнягой Лидия бы так не поступила. А с ним — запросто.       Всё, довольно. Больше на эти грабли он не наступит. И в дом этот больше не сунется. И даже если вдруг Лидия одумается и будет его звать, то не откликнется. Хватит с него.       Не переставая прокручивать всё это в голове, Битлджус добрался до своего дома в Преисподней. Прошла всего неделя с тех пор, как он был здесь последний раз, но казалось, что позади целая вечность. Впрочем, дом и без того длительное время пребывал в запустении. Сначала Битлджус слишком долго торчал без сил в мире смертных. Потом, когда он умер от руки Лидии и отправился в Преисподнюю, то домой заглянуть даже не успел. Он успел лишь отсидеть очередь для регистрации в качестве недавно умершего и задуматься о том, чем ему дальше заниматься в своём посмертии, — после этого его сразу схватили, приговорили к наказанию в архиве и больше за пределы этой гигантской бюрократической системы не выпускали. Дома он провёл только несколько дней — уже после освобождения от исправительных работ, терзаясь сомнениями, нужен ли он Лидии, и подсматривая за ней через зеркало.       Что же, сомнения оказались не напрасными. И теперь ничего не оставалось, кроме как опять вернуться под эту крышу.       В доме было пусто, тихо, как всегда мрачно и пыльно. Раньше, до знакомства с Лидией, Битлджус бы вздохнул с облегчением, оказавшись в родных стенах, но сейчас лишь острее почувствовал своё одиночество. Интересно, а Лидии бы понравилось его жилище? Оно выглядело весьма… готично. Если бы можно было обойти запреты, он бы с удовольствием провёл ей экскурсию по Преисподней и показал, что мир мёртвых не ограничивается бесконечной канцелярщиной и кучкой жутких бюрократов. Хотя что толку теперь об этом думать? Она вычеркнула его из своей жизни, и он, видимо, должен сделать то же самое.       Надо было хоть чем-то себя занять. Обычно еда была в числе тех вещей, что помогали отвлечься от грустных мыслей, и Битлджус двинулся в сторону кухни. Правда, тут же на ум пришла пицца, съеденная на чердаке вместе с Лидией. Это было всего лишь около часа назад. Тогда ему думалось, что всё вот-вот наладится. Теперь, вспомнив об этом, он только скривился в страдальческой усмешке.       На кухне обнаружился пакет с засохшими жуками, но они рассыпались в труху на глазах, и Битлджус с остервенением отшвырнул его прочь. Зато из-под шкафа выполз огромный чёрный паук. Можно было бы поймать его, но… рука почему-то не поднялась это сделать. Лидия любила пауков и запрещала ему использовать их в качестве пищи. А от этого громадного экземпляра она наверняка пришла бы в восторг. Битлджус раздражённо вздохнул, взмахом руки прогнал паука и поплёлся обратно в комнату.       Там гроб, служивший постелью, принял его в свои объятия. Если бы можно было заснуть вечным сном, он с удовольствием бы поступил именно так, чтобы не чувствовать этой отвратительной тяжести, камнем давящей изнутри. Но, увы, на это он был просто не способен. Поэтому Битлджус сложил руки на груди, будто покойник, и бесцельно уставился в потолок. Минуты текли одна за другой, но скоро он потерял счёт времени. Злость, захлестнувшая его первоначально, постепенно утихла, остались только горечь и пустота.       Лидия, Лидия, Лидия… Все мысли сводились к ней одной. В голове всплывали её последние жёсткие фразы. Неужели Лидия, как она выразилась, и правда его просто «терпела»?.. Может, Мейтленды были правы, когда сказали, что скоро ей надоест его поведение? Может, он надоел ей ещё до того, как в доме объявилась эта непонятная тварь? Его присутствие быстро всем надоедало, это не было для Битлджуса новостью, но Лидия… она единственная так тепло отнеслась к нему, что он искренне ей поверил и так старался стать для неё кем-то особенным. Это же всё не могло быть неправдой?.. Губы вдруг предательски задрожали, потолок начал плыть перед глазами, и Битлджус в первый момент даже удивился. Слёзы? Он уже успел забыть, что это такое. Ну вот, теперь Лидс могла бы записать в список своих достижений тот факт, что заставила плакать не кого-нибудь, а самого настоящего призрака из Преисподней.       