На протяжении всего дня Мэриэнн терпеливо выслушивала излияния Марты.
Та, пусть и не оправилась от хвори полностью, находила в себе силы причитать обо всём и сразу. Она мельтешила из угла в угол, рылась в шкафу и вылетала из комнаты, подобно урагану. Лишь для того, чтобы вернуться назад с новыми платками, тканями и духами.
— Да что же это творится такое, что же! — возмущалась она, разве что не тряся свою госпожу за грудки.
Таким вот образом был собран первый чемодан. После, по наставлению Марты, вытащен из кладовой и собран второй.
Когда же за окном принялся накрапывать дождик, служанка решила, что в путь всенепременно стоит взять и тёплый плащ. А вместе с ним — подходящую по цвету шапочку. Для того она раздобыла третий чемодан, что сейчас, словно раскрытая книга, лежал в самом центре комнаты.
— Ту самую, что присылал в подарок ваш дядюшка. Синенькая такая шапочка с белой каймой да вышивкой. Такой вот! — Марта пальцами изобразила па.
— Но я еду всего на месяц-два. К началу зимы уже вернусь. Какая шапка?! Вы ещё шубу скажите взять, — взывала к её благоразумию девушка. Но Марта была глуха к её доводам.
— Точно-точно! Ту, что носила ваша матушка по молодости. Я ухаживала знатно, моль не поела, будете самой красивой да ещё и в тепле.
Марта развернулась, задев полным бедром трюмо. То качнулось, расставленные на нём вещи дрогнули, но послушно встали на место. Служанка охнула, похлопала мебель по деревянному боку и, взвинченная, поспешила в коридор, хлопнув напоследок дверью.
Мэри позволила себе расслабить плечи и тяжело выдохнуть. Девушке стоило всех сил казаться уверенной и спокойной — ей приходилось это делать, ведь все окружающие явно посходили с ума.
Марта, узнав о предстоящей поездке, прорыдала два дня кряду. Даже сейчас белки её глаз подёрнулись красными нитями, а бледно-голубая радужка стала ярче. Нос и щёки раздулись от волнений, что переполняли эту возрастную женщину.
Улучив минутку тишины, Мэри присела на пол, внимательно рассматривая чемодан, что лежал перед ней.
Кожаный, с плотным каркасом, он не был новым, но при этом за ним явно ухаживали должным образом. В тех местах, где внутренняя обивка протёрлась, аккуратные стежки прикрыли плешь. А кожу, судя по запаху, Марта успела обработать, отчего та блестела обманчивой новизной и была очень мягкой.
Мэри повела пальцами вдоль внутренней стенки чемодана, пока не наткнулась на герб. Тонкая работа — он был выполнен золотой нитью и изображал две виноградные лозы, что, словно людские ладони, удерживали спелую разбухшую гроздь. Поверх, нитями светлее на пару тонов, была вышита цифра «IX».
«Отцовский», — пронеслось в голове Мэри. Её губы тронула тёплая улыбка.
Дверь снова хлопнула. В комнате образовалась Марта, она резко остановилась, отчего её седые волосы, что выбились из-под чепчика, запружинили вдоль висков.
— Госпожа, что же вы прохлаждаетесь? Столько дел у нас, столько дел! Ох, чует моё сердце, что забудем, и как тогда? Давайте, либо помогайте, либо отойдите в сторонку и не мешайтесь!
Мэри протянула руки, принимая шубу. Та оказалась увесистой, отчего Энн чуть не уронила её на пол, неловко складывая в чемодан. Марта вновь запричитала, помогая утрамбовывать — сначала шубу, а после — с добрый десяток сорочек.
— Марта, ты будто бы решила весь мой и матушкин гардероб собрать, — жаловалась Мэри, когда в чемодан отправилась и шаль. Причём ей явно не принадлежащая.
— А что вы хотите-то? Что? Там будут все смотреть на вас, оценивать. А у вас раз — и не окажется под рукой чего. Впечатление-то верное надо произвести! А если холода ударят, то что же? Заболеете, по-женски заболеете, зуб даю. И что тогда? Ох… — Марта ухватилась за сердце и чуть повалилась на бок, присаживаясь прямо на пол. Её глаза, обрамленные глубокими морщинами, вновь наполнились слезами.
