Merry Dancers: дальше некуда

Чем глубже они спускались, тем сложнее солнечному свету было проникать сквозь толщу воды. Спасаясь от холода, Дамблдор окружил их мощными щитами из согревающих чар – занялся этим лично, думая о том, чтобы Джоконда не замерзла. Эта забота была очень приятной. Не менее ста семидесяти футов предстояло преодолеть и ощутимое даже сквозь специальные чары давление, но они смело продвигались ко дну, трансфигурировав ботинки в ласты. Дамблдор рядом, а значит, нечего бояться. Их окружило скопление рыб, огромная воронка мелких блестящих рыбешек, задорно покружившись вокруг них и потеряв интерес, двинулась дальше. Джоконда улыбнулась: в этом было что-то волшебное. Главное, чтобы им не попадались опасные морские хищники. Но пока, за исключением пугливых или же любопытных рыбок, пейзаж не радовал разнообразием. Всё ярче разгорался свет на кончиках их волшебных палочек, все темнее становилось ближе ко дну. Заклинание пузыря должно было действовать еще около сорока пяти минут. Чуть ниже ощущалось слабое морское течение, показался рельеф неровного дна. Оно не было плоским, а словно Гранд Каньон, поднималось и опускалось, образуя горы и углубления, а внизу - целая жизнь, разнообразие разноцветных рыб, мелких рачков. В черноте узкого лаза между кораллами мелькнули два желтых глаза и, испугавшись света волшебной палочки, тотчас исчезли, растревожив похожее на мох растение, из которого, всколыхнувшись, вырвалось врассыпную множество мальков. Красота подводного мира, разнообразие водорослей и обитателей просто зачаровывали, но они приплыли сюда не любоваться. Ни намека на корабль, тишина и толща воды. Джоконда последовала примеру Дамблдора и стала выпускать шарики света в разных направлениях, чтобы суметь разглядеть хоть что-то в отдалении. Везде происходило движение, морские обитатели расплывались в стороны, сильно отвлекая внимание. Джоконда с Дамблдором переглянулись, не обнаружив ничего подозрительного, кроме застывшего в нескольких футах от них морского ската, оценивающего, представляют ли они опасность. Альбус как в замедленной съемке из-за сопротивления воды взмахнул волшебной палочкой, и перед Джокондой стали вырисовываться буквы: “Разделимся и обследуем местность? Если найдем что-то или в случае опасности, выпустим сноп искр”. Она согласно закивала и, указав на запястье, показала десять пальцев, а затем еще пять, согласовывая время, а затем указала рукой направление, куда решила плыть - за большой коралловый риф - невысокую подводную гору, которая мешала обзору. Разделившись, они придали себе ускорения магией, устремившись вслед за выпущенными шариками Люмоса. Джоконда никогда не могла подумать, что увидит морское дно своими глазами, и хотя глубина не была большой, она все равно ощущала небывалый моральный подъем, словно ничего удивительнее в жизни не встречала. Альбус исследовал нагорье с другой стороны, ощущая, что согревающие чары начинают ослабевать, он тотчас обновил их и тронулся дальше, оставив светящуюся метку на том месте, где они с Джокондой разошлись в разные стороны. Глянув вверх сквозь толщу воды, он едва различил очертания днища траулера капитана Купера, который вновь стал их компанией в исследовании западного побережья. Пришлось применить магию, чтобы он не задавал много вопросов, тем более о том, как они собрались исследовать морское дно без водолазного колокола или субмарины. Джоконда сказала, что в будущем магглы не только покорят космос, но и освоят морские глубины. Появятся батискафы, способные достигать глубины в десять тысяч метров, откроют целый новый мир морских существ и растений. Альбус не единожды замечал, что она довольно много знает о магглах, а о некоторых их достижениях говорит с превеликим воодушевлением, и эта ее черта казалась несомненно замечательной. Магглы, как и волшебники, имели право на существование, их миры пересекались, но до тех пор, пока будут появляться такие волшебники, как Геллерт Гриндевальд и Том Риддл, с которым Альбусу еще только предстоит познакомиться, их хрупкому миру угрожала опасность. Он все думал, удастся ли обнаружить корабль, ведь они, как бы глупо это ни звучало, доверились детской считалочке. К тому же, что могло сделать время и глубинные вредители с деревянным кораблем? Осталось ли от него хоть что-то? Впереди все так же крылась непроглядная тьма, шарики Люмоса так и не смогли ничего выловить. Внезапно Альбус увидел перед собой свою тень – нечто засветилось где-то за спиной, а это означало одно: обернувшись, он увидел невдалеке вспышки искр в воде - сигнальные чары. Он что есть силы, придав себе ускорения, устремился в сторону возвышающейся