Merry Dancers: дальше некуда

- Что думаешь? - спросила Джоконда, едва они вернулись в номер, она несколько нервно обняла себя за плечи и села на кровать. – Не так он прост… - ответил Персиваль, снимая пиджак и запонки. – Абсолютно не прост, какова вероятность, что он может быть связан с Гриндевальдом? - Высокая, но он вроде бы адекватный и трезво мыслящий человек. Я вижу хитрость в его глазах и что-то, что не могу дешифровать... - Он нас тоже проверяет, хотя мы, очевидно, люди честные, если не считать моей биографии… Невзирая на то, что ты его проверял, всё еще думаю, что у него есть какие-то проблемы с законом из-за поиска цветов. Как минимум та его вылазка в Нотр-Дам… …Три дня они провели в обществе Доплера, понемногу узнавая его лучше. Из его биографии, добытой Персивалем, они знали, что он занимался химической промышленностью - бытовые средства, стиральные порошки, мыло, полироли - и неплохо наживался на магглах, их истребление, очевидно, негативно сказалось бы на его бизнесе - одно это могло помешать ему встать на сторону Гриндевальда. К тому же, он был полукровкой - бизнес перешёл к нему от отца-немага. Мать Доплера работала артефактологом в Министерстве Магии Австрии и по сей день: вот откуда у него страсть к вещам, подобным компасу Слизерина, вот от кого он мог что-то услышать о нем - артефактологи могли получить допуск в недоступные для простых волшебников секции библиотек по всему миру. Они побывали в магической библиотеке в Рейкьявике, чтобы попробовать подобрать чары, способные активировать компас, на всякий случай купили подробную карту мира, но ничего не работало. Доплер пару раз выразился весьма витиевато о том, что он об этом думает на немецком, громко захлопнув очередную бесполезную книгу. Джоконда была уверена, что на этом языке и признание в любви будет звучать довольно грубо, но, судя по экспрессивному “шайсе!” Доплер вряд ли выражал одобрение или восхищение. Он даже побагровел, а Персиваль с Джокондой в этот момент переглянулись. Джоконда не знала наверняка, сработает ли парселтанг, но у нее теперь только октограмма, а проверить теорию можно лишь в присутствии Доплера. Персиваль понимал, что она все больше склоняется к мысли открыться ему и всё так же стоял на том, что это весьма опасно, хотя их поиски затягивались, а завтра Грейвзы уже должны будут покинуть Исландию. Доплер заводился с полоборота и злился от беспомощности, понимая, что они ходят кругами. Он сообщил, что ищет их уже более десяти лет и постоянно упирается в тупики. Он, похоже, был довольно образованным и умным волшебником и действительно создавал впечатление увлеченного человека - все время производил какие-то математические расчеты, даже лежа на шезлонге, покусывая кончик карандаша, он составлял формулы заклинаний. - Он так старается, - заметила Джоконда, присоединившись к мужу у бортика в воде, - а я ведь знаю ответ, и… - Тебя не образумить? - спросил Персиваль, почесав нос о ее плечо. - Это в наших интересах, быстрее найти дурацкие цветы, высадить и забыть о них, - сказала Джоконда, наблюдая за тем, как Доплер по обыкновению достал фляжку и отхлебнул, крякнув в кулак: на его глазах проступили слезы, увидев их интерес, он качнул в их сторону фляжкой, предлагая, судя по всему, шнапс, но они дружно отказались, а она прошептала: - Алкоголик… - Человек в отпуске, да и потом, крепкий алкоголь расширяет сосуды, может, ему так думается лучше. Впрочем, я не видел его пьяным. Джоконда наблюдала как в очередной раз искривилось лицо Доплера от злобы, когда он просто скомкал листок бумаги и швырнул его на стол к груде таких же. Он уже привычно взял новый лист и положил его поверх книжки, чтобы было удобно писать, и снова ушел в астрал заклинаний. Джоконда покачала головой и поплыла к лестнице, а Персиваль не остановил ее, понимая, что сейчас случится, лишь весь обратился во внимание. - Хельмут, простите что отвлекаю… Он даже не сразу поднял на нее взгляд, а только когда что-то дописал. Джоконда в отельном халате застыла перед ним, не в силах произнести то, что хотела. - Да, Пруденс? Наконец, она набрала в легкие побольше воздуха, собирая смелость, и сказала: - Бросьте это. - Что, простите? - сощурился он в непонимании. - Вы не сможете найти или придумать заклинание, способное заставить компас работать, - она осмелилась сесть на соседний шезлонг и постаралась сделать доверительный взгляд и даже коснулась его предплечья. - И вы действительно предлагаете мне бросить мечту, к которой я шел десять лет? - Его ноздри расширились от недоумения, а может, даже от злости, но Джоконда сжала его предплечье и качнула головой. - Я, кажется, знаю, как эта штука работает, но… есть один нюанс. Он перевел взгляд на ее ладонь на предплечье. - Стало быть, вы все это время знали и… - Я должна знать, что могу