Битлджус быстро вытер глаза, вскочил, потому что лежать, затерявшись в собственных мыслях, было невыносимо тошно, и решил хоть чем-то отвлечь себя. Он включил телевизор, плюхнулся в кресло, из которого тут же поднялись клубы пыли. По загробному телевидению, как назло, показывали шестичасовой фильм про плачущего клоуна, который всё это время просто ходил из угла в угол и стенал, драматично заламывая руки. Битлджус несколько минут пялился в экран, потом сам чуть не взвыл от тоски и уныния и выключил это давящее на психику зрелище. Фильмы мира живых были гораздо интереснее. Да и вообще мир людей казался ему разнообразнее и насыщеннее, даже несмотря на то, что там он не имел возможности выходить за пределы дома. Даже Мейтленды, с которыми так весело было смотреть фильмы вместе, казались не самой плохой компанией…       Мейтленды… Что же всё-таки помешало им вернуться из Преисподней вовремя и где они сейчас? Он пообещал Лидии, что достанет Адама и Барбару хоть из-под земли. Впрочем, раз уж она сама его прогнала, то и обещания не играли теперь никакой роли, верно? Нет. Если он будет сидеть сложа руки и бесконечно жалеть себя, прямо как этот дурацкий нытик-клоун из фильма, то потом точно себе этого не простит. Раз уж он дал слово, то он его сдержит и вернёт этих олухов домой.       Битлджус наконец-то поднялся с места и зашагал по комнате, пытаясь стряхнуть апатию и заставить себя размышлять здраво. То, что Мейтленды не вернулись именно сегодня, не могло быть простым совпадением. Он готов был поспорить на что угодно, что это оно, то самое поселившееся в доме нечто, которое напало на Делию в подвале и сбросило Чарльза с лестницы, решило не пускать их обратно. Будто оно собиралось избавиться от всех живых и не очень жильцов этого дома…       А раз так, беспокоиться надо было не за мёртвых Мейтлендов. Вряд ли с ними случилось что-то плохое. Скорее всего, они тоже просто не смогли открыть проход и застряли на своём рабочем месте. Волноваться стоило за живых, оставшихся в доме в компании явно не очень дружелюбной потусторонней сущности.       Битлджус замер как вкопанный. Порыв кинуться разыскивать Мейтлендов мгновенно улетучился. Здесь, в Преисподней, им не должно ничего угрожать, кроме необходимости провести в бюрократической атмосфере чуть больше времени, чем они рассчитывали. Конечно, в этом мало приятного, но ничего, потерпят. Пусть даже Лидия думает, будто это он виноват в их отсутствии, пусть винит его хоть во всех грехах — это сейчас не самая насущная из проблем. Куда важнее было то, что и Лидия, и её семья оставались в опасности.       Пока он, погрязнув в страданиях, размышлял здесь о несправедливости собственной не-жизни, с Лидией в доме могло случиться что угодно, и от осознания этого Битлджуса накрыло внезапной волной ужаса. Он метнулся к висящему на стене зеркалу — именно через него неделю назад он наблюдал за Лидией. Он уже было протянул руку, но на пару мгновений замешкался, глядя на своё уныло-фиолетовое отражение. Его прогнали. Он там не нужен. Да и без призыва Лидии он снова окажется в мире живых бессильным и невидимым призраком. Что он сможет сделать?       Плевать. Разберётся на месте. Даже если Лидия решила, что не хочет иметь с ним ничего общего, допустить, чтобы она пострадала, Битлджус не мог и потому, не давая себе больше времени на сомнения, коснулся зеркальной поверхности.

