Merry Dancers: дальше некуда

Бракосочетание прошло как в тумане, Джоконда не помнила, что проблеяла на приглашение Пиквери произнести клятву, она и не думала, что может испытывать так много эмоций сразу, и в то же время как будто ни одной. В голове стоял звон, а когда магическая лента, обвязавшая ладони молодоженов, засияла золотым светом, стало ясно - пути назад нет. Джоконда была счастлива, но так встревожена, что не понимала, что происходит. И только темные глаза Персиваля оставались ориентиром в этом туманном мире, лишь они не позволили потерять связь с реальностью. Как только новобрачные расписались в книге регистрации и произнесли клятвы, палочки всех приглашенных устремились вверх, выпуская фейерверки, вокруг зазвучали поздравления, кто-то касался плеча, Кулидж и вовсе обнял ее, словно дочь, которой у него не было, и от этого на сердце стало очень тепло. Как оказалось, коллеги, не согласные с тем, что молодожены не закатывали вечеринку, в качестве подарка сняли ресторан “Туфельки Эмми” и на какое-то время пришлось уделить им внимание. Жаль, что Кулидж сразу же отправился в Вашингтон. Джоконда с трудом могла поверить, что сам президент Соединенных Штатов стал ее посаженным отцом. У них осталось несколько фотографий. Персиваль видел состояние супруги: она, как будто поддавшись неизвестной хвори, даже была бледна и слишком слабо реагировала на происходящее вокруг. Такого от его смелой Джоконды он едва ли ожидал, но все же понимал ее и, уделив минимально должное время на вежливое общение с коллегами, предложил отправиться в поместье, на что она согласилась с благодарностью. Это было так на нее не похоже, Джоконда выглядела так, словно находилась под Империусом - не меньше, и он понимал, что затея Молли с треском провалилась, а его супругу нужно вытаскивать из этого празднества, к которому она была не готова. Они оказались у ворот поместья Уилби, и Персиваль с ностальгией вспомнил, кем на самом деле она была до того, как судьба четко и ясно объяснила ему, что эта женщина станет спутницей его жизни. Перед глазами пронеслись все вечеринки и тот дурацкий античный маскарад, когда Чарльз Уилби едва не умер от яда и был одет так глупо, что не находилось слов. С мебели были сняты чехлы, а Симмонс встретил их с надменной миной типичного дворецкого уважаемого семейства, и с коротким “добро пожаловать мистер и миссис Грейвз” сопроводил до их личных апартаментов - другой спальни, не той, что занимала Джоконда ранее. Она позаботилась о том, чтобы ничто не напоминало Персивалю о когда-то исполняемой ею роли мужчины. Симмонс был удивлен, что мистер Оливер Хьюз внезапно стал другим человеком и взял в жены сестру господина Уилби, тоже сменившего имя и отправившегося в Европу. Дворецкий догадывался, что это было связано с его криминальной деятельностью, но как всегда помалкивал, и сейчас, после почти года тишины был рад принимать в поместье молодоженов. Когда он впервые увидел мисс Пруденс Мерфи, он поразился её схожестью с братом. Почти идентичные близнецы, за исключением гендерных различий, даже манера говорить у них была похожая. Мисс Пруденс казалась более серьёзной особой, вдумчивой, но сегодня перед ним предстала другая девушка. Счастливая, сияющая, влюбленная, совершенно потерявшая голову, и мистер Оливер Хьюз, не менее серьезный, неспособный на улыбку мужчина тоже изменился. Он был определенно значительно старше ее, но как будто помолодел на десяток лет. Мистер Персиваль Грейвз, так он представился, извинившись за путаницу с именами, но Пруденс уже все объяснила. Этот достопочтенный джентльмен был связан с органами правопорядка и работал под прикрытием, сотрудничая с ее братом в поимке какого-то преступника. Хотя Симмонс и не спрашивал. – Все готово, - коротко сообщил дворецкий, на миг глянув в окно, за которым рыжело предзакатное солнце. – Спасибо, мистер Симмонс, - ответила Джоконда, наконец-то вернувшись в реальность, захватив теплую ладонь мужа, поднесла ее к губам и, сверкнув глазами, непрозрачно намекнула на что-то очень личное, пройдясь кончиками пальцев выше по его предплечью и оказавшись в незамедлительных объятиях. - Вы готовы к медовому месяцу, мистер Грейвз? Он тоже нервничал, пусть не так как Джоконда во время церемонии, и только сейчас увидел, что она понемногу начала приходить в себя. – Чем вы хотите заняться, миссис Грейвз? - вступив, спросил он. - Останемся здесь или… – Хочу с тобой в море, - коротко отозвалась она. – Стелла заправлена. Невзирая на очевидное желание уединиться в спальне, она уверенно направилась к лестнице, а с нее - на веранду и сквозь аллею каменных скамей и греческих статуй, оканчивающуюся фонтаном - в сторону пляжа. Джоконда сняла головокружительно высокие босоножки, оставив их у фонтана, и босиком провела мужа по траве к песчаному пляжу, подставляя лицо ласковому солнцу. Ее взгляды, ее любовь не оставляли никаких сомнений в его сердце. Грейвз, наконец почувствовав себя свободным от общества коллег и Пиквери, неожиданно привлёк её, и Джоконда, едва удержав равновесие на мягком песке, вновь оказалась в его объятиях. Оставив все формальности позади, он наконец-то мог целовать свою прекрасную молодую жену, позабыв обо всем на свете, позабыв амплуа грозного аврора и ощутив себя счастливым. Они добрались до пирса, не желая отпускать друг друга из объятий, Персиваль следовал за ней, понимая задумку: Джоконда хотела уплыть как можно дальше от берега, чтобы остались только они, шелест волн и отдаленный крик чаек. Стелла, повинуясь ее уверенным рукам, шумя мотором, шустро отплыла