доверять вам, герр Доплер, - невзирая на то, что они уже ушли от формальной речи, назвала Джоконда его по фамилии, стараясь донести важность своих слов. Он пытался вникнуть в ее речь, а видя ее серьезный взгляд понимал, что ее молчание не было капризом или попыткой задеть его. Доплер, очевидно, был зол, но постарался сдержаться, а еще он был зачарован. Джоконда снова использовала свою особенную магию - влияние на людей. Она знала что говорить и когда уместно касаться, и сейчас ее касание было успокаивающим, подготавливающим почву. - Очевидно же, что можете, Пруденс, - без зла, но чуть резко сказал он, возвращая взгляд на ее пальцы на своей коже. - Хельмут, этот артефакт создал Салазар Слизерин, - понизив голос почти до шепота, сообщила она, - на одной из граней октограммы я заметила маленькую змейку, этот символ я уже видела. Слизерин был змееустом, и, скорее всего, им был и маркиз де Кюстин, ведь он родственник Гонтов, а те прямые потомки Слизерина. Я думаю, что компас может активировать только змееуст. Глаза Доплера вспыхнули, похоже, он не мог подумать об этом. - Это может… - он соединил брови. - Это может сработать, но почему вы не хотели мне говорить об этом, Пруденс? Вам не надоело проверять меня? - все прекрасно понимая, сказал он несколько оскорбленно. - Получается, чтобы проверить теорию, нам нужно найти змееуста. - Я молчала не потому, что не хотела делиться с вами догадкой, а потому что это повлечет за собой открытие еще одной тайны, и довольно личной. Змееуста искать не придется. - Она неуверенно пожевала губу, на миг отведя взгляд, - потому что я змееуст, Хельмут. Доплер только открыл рот, а в глазах загорелось неверие, подозрение, следом - попытка осознать, что она не лжет. - Это же исключительно редкая способность… Откуда она у вас? - Я бы хотела сохранить это в тайне, - сообщила она, не давая больше информации, чем нужно. Хельмут не стал докучать с расспросами, демонстрируя удивительную для его въедливой натуры деликатность. Джоконда могла только надеяться, что он не опустится до того, чтобы глубже копнуть в ее биографию и не обнаружит некоторые нестыковки - именно это сильно волновало Персиваля да и саму Джоконду. - Что ж, у всех есть тайны, но, не могу не заметить, наша встреча два года назад, похоже, оказалась судьбоносной… Позабыв о приличиях и не переодевшись, трое в халатах уже сидели в номере Джоконды и Персиваля. Доплер положил перед Джокондой диск и закусил костяшку пальца в ожидании чуда. Персиваль тоже заметно нервничал, ему не нравилось, что Джоконда открылась человеку, которому они до конца не доверяли. Соединив части артефакта, Джоконда положила его перед собой и шумно выдохнула через нос. – Предупреждаю, я не уверена в том, что это сработает, но… – Других зацепок у нас нет, - продолжил за нее Доплер, махнув ладонью на артефакт. Она кивнула и обратила взгляд на маленькую змейку на одном из ребер октограммы, силясь представить, что она настоящая. Персиваль вновь ощутил то странное чувство, даже подобие страха, когда его жена утробно зашипела, в какой-то момент показалось, что он различает в шипении что-то похожее на слова, произнесенные задом наперёд с примесью хруста пластинки граммофона. Доплер не изменился в лице, но с каждым новым звуком в его глазах все отчетливее проступало удивление и даже неверие. Однако с компасом ничего не происходило. Кажется, это обескуражило Джоконду, невзирая на озвученную неуверенность в результате, она, казалось, знала точно, что это должно сработать. И сейчас, несомненно, начала жалеть о том, что поведала Доплеру одну из своих тайн. Не желая сдаваться, она нервно покосилась на присутствующих и взяла компас в руки, чтобы повторить тот набор звуков. Что-то изменилось: стрелка-изумруд засветилась зелёным, а октограмма пришла в движение. Джоконда перестала дышать, глаза ее, отразившие зеленый блик, были полны изумления, как и глаза Доплера, тотчас склонившегося ближе. Изумрудная стрелка нерасторопно, словно неуверенно внезапно указала на Персиваля, и он удивленно вскинул бровь. – Надо же, компасу нужен тактильный контакт, - сообразил Доплер и тут же стал задумчив, возможно, понимая, что без Джоконды артефакт действительно не сработает. - Что вы пожелали, Пруденс? – Просто попросила указать на самое ценное для меня, - сказала она, поймав озадаченный взгляд Персиваля, на которого указывала стрелка. – Похоже, самое ценное уже находится рядом, - усмехнулся Доплер. - Можно? - Она протянула компас в его раскрытую ладонь, и он тотчас потух, снова став бесполезной безделушкой и подтвердив версию о тактильном контакте змееуста. - Это просто невероятная удача, что вы змееуст! - наконец, воодушевленно сказал он, однако ей показалось, что несколько наигранно. - Я устал ломать голову над тем, как он работает, но теперь все кристально ясно. Гонты, Кюстин… У Бербиджа был Кюстин, чтобы воспользоваться компасом, да и вообще выйти на него… А у меня есть вы, Пруденс - это, несомненно, удача. Его глаза сверкнули жаждой, он наконец-то сможет найти цветы, которые так долго искал, а Джоконда в очередной раз подумала, что Время подталкивало ее к находке, не М.