* * *

      Когда удалось уговорить папу на то, чтобы вызвать врача если не сегодня, то хотя бы завтра, Лидия, наконец, немного успокоилась. Он, конечно, говорил, что почти не пострадал, только его гордость, но... Чудо, что не сломал ничего и отделался лишь синяками, ушибами и небольшой ссадиной на лбу!       Она, бережно придерживая за руку, проводила папу в их комнату с Делией, а сама отправилась к себе. Бросила взгляд на подоконник, тут же одёрнула себя, вспомнив, что книга осталась на чердаке. На чердаке, куда давно уже должны были вернуться Адам и Барбара. Сейчас-то они уже могли это сделать?       Взбежав по лестнице вверх, Лидия распахнула дверь на чердак, надеясь увидеть там Мейтлендов. Ей так хотелось обнять Барбару, всё им рассказать, услышать, что скажет на это Адам... Но их до сих пор не было. Неужели они всё ещё не могли попасть сюда?.. Лидия в растерянности присела на диван, машинально взяла и раскрыла книгу, попыталась вчитаться — безуспешно. Так и хотелось бросить взгляд в сторону, чтобы найти глазами его, а потом спокойно продолжить чтение. Тогда она ещё не верила в то, что Битлджус на всё это способен...       Ей не хотелось верить в это и сейчас, но каждый раз она получала только всё больше подтверждений. Он ведь и появился снова, когда она упала с лестницы! Тогда она поверила, что без его участия, но теперь... Ему просто нужно было выбраться из Преисподней! И он явно готов был пойти на всё, предстать героем перед ней... И подвергнуть её жизнь опасности. Может, он ещё и приложил руку к тому, что Мейтлендов хотели у неё забрать?!       Лидия покачала головой. Так она точно сейчас обвинит его во всех грехах. Может, и будет права... Вот только ей не хотелось об этом думать. Ей не хотелось быть правой. Но и обманывать себя, пытаться оправдать этого призрака Лидия больше уже не будет.       Захлопнув книгу, Лидия встала и направилась к себе в комнату, словно желая сбежать, укрыться там от всего. Вечером она ещё раз заглянет на чердак, чтобы проверить, не вернулись ли Адам и Барбара, но сейчас она не могла тут находиться. Они только что были здесь с Битлджусом... Пусть и не проводили время так весело, как обычно, но ей нравилось наблюдать за ним, особенно когда он считал, что она на него совсем не смотрит. Тогда он был другим, без всего этого наигранно-показного, громкого, театрального... Хотя актёром он оказался действительно прекрасным, это стоило признать. Лидия ведь ему верила!       Ну как он мог! Она уже была в своей комнате и бросила на кровать ни в чём не повинную книгу. А после и рухнула на постель сама. Как он мог?.. Лидия не могла понять, зачем же Битлджус всё это устроил. Все эти игры в друзей, в героя, обещания, что никто не пострадает, — и месть каждому в этом доме, кроме неё. Возможно, он задумывал для неё нечто особенное? Ведь даже в смерти Мейтлендов оказался виноват он! А Делия и папа? Ведь они могли серьёзно пострадать! А что, если он что-то сделал с Мейтлендами, а не просто закрыл им доступ в этот дом?! Лидия похолодела. Нет-нет, этого не может быть! Но ведь он как раз был на чердаке, а после они пропали... Нет, они ушли в Преисподнюю отбывать своё наказание. Просто не могли вернуться. Может, они устали, попробуют снова, сами придут к Лидии...       Так она успокаивала себя. Но на сердце было тревожно. И она чувствовала, как всё вокруг снова становится серым. Когда-то, когда была жива мама, вокруг было столько красок и цвета, а ещё — желания жить. Но после её смерти всё выцвело, обратилось прахом, стало неважным, пропали все яркие цвета. Как и это желание жить. Но потом появились Мейтленды: Барбара в этом милом зелёном платье в белый цветочек, Адам в старомодной клетчатой и тоже зелёной рубашке. И появился Битлджус, в чёрно-белом полосатом костюме, с вечно растрёпанными волосами, меняющими свой цвет. И оказалось, что у неё есть семья, даже целых две, есть тот, кто увидел её, как и она — его, кто сначала перевернул всё вверх дном, а после — пытался защитить и спасти. Неужели всё это тоже было ложью? И даже ещё раньше, тогда, на крыше, что было бы, если бы Битлджуса там не было?.. Он ведь спас её от самой себя, от неверного шага, который бы уже было не изменить. Даже Мейтленды тогда бы опоздали! Неужели всё это было только ради того, чтобы она могла призвать его? А он ведь только об этом и говорил... Как вообще она могла подумать, что он мог беспокоиться за неё? Но ведь потом Битлджус был с ней рядом! И это, наверное, было лучшим временем с момента смерти мамы. Лидия снова чувствовала себя живой...       