горы, сплошь усеянной кораллами и водорослями, и, едва преодолев ее, замер, увидев перед собой необъятных размеров впадину, обрывом уходящую на такую глубину, что дна не было видно. Внизу мерцал шарик Люмоса, призывая его последовать за ним, и Альбус незамедлительно рванул в ту сторону, спускаясь всё ниже и ниже к ровному песчаному дну, практически девственно чистому от подводных растений, разве что в песке копошились какие-то неприятные создания. Метров восемьдесят уже ощущались не слишком приятно, а температура заметно опустилась, но Альбус, постоянно обновляя чары, стремился к огоньку, вглядываясь через слегка искажающий картинку головной пузырь в происходящее впереди, а когда наконец увидел, то даже сбавил скорость. Это, несомненно, был корабль, весь в водорослях, накренившийся на бок. Джоконда, точно беспокойная русалка, кружилась вокруг него, и, Альбус был уверен, что она радовалась победе. Поиски, наконец, принесли плоды! Невзирая на давность крушения, корабль все еще был цел, на корме узнавались резные буквы “Леди Астория”, а по периметру даже сохранились деревянные скульптуры - римские императоры и рычащие львы вперемешку с дикарями: они наверняка имели особое значение, символизировали путешествия, корабль весь был как будто сделан из скульптур с мотивами, взятыми из античной мифологии и библии, полными фантазии исторических описаний. Джоконда поманила его ладонью, но Альбус указал пальцем на запястье и вверх, у них оставалось не так много времени, чтобы подняться на поверхность. Джоконда кивнула и незамедлительно направилась вверх. Как только они обновят чары пузыря, требующие находиться на поверхности, то вернутся снова. Она всплывала, параллельно грот-мачте, на которой едва живые, плыли остатки парусины - несколько тонких бурых клоков, похожие на края саванов дементоров. Мрачный вид затонувшего корабля-призрака внушал сожаление - похоже, в лучшие годы это судно было величественным. Внезапно Джоконда остановилась, и Альбус тоже увидел этот блик - самое время для заката. Что-то блеснуло на мачте, переглянувшись, они подплыли ближе и увидели изящную, измученную временем и толщей воды шкатулку, странно смотрящуюся на покосившейся мачте, но как будто слившуюся с ней в единое целое. Как она вообще там удерживалась? Внутри крутилась танцовщица в изящном платье, она была подвижной, очевидно магической, а иначе бы рассыпалась в прах или же проржавела и обросла водорослями. Дно шкатулки было зеркально золотым, идеально чистым, и это оно каким-то образом поглощало последний луч уходящего солнца. Джоконда не стала касаться ее, поняла, что она может быть проклята, было бы жаль, если бы такая красивая вещь несла в себе смертельное проклятие. По пассу палочки Альбус понял, что она применила невербальное Ревелио, и оно подействовало. Шкатулка стала сползать с прикрепленного места и поплыла вниз, но, подхваченная очередным заклинанием, застыла и вознеслась к Джоконде, и в этот же момент танцовщица перестала двигаться, а крышка закрылась. Простое Ревелио могло не снять опасных заклятий, поэтому Джоконда, удерживая шкатулку магией, поплыла наверх, а Альбус, чтобы она не теряла с ней связи, подгонял их, создавая восходящее течение. Когда они поднялись на траулер капитана Купера, небосвод закрыли сумерки. – Возможно, нам стоит вернуться завтра, - высушивая себя заклинанием, сказала Джоконда, понимая, что совсем стемнело. Она совсем продрогла, даже в полумраке, создаваемом тусклой масляной лампой, прикрепленной на входе в рубку, ее губы выглядели бледными. Окружив себя и Джоконду согревающими чарами, Альбус подогрел чай в остывшем термосе и налил немного ей и себе, она с благодарностью приняла железную кружку из его рук и вдохнула горячей дымки, ее ноздри затрепетали в наслаждении. – Да, не думаю, что корабль от нас куда-то денется. – Капитан Купер, - обратился Альбус, развеяв отвлекающие чары, и только тогда капитан обратил на них внимание. - Завтра, за два часа до заката, сможем ли мы снова воспользоваться вашими услугами? – Я рыбачу только на рассвете, так что несомненно, сэр, - проскрипел он утвердительно. – Что ж, тогда разворачиваемся в порт… Альбус только стрельнул заклинанием в толщу воды, помечая место, а Джоконда все разглядывала лежащую перед ней закрытую шкатулку, то и дело творя чары - сначала по выявлению магии, затем отпирающие, но безуспешно. Удалось только очистить ее от векового налета. Альбус подозревал, что она зачарована таким образом, что открывается только на закате. Шкатулка была ориентиром для поиска корабля для самого Бербиджа. Возможно, он хотел, чтобы когда-нибудь кто-то нашел “Леди Асторию”, и потому