от берега, оставляя позади поместье Уилби и поднимая дорожку пенящихся волн. Персиваль отдался чувству дежавю. Именно так началась их история, именно тогда, год назад, он проникся к Чарльзу Уилби далекой от дружбы симпатией, еще даже не зная, что перед ним находится столь храбрая и утонченная женщина, раз и навсегда укравшая его сердце. Только отойдя от берега на милю-полторы, она заглушила мотор, полной грудью вдохнув соленый воздух, подставляя лицо бризу и наконец обернулась от штурвала, чтобы заметить на себе его восхищение. Часть ее платья, шелковая накидка, развевалась на ветру мягкими волнами, а взгляд обжигал желанием. Взмахнув волшебной палочкой, Джоконда извлекла из корабельного ящика два пледа, масляную лампу и простое магическое радио, тотчас заигравшее приятную джазовую мелодию. Персиваль же сидел на диване, наблюдая за ее действиями в ожидании, когда же Джоконда все же соизволит подойти. Еще одним пассом она зажгла масляную лампу, хотя закат только занимался, и неотрывно глядя в его глаза, зашла в салон катера и притянула на плечи один из пледов, видно замерзнув под прохладным вечерним бризом. – Мистер Грейвз… - зачарованно произнесла она, вновь пробуя на вкус теперь уже и свою фамилию. – Миссис Грейвз, - вторил он, околдованный невероятной любовью, смыслом жизни. Почти оранжевый солнечный свет мягко ложился на ее кожу, бронзовые румяна заставляли ее сиять, сегодня Джоконда была особенно красива, может, дело в брачной клятве, волшебстве, связывающем супругов, но он не мог оторвать взгляда, понемногу осознавая, что в мире он больше не один. Грейвз вытащил крупную шпильку, удерживающую пучок на ее затылке, и волнистые волосы водопадом легли на плечи, обрамляя лицо. Джоконда не глядя взмахнула волшебной палочкой, и диван под ними трансформировался, вытягиваясь в кровать, заставив их буквально “стечь” по сидению. Стянув ткань платья с ее плеча, Грейвз вдыхал аромат ее кожи, отдаваясь во власть чувствам и не собираясь больше медлить ни секунды. – Если ты голоден или хочешь вина.... – Ничего не нужно, Джоконда, - ответил он, притянув ее ближе, - здесь уже есть все самое необходимое. Она улыбнулась, ощущая под ладонями биение его сердца, все как в первый раз, как тогда на балу, когда он поцеловал ее. С тех пор прошло всего пять месяцев, и вот она уже может называть его мужем. Он был прав, ее фальшивое имя не имело значения, ведь магия, связавшая их узами брака, была настоящей, и она требовала завершить ритуал, а в воздухе как будто витал дурман Амортенции. Было ли это так на самом деле, никто не знал, но от желания слиться в единое целое буквально мутилась голова. Между поцелуями и ласками он все повторял “миссис Грейвз”, она вторила - “мистер Грейвз”, а их катер покачивался на волнах, скрывая таинство двух безумно влюбленных людей. Обнаженные, согревая друг друга под пледом, они смотрели на первые звезды на сумеречном небосводе, лишенные мыслей, с опустевшей головой, не имея тревог и сомнений, два потерявшихся друг в друге человека. – Спасибо за то, что пригласил Кулиджа, это и вправду было здорово, - водя носом по его груди, сладко сказала Джоконда. – Кто-то должен был вести тебя к алтарю, я понимаю, что мы решили не уделять слишком много внимания традициям, ведь у нас у обоих даже нет родственников, которых можно позвать на свадьбу. Последний мой родственник, дядя, скончался семь лет назад. – Я сожалею, - искренне сказала она. - Я бы хотела познакомить тебя с мамой, хотела бы, чтобы она, моя бабушка, мой брат Люциус и его семья присутствовали на свадьбе. Хотела бы, чтобы они узнали тебя… – Вы настолько близки? Она задумалась. – С братом не очень, он, признаться, невыносимый сноб, учитывая, насколько он меня старше, я всегда считала его дядей. Его супруга и вовсе шарахалась от меня, как от прокаженной. Тогда я не понимала почему, но Волдеморт почти уничтожил их семью, растоптал и унизил. Дядя, точнее, брат, - поправила она себя, - до сих пор не привыкну, даже в тюрьме успел отсидеть. Всем им я напоминала этого монстра, но все же, они моя семья. Я не видела их уже восемь лет, - неожиданно посетовала Джоконда и села, обхватив колени, подтянув на плечи плед. Она не знала, зачем вспомнила об этом именно сейчас, во время их брачной ночи, но все же, в этот светлый праздник, в самый счастливый день в своей жизни она бы хотела, чтобы близкие в разные времена люди разделили её счастье. – Альбус Дамблдор здесь, в этом времени, а я даже не могу его увидеть, - вздохнула она. - Слушай, извини, я, наверное, зря вспомнила… Он просто притянул ее обратно и поцеловал в лоб, устроив у себя на плече. – Теперь у тебя есть я. – А я есть у тебя, - прошептала она, зная, что и он был одинок до встречи с ней… …Эти несколько дней были совершенно необыкновенными, чудесная погода располагала к конным прогулкам. Джоконда даже позволила себе загорать, и ее кожа посвежела, а глаза как будто стали еще выразительнее. Они проводили много времени на свежем воздухе, а однажды занялись любовью буквально на траве во время одной из таких прогулок. Персиваль все думал о том, что их страстные слияния довольно скоро приведут к неминуемой беременности и, признаться, был разом и рад, и печален. Все еще не зная, как распорядится его жизнью судьба всего через два года, он не хотел, чтобы Джоконда осталась одна, но всегда помнил о том, что якобы она могла его спасти. Что ж, теперь, по крайней мере, они всё время вместе. И всё же, со стороны Грейвза было нечестно умалчивать об этой детали своей биографии. Он не должен был так поступать, но