Она перевернулась на живот и обхватила руками подушку. Просто Лидия была нужна. Её только использовали. Ведь кто ещё мог призвать Битлджуса? Может, он хотел не только отомстить, но ещё и лишить Лидию её семьи? Чтобы у неё остался лишь он, этот лживый опасный призрак. Вряд ли он мог простить то, что она убила его... Но ведь он уже был мёртв! А ожил только благодаря их свадьбе. Всё было его коварным планом. И Адам с Барбарой пострадали из-за него... Кто знает, как долго мог Битлджус когда-то следить за Мейтлендами, пока не решил их убить? Как долго бы он продолжал отрицать свою вину сейчас, охотясь на Делию и отца, а её пытаясь убедить в своей невиновности? А Лидия верила Битлджусу, так хотела верить!..       Лидии так хотелось думать, что наконец-то у неё появился друг, что она больше не одна и жизнь имеет смысл. Но она лишь обманывала себя, и никакого друга не было, лишь её вечное одиночество и эта болезненная потребность в признании, одобрении и любви. Иметь две семьи было прекрасно, но только с Битлджусом она действительно чувствовала себя свободной и живой. И всё это оказалось ложью... Она снова была одна. Нет, одна Лидия была всегда.       Судорожно сжав подушку в руках и уткнувшись в неё, Лидия беззвучно заплакала, разрываясь от жалости к самой себе, обманутая, покинутая и одинокая. Всё вокруг снова лишилось красок и стало серым, бессмысленным. Она снова была никому не нужна: мама покинула её, у папы теперь была Делия, у Адама — Барбара и наоборот, а Битлджус... Ему точно никогда не была нужна она сама! И тем больнее было понимать, как нужен Лидии был он, чтобы не чувствовать это бесконечное одиночество, эту разрывающую на части душевную боль и пустоту внутри...       Когда, обессиленная и уставшая, Лидия наконец уснула, зеркало в её комнате полыхнуло потусторонним синим светом и после застыло, померкнув. Но этого она, конечно, уже не видела, затягиваемая в пучину ночных кошмаров.

* * *

      Поверхность зеркала дрогнула под пальцами Битлджуса, его собственное отражение подёрнулось мелкой рябью, и он, глубоко вдохнув и выдохнув, приготовился к переходу в мир живых. Ещё чуть-чуть — и он окажется перед Лидией. Зеркало отчего-то раздумывало дольше обычного, прежде чем открыть проход, и на Битлджуса снова накатила волна давящей тревоги. Как Лидия отреагирует на его появление? Испугается? Разозлится? Заявит, чтобы проваливал куда подальше? Будет игнорировать? От подобных мыслей сразу же возник малодушный соблазн понаблюдать за домом тайком, не давая о себе знать. Он ведь уже делал это раньше. Да, точно, сейчас он просто осторожно глянет, убедится, что Лидия цела и невредима, а показываться на глаза ей пока не станет. Главное, чтобы не успело случиться ничего плохого…       Битлджус осадил себя. Ну уж нет, так не годится. В этот раз он не будет торчать здесь и тратить время на трусливое подглядывание исподтишка. Сейчас он отправится прямиком к Лидии — и пусть обвиняет его как хочет, он стерпит. Рано или поздно она поймёт, что была неправа.       Но проход не открывался. Зеркало продолжало рябить, как сломанный телевизор, не желая пропускать его дальше, и Битлджус не на шутку заволновался. Что за ерунда? Неужели ему, как и Мейтлендам, отрезали путь обратно? Желание затаиться мгновенно вытеснилось страхом, он ударил по зеркальной глади, призывая на помощь всю свою силу.       — Ну же, давай, мерзкая стекляшка, или я разнесу тебя на кусочки! — рявкнул он в отчаянии.       Зеркало посопротивлялось ещё несколько секунд, но потом, будто вняв его угрозам, вдруг вспыхнуло странным синим пламенем, и Битлджус, не успев опомниться, с размаху влетел в комнату. Если бы он не был призраком, то наверняка бы впечатался носом в пол.       Получилось. Он оказался прямо в спальне Лидии, выпрямился, нервно одёрнул пиджак, огляделся по сторонам. В комнате никого не было. Горела люстра, но свет от неё почему-то исходил неестественно голубоватый, на кровати валялась раскрытой книга Лавкрафта, а за окном разливалась непроглядная темень. Он почти не следил за временем в Преисподней, но здесь, кажется, уже наступила глубокая ночь. Битлджус замер и прислушался: в доме стояла оглушающая тишина, зато со всех сторон фонило той самой потусторонней энергией. Раньше она проявляла себя лишь всплесками, но теперь не пропадала ни на секунду. Явно дурной знак.       