оставил подсказку в виде считалочки. *** - Мистер Грейвз задерживается на работе, просил передать, что не знает, во сколько вернется в поместье, - сообщил Симмонс. - Могу предложить вам ужин? - Да, будьте добры, в наших с Персивалем апартаментах, - чихнув, попросила Джоконда, предлагая Альбусу изучить шкатулку более подробно именно там. - Похоже, тебе стоит выпить Бодроперцовое, - заметил Альбус; сам он чувствовал себя прекрасно. Она только кивнула и, прикрыв нос и рот ладонью, снова чихнула, чувствуя, как отекает нос. Они условились встретиться через двадцать минут и разошлись по своим спальням, чтобы принять душ и привести себя в порядок. К моменту, когда Альбус постучался в дверь, то обнаружил Джоконду в неожиданном для нее наряде - свободные трикотажные штаны и безразмерный свитер с капюшоном, скрывающим пышный пучок волос, а перед креслом, в котором она устроилась в турецкой позе - объемные пушистые тапочки. Без косметики и в таком виде она выглядела совсем молодой и очень домашней. Ее нос, вдыхающий пар из необъятных размеров кружки, больше похожей на маленькое ведерко, совсем покраснел, как и глаза. Рядом на столике стояла вазочка с медом. - Похоже, ты совсем заболеваешь, - рассудил Альбус, - выпила зелье? Она только махнула рукой и водрузила на стол одолженный у Купера мешочек, в котором находилась шкатулка. - Выпью на ночь, не хочу отрубиться прямо в кресле, - в нос сказала она. - Вам бы тоже не помешало выпить хотя бы чая с медом, профессор, - кивком указала она на вторую кружку и, взмахнув палочкой, заставила чай подогреться. В мозгу Альбуса созрела надежда, что поиски части компаса удастся отложить еще на какое-то время, раз она, очевидно, заболевает. Конечно, Бодроперцовое зелье поставит ее на ноги за ночь, но лучше поберечься, чтобы не заболеть снова. - Какие мощные чары, она совсем не потускнела от времени и солёной воды, - сказал Альбус, присаживаясь в кресло напротив. Они оба склонились над вещицей, рассматривая искусную резьбу крышки. Шкатулка была похожа на миниатюрный ларец с сокровищами. - Похоже, это просто шкатулка, зачарованная на одно действие в определенное время дневного цикла, - рассудила Джоконда, - надо посмотреть на нее на закате, мне казалось, я видела какие-то инициалы внутри, когда мы были под водой. Но было слишком темно. Профессор, как продвигаются ваши уроки окклюменции с Перси? - зевнув, спросила она, когда в дверь постучали. Джоконда запечатала камин, чтобы Персиваль не напугал сервирующих стол слуг своим появлением, снова разблокировала после их ухода и с упоением приложилась к своей огромной уютной кружке, игнорируя аромат запеченой рыбы. Похоже, ее и впрямь немного знобило от переохлаждения. Отправив шкатулку на каминную полку, она внимательно посмотрела на Альбуса, напомнив вопрос: - Итак, что скажете по поводу способностей моего дражайшего супруга? - наконец, свесив ноги и сунув их в уютные тапочки, Джоконда принялась за еду. - Весьма и весьма многообещающие, мне кажется, что мы примерно на одном уровне, мне нечему его учить. Разве что можем тренироваться вместе, пока есть возможность. Она усмехнулась с гордостью за своего мужа. - Что ж, все-таки он Глава Магического правопорядка. Альбус усмехнулся следом. - Я бы хотел также проверить и твои способности, если ты не против. Я впечатлен тем, что ты показывала на дуэли, но, учитывая грядущее, хочу убедиться… - его глаза как-то подозрительно сощурились, и Джоконде на миг показалось, что он давно планировал уточнить этот момент. - Что вы в будущем обучили меня как надо, профессор? Вы в себе сомневаетесь? - тоже сощурилась она с хитрецой, ей все еще казалось, что они с Персивалем ведут какую-то игру. - Я не сомневаюсь лишь в том, что проверял самолично, за себя будущего я ручаться не могу, - ответил он без шуток. - Ну, если вы настаиваете, профессор, - не стала спорить Джоконда, все еще питая подозрения насчет их сговора, который пока не удалось разгадать, но, несомненно, они с Персивалем все время пытались её во что-то втянуть. Отужинав, Альбус не дал ей выдохнуть и тут же поставил два кресла друг напротив друга, его даже не смутил очередной ее чих - никакой скидки на самочувствие. У него оставалось не так много времени, чтобы убедиться, что в случае опасности и Персиваль, и сама Джоконда смогут за себя постоять - это она понимала. - Вы всегда были таким жестким?.. - обронила Джоконда, ведь все же надеялась, что он не станет заставлять ее напрягаться хотя бы сегодня. - Только в силу обстоятельств. - Вы же даже не запомните этого… - возразила она недовольно, но затем поняла, что, возможно, сказала что-то лишнее, поймав его