верил, что правда могла стать разрушительнее лжи. Они женаты, Джоконда, эта мрачная девушка, совершенно изменилась, он помнил какой она была в воспоминаниях Дамблдора, помнил, сколько боли перенесла, и сейчас она по-новому научилась радоваться жизни. Оказывается, ее ледяные темные глаза, так напоминающие об отце, могли лучиться теплом, и это тепло Грейвз считал своим личным достижением - так она смотрела только на него. Он и не заметил, как смягчился сам, как жена изменила его. Наверное, так и должно быть в идеальном союзе - каждый становился лучше, оба стремились хранить покой друг друга… …Возвращаться в МАКУСА в качестве миссис Грейвз было приятно, теперь у нее есть карьера, любимый муж и достаток, казалось, чего еще можно желать в этой жизни? За все чудовищные страдания воздалось сполна, и Джоконда едва ли могла поверить своему счастью. Она помнила, как попав в двадцатые, была совершенно потеряна и впала в депрессию, с трудом удалось собрать волю в кулак, чтобы просто продолжать жить. Она была совсем одна и даже не могла обратиться к Дамблдору за помощью и сомневалась, что сможет выкарабкаться и начать здесь новую жизнь и, уж тем более, повстречать любовь. Джоконда вспоминала Гидеона с печалью, его она тоже несомненно любила, но то были чувства молодости, чувства, оттененные войной, они были верными соратниками в борьбе против Волдеморта, и это сблизило, с Персивалем же все было иначе. Мрачный и способный только на грубость мужчина оказался самым заботливым и справедливым в мире человеком, просто за маской отчуждения это не удалось быстро разглядеть. И, Мерлин, как же они были похожи, в быту и в работе, в характерах и в простых желаниях, в моменты близости и в ожиданиях. Они были продолжением друг друга. Два человека, мужчина и женщина, родившиеся в разные времена, в разных странах, учившиеся в разных школах и имевшие разное воспитание…Он принял ее такой: преступницей, путешественницей во времени, дочерью психопата и потерявшей первую любовь женщиной, а она становилась для него лучшей версией себя: искренней и обыкновенной, домашней и стремительно развивающейся личностью, бескорыстно отдающей свою любовь и в ответ получающей сокровенную взаимность и понимание. *** Нью-Йорк. Ноябрь 1925 г. Конечно, времени постоянно не хватало, но они с Персивалем привыкли жить в бешеном ритме и были вполне довольны, они оба были женаты на своих работах и друг друге, и даже спустя полтора года страсть не иссякла. Однажды он завел разговор о детях, и Джоконда крепко задумалась. Впереди война с Гриндевальдом, Вторая мировая, Великая депрессия в США… Двадцатый век мог похвастать стремительным индустриальным ростом, технологическим прорывом во многих сферах, но это было поистине сложное время, время войн… Двадцатые годы стали лишь маленькой передышкой, островком безопасности перед событиями, которые оставят огромный след в истории. Если бы не эти знания, Джоконда была бы счастлива полноценной семье, она точно знала, что из них получатся хорошие родители, но все же, пока совсем не время, сначала она должна найти Кусулумбуку и высадить их у Хогвартса, только тогда можно будет вздохнуть спокойно, а еще попробовать во что бы то ни стало утащить Персиваля из Америки куда-нибудь подальше от войн и разборок с Гриндевальдом. Ее накоплений хватит, чтобы безбедно встретить старость. Из-за того, что мир ждет множество экономических кризисов, а деньги будут периодически обесцениваться, едва зарабатывая, она вкладывалась в недвижимость, но пока жизнь шла своим чередом и ничто не предвещало плохого, даже перспектива появления Гриндевальда в Нью-Йорке уже не так пугала, в конце концов, она замужем за сильным волшебником, Главой магического правопорядка, а значит, он ее опора и крепость. В архивах МАКУСА след обрывался, сведения о Джоне Бербидже не отличались полезностью: только информация о зарегистрированном имуществе - корабле “Леди Астория”, затонувшем где-то в Тихом океане у берегов Америки в семнадцатом веке, и больше ничего - ни генеалогического древа, ни каких-либо связей, ни места захоронения. Спустя месяца три, кажется, Джоконда все же отправила письмо Доплеру о том, что поиски вновь завели ее в тупик, но ответа не последовало. Наверное, он тоже не нашел никакой информации или же нашел, но не счел нужным уведомить ее. С тех пор прошло много времени - целых полтора года, Персиваль видел, что она удручена отсутствием результатов, но, кажется, даже после ее признания о том, что Джоконда никуда от него не денется, как будто все равно подсознательно боялся, что она исчезнет. Со временем они решили переехать с Манхэттена на Лонг-Айленд, насовсем перебраться в поместье Уилби, ведь все чаще стали замечать, что их тянет к уединению и природе. Да и потом, наличие слуг, всегда прибранный чистый дом и готовая еда давали определенное чувство комфорта, тем более, они могли себе это позволить. К такому было слишком легко привыкнуть, каждый день находить пропитание в соседних кафе и ресторанах стало несколько утомительно. Им хотелось тишины и уюта. И хотя огромное поместье сложно было назвать уютным, но все же, там Джоконда чувствовала себя дома, а он поддержал эту идею. Вид пролива Лонг-Айленд из окна спальни оказался куда приятнее шумной нью-йоркской улицы. Квартиры они не продали, оставили вложением и сдали за внушительную арендную плату обеспеченной семье волшебников, на несколько лет осевшей в Нью-Йорке из-за работы. Дело близилось к декабрю, а Джоконда, отчаявшись, все меньше уделяла времени поискам информации о цветах Кусулумбуку