You're mine, Lixie

Хёнджина отвлекло всплывшее на экране уведомление. Он незамедлительно отложил кисть, протёр немного испачканные красками руки тряпкой и схватил телефон. "Baby, I miss you so much" Он мягко улыбнулся и тут же напечатал ответ: "Then come to me" Его немного удивило, что Феликс не спит так поздно. Для самого Хёнджина это было совершенно нормально - хоть он и не всегда ложился под утро, но сегодня внезапный прилив вдохновения лишил его сна, поэтому спали они в разных номерах, чтобы не мешать друг другу. Он мельком поглядел в зеркало и подправил всё ещё непривычно короткие волосы цвета насыщенного красного вина. Через пару минут Феликс уже стоял на пороге его номера, удивительно милый в белом махровом халатике, с взлохмаченными высветленными волосами и маской для сна набекрень. Хёнджин с улыбкой распахнул объятия, и Феликс бухнулся в них, как мешок с рисом, заставив Хёнджина охнуть от неожиданно обрушившейся тяжести. - Ты чего, Ликси? - усмехнулся он и подхватил его на руки, чтобы отнести к кровати. Усадил к себе на колени и стал бережно наглаживать и покачивать, как дитя. Феликс в ответ обнял его за шею и тихонько захныкал куда-то за ухо: - Я так устал... Но не могу уснуть без тебя. Я так чертовски устал, так скучаю по тебе, когда уже эта бешеная гонка закончится? Хёнджин вздохнул и нежно поцеловал его в висок. - Я тоже устал, солнце. Потерпи чуть-чуть. Скоро праздники закончатся, и будет полегче. После выпуска крайнего альбома Новый год наступил незаметно. Хёнджин уже и сам забыл, когда они в последний раз нормально отдыхали хотя бы три дня подряд. - И не только это... - Феликс крепче прижался к Хёнджину и зашептал совсем тихо. - Мне так... Чертовски тяжело, когда ты вроде бы рядом, но в то же время бесконечно далеко. Я имею в виду, сейчас столько работы, нам почти не удаётся побыть вместе, и знаешь... Иногда мне кажется, будто мы с тобой действительно отдаляемся, Джинни. Если бы только можно было, как раньше... Сердце Хёнджина неприятно сдавило. Они виделись каждый день, но постоянно были окружены толпой людей. С бесконечными новогодними гастролями и перелётами приходилось часто ночевать в отелях, где, естественно, каждый мембер был в своём отдельном номере, и они с Феликсом сильно рисковали, когда пробирались друг к другу по ночам - если бы кто-то посторонний это увидел, им бы крепко влетело. Одними поверхностными разговорами при других мемберах и стаффе, мимолётными прикосновениями и редкими совместными ночами сыт не будешь - Хёнджин отлично понимал Феликса, так же, как и то, что им больше не 20 лет, что их узнают уже на каждом шагу и что любое их взаимодействие воспринималось двояко. Обоих знатно потрепала история с хейтом в интернете, после которой компания ограничила их контакты - сейчас всё приходило в норму, но неприятный осадок остался до сих пор. Как и привычка даже вне камер соблюдать осторожность и дистанцию. Они много раз обсуждали это и уже смирились, но в тяжёлые времена, как весь последний месяц, Феликс, бывало, срывался. И Хёнджин, которому было ничуть не легче, всегда приходил на помощь, чтобы поддержать, обогреть, окутать своей любовью и напомнить о самом главном. Пришлось немного отстраниться, чтобы обхватить заостренное нежное личико ладонями, огладить усыпанные веснушками щёки большими пальцами и заглянуть в грустные глаза напротив. - Солнце, это не так. Ты ведь знаешь, что мы уже не маленькие, что нужно быть осторожными, мы же с тобой уже говорили об этом столько раз... - Хёнджин подавил новый вздох, тщательно подбирая слова. - Я понимаю тебя, я тоже скучаю по тому, как можно было раньше. Но ведь между нами на самом деле ничего не поменялось. Я всё ещё всегда есть у тебя, всё ещё всегда рядом для тебя. - он ласково улыбнулся и чмокнул поджатые губы. - И люблю тебя так же сильно. - Я знаю, я тоже тебя люблю, просто... - Феликс сильно устал и откровенно капризничал на пустом месте. Он и сам всё отлично понимал, но прямо сейчас искренне нуждался в поддержке и ласке любимого. - Знаешь, иногда мне пиздец как хочется закричать на весь мир, что мы вместе, и будь, что будет... Хочется взять тебя за руку и поцеловать прямо на какой-нибудь красной дорожке, чтобы все видели, чей ты. Чтоб не пялились на тебя и, и... И вообще... - Ликси, на тебя точно так же пялятся. - Хёнджин