озадаченный взгляд. - Простите… - Слизерин? - спросил он неожиданно. - Что? - Ты оканчивала Слизерин, спрашиваю? - А с такими корнями у меня мог быть выбор? - спросила Джоконда, вскинув бровь и сложив руки на груди. - К чему этот вопрос? - Слизеринцы идут на любые уловки, лишь бы не выполнять задание. - Очевидно, ведь это факультет хитрецов. - И лентяев, - заметил Альбус, и она вновь вспыхнула. - На любые хитрости они идут в основном из-за лени. - Разве я такое впечатление произвожу? - ощущая себя провинившейся студенткой, возразила Джоконда, снова смачно чихнув в подтверждение, и это выглядело так нарочито, что Альбус только покивал. - Я была лучшей на курсе и старостой школы, между прочим. - Выпей зелье уже, все равно скоро спать, и попробуем позаниматься, - не давая спуску, сказал он, а Джоконда скривилась в отвращении, но, глядя на его непримиримое лицо, закатила глаза. - И мне заодно налей. - Я бы виски предпочла… - Минус пять баллов Слизерину за распитие алкоголя в Хогвартсе, - глядя на то, как она надулась, с сияющей улыбкой сказал Дамблдор, наблюдая, как на ее лице расцветает встречная улыбка, которая сменилась заливистым смехом, а затем очередным внезапным “апчхи”. - Давненько я этого не слышала. Ладно, сейчас, профессор Дамблдор… - сделала она акцент на обращении “профессор”. Даже в бесформенной одежде она умудрялась вилять задницей так, что на бампере не хватало таблички “осторожно, занос”, она делала это намеренно, показывая свое отношение к приему зелья. Альбус усмехнулся этой дурашливости. Сейчас она действительно выглядела совсем юной, хотя ей было уже около двадцати шести. Их с Персивалем разделяло девятнадцать лет, но едва ли оба это замечали, он заботился о супруге не потому что она была хорошенькой молоденькой особой со смазливой мордашкой, а потому что искренне любил и относился как к равной. Да, она действительно была весьма сообразительной, но все же несколько импульсивной в силу возраста. И все же, ей очень повезло встретить такого человека, как Персиваль, а не тратить молодость на глупых несознательных юнцов. Джоконда вернулась с флаконом Бодроперцового и очень долго смеялась над тем, как из ушей Альбуса валит пар, впрочем, она выглядела не менее нелепо. Привычное побочное действие зелья несказанно развеселило обоих. В очередной попытке прокрастинации Джоконда снова начала разглядывать шкатулку на каминной полке, Альбус с покашливанием обратил ее внимание на себя и указал на кресло. Она, наконец, послушно села, пошмыгивая носом. Поддёрнув брючины, Альбус приземлился в свое и направил на ее все еще полное скепсиса к его рвению покопаться в ее голове лицо. – Глухая оборона или замещение? – Оборона и защита собственных тайн, без разницы, подойдет и замещение, - сказал он, - достань волшебную палочку. - Попробуешь обратить легилименцию против меня. – Отразить сразу? - сухо поинтересовалась она. – Нет, в момент, когда я уже буду в твоей голове. Это довольно сложно. Джоконда кивнула, вмиг посерьезнев, она не выглядела напуганной или взбудораженной, по щелчку пальцев она сконцентрировалась на одной единственной цели - защитить персональные сведения, и приготовилась к вторжению. Она смотрела прямо в его голубые глаза, ожидая столкновения разумов, и Альбус без промедления воскликнул: – Легилименс! Его затянуло в узкую воронку ее мыслей, но тут же полностью обездвижило, заставив увязнуть в густом желе из медленно закручивающихся в спираль клубов темного дыма, не дающих приоткрыть завесу мрака и зацепить хотя бы одну-единственную мысль. – Очень хорошо, Джоконда, но как долго ты сможешь удерживать блок, ведь он требует наивысшей концентрации, - его голос эхом раздавался в ее не имеющем начала и конца разуме. Альбус поднатужился и стал пробивать блок, понемногу освобождаясь и начиная движение вперед. Он видел, как клубы черного дыма начинают светлеть, где-то становясь прозрачными, когда перед ним мелькнуло лицо незнакомой рыжеволосой женщины, но тут же снова заволоклось черным, словно из трубы на траулере капитана Купера, дымом. Он рванулся обратно, снося барьер и хватаясь за образ женщины. Джоконда умело противостояла вмешательству точно так же, как и Персиваль, загораживаясь мощным щитом. Альбусу потребовалось около двадцати минут, чтобы подцепить пласт его мыслей и несколько образов. Он давил в полную силу, но не стал в первый же вечер совместных занятий сильно травмировать его. День на третий усиленных тренировок у него пошла носом кровь, и он обнажил какие-то воспоминания, в основном связанные с Джокондой - свадьба, их знакомство, какие-то аврорские передряги, но если не знать что копать, то этого Гриндевальду