и, признаться, это становилось проблемой. Уже почти шесть лет она прожила в двадцатых, но раскопала лишь крупицы. В последнее время президент Кулидж довольно часто, не менее раза в четыре месяца стал посещать соседние государства и Европу, и в ее обязанности входило его сопровождение. Учрежденная Пиквери должность консультанта подразумевала постоянное присутствие в президентской свите. Учитывая все более накаляющуюся ситуацию в мире, это было вполне обоснованно. Едва вернувшись из Аргентины, Джоконда устало опустилась в кресло в своем кабинете, разбирая документы фабрики. Джиллиан понемногу становилась незаменима в вопросах контактирования с внешним миром и зачастую работала буквально ее личным представителем по делам бренда. Признаться, ее помощь была неоценима, и Джоконда уже несколько месяцев как приняла ее на работу на фабрике бизнес-ассистентом, и та блестяще справлялась со своими обязанностями. – Пруденс? Можно? - вырвал Джоконду из глубоких раздумий вопрос; предшествующий этому стук в дверь она даже не слышала. На пороге кабинета стояла Джиллиан с чайным подносом. - К сожалению, не нашла ничего другого. Чарли празднует день рождения, кажется, по ошибке прихватили и вашу посуду, - с извиняющимся видом покосилась она на сервиз Пилигрима, который Джоконда на дух не переносила. – Ничего, - сказала Джоконда, стоя у окна и глядя на запорошенный снегом Нью-Йорк с высоты птичьего полета. - Как дела, Джилиан? – Не помер, - ответила она уже привычной шутливой фразой, намекая на Пилигрима, и Джоконда как обычно улыбнулась. – Долгих ему лет жизни. А где сам мистер Пилигрим, не хватится ли он своего сокровища? Джиллиан водрузила на столик симпатичный пузатый чайничек с изображением Мейфлауэра и такую же кружку. Джоконда скривилась в отвращении, она подумала о том, что этот сервиз отравит ей всё удовольствие от чаепития, но все же смирилась и не отправила и без того загруженного ассистента поискать получше или отобрать чайник и чашку у именинника. – Он отбыл на внешнюю встречу и вернется нескоро, - пояснила Джиллиан. – Что ж, ладно, - поджав губы, сказала Джоконда. Они с Пилигримом обитали в разных углах управления и старательно игнорировали присутствие друг друга, никогда не заходили в один лифт и здоровались только если были свидетели. Он все ещё испытывал к ней особенную неприязнь, впрочем, Джоконда тоже не питала желания напрашиваться в друзья. Даже Пиквери, поначалу скептично к ней настроенная, но сочетавшая их с Персивалем браком, из вежливости к своему заместителю, конечно, уже как-то привыкла к ее присутствию и убедилась в ответственном отношении к обязанностям. По МАКУСА ходили слухи, что все же когда-нибудь Джоконда займет место Пилигрима, что ему, конечно же, претило и усиливало его неприязнь стократ. Но, в целом, старик не доставлял особых неудобств, а его фраза о том, что два Грейвза возле Пиквери - это перебор, донесенная до неё пеной слухов, даже позабавила. Джиллиан покинула ее, и Джоконда, неуверенно придвинув к себе чайничек, стала наливать в чашку не успевший настояться чай, уныло глядя на изображение корабля, плывущего по волнам. Внезапно ее взгляд зацепил на корме то, чего она никогда не замечала. Две буквы “Л.А” - странно, Пилигрим всегда говорил, что это “Мейфлауэр”... Джоконда, никогда не утруждавшая себя любованием деталями росписи, перевела взгляд на точно такой же корабль на самом чайнике и замерла. На покачивающемся на волнах волшебном изображении корабля, побледневшем от времени, едва читаемое, значилось полное название - “Леди Астория”. Она замерла с чайником в руке, едва не переполнив чашку за края. Это же… никакой не “Мейфлауэр”... Она вскочила с места, звонко опустив чайник на поднос и даже прянув в сторону. Перед ней было изображение корабля сэра Джона Бербиджа. И почему старик Пилигрим называл его Мейфлауэром? Он был либо слеп, либо не придавал рисунку значения. Она тотчас вызвала Джиллиан и задала единственный мучивший ее вопрос: – Как давно этот сервиз у Пилигрима? – Не знаю, но он уже был здесь, когда я устроилась на работу десять лет назад, а что?.. Джоконда посмотрела на нее стеклянным взглядом: – Найди, пожалуйста, у Пилигрима окошко, я бы хотела поговорить с ним кое о чем… *** Пилигрим назначил ей на половину седьмого вечера, словно намеренно решив отнять личное время. Джиллиан уже ушла домой, и потому Джоконда, как когда-то собственноручно приготовив чай в сервизе с кораблем, чем несказанно удивила засидевшихся допоздна сотрудников, направилась к Пилигриму, левитируя за собой поднос. Она еще не знала, что скажет, да и сподобится ли этот мерзкий старик удовлетворить ее любопытство? Она постучала в дверь, и приглашение войти раздалось не сразу, словно он испытывал ее терпение. – Добрый вечер, мистер Пилигрим, - Джоконда вошла прямой гордой походкой, невозмутимо опустив на гостевой столик чайник и две чашки и магией заставив чай разлиться. Этот жест был обыденным, когда она работала на него, но сейчас выглядел довольно неуместно. - Джиллиан уже ушла, поэтому я побеспокоилась о чае. – Добрый, - коротко отозвался старик, однако не собираясь вставать из-за письменного стола и прямолинейно спросил: - Какова цель вашего визита, мы, кажется, не контактируем в вопросах работы? Это он лукавил, они вполне себе могли бы контактировать, но оба общались и обменивались какой-то информацией только через Пиквери, которая выступала щитом между ними, или через Персиваля. Джоконда подчинялась напрямую мужу, как и просила. – Возможно, нам стоило бы найти общий язык, мы фактически работаем над одним