уже улыбался во всю ширь, слишком ярко вообразив, как бы все охуели, если бы его маленький цыплёнок, иногда с трудом прячущий свою собственническую натуру, действительно решился на что-то подобное. Конечно, он ни за что так не сделает - слишком высока была бы цена за такое своеволие. - И я горжусь этим. Пусть все смотрят, какой ты у меня славный, красивый, потрясающий... - с каждым словом он оставлял новый поцелуй на становящихся всё более и более податливыми сладких губах. - Мой неземной, мой прекрасный... Завтра тоже все увидят, да? - Да уж, завтра будет жарко... Мне уже на репетиции было не по себе. Хоть и не концерт, но давно таких шоу не было. - Феликс с удовольствием поцеловал пухлые губы в ответ и устало вздохнул, уронив голову на широкое плечо Хёнджина. - И вот теперь уснуть не могу, нервничаю. - Не поверишь, я тоже. Боюсь, вдруг не справлюсь... - Хёнджин с неловким смешком зарылся носом в высветленные локоны, глубоко вдохнул нежный аромат шампуня вперемешку с естественным запахом любимого - он всё ещё, как и несколько лет назад, пах солнцем, океаном и свежим утренним бризом... И решил немного разыграть Феликса, чтобы он чуточку развеселился. - Ты-то?! - Феликс удивлённо отпрянул и тут же пискнул, поваленный на постель и крепко прижатый к сильной груди. Еле вывернулся из объятий и сел рядом, ошеломлённо глядя в наигранно-смущённое лицо. - Хёнджин, ты в своём уме? Детка, ты будешь блистать, как и всегда! Все будут в шоке от тебя - я просто уверен. И ты будь уверен, слышишь? - Да, наверное, просто тоже от усталости нервишки шалят. - Хёнджин с грацией пантеры перевернулся на бок, подпер голову ладонью и подгрёб Феликса к себе. Тот устроился рядышком, закинул ногу на стройную талию, любовно огладил маленькой ладошкой недавно окрашенные волосы и острую линию челюсти Хёнджина. Большой палец задержался на прохладном металле свежего пирсинга под правой бровью. Именно Феликсу Хёнджин чуть не сломал руку, когда крепко стискивал её, трясясь, как загнанная в угол мышь, перед проколом - одно дело уши прокалывать, брови-то совсем другое! - Даже не думай об этом. Ты самый лучший. Такой красивый... - Феликс зачарованно улыбнулся, коснувшись кончиками пальцев самых пленительных и манящих губ на планете. - У тебя всё получится. Даже если я видел тебя танцующим тысячи раз и всё равно каждый раз теряю голову, представь, каково всем остальным. - Прям-таки и теряешь? - интимным полушёпотом уточнил Хёнджин. Он игриво поглядел исподлобья на расхваливающего его возлюбленного и очаровательно улыбнулся, затем высунул кончик языка и прошёлся им по подушечкам тонких пальцев Феликса. - Don't give me that look, Jinnie. - Феликс попытался придать своему глубокому голосу как можно больше строгости, однако Хёнджин с удовольствием продолжил - он отлично знал, что Феликс обожает, когда он смотрит именно так только на него одного. И также отлично знал, как на него это действует. Он удержал его руку за запястье, обхватил сочными губами указательный и средний палец Феликса и мягко засосал их во влажный рот, меняя свой взгляд ближе к дерзкому и заигрывающему, слегка склоняя голову набок. - Хитрюга... - выдохнул Феликс и залился румянцем, мгновенно ощутив волну жара внизу живота. Только теперь он раскусил коварный замысел - этот хулиган специально усыпил его бдительность, напросился на похвалы и застал врасплох, прекрасно зная, что Феликс не сможет устоять. - Почему ты всегда так со мной... - А ты почему всегда так легко сдаёшься? - Хёнджин пленительно усмехнулся и прижался горячими полными губами к тонкому запястью Феликса, там, где под полупрозрачной кожей с хитросплетениями венок отчётливо ощущался участившийся пульс. - Как будто ты сам не знаешь... - зачарованный Феликс не мог оторвать от него взгляда. Хёнджин гипнотизировал, манил к себе, заставлял его воспламеняться по щелчку пальцев, и даже спустя столько лет Феликс каждый раз не находил в себе сил сопротивляться его чарам. - Знаю. - мурлыкнул довольный собой Хёнджин, слегка надавил на плечо любимого, чтобы он улёгся на спину, и навис сверху. Ласково оглядел покрывшиеся лёгким румянцем щёки, увлажнившийся взгляд и соблазнительно приоткрытые мягкие губы, наклонился и обольстительно прошептал в них: - А ещё знаю, как заставить тебя хорошенько расслабиться и уснуть, чтобы ты