П.Г, а само Время, словно живой организм, влияло на ее жизнь уже в который раз. Для нее было большой удачей, а, быть может, судьбой встретить Хельмута Доплера. Взгляд его на Джоконду изменился, он смотрел на нее, как на величайшее сокровище, которое когда-либо видел в своей жизни. Персивалю стало не по себе, он всё еще не доверял этому волшебнику, а теперь не сомневался ни секунды, что они с Джокондой ринутся на поиски цветов незамедлительно. Эта надоевшая история с цветами должна поскорее закончиться. – Попробуете подумать о Кусулумбуку, Пруденс? - нам нужно узнать их расположение… Она достала свернутую в рулон карту, не желая отвлекаться на то, чтобы наколдовать магическую, и, произнеся заклинание, расправила её, сориентировав точно по сторонам света. Вздохнув, Джоконда постаралась сосредоточиться на том, чтобы сделать цветы главным желаемым в жизни, но компас упрямо указывал на Персиваля. Доплера это потихоньку начинало раздражать, он молчаливо наблюдал за ней, не вставляя комментариев, а только крутил между пальцами короткий карандаш. Она правда старалась, но ничего важнее в жизни, кроме Персиваля у нее не было, пришлось идти от обратного, представить, что если не будет цветов, то их с ним встреча не состоится, и только тогда изумрудная стрелка, дернувшись, неуверенно двинулась в сторону и замерла, указывая на юго-юго-восток. – Можно? - кивнув на карандаш в руках Доплера, спросила она, и он только сейчас заметил, что вертит его между пальцев. Получив предмет, Джоконда достала волшебную палочку, но, вместо того, чтобы применить какое-нибудь заклинание, использовала ее в качестве линейки. Линия двинулась через Европу правее Африки и Мадагаскара, пересекая Индийский океан. – Ну, учитывая направление, возможно, нам стоит попробовать отправиться в Сомали, - нашла Джоконда последнее пересечение с сушей на пути линии, - и применить компас еще раз. Полагаю, это даст нам возможность понять, находятся ли цветы на материке или же на каком-то неизвестном острове в океане, если там вообще есть острова… Она задумчиво почесала затылок карандашом и взглянула на Доплера. – После возвращения домой и получения официальных портключей, мы действительно можем встретиться в Сомали, - рассудил он, - а дальше уже решим, как быть. – Мне кажется, что это остров в море, - прислушалась к интуиции Джоконда. – Тогда нужен корабль, однако давайте вернемся к этому вопросу после исследования в Сомали…. *** Джоконда с воодушевлением смотрела на то, как из морских пучин поднимается величественный корабль Джона Бербиджа, совершенно завороженная зрелищем. На глазах он избавлялся от вековых слоев морского ила, налипших ракушек, палубы возвращали былой лаковый лоск, а из бурых клоков саванов ткани мачт вырастали изумрудные, в честь Слизерина, паруса с горящей пожаром эмблемой феникса, расправившего необъятные крылья. Резные буквы “Леди Астория”, словно таблоид на бейсбольном матче, заменялись на звучное “Джоконда” - так она решила себя увековечить, так она решила рассказать о себе настоящей, устав от фальшивого имени. Они с Персивалем похоронили Джона Бербиджа на пике Морро со всеми почестями, запечатлев на каменном памятнике его величественный корабль. Джоконда сожалела, что нарушила его последнее желание - покоиться на дне морском вместе с его единственной любовью - “Леди Асторией”, но этот корабль был им нужен. В Сомали компас все так же указывал на юго-юго-восток - на Индийский океан в нескольких сотнях милях от африканского континента, а идея поднять корабль принадлежала Доплеру, пророчившему судну очередное приключение. Он станет символом их путешествия, этот корабль уже видел цветы Кусулумбуку и должен стать их путеводной звездой. Доплер учился в Дурмштранге и сказал, что школа использует парусный бриг для путешествий на Турнир трех волшебников, но магия, способная превращать корабль в субмарину, оказалась довольно сложной. Однако для поставившей цель Джоконды не было ничего невозможного, тем более, Хельмут прислал несколько довольно редких и не совсем разрешенных в США изданий, за которые им с Персивалем пришлось долго выслушивать от Пиквери. Однако все было официально. Корабль числился за Грейвзами, и некоторые в МАКУСА крутили пальцем у виска, не понимая, что побудило их к такому шагу. Пилигриму, конечно, никто не собирался сообщать о находке, а то он непременно потянет к ней руки. Они выдумали легенду о том, что корабль они случайно обнаружили у берегов Исландии во