— Да за что ж это нам! Ох Свет, за что?! Как же вы там без меня-то? Без помощи моей? Надо было мне с вами проситься, я бы вас-то как следует нарядила. С причёской бы лучшей щеголяли!
— Марта…
— А этот их, кто угрожает. Надумал-то чего! Я бы тебя от любого защитила, будь то король или ху. кто угодно, кем бы себя там ни звал.
Служанка окончательно расклеилась и зарыдала. Ручьём катились слёзы по её круглому лицу, и она тяжело дышала, не убирая руки от груди — оттуда, где глубоко внутри лихорадочно билось сердце. Мэри тут же оказалась рядом, ласково обнимая. Она поглаживала разгорячённую от работы спину размеренными движениям — от широких плеч до поясницы, приговаривая:
— Марта, дорогая моя, всё будет хорошо. Не переживай ты так!
— Аг…га, к-как же, — сквозь рыдания отвечала она, не имея сил совладать с собственным голосом. Она шмыгала носом, то и дело разрывая слова на лоскуты, отчего понять её было сложно. — В…ыы вии…дели…ч.то… Да… я та.м. им!
Мэри не впервые за эти дни приходилось искать слова успокоения, поэтому она вновь пошла по проторенной дорожке, когда Марта, судя по утихающтим всхлипам, чуточку успокоилась.
— Со мной будет сэр Аллен.
— Этот проходимец-то? Тоже мне, защитничек! Никакого ему доверия, госпожа моя, никакого!
— И Джейк.
— Да у меня на кухне горох спелее, чем этот желторотый юнец! Что с него-то взять?
— И проверенные стражники.
— Они-то? — на этом месте, как и всегда, Марта фыркала да поджимала губы. — Знаю я их! Одни пьяницы. Тунеядцы!
— И Отец Саин.
— А он.! Ну, он-то да. Но кто вам, он ли будет корсет повязывать? Аль причёски-то плести?
— Нет, разумеется, — Мэри смахнула тыльной стороной ладони остатки слёз с лица старушки, — но Гуэн тоже там будет. Мы позаботимся друг о друге. А после, думаю, нам распорядят служанку. И! — она продолжила, чуть повысив тон, заметив, что Марта намеревалась возразить. — И, конечно же, она будет тебе не ровня. Но придётся потерпеть.
Марта звонко всхлипнула, будто поставив тем самым точку. На этот раз.
— Простите меня, старую. Что-то расчувствовалась. На сердце-то совсем не спокойно!
— Я знаю, — сказала Мэри. И, спустя мгновение, добавила, — спасибо.
После, когда служанка окончательно пришла в себя, дочь герцогини обняла руками колонну кровати, приготовившись к самой неприятной части сборов. Марта затягивала корсет с таким упорством, что девушка уже успела не раз пожалеть о недавно съеденном яблоке.
— Давайте-ка, поднатужьтесь! — руководила процессом служанка. Её руки за все эти годы пусть и пострадали от вечного мытья — кожа сделалась сухой, местами полопалась и покрылась алыми рытвинами — в силе они ничуть не потеряли. Были такими, что любой кузнец мог бы позавидовать.
— В этом нет никакого смысла. Я же буду на корабле, кто меня там увидит?! — Еле ловя воздух, вопрошала Мэри.
— Агаж, конечно! А мужиков-то там полно. Что они, на вас неприличную, смотреть-то будут да облизываться? Ога, щас!
Зашнуровав корсет, Марта с одобрением осмотрела девушку, после чего помогла облачиться в остатки наряда.
Походное платье было простым. И по крою, и по тканям. На нём не было никакой вышивки. Темно-синий батист разве что отличался приличным качеством. И светлые, лимонные рукава из более лёгкого материала разбавляли этот скучный туалет.
Марта помогла и с полусапожками — без каблука, пошитые из мягкой кожи, они были удобными и, при этом, лёгкими. Весьма подходящими для долгой дороги. Занимаясь шнуровкой, служанка то и дело возникала:
— Ох, как же так-то. Так просто одеть вас! Как холопку! Там прибудете, я собрала всё красиво. Чтобы блистали там! Как следует блистали!
Платяной этюд завершил кожаный ремень, на который крепилась квадратная поясная сумка и небольшой кошель.
В дверной косяк кто-то постучал, и Марта гаркнула:
— Заняты мы тута, заняты! Обожди! Мешают мне. Посмотрите-ка, деловые!