выспался перед выступлением... Феликс сдался без боя и несдержанно притянул Хёнджина к себе за шею для глубокого и умопомрачительно горячего, наполненного нарастающим возбуждением и трепетом поцелуя. Такие родные, сладкие, полные губы с улыбкой сминали его собственные в неспешной, дразняще-игривой манере, что означало только одно - Хёнджин сейчас собирается как следует наиграться с ним. Феликс тихонько задрожал и вплёл пальчики в бордовые волосы, взволнованно выдохнув, когда Хёнджин начал спускаться неторопливыми тягучими поцелуями к его шее и ключицам, попутно распахнув его халат, оглаживая крепкой ладонью натренированный пресс, упругие бока и невесомо обводя кончиками пальцев ореолы чувствительных набухших сосков, посылая вихрь мурашек по всему телу. - Помнишь, когда у тебя ещё был такой мягкий животик... - Хёнджин ласково улыбнулся и спустился ниже, зацеловывая подрагивающий упругий живот и обводя языком впадинку пупка, неотрывно глядя в глаза любимому. - Мне так нравилось тогда... Ты казался таким маленьким и беззащитным... Но сейчас ты мне нравишься ещё больше... Кажешься таким сильным, но на самом деле всё ещё мой хрупкий, мой нежный Ликси... Он заставлял Феликса изнемогать от нетерпения и кусать губы, зацеловывая низ его живота, скользя языком по контурам выступающих тазовых косточек и временами будто случайно, с хитрой улыбкой задевая подбородком его возбуждение. Подцепил большим пальцем резинку белья и влажно обвёл горячим языком налитую кровью, чувствительную головку, отчего Феликс с шумом втянул воздух сквозь зубы и простонал с мольбой в голосе: - Не мучай меня... Хёнджин, пожалуйста... Хёнджин соблазнительно облизнулся, сверкнув тёмными глазами, на дне которых плескалось пламя. Он неотрывно смотрел на уже разгорячённого и возбуждённого Феликса, пока неспешно стягивал с него бельё, устраивался меж длинных стройных ног и подкладывал ему подушку под спинку. Феликс рвано, часто дышал и тихонько постанывал, пропуская сквозь пальцы тёмно-бордовые шелковистые волосы, чувствуя, как его мозги утекают куда-то вниз, туда, где блуждал неуёмный язык и упругие губы Хёнджина, где его сжимали и гладили горячие ладони и кожа покрывалась мурашками от чужого горячего дыхания. Он взволнованно ахнул, когда вопреки его ожиданиям Хёнджин не стал уделять внимания его члену, а вместо этого спустился ниже, раздвинул идеальные округлые ягодицы и тронул кончиком языка нежно-розовую, сжатую дырочку ануса. - Боже, Хёнджин!... - глаза Феликса закатились, а с чувственных губ сорвался сладострастный стон, когда Хёнджин начал с упоением вылизывать его внизу. Поначалу он просто обводил кончиком языка по кругу колечко мышц и прихватывал губами нежную кожу, пока Феликс не начал нетерпеливо хныкать, виляя попой, пытаясь заставить его действовать решительнее. Хёнджин хищно усмехнулся, с нажимом провёл горячим мокрым языком по всей ложбинке и наконец толкнулся внутрь немного приоткрытого входа. Он дразняще-медленно продвигался всё глубже и глубже, с каждым движением заставляя Феликса всё больше раскрываться для него. Крупные ладони сминали белоснежные гладкие бёдра, стоны Феликса лились мёдом в уши - тот слегка надрачивал свой член в такт вылизывающему его длинному языку и прогибался в спине навстречу ласкам. Но Хёнджин убрал его руку с члена, вызвав недовольный стон, а в следующую секунду сам накрыл его пухлыми раскрасневшимися губами. Тело Феликса будто током прошибло, когда зудящая от возбуждения головка его члена оказалась глубоко в глотке Хёнджина, молящий о ласке сосок нежно потеребили, и в то же время ниже умопомрачительные длинные пальцы погрузились до упора в его мокрую от слюны, тесную попку. Он крепко зажал ладонью рот, чтобы не перебудить весь отель - так сильно хотелось не просто кричать, а выть от наслаждения. Хёнджин знал его наизусть - не осталось ни единого места на Феликсе, которого он бы не коснулся, не успел изучить, какую реакцию вызывает то или иное его прикосновение. Он в точности знал, как довести Феликса до безумия, как подарить крышесносный экстаз, как заставить его почувствовать себя так, будто он уже в раю. Пальцы Хёнджина слегка подогнулись вверх и помассировали набухающую простату, отчего Феликса чуть не подбросило на кровати. Он молился всем богам, чтобы Хёнджин прекратил играться с ним и уже взял