может быть достаточно. Дамблдор намеренно попытался пробиться к воспоминаниям, связанным с путешествием Джоконды во времени, но тот столь старательно их оберегал, что в какой-то момент сознание начало расползаться в разные стороны, а Персиваль просто отключился. Альбус и сам уже ощущал головную боль, когда удалось рассеять туман и дотянуться до рыжеволосой женщины. Это была какая-то маггловская деревенька, а эта женщина, стоя за прилавком, продавала цветы, нежно улыбаясь рассматривающей ромашки девочке. – Кто это? - спросил Альбус, но в ответ раздался только смешок. – Понятия не имею, профессор. Он оказался одурачен, хотя, признаться, лже-образ выглядел весьма натуралистично, а он потратил столько сил, чтобы ухватиться за него! – Я научил? - спросил он, понимая, что “самое оберегаемое” ею воспоминание оказалось ловушкой. – Ну а кто же. Дамблдор максимально сконцентрировался и постарался изменить эту мысль в ее голове. Раз воспоминания не существовало, это не принесет вреда, и Джоконда тратила слишком много сил на сопротивление. Не долго думая, пока она была увлечена сохранением образа воспоминания, он протиснулся между клубами дыма, усыпив ее бдительность, и почувствовал, что она злится. – Я ощущаю эти эмоции, они подсказывают, что это нечто важное, - сказал он, увидев, как она, преклонив колено, стоит перед бледным мужчиной, протягивая предплечье, на котором, поддаваясь изящным пасам волшебной палочки, вырисовываются очертания Темной метки. Рывок, и его вышвырнуло в другое воспоминание: маленькая Джоконда, возможно, первый курс или даже до него, вместо того, чтобы наслаждаться солнцем, зарылась в учебники, а за ней стоит ее мама, Аврора, которая отчего-то скрывает испуг. – Почему ты так смотришь, мамочка? - спросила малышка. – Брось это, иди на улицу или сходи с Арабеллой к морю. – Мама всегда испытывала уколы воспоминаний об отце, когда видела меня за учебой, тогда я не понимала почему… - раздался в пространстве печальный голос Джоконды. Воспоминание было настоящим, но явно не тем, к чему стремился Альбус. Пробившись так глубоко, он уже не натыкался на обманки, но пока Джоконде ловко удавалось сбивать его с пути и показывать ничего не значащие воспоминания ученичества в Хогвартсе или же детства, счастливых дней замужества, но ничего, связанного с путешествием во времени или же с самим Альбусом в семидесятых. Если не знать что искать, то никогда не догадаешься, что она скрывает. И всё же, темная сторона ее мыслей уже приоткрылась в самом начале - отец, ставящий клеймо своей дочери. – Очень хорошо, но, закрывшись лже-образом вначале, ты не сумела скрыть тревожных воспоминаний об отце, и, предположим, что теперь я знаю куда копать. Он рванул ткань воспоминания об их совместном с Персивалем путешествии в прошлом году к Западному побережью Лос Анджелеса и стал искать слабые точки, пока перед глазами снова не мелькнуло лицо Тома Риддла. Джоконда напряглась, но не смогла противостоять этой мощи. Она буквально рычала от напряжения, но картинка все же стала собираться… И то, что увидел Альбус, заставило его лицо покраснеть… Тот самый ужас, увиденный ею в воспоминаниях совы, о которой он уже был наслышан, та самая ночь, в которую была зачата Джоконда. – Хватит! - набатом раздался голос Джоконды, но он застыл, утонув в жалости, ненамеренно игнорируя ее, и тогда, ощутив мощь магии, запечатанной в этой девушке, оказался отброшен из воспоминаний. Она сумела собраться и отразить вторжение, а он, пораженный зрелищем, не успел закрыться, пропуская ее в свою голову, словно нож в подтаявшее сливочное масло, и Джоконда была в ярости, она врывалась в его мысли неосторожно, не боясь повредить разум. Ее магия была настолько сильна, что Альбус едва успевал выставлять блоки и закрывать самые сокровенные воспоминания, о которых невольно думал в попытке их защитить. Она точно знала за что хвататься, и в калейдоскопе образов несколько раз уловила лицо Гриндевальда и следовала за ним к самым истокам, к их совместной юности, и прорвалась так глубоко, что только ахнула… – Почему вы просто не вышвырнете меня, - ослабив хватку, она стала отступать, слишком впечатленная близкой дружбой двух красивых молодых людей и сценой произнесения Непреложного обета. – Я не сумел собраться, - опечаленно сказал Альбус, - кажется, я оказался слишком шокирован тем, что увидел в твоих воспоминаниях. Я сожалею… Связь прервалась, они смотрели друг на друга, разочарованные и грустные, в глазах Джоконды застыло неверие. – Вы обещали не действовать друг против друга, профессор… Зачем вы позволили мне зайти так глубоко, я не должна была этого видеть. Это… – Личное?.. - негромко