и тем же, - примирительно сказала она. – Благодаря вам, мисс Мерфи… – Миссис Грейвз, - поправила она. – Не важно, - бросил он равнодушно, - я больше не работаю с немагическим правительством, а возглавляю Управление международного магического сотрудничества. Вам всё же удалось сместить меня с насиженного места, прибрать к рукам мой кабинет, а также втереться в доверие к Серафине. Так о каком общем языке вы говорите? Вы мне неприятны. Поэтому выкладывайте, с чем пришли, а затем, пожалуйста, покиньте меня. Джоконда и бровью не повела на его тираду, но осознав, что теплого общения не предвидится, решила перейти сразу к делу: – Этот сервиз, откуда он у вас? - она указала пальцем на оживленный магией плывущий по волнам корабль. - Никогда не вглядывалась, но это же вовсе не “Мейфлауэр”, верно? “Леди Астория”, принадлежавшая сэру Джону Бербиджу, мореплавателю и искателю приключений. Брови Пилигрима подпрыгнули и вернулись в исходное положение, скрыть удивления он не смог, а может, и не старался. – А теперь вы копаетесь в моей семье, мисс Мерфи, какую подлость вы задумали на этот раз? Вы даже архивы перерыли, мне уже все доложили. Семье? Джоконда постаралась скрыть эмоции. Пилигрим и Бербидж родственники? Он знал, что она искала это имя в архивах, считая, что таким образом хочет подобраться к нему? – Мистер Пилигрим, мое любопытство по поводу Джона Бербиджа и “Леди Астории” с вами никак не связано, - честно сказала она. - Я не знала, что вы родственники. Он сверлил ее непонимающим взглядом, словно не веря, что ее происки действительно не имели к нему никакого отношения. – Тогда что, позвольте спросить, вас заинтересовало? Джоконда совершенно не знала что ответить, возможно, правду? Конечно, не всю… – Мой друг из Франции - родственник маркиза Франсуа Де Кюстина, верного товарища Джона Бердбиджа, попросил найти информацию, а также почему на закате жизни два друга разошлись по разным уголкам света, так что не пытайтесь найти злой умысел. – Вам и это имя знакомо? - удивленно сказал Пилигрим, недоумевая всё больше. – Мистер Пилигрим, кем был для вас Бербидж? Сколько лет этому сервизу? Он откинулся в кресле, почувствовав власть над жаждущей информации оппоненткой и, конечно, не собирался так легко раскрывать все карты, но прекрасно понимал, что теперь, зная чуть больше, она начнет копать в правильном направлении. – И все же, зачем вам эта информация на самом деле? – Я уже объяснила, мой друг пытается разобраться в истории семьи. Маркиз Франсуа Де Кюстин бесследно исчез, и он хочет найти его захоронение и вернуть прах в семейный склеп, где ему и место. Это чистокровный волшебник, помешанный на своей семье, и считает, что предки должны покоиться в одном месте. Он сказал, что это как-то влияет на родовую магию. – Большего бреда в жизни не слышал! - усмехнулся Пилигрим. - Однако, допустим, я поверил. Одно я вам скажу точно, выяснение биографии не поможет вам найти останки маркиза, вы уже в курсе, что пути их разошлись. – Я понимаю, - сдержанно сказала Джоконда, поглядывая на часы; она обещала Персивалю, что не задержится надолго, и он решил дождаться ее у себя в кабинете, - и всё же, эта информация мне бы очень пригодилась. – Этот сервиз, - кивнул Пилигрим, - расписала моя бабка для своего любимого дядюшки-путешественника, когда корабль “Леди Астория” затонул. Это не объясняло, почему Пилигрим называл корабль “Мейфлауэром”, возможно, старик со своей манией родства с отцами-основателями просто в какой-то момент стал так говорить, да и название корабля давно выцвело. Значит, сервизу действительно было уже больше двухсот лет. Какая древность. – Где похоронен Джон Бербидж? - спросила Джоконда, но взгляд Пилигрима тотчас озлобился. – Уж это вас точно не касается. Я уже и так сказал слишком много. Будьте добры, оставьте меня, - проскрежетал он, раздражаясь всё больше. Джоконда получила достаточно сведений, чтобы было с чего начать. Она знала, что вскоре Пилигрим будет праздновать свое стопятидесятилетие, но они с Персивалем так и не дождались приглашения, да и в общем-то, не стремились на праздник, который будет проходить в его поместье в пригороде Сан-Франциско, и теперь стоило во чтобы то ни стало попасть на прием, возможно, в доме Пилигрима найдутся какие-то подсказки? Стоило поскорее рассказать о новых сведениях Персивалю. Он найдет способ попасть на мероприятие… *** Словно в знак неуважения, Джоконда и Персиваль получили приглашение на празднество в последний момент, как будто о них забыли, более того, о том, что это маскарад, их тоже не уведомили. В Америку по такому случаю прибыл сам Альбус Дамблдор, и ему ни в коем случае нельзя было увидеть лицо Джоконды. К счастью, формат мероприятия подразумевал возможность сохранить инкогнито, и Джоконда, которой безумно хотелось увидеть двоюродного прадеда, выбрала образ Одетты из Лебединого Озера, похожий на костюм балерины: юбка до колен из нескольких слоёв белоснежной сетки, того же цвета боди с вышитыми на декольте бледно-розовыми бутонами, магически осветлённые волосы, убранные в тугой узел на затылке, тиара, украшенная белыми перьями. Лицо скрывала наколдованная ажурная маска, в её прорезях виднелись обрамлённые белоснежными ресницами глаза, цвет которых стратегически был изменён на серый, а губы, благодаря телесного цвета гриму, сливались тоном с лицом. – Женщина, я вас не знаю, покиньте мою спальню, я вообще-то женат, - донеслось насмешливое сзади, и взгляд Джоконды сфокусировался на муже, который маскарад, конечно же, поддерживать не собирался, согласившись лишь на столь