по-настоящему, чувствуя, что долго он эти сладкие пытки не выдержит. Закусил ребро ладони, надавил на затылок Хёнджина и задохнулся новым стоном, когда тот заглотил его ствол так глубоко, что пухлые упругие губы впечатались Феликсу в лобок. - Хёнджин, умоляю, я так хочу тебя... Хёнджин, боже, войди же ты наконец! Трахни меня! Хёнджин!!! Аххх... - наглец пропускал все просьбы мимо ушей, с влажными пошлыми причмокиваниями насасывая уже каменный от возбуждения член и одновременно безжалостно трахая пальцами, растирая тугие влажные стенки изнутри и стимулируя пульсирующую простату. Он не давал Феликсу ни секунды передышки. И ни единого шанса не сойти с ума. Опираясь только на один локоть, он с наслаждением ласкал его сразу двумя руками и ртом, жадно ловя каждый срывающийся с потрясающих губ сладострастный, задушенный ладонью стон и всхлип, каждый разгорячённый вздох. Феликс вздрагивал каждый раз, когда Хёнджин перемещал руку с одного соска на другой, толкался бёдрами навстречу, когда головка проскальзывала внутрь сжимающегося горячего горла, его колени безостановочно тряслись от беспощадного трения пальцев о простату, из-за которого по всему телу расходились резкие, удушливые волны удовольствия - у Феликса немели ноги и закатывались глаза, он забывал об осторожности и стонал в голос, вплетая дрожащие пальцы в волосы своего палача и несдержанно кусая пересохшие от частого дыхания губы, чувствуя, как по вискам уже скатываются предоргазменные слезинки. Хёнджин отстранился от члена на несколько секунд, чтобы перевести дыхание, но продолжил надрачивать его крепкой ладонью. Бесстыже облизнул свои припухшие, мокрые, грешно-прекрасные губы и жарко посмотрел на изнывающего, безостановочно стонущего Феликса. - Фееелииикс... Его развязный, почти насмешливый взгляд, его томный, хрипловатый голос обжёг обезумевшего Феликса изнутри. Длинные пальцы Хёнджина особенно сильно надавили на простату в этот момент, а рука на члене скользнула вниз с напряжённой головки, оттянув нежную кожу. Феликс крупно задрожал и прогнулся всем телом, заглушив крик сгибом локтя. Постели касались только его затылок и ступни, когда он несдержанно и обильно кончал прямо на наглое, улыбающееся, красивое лицо. Хёнджин с безмерно довольным видом снова облизнул теперь уже забрызганные спермой губы, наслаждаясь её сладостью. Затем вытер лицо футболкой, которой тоже досталось, стянул её через голову и подполз к Феликсу, который лежал неподвижно, наблюдая за ним расфокусированным взглядом из-под густых ресниц - только грудь тяжело вздымалась и опадала от частого дыхания. Хёнджин запахнул полы его халата и бережно прижал к себе, со всей любовью целуя приоткрытые и слегка пересохшие губы. - Ты прекрасен, любовь моя. Так люблю делать тебе приятно. - мурчал Хёнджин, поглаживая своё сокровище по голове и покрывая всё его лицо невесомыми перистыми поцелуями, чувствуя, как его бешено колотящееся сердце постепенно успокаивается. - Теперь будешь спать крепко-крепко. - А что насчёт тебя? Ты же так и не... - Феликс всё ещё был немного обижен, что Хёнджин его не послушал, и до полноценного секса так и не дошло. - Я в порядке. Хочу, чтобы побольше сил осталось на завтра... Ты же знаешь, как я люблю делать это с тобой сразу после концерта... У только что кончившего Феликса снова сладко потянуло внизу живота. Он заглянул в хитро прищуренные глаза напротив и в предвкушении закусил губу, улыбнувшись. Его внимательный, воспитанный и вежливый Хёнджин в постели становился ласковым и нежным зверем, но на адреналине после выступления, зачастую не успев даже избавиться от сценического костюма, макияжа и пота... Он превращался в неистового, совершенно распущенного и дикого зверя. Такого Хёнджина, перед которым ноги сами приглашающе раздвигались. Они занимались любовью уже тысячу раз, но именно эти моменты после концертов запоминались Феликсу ярче всего. Однажды они даже не выдержали и заперлись в туалете, чудом ускользнув ото всех на половине пути до гримёрки, и Хёнджин взял его прямо там. После тягучего и бесконечно нежного поцелуя на ночь Феликс, наконец, дал укутать себя одеялом и прижался лбом к сильной груди, прикрыв усталые, будто налитые свинцом веки. "Да уж, завтра точно будет жарко..." - подумал он, прежде чем провалиться в сон, убаюканный в тёплом кольце родных рук.