время своего отпуска. Доводя всё до ума, Джоконда поставила тезку на якорь в сотне футов от пирса, укрыв отвлекающими чарами; она, конечно, перемещалась между кораблем и сушей при помощи аппарации, а Стелла, как и несколько шлюпок, нашли свое место на верхней палубе. Современный по меркам двадцатых катер немного дико смотрелся на трехмачтовом барке двухсотлетней давности, но из-за цвета - “Стелла” была коричневой - более-менее сочетался с деревом корабля. Две недели назад нечто не оставило от Бликер-стрит камня на камне, погиб немаг - какой-то не пойми откуда взявшийся ураган - так описали очевидцы явление. Авроры как всегда замаскировали все под взрыв газа - стандартный протокол при таких разрушениях, но Джоконда и Персиваль прекрасно знали, что из этого следует. Очевидно, начали происходить события, о которых она помнила из истории магии североамериканского континента. Нью-Йорк терроризировал обскурий, а это означало одно - совсем скоро здесь появится Гриндевальд, и Персиваль был даже рад, что на какое-то время его жена отправится в путешествие. Пускай это может быть две недели или месяц, но все же… Он все крепче ощущал приближение неизбежного, и сейчас смотрел на свою дурашливую супругу, где-то раздобывшую пиратский костюм: поправив кушак и треуголку, она сунула в ножны реквизированную из оружейного зала поместья саблю и, взмахнув волшебной палочкой, наколдовала усы и повязку на глаз. Улыбаясь во все зубы, она игриво смотрела на мужа, развалившегося на узкой койке, не понимая, почему он не разделяет ее настроения. Перед отплытием они решили заночевать на корабле и, вдоволь налюбовавшись закатом на палубе, спустились в каюту. На дубовом столе с вещицами в морской тематике - картами, компасом, циркулем и моделью оригинальной “Леди Астории” – высилась бутылка шампанского в ведерке со льдом. Завтра утром прибудет нанятая команда матросов-волшебников, а пока на корабле они были совершенно одни. Ее наряд и эти дурацкие усы напоминали Персивалю о славных деньках в обществе Чарльза Уилби - любителя тусовок и маскарадов, но он не мог сполна насладиться ностальгией, потому что у него сильно болела голова из-за нервов. Его жена, несомненно, была самой красивой и желанной женщиной на Земле даже в этом нелепом костюме, но она тщетно пыталась его развеселить… – О, нет, только не Абернети… - простонала Джоконда. – Я не могу отправиться с тобой, сама знаешь, что происходит в Нью-Йорке, - заметил Персиваль. - У тебя должна быть защита, а на Абернети можно положиться. Она тяжело вздохнула, понимая, что заразить его хорошим настроением не получится и, стянув с головы треуголку и оставшись в красной бандане, бросила шляпу на стол и приблизилась к мужу, присев на краешек койки. Он положил ладонь на ее бедро и, закрыв глаза, прошелся по нему пальцами, стараясь отогнать тревоги и насладиться ощущением ее близости. – Он очень душный. – Я не прошу тебя с ним общаться, просто пусть находится рядом. – У меня от одного его присутствия сводит скулы, Перси, - сквозь зубы недовольно проговорила Джоконда, но спорить не стала, понимая, что ему тяжело отпускать ее одну неизвестно куда. - Но если ты просишь, то я не стану препятствовать, тем более, мы всё еще не уверены в Доплере. – Вот именно, - покивал он, не открыв глаз, а поднял веки только когда жена опустилась в его объятия, пощекотав ему щеку фальшивыми усами. - Фу, убери это, - усмехнулся Персиваль, тронув похожие на четки деревянные украшения, свисающие из-под банданы. Персиваль шевельнул пальцами, и повязка на глазу растворилась вместе с усами. Улыбка Джоконды погасла, она, похоже, как обычно чувствовала его настроение и сегодня отчего-то не могла на него повлиять, потому ощущала некое разочарование. Она хотела романтики, а он был слишком хмур. – Перси, всё будет хорошо, я наконец-то найду цветы, и мы сможем жить дальше, - прошептала она, по-матерински ласково гладя его по голове, а он только молча кивнул и обнял ее крепче, ощущая тяжесть в груди. - Я очень хочу родить тебе сына. А может даже трех сыновей… Ему почему-то казалось, что это путешествие несвоевременно, а еще преследовало чувство страха, что они могут больше не увидеться. Вдруг это последняя их совместная ночь, а когда она вернется, это будет уже не он? Эти мысли были невыносимы, он только сжал ее в новых судорожных объятиях. Он был на грани того, чтобы всё ей рассказать, и в какой-то момент, глядя в ее лучащиеся теплом и заботой карие глаза, уже даже набрал в легкие воздуха, но так и не решился. Куда ведут их Дамблдор и Джоконда из будущего? Сможет ли он выжить? Сможет ли Джоконда спасти его, как завещал Дамблдор? Почему, черт возьми, Персиваль вот уже несколько лет хранит эту чудовищную тайну? Ради чего… Он хотел бы знать, зачем намеренно отдает жену в руки террориста… Ведь