же черную, как и его строгий костюм, маску. – Ротбарт, пришел меня проклясть? - спросила она, но он только непонимающе сдвинул брови, подойдя ближе и оглядывая ее с головы до ног. - Колдун, проклявший Одетту из Лебединого озера. – Не видел этот балет, но ты хорошо постаралась, - сказал он. - Правда, по-моему, балерины носят слишком мало одежды, - задрав ее юбку, он прошелся ладонью по ее бедру, оценивая мягкость ткани белых колгот, и взглянул на похожие на пуанты балетки с розовыми лентами. Джоконда обернулась, подаваясь навстречу его прикосновениям, и обхватила его вокруг шеи. – Могу предложить и другой образ - в античном стиле, у меня осталось платье Тины, а также наряд Александра Македонского для тебя. – Эта шутка затянулась, - улыбнулся он и развеял ее маску магией, глядя в незнакомые, почти белые глаза жены. – Я все равно лелею надежду увидеть твои соблазнительные ноги под коротким подолом, - усмехнулась она, стараясь не испачкать его белой краской, покрывающей ее плечи и предплечья - перьевой узор с некоторым количеством блесток - она еще не успела закрепить его заклинанием. – Только через мой труп, - повторил он ту же фразу. - Быть может, когда-нибудь нам удастся разнообразить нашу супружескую жизнь. - Ее хитрый взгляд сообщал о том, что она готова добиться желаемого любой ценой. – А ты считаешь, что наша жизнь не разнообразна? Я надоел тебе? Он с веселым рычанием подхватил ее на руки, словно пушинку, заставив обвиться ногами вокруг его талии, а она не отрывала от него коварного взгляда, требуя незамедлительного продолжения. Джоконда выглядела в этом наряде необычно и довольно соблазнительно, стоило признать. – Мистер Грейвз, вы мой дражайший супруг, как вы могли подумать? - наигранно возмутилась Джоконда, поддаваясь провокации и видя в его глазах явное желание немного опоздать на прием. - Сколько времени у нас есть? – Около часа, миссис Грейвз, - коварно улыбнулся он, блеснув черными глазами, и, все еще удерживая ее на весу, отправился к кровати. Грейвз осторожно усадил ее на постель и придирчиво оглядел. – Что такое? – Балерины у меня еще не было, - сообщил он и тотчас поймал запущенную в него подушку. – Не хочу знать о твоих любовных похождениях до меня, - сказала она, демонстративно насупившись. – Считай, я набирался опыта, чтобы впечатлить тебя, - произнес он, однако не отвечая на повисший вопрос о количестве женщин в его жизни. – Звучит так себе. - На сей раз Джоконда действительно посерьезнела, а он только сбросил жилет, галстук-бабочку и снял часы и тотчас оказался над ней, раскинув ее руки над головой и голодным взглядом осматривая свою добычу. – Макияжу и гриму конец, - констатировала она, оставляя на застеленной красным покрывалом кровати блестки и белые мазки. – Уверен, ты справишься и в считанные минуты нанесешь новый, - оглядывая блондинку в своей постели, Грейвз неожиданно почувствовал невероятное возбуждение. Он не мечтал о других женщинах, он очень любил свою черноглазую и черноволосую супругу, но все же, в этом было нечто восхитительное. Он мог изменить своей жене с ней же, и это почему-то принесло восторг и предвкушение, но едва он коснулся ее бедер, вновь ощутил под пальцами ткань, мешающую добраться до ее нежной кожи и любимых родинок на внутренней стороне бедра. – Эти колготки меня бесят… *** Они непозволительно опаздывали на мероприятие, на котором их не особенно-то и ждали. Наверняка Пилигрим рассчитывал, что оба не захотят присутствовать, а если и прибудут, то вместо подарка на юбилей подкинут соплохвоста, перевязанного лентой. – Мистер Персиваль Грейвз с супругой Пруденс, - огласил распорядитель на входе, забрав приглашения-портключи до поместья в Сан-Франциско. Джоконда, держась за предплечье мужа, заметно нервничала, предвкушая встречу с Альбусом Дамблдором. Тот был знаком с Персивалем и наверняка случится момент, когда мужчины должны будут пожать друг другу руки, а её представят как его супругу, но все же им следует избегать его компании. Размах торжества поражал своим великолепием, воздушные акробаты барахтались в мыльных пузырях под потолком, осыпая приглашенных разноцветными блестками, по внушительных размеров залу летали яркие бабочки, - непривычно было видеть их в середине декабря, но кажется, такова была задумка организатора - минимум ассоциаций с зимой. Кажется, Пилигрим как-то упоминал, что терпеть не может холодное время года из-за ревматизма. Здесь было очень тепло, и потому Джоконда в своем легком балетном образе с обнаженными плечами точно не замерзнет, а вот Персиваль сразу же избавился от пиджака, проскрежетав что-то насчет такого же, как и его хозяин, душного поместья. Она стрельнула в него охлаждающими чарами и поймала благодарный взгляд. У нее все еще немного подкашивались ноги от того, что они творили перед самым выходом, но она была на необычайном подъеме и в несомненном волнении старалась не озираться по сторонам, хотя уже заприметила несколько картин кораблей по периметру бального зала, которые непременно нужно осмотреть. Супруга Пилигрима еще лет тридцать назад покинула этот мир, и потому он находился в обществе своего единственного сына, который выглядел не младше отца, а также внуков и правнуков. Детей на мероприятии было довольно много, им выделили отдельный уголок и развлекали фокусами. Пилигрим решил отметить круглую дату с размахом и пригласил множество известных миру личностей, внесших вклад в науку и политику магического сообщества. Здесь был даже Антон Фогель - министр Магии Германии и президент Международной конфедерации