***
После этого их жизни правда становятся лучше. Виолетта начинает спать в постели, и Кира считает это настоящей победой и чудом. Она гладит её, такую тёплую, растрёпанную, и понимает, как же ей повезло. Медведева помогает Малышенко посетить кладбище. Там тихо и спокойно, Кире даже не дискомфортно. Она отходит от Вилки, позволяя той поговорить с могилой Андрющенко, а после они едут в кафе, где едят их любимую еду и наслаждаются жизнью. — Эй, Кир, мне правда идёт? Или лучше переодеться? Малышенко крутится перед зеркалом, задумчиво прикусывая нижнюю губу. На ней розовая футболка и чёрные джинсы, которые она купила на свою зарплату. Медведева, которая завязывает розовый галстук, улыбается и пододвигается к ней ближе. Целует в макушку, отвечая тихо: — Тебе правда очень идёт, котёнок. Ты прекрасно выглядишь. Да и… Слушай, я просто так розовый галстук заказала, м? Виолетта смеётся, поворачивается лицом к Кире и целует её, взяв чужое лицо в ладони. Отвечает с насмешкой: — Не просто так. Потом ты мои запястья крепко этим галстуком перевяжешь, ладно? Медведева не находит в себе ни сил, ни желания отказываться. Они встречаются в их любимом кафе с Мишель. Та, выглядя блестяще (как и всегда), держит свою девушку, Кристину, за руку, и Малышенко с шоком узнаёт в ней напарницу Киры. Медведева, не менее шокированная этим, хмыкает: — Нет, это пиздец неожиданно, как по мне. Захарова заботливо заправляет светлые волосы Мишель за ухо и кивает: — Ага. Ну, мне уже не неожиданно. Рада, что мы наконец встретились все вместе. Миш, будешь коктейль? Клубничный, твой любимый. Гаджиева кивает и, сжимая коленку Крис под столом, обращает внимание на Виолетту, которая влюблённо смотрит на Медведеву: — Вил, а ты не думала насчёт моего предложения? Ну, я про работу. Шеф ждёт тебя, хотя, честно говоря, нервы ты всем хорошенько потрепала. Малышенко сглатывает. Она жмёт плечами, раздумывая, что же сказать. Кира, конечно, поддержит любое её решение, не осудит, но… Хочется сделать всё правильно. — Знаешь… Я схожу к ней. Поговорим и всё решим. Да и мне бы в форму сначала вернуться. Мишель смеётся, чмокая быстро Захарову в щёку: — Да тебя Кира быстро в форму приведёт. Именно сейчас Малышенко вдруг понимает, что скучала по этому всему. По таким насмешкам от Гаджиевой, по атмосфере, что похожа на семейную. Вечер проходит прекрасно. Прекрасно проходит и ночь, в которую Кира и Виолетта наслаждаются друг другом снова и снова.***
Вилка возвращается к работе за несколько месяцев. Готовится к этому и психологически, и физически. Каждый день тренировки, срывы и плач, потому что Малышенко чувствует себя жалкой и слабой. Но Кира рядом. Она помогает подняться, помогает перестать плакать и начать действовать. Видеть знакомый участок странно, словно она из него и не уходила. Старый автомат с кофе до сих пор работает, и Малышенко берёт свой дешёвый капучино, который на вкус как приятная бедность. Именно приятная. Как те самые эстетичные хрущёвки. Ещё страннее, что её принимают, как раньше. Есть новые ребята в коллективе, но никто не говорит против, словно всё в порядке. — Так, ну твоё место до сих пор твоё. Ты как, сильно переживаешь? Мишель мягко улыбается и подходит к Виолетте, аккуратно приобнимая. Та кивает, облизывая губы, а после мотает головой, краснея: — Нет, всё в порядке. Немного переживаю, но это пройдёт. Я же помню, где и что, Миш. Малышенко коротко обнимает подругу и, глубоко вздохнув, садится за стол. Достаёт фотографию в рамке и ставит её, оглаживая контур чужого лица. Красивого, такого родного… И от тёмных глаз, что смотрят на неё с любовью, хочется раствориться сахаром в кофе. Хочется навсегда остаться в моменте, когда любимый человек просыпается рядом, когда он тихо сопит. — Вы правда классная пара, Вил. Я рада за тебя. Гаджиева обнимает Вилку со спины, целует её в макушку и отходит в сторону, чтобы обсудить дело о краже, кажется, топора. Спустя пару дней Виолетта полностью вливается в уже знакомый коллектив. Каждый раз, когда Кира забирает её или когда сама Малышенко