***

Если даже воздух вокруг Хёнджина обжигал во время и после выступления, что уж говорить о его взглядах и прикосновениях? Когда на сцене Хёнджин мимолётом встретился с ним бешеным взглядом и облизнулся сразу после этого, и без того распаренному Феликсу враз стало невыносимо жарко. Хёнджин тряхнул головой, обдав его капельками пота, и отпрыгнул вперёд на свою позицию. Феликс с большим трудом, только благодаря многолетнему опыту мог не уставиться на его извивающуюся задницу и длинные ноги, но боковое зрение не давало усомниться в потрясности зрелища прямо перед ним. Он смотрел в камеры, смотрел в зал на зрителей и чувствовал, как пожар в груди разгорается вместе с нарастающей музыкой, вместе с оглушающими даже через наушники криками фанатов и вместе со становящимся всё более опьянённым сценой Хёнджином. Они не смотрели друг на друга, но это уже давно не было для них обязательным условием, чтобы почувствовать единение между собой и с другими мемберами. А безудержная демоническая аура Хёнджина заряжала всех вокруг. И только Феликс знал, что она не рассеется после выступления ещё очень и очень долго. Он явственно ощущал её, когда они шли к гримёрке, тяжело дыша и время от времени соприкасаясь плечами. Когда переодевались и промакивали пот, когда Хёнджин наперекор менеджеру быстро договорился с Чонином и вместо него сел в машину вместе с Феликсом. Когда его бедро сжала горячая рука, поглаживая кончиками длинных пальцев внутреннюю сторону, а расслабленно откинутая на подголовник голова повернулась к нему. Феликс чувствовал на себе разъедающий пронзительный взгляд, и ему стоило больших усилий не оседлать отвердевшие после интенсивного перфоманса бёдра и не впиться в желанные губы прямо сейчас. Он накрыл горячую ладонь Хёнджина своей и закусил сочную губу, вытаскивая телефон. "Ты сейчас прожжёшь меня одними глазами. Прекрати, мы не одни" Хёнджин тихонько хмыкнул. "Плевать. Я готов тебя сожрать прямо сейчас." Сообщение ещё не успело дойти, а блудливые пальцы уже были в опасной близости от паха Феликса. Он поперхнулся вдохом и почти возмущённо поглядел на внешне бесстрастного Хёнджина, настрой которого выдавали только бешено сверкающие глаза с сильно расширенными зрачками. Как можно более незаметно отпихнул его руку и свёл колени. "Играешь в недотрогу, сладкий?" Крупная ладонь тут же приподняла и сжала его задницу. Феликс мысленно взвыл. "Хёнджин...... остановись" - Нет. - на выдохе, почти неслышно прошептал Хёнджин, так, чтобы услышал только Феликс. Требовательные пальцы уже скользили по ложбинке между ягодицами и мягко надавили на анус, даже сквозь одежду чувствуя его волнительный жар и пульсацию. Феликс вспыхнул и почти захныкал, снедаемый возбуждением - он прикрывался последними жалкими лохмотьями приличий, молясь всем богам, чтобы водитель не обратил на них с Хёнджином внимания. Феликсу оставалось только тоже откинуться на подголовник и наблюдать подёрнутыми дымкой вожделения глазами, как блестит в свете проносящихся мимо дорожных фонарей слюна на вновь и вновь облизываемых любимых губах, как лихорадочно горят потемневшие глаза, кажущиеся ещё более выразительными и большими из-за до сих пор не смытого макияжа, как тяжело вздымается крепкая грудь под расстёгнутой курткой, и чувствовать, как собственный анус расслабляется больше и больше под давлением длинных, неумолимых пальцев. Он мысленно умолял время бежать побыстрее, чтобы они с Хёнджином как можно скорее оказались одни. От ревущей в венах крови уже немного шумело в ушах, Феликсу стало слишком жарко - он тоже расстегнул свою куртку и закинул ногу на ногу, тут же прикусив нижнюю губу и до побелевших костяшек вцепившись в прохладную кожу сидения - Хёнджину стало удобнее прикасаться к нему, и давление пальцев между ягодицами существенно усилилось. Когда Феликс уже почти сошёл с ума, сдерживая себя из последних сил, водитель, наконец, затормозил возле отеля. К сожалению или к счастью, вместе с ними в лифт набились почти все мемберы и ещё часть стаффа. Тем не менее, Хёнджин уволок Феликса в угол и крепко ухватил за попу, выжидающе сверля взглядом экранчик, который показывал этажи. Их был восемнадцатый... На восьмом Феликс еле слышно застонал и тут же зажал себе рот, пытаясь прикрыться кашлем. Минхо обернулся к ним с Хёнджином и озадаченно приподнял