оборвал он. - Я не знаю, возможно, я устал хранить эту тайну… Она тяжело вздохнула, понимая всё без слов, понимая, почему он не может сейчас выступать против Гриндевальда. Джоконда опустилась перед ним и заключила его дрогнувшие ладони в свои. – Вы были юны, профессор, он воспользовался вашим доверием. Но, профессор, вам удастся победить его. В этом нет сомнений. Историю не переписать. – И ты не осуждаешь меня? – Любовь бывает слепа, - она опустила взгляд к его ладоням. Джоконда была в изумлении, но не показала этого, она бы никогда не подумала о нем плохо, даже эта тайна Дамблдора не изменила бы ее мыслей о нем. Но по крайней мере это объясняло, почему у него никогда не было детей. - Профессор, простите за бестактность, но вы до сих пор… Она не продолжила, а он только печально кивнул, не в силах ничего скрывать. Она - первый человек на Земле, узнавший его постыдную тайну, и хотя на душе было тяжело, Джоконда только крепче сжала его ладони, давая понять, что готова оказать любую поддержку. В этот момент вспыхнули языки зеленого пламени и в гостиной появился Персиваль, заставший странную картину. Глаза Альбуса блестели от непролитых слез, а Джоконда просто сидела подле него, успокаивающе гладя его руки. – Что случилось? - позабыв о собственных тревогах, спросил он. – Всё в порядке, просто небольшой экскурс в прошлое, профессор увидел некоторые мои воспоминания, которые повергли его в шок, - сразу ответила Джоконда, и Альбус был ей благодарен. - Перси, - она чуть сощурилась, различая беспокойство на его лице, - что случилось?.. Часы на каминной полке уже показывали десять, он задержался слишком надолго на работе. Джоконда подошла к нему, получив обязательный поцелуй в щеку, заботливо помогая снять пальто, и только тогда он тяжело вздохнул и, нахмурившись ещё больше, приложил прохладную ладонь к ее лбу. – У тебя температура? – Ерунда, мы слегка переохладились в море, но уже выпили Перцовое, - отмахнулась она. – В таком случае вам обоим нужно спать лечь, а не заниматься окклюменцией, - заметил Персиваль, с недовольством взглянув на Альбуса, хотя сам требовал от него проверить блоки Джоконды. – Успеется, не ворчи, - попросила она, отправив его пальто в гардероб магией. - Что стряслось? Ты как будто не в себе. – Голдштейн напала на немага, - сказал он нечто совершенно странное. – Тина?.. Но... Как? Почему? – Вторые салемцы, она напала на Мэри Лу Бербоун из-за жестокого обращения с детьми. Тина слишком мягкосердечна, я всегда говорил, что ей не место среди авроров… - он покачал головой; невзирая на свои довольно резкие слова, в его голосе отчетливо слышалась опустошённость. Джоконда коснулась его предплечий в успокаивающем жесте. – Что с ней будет?.. – Пиквери в ярости, она ей никогда не нравилась. Ей предъявлены обвинения, но мне удалось смягчить приговор. Тину отстраняют, она больше не может работать аврором, но, по крайней мере, ее не посадят в тюрьму… *** Еще буквально вчера морская пучина пугала, но сегодня Джоконда чувствовала себя намного увереннее. Картина вырисовывалась странная: пушечные лафеты судна все до единого были перемещены в одну сторону и, судя по расположению – намеренно. Джон Бербидж был волшебником, и он мог с легкостью это предотвратить, однако всё выглядело словно корабль затопили намеренно. Он был цел, днище и мачты - целы, ни одной пробоины. Что же могло случиться? Создавалось впечатление, что Джон Бербидж просто отсек прошлое, наполненное приключениями и покорением морей. Мелькнул длинный хвост, Джоконда только успела выстрелить Депульсо, чтобы отбросить хищную мурену, затаившуюся в темени капитанской каюты, куда они с Альбусом сразу же направились, полагая, что компас может быть там. Свет Люмоса выловил в темноте человеческий силуэт, и оба замерли, увидев скелет, лежащий на койке - выглядел он так, словно просто умер во сне. Альбус и Джоконда переглянулись, оба решили, что это, очевидно, сам Джон Бербидж, на склоне лет ушедший на покой вместе со своим кораблём, какая печальная, но трогающая душу история преданности. Быть может, в этом была даже романтика, хотя Джоконда больше склонялась к одиночеству и сумасшествию. Они подплыли ближе, рассматривая останки в поисках части компаса. Какой-то кулон провалился сквозь ребра мертвеца, и Джоконда подняла его и раскрыла. Наверное, внутри раньше были какие-то изображения, но они потускнели из-за беспощадной соли. Альбус рылся в столе, Джоконда изучала все попадающиеся на глаза предметы, но, к сожалению, ничего не нашла. Это удручало, не было ни единой подсказки. Исследовав еще несколько кают, трюм и мостик, они так и не нашли ничего, что могло бы