магов. Пилигрим, несомненно, имел весьма влиятельных друзей, и появление Альбуса Дамблдора среди приглашенных вовсе не удивляло. - Все будет хорошо, пройдет столько лет, да и потом маска и измененные глаза и волосы, он не вспомнит о тебе, - поддерживающе коснулся ее ладони Персиваль, когда она, наконец, увидев Альбуса, как раз смотрящего в их сторону, инстинктивно шагнула назад, прячась за спиной мужа. На большие изменения во внешности Джоконда не решилась, чтобы не выглядеть странно для тех, кто её знает. - Ты прав, если я стану прятаться от него, это будет выглядеть еще подозрительнее, но главное, чтобы он не узнал мою девичью фамилию, ведь он обучал Пруденс Мерфи… - постаралась успокоиться Джоконда и встала рука об руку с Персивалем, а Альбус Дамблдор с бокалом шампанского двинулся в их сторону. Он был облачен в идеально подогнанный, подчеркивающий стройность черный костюм-тройку, и даже не озаботился маской. Кажется, в этом времени он был не старше Персиваля, и, видя двоюродного прадеда таким молодым, Джоконда поневоле залюбовалась еще и тем, как они с Авророй, оказывается, похожи. И пускай волосы у него были темнее, а глаза - голубые, ясность взора и этот живой блеск искренности делали сходство столь бросающимся. У Джоконды дрогнуло сердце. - Персиваль, рад видеть, - протянул ладонь Альбус и взглянул на замершую в нерешительности Джоконду, по-своему поняв ее немигающий взгляд на себе. О его свершениях судачило магическое сообщество всего мира, уже в этом времени он, являясь членом Визенгамота, успел повлиять на мир и учредить большое количество законов, оберегающих волшебников и магглов, а также создал множество чар и прослыл могущественным волшебником - Джоконда не упускала ни одной заметки о нем, чтобы хоть как-то коснуться и стать ближе. О личной встрече, пускай и инкогнито, она и вовсе не смела мечтать, тем более, он сам запретил ей. - Вы… - только проблеяла она не своим голосом, и Персиваль осторожно сжал кисть ее руки у себя на предплечье. - Альбус Дамблдор, профессор ЗОТИ в Хогвартсе, - представился он с совершенно очаровательной улыбкой, и она заторможено протянула ладонь; наверняка списал он ее состояние на восхищение. Джоконда изо всех сил старалась взять себя в руки, но тревога не отпускала. …Альбус был скромным человеком, он не любил внимание и даже испытывал неловкость, когда кто-то откровенно пялился, но эта девушка смотрела на него несколько странно, словно пыталась прочитать, как книгу, в ее серых глазах Альбус увидел какой-то блеск, неодолимую печаль, возможно, тоску. Она была расстроена или же встревожена. – Миссис Грейвз, Пруденс, - представилась она уже увереннее, пряча английский акцент. - Приятно познакомиться. - И мне, - улыбнулся он, сверкая лучезарной улыбкой, заметив их обручальные кольца, кажется, когда Альбус видел Персиваля в последний раз года два назад, он был в свободном статусе. Супруга выглядела гораздо моложе его, возможно, даже юной, хотя так могло показаться из-за ее невесомого наряда и образа, но то, как он поглаживал ее ладонь на предплечье, то, как стоял, все время касаясь плечом плеча, то, как она принимала эти прикосновения и как касалась в ответ, говорило о глубоком чувстве. Она выглядела хрупкой и требующей к себе бережливого отношения женщиной, хотя это опять же могло показаться из-за ее наряда. – Ах, Альбус, ты почтил мероприятие своим присутствием, рад видеть тебя в Америке, друг, - возле них, опираясь на трость, оказался Пилигрим; в темном парике дворянина семнадцатого века он явно пытался молодиться. - Смотрю, ты не в маске. – Я всего лишь школьный учитель, боюсь, карнавальные костюмы не украсят меня, - ответил он, а Пилигрим засмеялся, словно это была действительно шутка. - С юбилеем, Элайджа, долгих лет жизни и спасибо за приглашение. Они подарили друг другу крепкие объятия. - Спасибо, а ты, Альбус, не прибедняйся! Школьный учитель - будешь рассказывать это первогодкам, - заулыбался Пилигрим, который был просто счастлив видеть его, как одного из самых важных гостей мероприятия. - Прошу прощения, что вмешался в ваш разговор… - Пилигрим замер, только сейчас он осознал, кто был в обществе достопочтенного гостя. - Персиваль, что ж, вы хотя бы маску надели, - беззлобно заметил он, не собираясь вставлять при Дамблдоре шпилек посерьезнее, - а где же мисс Мерфи? - Миссис Грейвз уже как полтора года, - холодно поправила Джоконда, когда он мазнул по ней взглядом и, кажется, действительно, не узнал, так как все же был немного подслеповат, хотя и она в этой маске и другими волосами была едва ли похожа на саму себя. - С Юбилеем, мистер Пилигрим, - выдала она несколько запоздало, дрогнувшим голосом, понимая, что сдала себя с потрохами из-за его неожиданного появления и стандартного “мисс Мерфи”. Альбус заметил, как изменилось лицо дружественно настроенного Пилигрима, когда тот признал ее, и от добродушности ни осталось и следа. Он с сомнением посмотрел на девушку, взгляд которой тоже ожесточился. То, что они с юбиляром не переносят друг друга на дух, стало видно невооруженным взглядом. Миссис Грейвз сложила руки на груди в явном жесте недовольства и машинальной самозащиты, а Пилигрим сбросил было приветливость, но тут же вернул улыбку на место. - Миссис Грейвз была моим стажером, я все никак не привыкну, - не сводя с нее настороженного взгляда, не стал он выносить сор из избы, сподобившись, однако, на минимальные пояснения. - Вот как? - Да, одно время я хотел воспитать талантливого заместителя и устроил нечто вроде конкурса, но, увы, ни один из стажеров не достиг моих