бровь, заметив, что эти двое как-то слишком тесно прижались друг к другу. Опустил взгляд и понял, что рука Хёнджина находится в немного неположенном месте, а ещё у них обоих такой крепкий стояк, который уже нельзя было скрыть одеждой. Он понимающе хмыкнул и отвернулся, чтобы похлопать Джисона по плечу. Тот снял наушники и устало посмотрел на него. - Ханни, у тебя случайно запасные беруши не завалялись? Боюсь, мне они сегодня пригодятся, а то мой номер как раз соседний от Хёнджина. - он тихо шептал на ухо, но зардевшийся Феликс всё равно услышал. Хёнджин мстительно пихнул Минхо по рёбрам и тут же схлопотал подзатыльник, вызвав смех у других мемберов. - Ребят, хорош драться. Как насчёт поужинать вместе в ресторане после душа? Скажем, через часик. - воодушевлённо предложил Бан Чан, тоже снимая наушники, но всё ещё пританцовывая на месте под доносящуюся из них музыку. - Я пас. - не успел Чан договорить, со скоростью молнии отозвался Хёнджин, который без устали облизывался и уже нервно притопывал от нетерпения. Пятнадцатый этаж... Сука, почему лифт такой медленный?! - Я тоже... Кхм... Что-то неважно себя чувствую. - ответил лидеру Феликс, кусая губы. - О, я уверен, тебе скоро полегчает, Ёнбокки. - Минхо с полубезумной улыбкой потрепал его по всё ещё красиво уложенным белокурым волосам, делая вид, что не заметил, с каким недовольством зыркнул на него Хёнджин, одними глазами выражая красноречивый посыл: "Отъебись от моего Ликси!" - Ладно, тогда просто сейчас напишу остальным, чтобы через час спускались... Ебать, неужели восемнадцатый этаж! Хёнджин готов был распихать всех локтями и бегом помчаться к своему номеру, держась с Феликсом за ручку, но это определённо вызвало бы вопросы и у стаффа, и у мемберов. Они немного задержались у лифта и не спеша двинулись по коридору вдоль одинаковых дверей, делая вид, что обмениваются какими-то фотками, и только после того, как коридор опустел, Хёнджин вынул ключ-карту и стремительно втянул охнувшего от сильной тяги Феликса в свой номер. Дверь шумно захлопнулась за ними, заглушая грохот от того, как Феликса чуть не размазали по этой самой двери. Хёнджин в ту же секунду набросился на него, как дикий зверь на долгожданную добычу, вжался в него трясущимся от возбуждения телом, впился полными губами в его податливо-мягкие и тут же с утробным, почти облегчённым стоном скользнул горячим языком внутрь желанного рта. Феликс забыл, как дышать, когда сильное бедро протиснулось меж его ног, а горячие руки чуть не порвали на нём одежду, когда слишком торопливо избавляли от неё. От обжигающих поцелуев-укусов и шумного взволнованного дыхания Хёнджина кружилась голова, а ноги подгибались - Феликс опьянел от вожделения в считанные секунды и стонал в его рот, будто в тумане стаскивал с него одежду и хватался жадно ладонями за гладкую и мягкую кожу. Когда ногти Феликса оставили несколько красных борозд на напряжённой голой спине, Хёнджин зарычал в поцелуй и несдержанно укусил его за губу - рот тут же наполнился металлическим вкусом, но Феликс только улыбнулся, как маньяк, и продолжил зацеловывать в ответ с не меньшим рвением. Они схлестнулись в безудержной страсти, как две стихии, и Феликс правда готов был в эти минуты даже отказаться от подготовки. Он хотел быть выебанным до потери пульса. Незамедлительно. Прямо сейчас. Хёнджин целиком и полностью разделял его настроение, поэтому подхватил уже разгорячённого Феликса на руки и понёс в ванную, не прекращая безудержно целовать. Феликса развернули спиной, схватили за загривок, впечатали лицом в стену и заломили руки. Он задохнулся от контраста ледяного кафеля спереди, горячей воды и ещё более жгучего тела сзади - и тут же призывно выгнул спину и вызывающе потёрся о стоящий колом член позади себя. Всхлипнул, когда носик от тюбика смазки оказался в нём - Хёнджин выдавил её прямо внутрь, отбросил в сторону и без промедлений до упора ввёл в Феликса сразу два длинных пальца. Тот приглушённо застонал и выгнулся сильнее, удерживаемый за скрещенные запястья крепкой рукой, самостоятельно насаживаясь на них - он уже хотел член в себе до пляшущих точек перед глазами, до гусиной кожи по всему телу. Он повернул голову и умоляюще поглядел на Хёнджина, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но его тут же накрыли пленительные губы, а внутри попки на