Она помогла Мэри и с причёской — убрала волосы в две плотных косы, после сплетя их вместе на затылке в гульку, и подвязала всё белой лентой. Когда приготовления были закончены, Марта позволила гостю войти.
По выражению её лица Мэри сразу поняла, кто явился.
Джейк Барвик шагнул в комнату, остановившись у самого порога. Он неловко болтал руками, будто не зная, куда их деть.
— Доброго вечера, леди, — отчеканил он, обратившись поочередно к каждой из них. Его голос стал низким и совершенно мужским. Настолько непривычным для самой Мэри, что ей до сих пор иногда казалось, что это какой-то незнакомец, а не Джейк вовсе.
Девушка помнила его совсем другим — три года назад он был щуплым прыщавым пацанёнком. Сыном пекаря, который мечтал стать настоящим рыцарем. Защитником.
Его косматые русые волосы, что раньше он собирал в низкий хвост, сейчас были коротко острижены. На оформившемся подбородке появилась щетина. Осанка выпрямилась, плечи стали шире. А руки сделались большими, узловатыми. Совершенно не теми, что, словно мартышке, помогали забраться на ветку дерева, сорвать шелковицу и закинуть в рот. Энн таким его и помнила — помятым, лишённым дисциплины, измазанным в фиолетовом соке ягод. Разве что зубы остались теми же — между двумя передними зияла щель.
Мэри прыснула собственным мыслям и сделала короткий реверанс.
— И тебе доброго вечера, Джейк, — опустив все формальности, поздоровалась она.
Марта недовольно цокнула, но комментировать это не стала. Вместо того — наказала Джейку проследить за Мэри и доставить прямиком к кораблю.
— И смотри мне! — она помахала пальцем у его лица, так и не сказав, куда и зачем нужно было смотреть.
— Увидимся на пирсе, — пообещала ей вслед Мэриэнн.
После она накинула на плечи плотный тёмный плащ и вновь взглянула на друга.
— Идём?
— А твои вещи?
— О, ты про чемоданы? Не переживай, их принесут Арчи и Эрвик, помощники сэра Гортвика. Марта им сообщит.
Джейк нахмурился.
— Ну нет, что же я тогда, совсем безрукий, — с этими словами он упрямо прошёл вглубь комнаты. Присев, проверил все застёжки на чемодане, что был собран последним. Убедившись в чём-то своём, он подхватил его и, вобрав в лёгкие побольше воздуха, поднял с паркета.
Дрожь пробежала по его плечам и предплечьям, уткнулась в подушечки пальцев, отчего Джейк, выпустив тяжёлое «пф», не сразу устроил ношу в своих руках так, чтобы она была посильной.
— Ты уверен? Может, тебе помочь?
— Нет! — бросил он, но тут же, сгладив тон, добавил:
— С чего бы это леди будет мне помогать? Я сам всё донесу.
— Ну как скажешь.
Джейк вышел за дверь, скрываясь в коридоре.
Мэри же обвела взглядом комнату. С искренней лаской, она мысленно прощалась со всем. С каждой куклой, с гардинами, платяным шкафом, кроватью и тумбами.
Подойдя к трюмо, девушка заметила гребень. Сокрушаясь, что забыла его упаковать, она взяла его в руки. Тот еле поблёскивал в свете свечей. Сейчас он показался Энн невероятно маленьким. Каким-то наивным. Трогательным.
Сработанный из меди и покрытый тонким слоем позолоты, он был последним подарком отца. Мэри ещё была мала для таких вещиц, но он всё равно преподнёс его с некоторой гордостью, так нравились ему выкованная на гребне лоза и объёмные листья.
— Подожди меня здесь. Не прощу себя, если ты потеряешься в большом мире. Я вернусь, и тогда мы вновь будем вместе, — пообещала она и, повинуясь сентиментальному порыву, поднесла гребешок к губам, оставляя на его позолоченной поверхности лёгкий поцелуй.
Разрываемая чувствами, девушка всё же опустила гребень на бархатную подушечку у зеркала.
Когда она вышла, Джейк, пусть по его лицу и было ясно, что заждался, не проронил и слова.
С матерью Мэри распрощалась ещё в обед. Последние дни дались герцогине нелегко, а потому большую часть времени она провела в постели. И сейчас, идя по коридору особняка, сердце тянуло Энн туда — в спальню, пропахшую мятой, эвкалиптом и тоской.