добирается до дома, она чувствует себя невероятно счастливой. Как же прекрасно возвращаться туда, где тебя ждут, где тебя ценят и любят. — Я так тобой горжусь, Вилу́, ты же знаешь? Медведева обнимает Вилку со спины, нежно целуя в шею и поглаживая живот сквозь ткань идеально белой рубашки. Малышенко тихо смеётся, кивая и сжимая пальцы Киры: — Знаю, конечно. И я тебя очень люблю, Кирюш. Даже не знаю, что я люблю больше — тебя или свои татуировки. А после ахает, ведь её, развернув лицом к чужому, страстно целуют, вжимая в тумбочку. И это слишком хорошо, чтобы заканчивать. Интересно, можно ли прожить всю жизнь лишь в поцелуях? В сладких, острых, горьких? — Кира-а… Кира, ну нам пора… Мы опоздаем, и нас уволят. Будем безработными и бездомными. Кира смеётся, игриво щипая бока Виолетты: — Ну, ты нам лучший подвал выделишь через своих друзей, да? Малышенко закатывает глаза: — Ещё слово — и я обижусь. На деле нет, Вилка относится к упоминанию прошлого абсолютно нормально, это её не трогает, но нужно же повредничать, да? — А я встану на колени, и ты не только обиды забудешь, но и своё имя. На работу опаздывает лишь Малышенко, которой добираться чуть дольше. И уже вечером Кире приходится просить прощения особым образом.***
— Господи, как же болят ноги… Виолетта хнычет, кое-как идя в сторону дома. На часах уже одиннадцать вечера, она голодная и уже правда безумно уставшая. Тяжёлый день прошёл, оставляя после себя лишь жгучее желание провалиться в долгий сон. Малышенко спотыкается, громко ругается матом, присаживаясь на корточки и завязывая шнурки, которые очень не вовремя развязались, а затем слышит тихое мяуканье. Удивлённо поднимает брови и, встав, направляется в сторону кустов. А там, в обычной коробке с каким-то полотенцем, сидит котёнок. Рыжий, маленький совсем, испуганный. Виолетта осматривается и, поняв, что вокруг никого, тянется к зверю. Тот обнюхивает пальцы, издаёт звонкий звук, вильнув хвостом. Малышенко аккуратно берёт кота на руки, осматривает его, понимая, что это не кот, а кошка. Спрашивает тихо: — Малышка, тебя здесь оставили, да? Ох… Гладит мурчащее чудо, прижимая к себе, смотрит в коробку, в которой сидел котенок, и находит там записку. Неровный кусок бумажки, на котором, очевидно, детским почерком написано: «заберите котенка мама не разрешает я его люблю». От этого сердце щемит. Ей тоже раньше не разрешали, они с Лизой хотели завести щенка, но не смогли. Не успели. Малышенко не может оставить её на улице. Вокруг ходят собаки, злые люди, ездят машины… Будет бесчеловечным бросить беззащитное маленькое существо. Виолетта проходит в квартиру, аккуратно прижимая к груди заснувшего котенка. Она понимает, что у них нет лотка, нет корма… Но что она может сделать? Да и завтра у Киры выходной, может быть, купит? — Вилу́, ты долго, даже я раньше приехала… Ох, это кто? Медведева улыбается, вытирая мокрые руки полотенцем. Она подходит ближе, смотря на рыжий комочек. Малышенко отвечает тихо, словно держит ребёнка, а не котёнка: — Кошечка маленькая, нашла недалеко от дома. Не смогла оставить. Но если ты не хочешь… Завтра на Авито объявление подам. Кира забирает котёнка на руки и гладит его, слушая успокаивающее мурчание. Качает головой, понимая, что не против животного… По крайней мере, сейчас. — Я думаю, я хочу. Но… Мы обе много работаем. Если не справимся, то нужно будет найти хорошего хозяина. Виолетта выдыхает, кивая и обнимая свою семью. Семья… Как долго она бежала от любви, а сейчас она живёт в ней.***