это было именно так… Джоконда и Гриндевальд должны повстречаться, должно произойти что-то, что спасет Персиваля, а затем ей нужно отправиться в будущее, чтобы оставить инструкции себе и Альбусу. Все было слишком запутанно, но Персиваль знал точно, что путешествие в Индийский океан будет успешным, Джоконда, наконец, найдет то, что мучило ее на протяжении шести лет. Он постарался выдавить из себя улыбку, но губы его дрожали, а глаза предательски защипало. – Да что случилось… - обхватив его лицо ладонями, Джоконда обеспокоенно прижала свой лоб к его лбу. – Все хорошо, просто не хочу отпускать тебя надолго… - неправдоподобно соврал он, придав голосу уверенности, а она коснулась его век поцелуями, стараясь забрать тревоги, и раньше это работало. – Я надеюсь, что это не займет много времени, ведь у нас есть компас. На “Джоконде” я дня за четыре доберусь до Мадагаскара, заклинания ускорения, присланные Доплером, позволят мне это сделать, а после того как мы найдем цветы, я могу просто воспользоваться портключом в ближайшем Министерстве Магии, а команда пригонит корабль обратно. – Хорошо, только умоляю, береги себя, - попросил он со всей серьезностью. – И ты себя… Захватив ее волосы на затылке, он поцеловал ее так нежно, как никогда прежде, но на миг отстранился, чтобы взглянуть в наполненные привязанностью глаза самого близкого человека на свете, чтобы сказать то, что говорил вслух слишком редко: – Я очень люблю тебя, Джоконда… *** Как только корабль, едва отплыв на достаточное расстояние, исчез в морской пучине, подняв столб воды и направив волны в разные стороны, Персиваль стер непривычно стеклянную улыбку, ощущая зияющую пустоту в сердце. До отплытия он больше не позволял себе беспокоить Джоконду своими тревогами. Абернети за ней присмотрит, нечего переживать. До той статьи о Гриндевальде еще около шести месяцев, и он всё думал о том, когда же произойдет их встреча, а главное при каких обстоятельствах. День ото дня Персиваль становился всё мрачнее и мрачнее, и только надеялся, что советы Дамблдора помогут ему не выдать опасные тайны: пить в малых дозах Веритасерум – счастье, что Джоконда не заметила – да тренировать окклюменцию. Без неё рядом тревога усилилась многократно, а она, такая довольная своим кораблем, отплыла, испытывая подлинное счастье от того, что наконец-то сможет найти эти цветы, ставшие проклятием для ее семьи. Персиваль не хотел отпускать ее, но не мог запретить, понимая важность миссии. Он муж путешественницы во времени и обязан играть по правилам. А еще его очень пугало будущее, Вторая мировая, то, что будет творить Гриндевальд, ведь падет он только в сорок пятом и, несомненно, приложит руку к немагической войне, а после – зло начнет творить уже отец Джоконды, еще больший психопат, по ее словам. Как у такого чудовища могла появиться такая правильная и справедливая дочь? Да, она хитра, да, умеет манипулировать, но Джоконда хороший человек, у нее есть то, чего не было заложено в ее отце - она умеет искренне любить и сопереживать. Она так на него похожа внешне, но душа у нее от матери. Кажется, она взяла от родителей всё лучшее, но судьба у нее - не позавидуешь. Только человек с сильным характером смог бы преодолеть все невзгоды, которые на нее свалились, и, видимо, не зря Время выбрало ее, но что ждет впереди?.. Будущее, кажется, предопределено, но что, если Альбус Дамблдор соврал Персивалю, чтобы сохранить временную линию, и на самом деле он погибнет… Что тогда будет с ней?.. *** Подставляя лицо жаркому солнцу, Джоконда вдыхала свежий соленый воздух. После четырехдневного путешествия сквозь морские глубины глаза с трудом привыкали к яркому свету, и хотя она успела истосковаться по мужу, но была совершенно очарована открывающимися просторами для творческого времяпровождения. Команда с весельем оценила ее пиратский наряд и с неожиданным энтузиазмом приняла свою форму в том же стиле. Джоконда много улыбалась и жаждала приключений и даже вечно занудный Абернети не мог испортить ей настроение. Она только надеялась, что его увлечение ею сошло на нет за сроком давности. Абернети в ужасе смотрел, как Пруденс стоит на марсе чуть выше середины фок-мачты на высоте примерно ста тридцати футов, словно юнга выглядывая через складной телескоп сомалийский берег прямо по курсу, пока временно спускали паруса. И хотя она была волшебницей, он все равно за нее опасался, учитывая высоту марса и качку. До сих пор сложно было понять мотивы, побудившие Грейвзов поднять случайно найденный на дне моря возле Исландии корабль, но он помалкивал, как обычно спрятав свое любопытство. Абернети впервые побывал у них дома до отправления на “Джоконде” и удивился тому, в какой роскоши они живут. Это поместье принадлежало Пруденс, которой отписал его брат, решивший остаться в Европе. Однажды