мучительно долгую секунду стало пусто. - Ох, Хёнджин... - Феликс запрокинул голову, и на его дрожащем горле сомкнулись длинные красивые пальцы, ощутимо придушивая. Раскалённое от вожделения тело вжалось в спину Феликса, а подрагивающая головка, наконец, толкнулась внутрь. Хёнджин заполнил его буквально в три сильных, несдержанных толчка, вынуждая коротко заскулить от боли, но Феликсу было всё равно - эта боль только распаляла его сильнее, она заставляла его чувствовать себя по-настоящему желанным для Хёнджина, который всегда помнил об осторожности, которому так редко срывало тормоза, который почти никогда не забивал на комфорт Феликса и не брал его сходу исступленно, яростно и бешено, не становился диким животным, затрахивая его так, словно хотел выбить из него саму жизнь. Так, как сейчас. Феликс не мог удержать развязных стонов - он уже не помнил, когда в последний раз издавал настолько откровенно пошлые звуки, когда Хёнджин в последний раз так размашисто и грубо втрахивался в его зад, не мог не закатывать глаза и жадно хватать ртом воздух, которого ужасно не хватало из-за горячего водяного пара и придушивания. Ладони скользили по спасительной прохладе плитки, ноги подгибались, но Хёнджин крепко держал его - одна рука на горле, другая под животом. Хёнджин исступленно смотрел вниз, туда, где его толстый член, блестящий от смазки, раз за разом вбивался в дрожащую мягкую попку, как исчезал в ней полностью и вновь появлялся. От бешеного ритма его яйца бились о бёдра и промежность Феликса, влажные шлепки и шумные стоны в унисон наполнили слишком тесную душевую кабинку. - Громче, детка. - обжигающий рык на ушко вместе с новым глубоким толчком. - Как же хорошо в тебе, твою мать... Феликс готов был кончить только от этого требовательного голоса. Не успел он опомниться, как Хёнджин вышел из него, чтобы развернуть к себе лицом. Феликс тут же схватился за сильную шею и впился в пухлые упругие губы, всего за каких-то пятнадцать минут уже ощущающий невыносимый голод без них. - Пожалуйста... - только и смог выдохнуть он в головокружительный поцелуй, желая вновь быть заполненным. Хёнджин, как всегда, понял его без слов. Он нагнулся, подхватил Феликса под колени и прижал спиной к мокрой стене. Крепко удерживая на весу, сходу вогнал в уже растраханную дырочку каменный стояк и волнительно выдохнул, пронзительно глядя чёрными глазами в раскрасневшиеся от возбуждения напротив. Феликс плотно обхватил его стройными ногами и захлебнулся стонами, когда мускулистые руки с выступившими венами схватили его за ягодицы и заставили быстро прыгать на члене прямо на весу - каждый удар головки приходился прямо по готовой взорваться простате, изнывающий член Феликса ныл, зажатый между плоскими животами, тонкие пальчики так сильно вцепились во влажные тёмно-бордовые волосы, что вот-вот вырвали бы их с корнем - если бы не яростный рык Хёнджина, который мотнул головой, сбросив его руки себе на плечи, и продолжил с утроенной силой вбиваться в напряжённое, трясущееся в его властной хватке, полностью открытое только для него одного, горящее от возбуждения из-за него, принадлежащее только ему любимое тело. - Ты мой... Только мой... Ликси... - от шумных и жарких выдохов голова шла кругом. У Феликса почти не было сил это терпеть - он кричал и плакал от наслаждения, и слёзы тёмными дорожками, смешанные с косметикой, расчертили его нежное, искажённое в экстазе лицо - Хёнджин мог смотреть на него вечно. Он жадно упивался этим бесстыжим, развязным зрелищем, он тонул в своей похоти и хотел наполнить Феликса так сильно, чтобы у него живот выпирал от члена внутри, хотел заставить его визгливо вопить, как последнюю суку, и умолять о большем, хотел отдать ему всего себя и покрыть собой, чтобы он не достался больше никому на земле. Только ему. Только его. Что он с успехом и вытворял, заставляя Феликса наслаждаться этим животным соитием на грани насилия. Зад уже немного саднило от слишком быстрого ритма, смесь боли и удовольствия затапливала сознание Феликса, не оставляя совершенно ничего от его личности - он забыл, кто он такой, где находится, и мог только упиваться этой безумной близостью, пожирать любимые губы и чувствовать хлещущую через край бешеную любовь и желание вплавиться в Хёнджина костями, чтобы никогда не разлучаться с ним, чтобы это безумие