Вся обстановка ощущалась странной, неправильной и неуютной, и Битлджусу стало ещё тревожнее. Что ещё успело произойти, пока его не было? И, что самое главное, где сейчас Лидия? Он подошёл к аккуратно застеленной кровати, бросил взгляд на книгу… Если для него всё-таки найдётся место в этой семье, он обязательно усадит себя за чтение и приобщится ко всему, что нравится Лидии. Однако думать об этом было не время, и он отогнал эту неуместную мысль. Сейчас следовало не тянуть кота за хвост, а разведать ситуацию в других комнатах.       — Кажется, я сказала тебе, чтобы ты держался от нашего дома подальше, разве нет? Что ты опять здесь забыл?       Битлджус вздрогнул от неожиданности и резко обернулся. Лидия появилась на пороге бесшумно, он не услышал ни единого звука. Она стояла, скрестив руки на груди, и не сводила с него пристального взгляда. За её спиной чернел кромешной пустотой дверной проём, будто мира за пределами этой спальни не существовало вовсе.       — Лидс! — Битлджус бросился к ней, поборов секундное смятение, и затараторил: — Фух, ты умудрилась меня напугать. Но я так рад, что с тобой всё хорошо! Уже так поздно, а ты до сих пор не спишь… Да, я знаю, знаю, ты не хотела, чтобы я возвращался. Я сам сначала не хотел. Честно говоря, я был зол, что ты со мной так обошлась, ведь я никого пальцем не тронул. А потом мне стало очень тоскливо. Я долго-долго думал, а потом вдруг понял, что не могу просто взять и бросить вас в опасности. Ты думаешь, что это я всё устроил, но это не я. В доме что-то есть, поверь мне, я его чувствую, и сейчас оно ещё сильнее, чем раньше. И этот странный голубой свет… Детка, точно всё в порядке? А как там старина Чарльз? Я надеюсь, он отделался лишь парой синяков?       Он болтал на одном дыхании, не давая Лидии раскрыть рта, словно боясь её слов, хотя она, кажется, и не очень-то стремилась ему отвечать. Но наконец он замолк и застыл там, где стоял — в нескольких шагах от неё, не решаясь подойти ближе. Слишком ледяными и неумолимыми были её глаза.       — Конечно, со мной всё в порядке. Со всеми нами, — отозвалась она спустя пару секунд, показавшихся вечностью. — Без тебя замечательно — так спокойно и тихо. Но ты опять здесь. Снова явился портить нам жизнь? Думаешь, я поверю, что у тебя могут быть какие-то иные причины?       Её голос резал по ушам непривычной жёсткой холодностью. В нём не было обиды, боли или злости — только презрение. Раньше она никогда не разговаривала с ним так, даже когда бывала недовольной или сердитой. В глубине души Битлджус надеялся, что Лидия тоже расстроена случившимся, что ей так же, как и ему, плохо, но эта надежда рухнула в одно мгновение. Только что она признала, что без него ей лучше. Решимость, с которой он собирался вытерпеть её новые обвинения, стремительно начала таять, но он собрал остатки воли в кулак.       — Детка, не буду заострять внимание на том, как мне больно всё это слышать, но ты же знаешь, что я опять лишился сил, придя сюда, — возразил он, разведя руками. — Даже если я захочу что-то сделать — а я не захочу! — то не смогу. И я даже не стану просить тебя меня призвать. Я уверен, эта зараза не закончила свои гадкие делишки, она ещё будет буянить, и тогда ты убедишься, что это не мог быть я! Дай мне это доказать!       — С чего ты взял, что мне нужны твои доказательства? Почему ты просто не можешь оставить меня в покое?       Каждая фраза Лидии добавляла всё больше боли. Битлджус слушал её, чувствуя себя ничтожной назойливой букашкой, которую раздражённо гонят и гонят прочь, а она всё равно продолжает бестолково кружить вокруг. Может, действительно стоило прекратить эти глупые попытки? На что он вообще надеялся, возвращаясь сюда?       Нет. На самом деле она просто боится за отца, за мачеху, за Мейтлендов, вот и отталкивает его. Иного объяснения быть не может. Эта череда паршивых совпадений… Любой бы засомневался. Но она всё поймёт — и тогда этот мрак точно прекратится.       — Я… я… не уйду! — выпалил Битлджус как можно увереннее, хотя голос всё равно дрогнул. — Я не буду тебе докучать, клянусь, ты меня даже не заметишь! Я просто буду где-то тут рядом… на всякий случай…       Она молча сделала несколько медленных, но твёрдых шагов ему навстречу, надвигаясь, будто пока ещё не разразившаяся буря, и он невольно попятился. Неужели это Лидия, его Лидия? Сейчас она была сама на себя не похожа. Даже демоны из Преисподней внушали меньше страха, чем эта худенькая мертвенно-бледная фигурка в чёрном платье.       — Как же ты надоел, — зло скривив губы, наконец произнесла она. Её слова прозвучали как пощёчина. — И как же ты… жалок, Битлджус. Мне не нужен ни ты, ни твоя помощь. Так понятнее?       Лучше бы она на него накричала. Лучше бы были возмущение, ярость, обиды, слёзы, наконец, но не эта ядовитая усмешка, вдруг появившаяся на её лице.       — Лидс?.. — промямлил он. — Что на тебя нашло? Ты это… серьёзно? Но… я думал…       Наверное, он всё-таки умудрился заснуть у себя дома и сейчас видит самый отвратительный кошмар в своей жизни. Пусть это будет просто сном, потому что слышать это было невыносимо.       — Если бы я знала, что тебя так просто лишить сил, то давно бы это сделала. Ещё тогда, — продолжала Лидия, будто ей было мало его страданий. — И не пришлось бы устраивать эту дурацкую свадьбу… Но жаль, что нельзя вовсе закрыть тебе ход в этот дом, чтобы ты перестал сюда таскаться. Хм… наверное, мне стоит попросить отца подыскать нам другое жильё. Подальше от тебя.       Обычно Битлджус не лез за словом в карман, но сейчас ответить было нечего, да и трудно было это сделать из-за подступившего к горлу комка. Надо уйти. Уйти и никогда не возвращаться, забыть о существовании этого дома, этих людей и этой бессердечной…       Стоп. Нет-нет-нет, не может быть. Битлджус широко распахнул глаза, покачал головой, а потом вдруг горько усмехнулся. Прозрение пришло внезапно, молниеносно пробившись сквозь толщу небывалого отчаяния, и всё сразу встало на свои места. Нет, Лидия не согласилась бы уехать отсюда так легко. Может, ради него она бы здесь и не задержалась, но своих обожаемых Мейтлендов, привязанных к этому дому, она бы ни за что не бросила. Она будто напрочь забыла о них. Он взглянул на Лидию — вернее, на того, кто принял её облик, — и произнёс:       — Знаешь, до определённого момента у тебя получалось неплохо. Я почти поверил. Но не стоило так перегибать палку. Ты не она. Кто ты, чёрт возьми? — с каждой фразой он повышал голос. — Что за дрянь здесь происходит? Что это за место?       «Лидия», поняв, что обман раскрылся, зыркнула на него с нескрываемой злобой, её глаза налились чернотой, а лицо устрашающе искривилось. Фигура вдруг сделалась полупрозрачной, потом отрывисто дёрнулась и исчезла. Тёмная зловещая энергия всколыхнулась, пронеслась сквозняком через всё помещение, стала почти что осязаемой и обступила Битлджуса со всех сторон. Он заметался по комнате, но пространство начало искажаться и терять прежние черты. Запоздало мелькнуло понимание, почему обстановка с первого взгляда показалась ему странной: всё это — не более чем иллюзия, как будто картонная декорация в пустоте. Вот дерьмо! И как он сразу не распознал подвох! Позволил себя одурачить таким грубым, примитивным образом!       Надо было выбраться из этой ловушки и найти путь к реальной Лидии, но комната окончательно пропала, вместе с ней исчезло и спасительное зеркало, через которое он попал сюда. Кругом остались лишь непонятные синие сполохи.       А потом начался персональный ад. Породило ли его это чёртово зазеркалье, или эта тварь, прикинувшаяся Лидией, или же его собственное сознание? Битлджус не знал. Он провалился в череду навязчивых мучительных образов, напрочь уничтоживших всё здравомыслие. Они проносились перед ним, как кадры киноплёнки, и не прерывались, обнажая все страхи, комплексы и скверные воспоминания.       Он снова видел Лидию: она улыбалась, а потом насквозь пропарывала ему живот и изгоняла в Преисподнюю. Обнимала — и следом признавалась, что использовала его и теперь он может проваливать на все четыре стороны.       Видел свою мать — её мерзкий крикливый голос эхом звучал в голове, повторяя, что он ничтожество, которое вообще не должно было появляться на свет.       Видел этих жутких адских бюрократов, являющихся по его душу и оглашающих смертный приговор, только теперь Лидия не защищала его, а торжествующе смеялась, радуясь, что избавится от него навсегда…       Это место ещё не было миром живых, поэтому силы, как выяснилось, остались при нём, однако вырваться не получилось. Кажется, попытки разрушить этот морок лишь делали его слабее, поэтому Битлджус быстро прекратил сопротивляться. Он твердил себе, что всё это не по-настоящему и рано или поздно закончится, но помогало плохо. А кошмары и не думали утихать.