Абернети видел этого богача возле МАКУСА в обществе Голдштейн, но, кажется, и сама миссис Грейвз неплохо зарабатывала на изготовлении одежды. Мистер Грейвз коротко объяснил, что Пруденс очень увлечена одним исследованием и желает отправиться с европейским другом в небольшое путешествие, даже взяла довольно длительный отпуск за свой счет, к чему предсказуемо негативно отнеслась Пиквери, но все же отпустила ее. Абернети тоже взял отпуск, но принял щедрую оплату от Грейвза, который не мог командировать его официально, не имея на то веских оснований. Пруденс требовалась охрана. И сейчас эта охрана в ужасе смотрела на пиратку, не боящуюся высоты. Заприметив на приближающемся берегу людей, еще раз взглянув в телескоп, она отчаянно замахала рукой, что выглядело довольно глупо, учитывая расстояние. Однако Пруденс, сияя, точно начищенный четвертак, продолжала приветствие. Пассажиры, ожидающие катер на берегу, не поддержали веселье, лишь высокая девушка в светлом платье, придерживая шляпку, кажется, ненадолго подняла и раскрыла ладонь, а мужчина впереди и еще двое за ним никак не отреагировали на дурашливое поведение Пруденс в совершенно дурацком костюме. И как в такую жару она не запарилась в своих ботфортах со сложенными голенищами, бандане и треуголке? Такой веселой Абернети ее еще не видел, но все же чувство неловкости из-за её не соответствующего статусу и возрасту поведения смешивалось с некоторым восторгом и даже тайным восхищением. Кажется, ему действительно нравилась создаваемая ею атмосфера, только вслух признаться он не мог. Более того, она вынудила и команду вырядиться словно на пиратскую вечеринку – как объяснила, чтобы отдать дань уважения эпохе этого корабля. Корабль с таким большим водоизмещением не мог подойти прямо к берегу, потому на воду спустили “Стеллу”. Здесь, в маленьком сомалийском порту древний парусник смотрелся совершенно дико, и потому местные темнокожие жители пялились на него, тыкая пальцами, а дети прилипли к канатным заграждениям и пооткрывали рты, что-то задорно крича. Отвлекающие чары сняли на время по просьбе Пруденс, ей хотелось увидеть восторг, с каким встречали ее старинный корабль, но когда к нему подошел катер с пассажирами, театральное представление достигло абсурда, потому что моряки затянули веселую пиратскую песню, которую они разучивали несколько дней на пути сюда, маясь от безделья. Если бы на борту было бы хоть одно ведро или бочка с песком, Абернети бы непременно спрятал там голову, потому что от неловкости у него горели уши. Он был единственным, кто наотрез отказывался наряжаться, и потому выделялся на общем фоне своей вопиющей заурядностью - светлым костюмом-двойкой с идеально белой рубашкой с коротким рукавом. Он едва вновь не лишился дара речи, когда Пруденс, сунув в петлю каната ногу, махнула моряку внизу, чтобы спускал, и лихо устремилась к палубе поприветствовать прибывших, которым помогали подняться на борт. – Добро пожаловать на “Джоконду”, господа! - сняв шляпу в шутливом поклоне, она тотчас протянула ладонь серьезного вида мужчине, который смотрел на все это великолепие с деланным равнодушием, в то время как его спутники явно нашли представление занимательным, но почему-то усердно прятали улыбки. – Пруденс, что это, зачем?.. - не очень довольно проговорил мужчина, который по описанию мистера Грейвза подходил под Хельмута Доплера. – Чтобы наши поиски, наконец, увенчались успехом, Хельмут, - продолжала улыбаться она, совершенно игнорируя его настороженность, а затем захватила несколько подготовленных бокалов шампанского и раздала вновь прибывшим. – За наше путешествие! - глотнув, она повернулась к спутникам Доплера, протянув ладонь. - Пруденс Грейвз, приятно познакомиться. – Винда Розир, - охотно ответила на рукопожатие симпатичная брюнетка, которая на первый взгляд могла бы сойти за сестру Пруденс - один типаж, что поначалу даже немного удивило Абернети, но чем внимательнее он разглядывал Винду, тем больше отличий находил - цвет глаз, манера говорить, другой нос и пухлые губы. Однако что-то общее между ними все же прослеживалось. Пока происходило знакомство, Винда с удовольствием разглядывала высокие мачты, вновь поднимаемые изумрудные паруса и штурвал корабля, охотно согласившись на экскурсию. Абернети заметил, что она не из простых женщин, на диво вежливая, изящная, она буквально парила на своих невысоких каблуках, следуя за делегацией на осмотр, который лично проводила Пруденс. Заметив на себе внимание Винды и поймав ее улыбку, стоявший поодаль до этого Абернети почувствовал почти позабытое смущение и отвел взгляд в сторону. Уже очень давно он отрекся от мысли о Пруденс, перестал мечтать о ней, зная, кому она принадлежит, и на удивление спокойно общался с ней во время путешествия, а сейчас и вовсе испытывал даже