никогда не заканчивалось. Хёнджин давно не пытался и уже не мог контролировать себя - он яростно насаживал на свой требовательный, почти болезненно пульсирующий толстый член безотказного, дрожащего и волнительно вскрикивающего с каждым его толчком Феликса раз за разом, пьянел от его умопомрачительной тугости, выплёскивал на него всю свою животную страсть вперемешку с адреналином и безграничную, режущую его без ножа на части пламенную любовь. Феликс так невообразимо туго и сладко сжимал его изнутри, так исступленно держался за него - Хёнджин вдруг подумал, что прямо сейчас даже под дулом пистолета не смог бы его отпустить, не смог бы остановиться. Когда он ощутил характерную крупную дрожь Феликса, то резко ускорился - хотя казалось, что быстрее уже некуда, вгоняя в него ствол по самые яйца. Ослепительное наслаждение от безраздельного обладания Феликсом опалило низ живота, полностью затмило его разум, и Хёнджин резко запрокинул голову - глаза сами собой закатились, а полные губы раскрылись в пылком вскрике: - Феликс, да! Показавшаяся кипятком струя спермы обожгла судорожно сжимающиеся вокруг члена упругие стенки изнутри, отрезвив Феликса на долю секунды - а через мгновение он чуть не потерял сознание. Всё удовольствие сконцентрировалась в одной точке внутри него, скручивая внутренности узлом, а затем стремительно разрослось до масштабов космоса, когда испепеляющий оргазм обрушился на него, словно двадцатиметровая волна цунами. - О ГОСПОДИ, ХЁНДЖИН!!! Его крик почти оглушил Хёнджина, который до хруста сжал его в объятиях и впился в сочные губы так жадно, что вкус свежей крови вновь почувствовался в их бешеном поцелуе. Содрогаясь всем телом, они вцепились друг в друга так крепко, что, казалось, действительно слились в эти исполненные наслаждением сладкие и долгие секунды блаженства. Они ещё долго не могли прийти в себя и пили друг друга, захлёбываясь в эйфории. Феликс опасно пошатнулся, когда Хёнджин вышел из него и аккуратно опустил на пол - но его бережно придержали за тонкую талию и снова прижали к горячей груди, не давая упасть. Они молча стояли какое-то время, пытаясь выровнять дыхание, слушая шум льющейся сверху воды вперемешку с поверхностными вдохами и ощущая кожей сумасшедший бег двух бьющихся в унисон, горячо любящих сердец. Немного расфокусированный взгляд тёмных глаз Хёнджина с тлеющей на дне страстью встретился с заволоченным послеоргазменной дымкой, туманным взглядом Феликса, с такими же расширенными зрачками, как у него самого. - Я так люблю тебя... - одновременно произнесли они, и красные от поцелуев припухшие губы сами собой расползлись в счастливой улыбке. После такого безудержного секса Феликс всегда немного смущался, и Хёнджину безумно нравилось это в нём - минуту назад он трепетал в его руках, просил сильнее и глубже, а сейчас стыдливо прятал влажные глаза и румяные щеки у него на плече, обнимая так крепко, будто боялся, что Хёнджин может исчезнуть. А сам Хёнджин сыто облизнулся и поцеловал влажные волосы, ласково погладил всё ещё дрожащую спинку. Его прекрасная улыбка была почти хищной. Он всё ещё был голоден. И это был далеко не конец. Феликс просил сильнее и глубже неоднократно этой ночью - нагнутый над столом, распластанный на постели, прижатый к зеркалу, усаженный на подоконник - и ни разу не попросил остановиться. Хёнджин прекратил всё сам, когда за окнами уже забрезжил рассвет, когда кончил в четвёртый раз всего парой капель спермы, когда выжал из Феликса все соки окончательно. Он на руках отнёс одуревшего от ебли, обмякшего и обессиленного, но безмерно довольного и совершенно счастливого Феликса в постель, выключил свет и нырнул под одеяло. Обнял со спины обнажённое и разгорячённое тело, провёл носом по мягкой коже, вдохнул полной грудью головокружительно приятный и родной запах солнца и утреннего бриза, смешанный с похотью и любовью. Вымотанный Феликс отключился до того, как услышал тихий голос с лёгкой хрипотцой, нежно нашёптывающий ему на ушко: - Моё солнце... Моё счастье... Любимый, мой Ликси, я всегда буду рядом с тобой... Всегда, слышишь?... Ещё более пухлые, чем обычно, алые, зацелованные губы тронула мягкая, счастливая улыбка. Хёнджин прикрыл покрасневшие глаза и уснул, улыбаясь, впитывая тепло любимого человека, дыша им... И будучи полностью уверенным в своих словах.