Малышенко расслабленно лежит на кровати, поглаживая Машу по спине. Та мурлычет, поднимая хвост, и трётся о подбородок девушки, показывая, что любит её. Вилка смеётся, почёсывая её за ухом: — Мамина доча… Какая ты большая уже стала! Почти годик… А будто снова пару месяцев всего! Кошка, конечно, отвечает лишь мурлыканьем, но Виолетте этого достаточно. Она бросает взгляд в сторону ванной комнаты, где уже скрылась Кира, и спрашивает громко: — Зай, ты скоро? Я уже заждалась… Сейчас буду изменять тебе с Машей! Медведева возвращается через пару минут, влажная после душа и едва ли стоящая на ногах. Она ложится рядом с Малышенко и укладывает голову рядом с головой кошки, недовольно отодвинув её чуть в сторону. Бормочет: — Я пришла после работы, а она нагло заняла мою женщину… Вилка смеётся, поглаживая теперь Киру по голове: — Не ревнуй, Кирюш, в моём сердце есть два места для кошачьих. Медведева зевает: — На шашлык её пущу. Виолетта цокает, аккуратно ущипнув возлюбленную за руку: — Тогда будет ноль кошек в моём сердечке. И так, завтра же вместе день проводим? Мы хотели в парк сходить, пока зима не наступила… Маша уходит, напоследок укусив Киру за руку, а Медведева, собственнически обнимая Вилку, отвечает тихо: — Да-а… Завтра у обеих выходной. Давно так не было. Я уже думала, что никогда не будет. С этим делом про наркотики никакого покоя нет, сама понимаешь. Виолетта согласно кивает, перебирая светлые пряди. Она знает, каково это, уставать настолько, что не хочется ничего, кроме как лежать и спать. Этим они и занимаются до утра. — Зай, где мой красный галстук, а? Не видела? Малышенко растерянно бегает по квартире, пытаясь найти то, в чём пойдёт. Волосы растрёпаны, штаны едва ли застёгнуты. В общем, сплошной беспорядок. — Так ты ж его постирала, забыла? Вместе с моими. Кира собирает волосы в хвостик, указывая кивком в сторону застеклённого балкона, на котором развешены разноцветные галстуки. Виолетта стонет от досады, потому что правда забыла: — Блять… Ладно, да, спасибо. Значит, толстовку надену. Быстро переодевается, уже не такая весёлая, как до этого. Медведева же, видя напряжение и чувствуя его, притягивает девушку к себе, начиная покрывать поцелуями её лицо: — Любимая, красивая… Ты прекрасна в любом виде. Ничего страшного, не ругай себя, ладно? Малышенко кивает, оглаживая плечи Киры и понимая, как же ей повезло. Такая любящая, замечательная девушка, которая всегда поймёт, выслушает, поддержит… — Не буду. Пойдём? Маша, не хулигань!***
— Будешь мороженое? Я сырное хочу попробовать. Виолетта достаёт карточку, уже зная, что хочет попробовать. Живём один раз, так почему бы не рискнуть? Да и потерять сорок рублей совершенно не страшно. — Бу… Ох, щас, мне звонят. Кира отходит в сторону, пока Малышенко открывает своё мороженое, ожидая возвращения девушки, но в итоге Медведева, вернувшись, крепко обнимает Виолетту, говоря виновато: — Прости, меня срочно вызвали на задержание. Приготовишь ужин? Вилка кивает, аккуратно оглаживает плечо Киры, не целуя, ведь они на открытой местности, смотрит вслед возлюбленной, уже скучая. Как же плохо, когда выходные так прерываются.***
Но ещё хуже, когда человек, которого ты любишь, находится в реанимации. Об этом узнаёт Малышенко, когда ей звонит посреди ночи Кристина, коллега Киры, и говорит, что ту ранили. Виолетта давно так быстро не бежала. Больница недалеко от дома, поэтому она так и выбежала, в старых кроссовках, которые было легче всего надевать. Она помнит только, как долетела до регистратуры, а дальше — пусто. — Хэй… Вил, тебе нужно поесть… Малышенко моргает, не понимая, когда рядом появилась обеспокоенная Мишель. Вилка сглатывает, облизывает сухие губы и спрашивает тихо: — Что говорят? Что вообще… произошло? Киру ранили на задержании, я поняла, но как именно это случилось? Захарова, которая, как оказалось, стоит сбоку от Гаджиевой, отвечает, почёсывая затылок: — Мы приехали на склад, разделились, не стали ждать ОМОН. В итоге я нашла Киру в одном из коридоров с травмой головы, но потеряла подозреваемого в сбыте наркотиков. Виолетта сжимает свои волосы, опуская голову ближе к коленям. Заметно дрожит, сипло бормоча: — Я боюсь. Это очень серьёзная травма, да? Не просто сотрясение? Мишель садится рядом, сжимает руку Вилки, поддерживая, отвечает тихо: — Открытая черепно-мозговая травма и ещё что-то, я не запомнила. Но говорят, что всё хорошо будет. Тянется ближе к вечеру. Вил, тебе правда домой надо. И Машу кормить, и самой поесть. Кира не убежит никуда. Малышенко качает головой: — Я не могу. Она не должна просыпаться в одиночестве. Миш, съездишь? Я ключи дам… Та внимательно смотрит, молчит пару секунд, но в итоге сдаётся. Забирает ключи с маленьким брелоком в форме кролика и упрямо ставит условие: — Но ты поешь. И получает растерянный кивок.***