некоторый диссонанс из-за ее дурацкой игры в пиратку, сочтя ее поведение нелепым и недопустимым. Ему нравилась другая Пруденс - изящная и манерная леди, а не эта пацанка - любительница маскарадов. И почему мистер Грейвз позволяет жене подобное… Это так на него непохоже. – А вы не в костюме пирата, - заметила Винда, подойдя к нему ближе. - Вы не представились. Она протянула тонкую руку, и он обратил внимание, что у нее нет на пальцах колец. Кем она приходилась Хельмуту Доплеру? – Лоуренс Абернети, - собрав мужество в кулак, сказал он сдержанно. - Я не любитель маскарадов и здесь исключительно с целью охраны миссис Грейвз по приказу ее супруга. – Она забавная, - мягко улыбнулась Винда, но Абернети заметил в ее серых глазах нечто странное, возможно, они были слишком холодны для образа, который она старалась изобразить для окружающих. – Я бы был на месте Пруденс поскромнее. – Аристотель считал ложную скромность высокомерием, - мудро заметила Винда, - она такая, какая есть. Хочет создать настроение для путешествия. На мой взгляд - это приятный бонус. – Кажется, мистер Доплер не разделяет ваше мнение и не любит излишнее внимание, - отметил он, поглядывая на следующего за Пруденс мужчину, скрывшегося на лестнице в жилые каюты. – О, нет, за это можете не переживать, он просто немного обескуражен. Он серьезный человек, умеющий скрывать эмоции, но он также и ценитель древностей, а этот корабль, несомненно, заслуживает восхищения, - она вновь с интересом осмотрелась. – А вы… – Нет, мы просто друзья, - уверила Винда и вновь обворожительно улыбнулась, прочитав его мысли, хотя Абернети вовсе не это хотел узнать. “А может, и это…”, - возразило подсознание. – Кажется, вы без багажа, мисс Розир. Она обратила на него загадочный взгляд и похлопала по небольшой кожаной сумочке через плечо. – Всё здесь, - ответила Винда, очевидно расширившая ее магией. - Что ж, мистер Абернети, было приятно пообщаться, пойду устраиваться. Она оставила его зачарованно смотреть ей вслед. Абернети нервно сглотнул и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, не понимая, как эта без сомнения шикарная девушка так быстро завладела его вниманием, ведь мисс Розир ничего особенного для этого не сделала. С дальнего конца палубы послышалось цветистое грязное выражение, характеризующее всю полноту удивления и возмущения: одну из лебедок, поднимающих “Стеллу” на борт, заклинило, и моряки поспешили прибегнуть к чарам для починки… – …Ваша каюта, Хельмут, - не стирая гордой улыбки, открыла Пруденс одну из дверей, пропуская его вперед. - Надеюсь, скромные размеры комнаты вас не смутят, но вы можете расширить ее заклинаниями, подготавливая корабль, мы учли эту возможность, - она указала на скрытую тюлем дверь. - Там находится санузел со всеми удобствами. Располагайтесь поудобнее, я буду на мостике. Она в последний раз улыбнулась, игнорируя его отстраненный вид, и окликнула появившуюся внизу Винду, предлагая показать предназначенную для той каюту. Остальные двое будут жить этажом ниже, их сопровождал мичман… …Только закрыв за собой дверь и бросив саквояж на пол, Геллерт Гриндевальд устало вздохнул, оглядывая довольно неплохо обставленную комнатушку. Когда Грейвзы взяли на себя ответственность за корабль, он начал предполагать, что они богаты, но сейчас, видя интерьер, дорогие тематические безделушки на письменном столе, картины морских баталий, а также обнаруженный на полке бар из явно недешевых крепких напитков, он понял, что они не просто богаты, а купаются в роскоши. Пруденс даже шнапс лучшей марки раздобыла, стараясь угодить гостю. Не зная как реагировать на клоунаду, с какой его и его последователей встретила оказавшаяся весьма эксцентричной особой Пруденс Грейвз, он на миг скривился, делая себе заметку поставить ее на место при случае. В поисках цветов он прекрасно обошелся бы без компании, тем более, она и ее муж связаны с верхушкой МАКУСА. Удача, что Персиваль не присоединился к путешествию. Если бы не дар змееуста, активирующий компас, Геллерт бы непременно нашел способ избавиться от четы Грейвз или просто выкрал бы вторую часть артефакта. И всё же Пруденс в тот вечер в Исландии так и не убедила его; озвученное отношение к его взглядам было явно продиктовано голосом разума, но не сердца. Типичная чиновничья индоктринация, Пруденс повторяла то, что в её голову вложили начальники и собственный муж. Или ему могло только так показаться? Геллерт по достоинству оценил ее способность к коммуникациям: ненавязчивое общение в Исландии скрывало за собой нечто большее. Она была манипулятором, но умело прятала этот талант за маской доброжелательности, и он даже не ощутил злости из-за того, что потратил несколько дней на поиск подходящего заклинания для активации компаса. Одно ее прикосновение к предплечью, взгляд, наполненный