подсказать, где компас, и возвращались на поверхность несколько растерянные. Высушив обтягивающий комбинезон, не стеснявший движений в воде, Джоконда наспех накинула на плечи теплое пальто и обернула голову шарфом. - Где же искать этот дурацкий компас… - разочарованно протянула она и, порывшись в сумочке, извлекла оттуда сверток из мешковины, в котором находилась шкатулка. - Хочешь увидеть блик? - посмотрев на почти исчезнувшее за горизонтом солнце, спросил Альбус, уже привычно наливая им чай. Она кивнула и установила шкатулку на невысокую крышу рубки, не переставая бросать взгляды на солнце, пытаясь понять, как это происходит. - Профессор, похоже, вам придется задержаться в Нью-Йорке, - нашла она нечто ободряющее в том, что компас не удалось найти. Он усмехнулся в бороду, вспомнив, как они сегодня гуляли по территории поместья, когда Джоконда пришла с работы. Она больше не задавала вопросов по поводу их с Геллертом отношений, вела себя максимально корректно и как обычно много улыбалась ему. Кажется, прошла всего неделя, а они стали совсем родными. Джоконда годилась ему в дочери, но он относился к ней как к младшей сестре, и это согревало душу. У него не было возможности как следует общаться с Морганой, ведь племянница жила в Уэльсе с матерью. Аберфорт, к сожалению, не был способен на длительные отношения, с Бет они давно расстались. Он любил свою дочь, но никогда не умел показывать чувств, и это не помогало им сблизиться. И сейчас, видя внучку Морганы, что до сих пор не укладывалось в голове, Альбус как будто наверстывал упущенное и давал тепло, которое не всегда мог дать Моргане. Потонув в своих мыслях, он едва не пропустил последний луч солнца, когда шкатулка раскрылась и вспыхнула ослепительно золотым сиянием, едва ли напоминающим тот короткий блик, отражавшийся в тумане. Это было золотое сияние ослепительной красоты, на миг охватившее весь траулер, а Джоконда и вовсе застыла в изумлении, невзирая на яркость, не моргая, глядела на прекрасную танцующую девушку на зеркальной золотой поверхности. Вдруг она вскинула волшебную палочку: - Экспульсо! Синий луч заклинания ворвался в собиравшуюся закрыться шкатулку и та, подлетев, взорвалась в воздухе, осыпавшись мелкими деталями на крышу рубки, а та самая зеркальная золотая поверхность оказалась круглым диском, который тотчас оказался в руках Джоконды, и она уже оглядывая его со всех сторон, тронула треугольный выступ, на котором до этого крепилась танцовщица, обратившаяся в пыль. Наконец, она увидела две витиеватые “S”, выгравированные на другой стороне, где, Альбус не мог поверить своим глазам, находилось несколько подвижных стрелок. - Как ты догадалась? - спросил он ошарашенно, ведь Джоконда держала в руках ту самую часть компаса. - Я не знаю, интуиция, - покачала она головой, находясь в не меньшем изумлении. - Я видела вторую часть в руках Доплера, золотая октограмма с отверстием для этого треугольного штырька. Альбус принял из ее рук золотой диск и тоже осмотрел, с досадой ощутив, что его приключения в Америке подходят к концу. Глаза Джоконды тоже наполнились печалью. Она несмело улыбнулась и, сняв отвлекающие чары, попросила: - Капитан Купер, возвращаемся на пристань… *** Альбус продрог настолько, что минут двадцать пролежал в горячей ванне, чтобы прийти в себя – наверняка Джоконда тоже, – выйдя в прохладную спальню, он укутался в мягкий махровый халат. За окном разбушевалась метель, и он с благодарностью заметил на столе чайничек чая и вазочку с медом, заботливо принесенные слугами. В саду происходило какое-то мельтешение возле все еще наряженной небольшой ели, искрящей огонечками уходящего праздника. Альбус замер от неожиданности: Персиваль и Джоконда, словно дети малые, выстроив снежные баррикады, руководя гроздями снежков и воинственными снеговиками, устроили настоящую баталию. Особо прыткие снеговики, пробираясь во вражеский стан, взрывались обычными чарами. Джоконда замешкалась и получила горстью снега прямо за воротник и, не понимая откуда прилетел снаряд, заозиралась по сторонам, а затем увидела смеющегося Дамблдора в окне. - Эй! Это не честно! Ничего не оставалось, кроме как присоединиться к этой незатейливой суете, и Альбус, на ходу переодеваясь и высушиваясь, отправился на улицу. В этот момент он как никогда раньше ощущал, что у него есть семья, и как эти люди успели стать ему близкими всего за десять дней? Это было удивительное чувство, наполняющее сердце теплом и грустью неминуемого расставания. Их будущее пугало, Альбус был уверен, что если ему не стереть память, то он бы никогда в здравом уме не оставил их на пороге страшных событий, и это могло повредить