Кира приходит в себя спустя восемь дней. За это время Виолетта успевает сходить в церковь, поругаться с Мишель и порыдать ей в плечо. Она очень боится. Боится, что Кира либо не очнётся, либо очнётся, но не вспомнит её. Вилка прочитала, что такое часто бывает при травмах головы. А ещё Малышенко успела познакомиться с Ирой, у которой крепкие отношения с очень активной Августой. Виолетта успела даже застукать их страстный поцелуй, но быстро об этом забыла, ведь Кира начала приходить в себя. Она стала бледной. Неужели можно настолько сильно побледнеть за неделю? Настолько похудеть? Хотя, Малышенко сама не лучше. Из-за стресса она потеряла аппетит. Мишель, конечно, периодически впихивала в неё еду, но это было несильно часто и не позволяло чувствовать себя такой же активной, как и обычно. — Кирюш… Ты как? Обычная палата, уже не реанимация, что очень радует. Виолетта подходит ближе, так аккуратно, будто боясь, что та испугается, но Медведева не пугается. Она улыбается и, дотянувшись, берёт Вилку за руку: — Вилу́… Увидела тебя, и стало намного лучше. Ты чего так похудела, а? Не было меня, и ты потеряла контроль! Какой кошмар, ну! Малышенко тихо смеётся, целуя костяшки Киры, родные и уже более тёплые. Виолетта аккуратно ложится рядом, стянув тёплые кроссовки. Лежит, смотря только на Медведеву, больше никуда, та спрашивает хрипло: — Как Маша? Вилка отвечает, прикрыв глаза и впервые за эти дни чувствуя себя защищённой и безумно хорошо: — Искусала Мишель, нассала в твои кеды, начала линять. Такие бытовые трудности кажутся детским лепетом и приятно согревают сердце. Такие моменты Виолетта научилась ценить больше всего. Моменты, когда проблемы действительно маленькие.***
Восстановление после травмы несильно долгое. Малышенко берёт оплачиваемый отпуск, благо, успела проработать три месяца почти без выходных. Она ухаживает за Кирой как может, хоть та и утверждает, что ей это не нужно. Вилка с удивлением понимает, что кошмары исчезли. Она больше не видит Лизу во снах, скучает, но уже не так. «Боже, я и правда её отпустила… Лиза, будь счастлива. В следующей жизни мы обязательно встретимся вновь», — думает, поправляя волосы спящей Киры. С ней-то она не пропустит ни одной возможности. Когда жизнь вновь наладилась, Виолетте поступило интересное предложение. Предложение, от которого она бы раньше отказалась, но не сейчас. И уже в нужный день, когда светило яркое тёплое солнце, когда внутри было безумно приятное спокойствие, Малышенко устроилась в удобном чёрном кресле. Вилка осмотрела заинтересованным взглядом темноволосую девушку перед собой, отметила её яркий макияж и то, что та нервничала, а после новая знакомая спросила с улыбкой, кивнув съёмочной команде: — Начнём? Виолетта согласно мотает головой, сжимая своё колено и откидываясь на безумно удобную спинку. Она отвечает на стандартные вопросы, поправляя волосы довольно часто и чувствуя себя несильно уверенно из-за большого количества камер, но постепенно стеснение уходит, оставляя после себя лишь воодушевление. — После смерти подруги вы стали жить на улице. Почему? У вас, насколько мне известно, есть квартира… Малышенко облизывает губы, отвечая чётко: — Это было моё наказание, Кристина. Мой собственный суд. И я рада тому, что пошла на это, иначе меня бы здесь не было. Журналистка чуть улыбается, спрашивая: — Кто выиграл суд? И только сейчас Виолетта знает ответ на этот вопрос. Сейчас, когда за дверью стоит Кира и играет в сабвей сёрф. Сейчас, когда дома находится кошка, когда они обе работают на любимой работе. — Сторона защиты. Как оказалось, я была не виновна. Не виновна ни перед законом, ни перед Лизой, ни перед собой. Через несколько дней в свет вышло интервью, которое получило широкую огласку. И, кажется, Малышенко задумалась над тем, чтобы написать свою автобиографию и назвать её «собственный суд».