ожиданий. Фраза звучала нейтрально, поэтому Джоконда не стала вмешиваться и сообщать, что она уже фактически заняла его место, отодвинув от Кулиджа. Что ж, у старика все-таки праздник. Тем более, ее мысли занимало, не вспомнил ли Дамблдор одну из своих студенток? - Зато, предполагаю, миссис Грейвз обрела нечто ценное взамен, - улыбнулся ей Альбус неожиданно, видя трепетное отношение ее мужа, наверняка предположив, что познакомились они в МАКУСА. Джоконда вдруг поняла, что он всегда был проницателен и, несомненно, умел сглаживать углы. На сердце потеплело столь же стремительно, как секундой ранее внутри вспыхнула неприязнь к Пилигриму, уколовшему ее намеренно. Джоконда благодарно улыбнулась, пряча волнение, а Персиваль вернул ее руку на место - на свое предплечье, он кажется заметил обоюдный интерес: Альбус и Джоконда не сводили друг с друга взглядов, он чувствовал, однако, что жена напряжена, но в ней проскакивало нечто такое неуловимое, нечто, похожее на… духовную связь. Альбус слишком много для нее значил, а сам он различал что-то в ее глазах даже сквозь прорези маски. Он не мог не заметить, это слишком бросалось в глаза, возможно, магия подсказывала ему, что в ней течет его кровь, или это была всего лишь игра воображения следящего за любой мелочью Персиваля. И все же, фамилия “Мерфи” прозвучала в первые минуты разговора. Чем это грозит? - Что ж, с вашего позволения, я бы хотела поздороваться с госпожой Пиквери, - сказала Джоконда, найдя повод улизнуть, взглянув на группу высокопоставленных женщин, среди которых была и министр Магии Бразилии Виченция Сантос в ослепительном зеленом платье с рукавами-крыльями бабочки. Персиваль одними глазами спросил, уверена ли она, что ей не нужна поддержка, и Джоконда подтверждающе качнула головой и покинула мужчин, к которым как раз направлялся Антон Фогель. Такие приемы всегда начинались с проявления вежливости и искусства вести короткие разговоры, но почему-то Дамблдор решил задержаться именно в компании Персиваля и даже был рад, когда Пилигрим отошел в сторону с Фогелем, а Персиваль с волнением заметил, что Дамблдор неотрывно следит за его женой, словно давно с ней знаком или бесповоротно очарован ею, как женщиной, что было бы несколько комично, учитывая родственные связи. Безусловно она была прекрасна, особенно хороша в образе Одетты, а еще эти светлые волосы и серые глаза… – У меня была студентка по имени Пруденс Мерфи, - сказал Дамблдор, взглянув на карманные часы отца, а у Персиваля мгновенно подскочил пульс. - Видимо, тезки… - он задумчиво коснулся бороды. - Довольно распространенное имя и фамилия, полагаю. Пока он не спросит, не стоило ничего говорить про то, откуда Джоконда родом, они уже думали об этом до приема, но теперь интерес Дамблдора был вполне понятен. Возможно, под маской балерины он искал свою ученицу. Если бы не этот идиот Пилигрим, фамилия Мерфи не прозвучала бы сегодня, тем более, перед Дамблдором, который, убрав с лица подозрительность, заинтересовался представлением на сцене неподалеку. – Но у меня стойкое ощущение, что я знаю вашу супругу, хотя она едва ли похожа на ту мисс Мерфи, которую знаю я, как минимум, разница в цвете кожи, - внезапно сказал Альбус, переведя на Персиваля острый взгляд с прищуром. - В ней есть что-то такое очень знакомое, и как будто она тоже знает меня близко… Не сочтите за грубость, Персиваль, но откуда ваша жена? – Из Пасадены, - ответил он, не проявляя признаков беспокойства на лице, однако внутри испытывая бурю эмоций. Даже если встреча Джоконды и Альбуса действительно не должна была состояться, то это волновало Персиваля меньше всего в данный момент, волновало лишь, что живет она под украденной личностью той самой студентки, которую обучал ее двоюродный прадед. Эти знания могли оказаться слишком опасными. – Моя жена закончила юридический в университете МАКУСА. Видимо, она настолько очарована встречей с вами, Альбус, что едва ли способна это скрыть. Вы ведь часто мелькаете на страницах учебников. – И, стало быть, она обучалась в Ильверморни… - скорее утвердил, чем задал вопрос Дамблдор. – Да, зрение начало подводить меня. Ее серые глаза… Они напомнили мне мою младшую сестру, как и светлые волосы. Даже под маской это сходство заставило мое сердце замереть, словно я лицезрел Ариану во плоти… - посетовал он и тяжело вздохнул, глядя на собеседника. - Она умерла много лет назад, видимо, я просто увидел то, что хотел увидеть. Персиваль немного успокоился, так вот истинная причина столь пристального внимания. Джоконда, меняя облик, становясь похожей на мать, не задумалась о том, что может напомнить ему кого-то другого из семьи, ведь Аврора Уинтер еще даже не родилась. – Боюсь, что настоящий цвет глаз Пруденс карий, а ее волосы почти черные, Альбус. Сегодняшние метаморфозы связаны лишь с ее образом. Дамблдор несмело улыбнулся. – Ясно. Что ж, со мной уже случалось, я видел в некоторых женщинах сходства с Арианой. – Все еще наблюдая за ней, Дамблдор осмелился проявить чрезмерное любопытство: - Я могу понять неприязнь миссис Грейвз к Элайдже, который, похоже, не выделил ее среди стажеров, но позволите ли вы мне проникнуть в тайну, отчего же сам Элайджа так, с вашего позволения, негативно к ней настроен? Это лучше, чем давать пояснения по поводу имени Пруденс Мерфи, Персиваль решил удовлетворить его интерес, чтобы полностью отвлечь от темы. В первую очередь он расплылся в самодовольной улыбке, показывая гордость, которую испытывал за свою жену. – Что ж, ничего удивительного, что он зол, ведь Пруденс уже почти сместила его с места…