временную линию. Джоконда сияла радостной улыбкой и раскраснелась, каждый его день в Нью-Йорке она старалась сделать лучше, старалась наполнить какими-то событиями, и сегодня это была игра в снежки, и Альбус, вместе с ними впав в детство, с удовольствием включился в игру, и вскоре все трое были как снеговики, на рукава твидовых пальто комками налип снег, за воротниками - болото, но они были так счастливы и так разгорячились, что не замечали дискомфорта и просто радовались, вероятно, последнему вечеру вместе. После, завернувшись в пледы, как три буррито, они грели ноги у камина, рассказывая друг другу забавные случаи из детства и попивая горячий шоколад. Рассказывали в основном Персиваль и Альбус, Джоконда же росла слишком серьезной девушкой, над чем они подтрунивали, называя зубрилой. Но с возрастом она, судя по всему, сильно изменилась и начала радоваться простым мелочам. *** Сегодня подморозило, в минус двадцать Центральный парк опустел, даже самые морозоустойчивые предпочли остаться дома. Каток выглядел пустынно, только рабочие разбирали елочные гирлянды, время от времени прыгая на месте и хлопая в ладоши в попытках согреться. Был глубокий вечер, и вереница фонарей вдоль аллеи уже горела. Альбус сидел на лавочке поодаль, наблюдая за тем, как сворачивают гирлянды, забирая с улицы атмосферу праздника, словно намеренно принося в его сердце уныние. Джоконда сидела рядом, тоже смотрела вдаль и нервно мяла пальцы в теплых перчатках. Альбус захватил ее ладонь и крепко сжал, стараясь успокоить и ее, и себя. – Может, без этого можно обойтись… - негромко сказала она, все еще медля. – Если мы из будущего оба об этом попросили, то не стоит. Я узнал слишком многое о плохих людях, Джоконда, возможно, я бы не справился с таким бременем и попробовал бы им помешать, в особенности Тому Риддлу… Ее глаза заблестели, но непонятно от чего - от холода или от глубокой печали из-за расставания. Персиваль Грейвз, не вторгаясь в их последний разговор, стоял чуть поодаль и тоже наблюдал, как убирают елочные украшения. – Но, возможно… – Никаких “возможно”, Джоконда, - почему-то он сам, поначалу настроенный скептически, теперь говорил ей об этой необходимости, - мое сердце этого знания не выдержит. Нет, не показалось, в ее глазах действительно застыли слезы, и Альбус должен быть сильным, чтобы самому не поддаться чувствам и не сделать только хуже. Свое предназначение он выполнил, пора уходить, но так тяжело было забывать о его милой Джоконде, впереди у которой еще так много тревог. Он потянулся к нагрудному карману жилетки и извлек оттуда отцовские часы, решив оставить о себе хоть какое-то напоминание. Вложив часы в ее ладонь под удивленный взгляд, Альбус сомкнул на них ее пальцы. – Вы же не вспомните… – Решу, что потерял, не страшно, но я думаю, что тебе стоит принять их, Джоконда. В сложный момент они могут очень помочь. Он вскрыл их в ее ладони и показал небольшой рычажок сбоку от циферблата, щелкнув по нему, он заставил свет от ближайшего фонаря втянуться в часы. – Что это, профессор? – Я называю это делюминатор, сам изобрел и пока не до конца изучил свойства. Но он точно не ограничивается тем, что гасит ближайшие фонари. Эти часы могут очень помочь тебе в трудную минуту, они знают, когда нужна помощь, - пояснил он. - И потом, это часы моего отца и твоего прапрадеда. У тебя должно быть что-то от Дамблдоров. – А вы… - щелкнув по рычагу, она заставила свет фонаря вернуться на место. – Я подумываю сделать делюминатор в форме зажигалки, все-таки он действительно гасит и зажигает свет, - усмехнулся он, спрятав подбородок в шарфе и почувствовав, как она прильнула к его плечу. Дамблдор обнял ее одной рукой, впитывая эти родственные объятия, словно мог унести их с собой, но в конечном итоге все сотрется. – Ваш портключ, Альбус, должен сработать через десять минут. Я прошу прощения, что отвлекаю… - напомнил Персиваль, держа в руках чуть выцветшую канотье, из которой местами торчала солома. Джоконда опустила голову, а он только сжал ее крепче. – Что ж, Джоконда, давай не затягивать. Она утерла слезу, кивнув, чувствуя, как от сердца отрывают огромный кусок, а затем просто встала с лавочки и, убрав часы Альбуса в карман и достав оттуда сосуд для воспоминаний, протянула его Персивалю. По части стирания памяти она доверяла ему больше чем себе, тем более не хотела повредить бесценный мозг Альбуса Дамблдора. Персиваль мрачно опустился на ее место на лавочке, и откупорив флакон, в последний раз взглянул в потерявшие всю уверенность глаза Альбуса. Тот всё еще смотрел на Джоконду. – До свидания, профессор. – До свидания, милая Джоконда, до встречи в будущем…