Непосильным для Мэриэнн казалось сейчас, дойдя до главной лестницы, ведущей в холл, спуститься по ней, а не направиться дальше — в западное крыло, где находились покои матушки.
Джейк, пусть и сильно возмужавший, как минимум в одном остался неизменным — ему не стоило никаких усилий считать настроение Мэри. Уловив её грусть, он проговорил:
— Уезжать всегда тяжело. Даже если не сразу, то потом точно.
— Потом?
— Ну да, — краешки его ушей покраснели от откровенности, но он продолжил говорить, — Поначалу мне и казалось, что всё складывается как надо. Я уехал, как хотел. Учусь, чему хотел. А прошёл месяц — и по батьке… в смысле, по отцу заскучал. И так у всех.
— И как же бороться с тоской, если она накатывает?
— Я… да глупость это, — прошептал он. Если бы не были заняты руки — явно почесал бы нос. Как в детстве, когда приходилось в чём-то сознаваться. Но, не имея на то возможности, он лишь поморщил его.
— Скажи, прошу тебя, — Мэри заглянула ему в глаза. Джейк отпрянул, чуть не выронив груз. Уши заалели сильнее прежнего. Он потупил взгляд.
— Я нюхал стручок ванили. Умыкнул у отца ещё перед отплытием. Меня запах этот успокаивал. И я был будто бы дома. Конечно, она не всегда у нас водилась в пекарне. Но когда всё же бывала — те дни я помню. Они всегда были счастливыми.
Мэри не сдержала улыбку. От сердца немного отлегло и она, кивнув чему-то своему, принялась спускаться по лестнице. Балясины, все как одна, были украшены резным вьюнком. Третья ступенька сверху, как и всегда, скрипнула. Кончики пальцев проследили путь вдоль деревянных перил. Покрытые лаком, они, словно шёлк, проводили девушку приятной прохладой.
Холл же встретил Энн застывшей, сумрачной тишиной. Слышался лишь её шаг по вымощенному витьеватыми узорами паркету. Да шаг Джейка — следом.
У самого выхода лежал небольшой плетёный коврик, будто бы слишком простой для такого особняка. Его когда-то привёз почивший герцог из дальних странствий.
Мэри остановилась у него, вглядываясь.
Несмотря на возраст, плетение сохранило свою плотность. Но цвет — ярко-синий, почти выцвел. В углу коврика виднелось пятно — это шестилетняя Мэри не послушалась Марту и пошла гулять по особняку с графином клубничного сока. В итоге — пролила каплю. Ей не хотелось получить нагоняй и она перевернула коврик, скрыв тем самым своё преступление. Которое, как и водится, быстро обнаружилось. Пятно въелось и навсегда осталось в коврике. Как бы Марта и Томас ни старались, отстирать его так и не вышло. По итогу, наказали её кратно сильней.
Следуя порыву, Мэри присела на корточки и коснулась этого пятна. Почти незаметного, практически ушедшего со временем.
Джейк неловко переступил с ноги на ногу, не осмеливаясь подгонять свою госпожу. Девушка же не стала более мучить друга и распахнула дверь, пропуская его вперёд.
— Что жы ты делаешь… — пробубнил Джейк, не решаясь пройти.
Мэри закатила глаза.
— Джейк, в конце-то концов, просто иди. Обещаю, никому не расскажу о твоём позоре!
Парень двинулся вперёд, бубня себе под нос достойные ответы. Раньше такие мелочи его не заботили. Мэри покачала головой.
Напоследок, она посмотрела вглубь холла. Будто тот мог ей ответить, прошептала одними губами:
— До встречи, дом.
И тихо затворила двери, уходя прочь.
Джейк неловко, но упрямо двигался вперёд. Он явно запыхался, отчего Мэри, сравнявшись с ним, вновь спросила:
— Тебе точно не нужна помощь?
— Нет, — огрызнулся Джейк и, тут же виновато потупив взгляд, добавил, — я сам, разумеется! Если я готов вступить в бой, то донести дамские вещи и подавно смогу.
Больше Мэри ничего не говорила, хоть и подмечала, что другу явно непросто, как бы он ни пытался это скрыть.
Они шли вниз вдвоём. Тем путём, что Мэри преодолевала изо дня в день, спускаясь в город. Хмурые тучи, затянувшие собой звёздное небо, изливались мелким, противным дождём. Мэри накинула на голову капюшон плаща, но укрыться от капель не вышло — ветер прибивал их прямиком в лицо.