доверием, и тихая, вкрадчивая речь загипнотизировали бы любого идиота, но Геллерт сразу распознал игру. Он читал таких, как открытые книги. Она была слишком молода и неосторожна, и Пруденс не знала, с кем на самом деле столкнулась. И все же, она казалась незаурядной, но сейчас - как-то излишне легкомысленной. Ее муж - молчаливый аврор с острым и холодным взглядом, человек закона и Глава магического правопорядка, до мозга костей праведник, оказывал на жену несомненно сильное влияние, но в его отсутствие она становилась другой. Пруденс очень напоминала Винду, но все же ей не хватало опыта в манипуляциях, а Винду он сам натаскивал. Винда родилась хорошей актрисой, но совершенно не способной на чувства - в этом она была очень похожа на Геллерта, вероятно, поэтому они с ней сработались. Но понять Пруденс пока не удавалось. Точнее, не до конца. Она была стопроцентно лояльна своему мужу и здравый смысл был ей не чужд, но при этом она не раздумывая, без страха бросилась в Нотр-Дам вслед за подозрительным незнакомцем. Она проявляла манипулятивные навыки, но не владела ими в совершенстве. Геллерт видел, что Пруденс искренняя, способная на эмоции, она сильно любит своего мужа, он же сам, как и Винда, этому чувству были неподвластны. Впрочем, как инструмент воздействия на кого-то, любовь всегда была кстати. А еще перед глазами застыли зеленые паруса с расправляющим крылья фениксом, что бы это значило?.. Это определенно был символ... Геллерт всегда внимательно относился к мелочам и прекрасно помнил карманные мужские часы в руках у Пруденс. Такие он видел только у одного человека, и это крепко сбивало с толку. Такие часы были у Альбуса Дамблдора, он всегда носил их с собой, на них была гравировка - “П.Д”, означающая “Персиваль Дамблдор” - они принадлежали отцу Альбуса. А теперь этот феникс на парусах - символ его рода… Геллерт хотел бы разглядеть часы поближе, возможно, это просто совпадение, ведь их могли сделать не в единственном экземпляре… И все же, с этой Пруденс, чутье просто вопило, было что-то не так. Откуда у нее дар змееуста? Насколько он знал, на данный момент существовал только один древний род, способный к общению со змеями, и он относился к Салазару Слизерину. Все прочие ветви - ложь выдумщиков и мистификаторов, а Сейры выродились. Пруденс быстро сложила два и два, догадавшись, что компас может активировать именно этот дар... Она - потомок Слизерина, одна из Гонтов - не оставалось сомнений. Он ощутил себя круглым дураком, даже не подумав связать змею на артефакте с даром змееуста Слизерина, а тех, кто оказывался сообразительнее его, Геллерт Гриндевальд опасался, таким был Альбус, и только хитростью удалось заставить его произнести Непреложный обет, ведь Геллерт и не сомневался, что тот станет очень сильным волшебником, который сможет перейти ему дорогу. Он не пытался использовать Альбуса, но все же по какой-то детской наивности хотел склонить его на свою сторону. В юности он действительно симпатизировал Альбусу, но амбиции, двигавшие Геллертом как тогда, так и сейчас, заставили отодвинуть симпатию на второй план. Он не мог вообразить, что чувство к кому бы то ни было может настолько захватить его, и поначалу это дезориентировало столь хладнокровного человека, как Геллерт, это казалось невозможным, но все же он навсегда запомнил те светлые деньки с Альбусом, так и не полюбив больше никого, будь то мужчина или женщина - мимолетные симпатии и удовлетворение низменных потребностей не в счет. С тех пор минуло больше двадцати шести лет. Им тогда было по шестнадцать, кажется… Достав из нагрудного кармана кулон с каплей крови, он на миг сжал его в ладони и спрятал обратно. Альбус, возможно, был единственным волшебником, способным остановить его в стремлении захватить мир, и только этот кулон сдерживал двух могущественных волшебников от противостояния. Геллерт уже давно перестал ощущать на себе чары Непреложного обета - цепочка лет десять не сдавливала руки, заставляя ронять волшебную палочку, и не пыталась задушить, ведь он научился абстрагироваться от желания причинить вред Альбусу, да и никогда не хотел этого на самом деле… Он унесся мыслями куда-то очень далеко, но сумел вернуть их в нужное русло. Он все еще не знал что делать с Пруденс. С ним всегда был большой запас оборотного зелья, но если она каким-то образом узнает, кто он на самом деле, и ему не удастся завлечь ее своими идеалами, судьба Пруденс Грейвз будет обречена, невзирая на ее столь редкий и, возможно, полезный для него в перспективе дар… Как минимум, от нее будет польза в поиске остальных Даров Смерти… *** *Шайсе - (нем.Scheiße) - вот дерьмо! **Винда Розир/Розье - в первых частях я использовала фамилию Розир, уж не знаю, что двигало мной пятнадцать лет назад, но может быть потом везде поправлю на Розье.