Все огни города были погашены, отчего улицы тонули в ночном мраке. Но даже это не мешало Мэри вспомнить каждый кусочек, камушек и цветок, что складывались в её родной дом. Сердце забилось чаще. Осознание скорого отъезда пусть и пришло давно, но с каждой ступенькой вниз становилось всё ярче. Ощутимей.
Девушка даже остановилась, чтобы выдохнуть тревогу. Джейк воспринял эту паузу с восторгом. Опустить свою ношу прямо на дорогу он не решился, но воспользовался этим временем с умом — сместил центр тяжести чемодана так, чтобы ведущая рука отдохнула, а вторая — поработала.
— Не верится, что это взаправду.
— Но всё же это так, — отозвался молодой человек. — Но не волнуйтесь, прошу, я же буду рядом, я…
Он запнулся, но тут же добавил:
— Не переживайте, леди Мэриэнн. Вскоре вернёмся. Мир смотреть интересно.
— Итересно… — отозвалась девушка. Она пошла дальше, удерживая полы плаща руками, чтобы тот не раздувался настырным ветром.
— Думал ли ты, когда мы играли в виноградниках в прятки десять лет назад, что будет вот так. Отправимся вместе в путь. Посмотрим мир.
— Ну… я много о чём думал. В смысле, я же всегда говорил, что хочу быть вашим верным рыцарем! А потому помышлял, что, может, и отправимся. Такая леди как вы… Ну, их мало, поверьте. И остров этот вам мал. Вот.
Джейк ускорился, и Мэри тоже пришлось поднажать, чтобы догнать своего друга. Она сравнялась с ним, но разглядеть лица не смогла.
— Ты стал каким-то чудным, — сообщила ему дочь герцогини.
— Да нет уж, всегда таким был.
Мэри хотела было возразить, но не стала. Джейк ей всегда напоминал ежа, что при любом неверном движении сворачивался в колючий клубок. А он только вернулся, так что спорить совсем не хотелось. Неужели любая разлука так ощущается? Она была вот здесь, в том же мире и совершенно такая же. Словно застывшая во времени. А Джейк, проживший три года в обучении военному мастерству, стал другим и сам не замечал этого. Будет ли это всё также для её матери, для Томаса? Марты? Покажется ли им, что вернётся к ним совсем не та Мэри, что уезжала, а другая, во многом далёкая? Сколько нужно будет времени, чтобы вновь взрастить ту близость, что сплетала их сердца и души до разлуки?
Мэри мотнула головой. Навязчивые мысли, прямо как капли, разлетелись в разные стороны.
Джейк прав, вскоре она вернётся, а два месяца — это даже меньше того срока, на который Гуэн ежегодно приезжает к ним в гости. Не о чем тут переживать.
К порту они добирались окольными путями. Не то чтобы слухи обошли обычный люд стороной, но никто не хотел привлекать лишнего внимания в день отплытия. Оттого у причала не было никакого сборища. Лишь те, кто отправлялся в путь.
Там же их уже ждал пришвартованный корабль. Небольшой, но быстрый. Из качественного дерева, совершенно новенький — как утверждал Томас, он должен был доставить их к деревушке на окраине восьмого герцогства за несколько дней.
Солёный воздух ударил в нос, и Мэри остановилась, завороженно оглядывая судно. Несколько огней горели в специальных металлических формах, хоть немного, но освещая пространство.
Джейк, не заметив чуть выпирающий камень, почти достигнув причала, споткнулся, и чемодан полетел вниз, упав наземь, прямиком в грязь. Парень сжал руки в кулаки и ругнулся себе под нос, тут же поднимая ношу. Выпрямляясь, он наткнулся на прохладный взгляд Аллена. Лицо Джейка перекосило в гримасе, когда маг, обойдя его, проскользнул к Мэри.
— Доброй ночи. Всё в порядке?
— А что может быть нет? — искренне удивилась она.
Аллен промолчал, подавая девушке локоть. Та приняла его, и они вместе поднялись на корабль.
Пусть все и старались не создавать лишнего шума, всё равно вокруг творился сущий хаос.
Гуэн, коротко кивнув Мэри, продолжала муштровать своих стражников, пока те тащили огромные чемоданы девушки в каюту.
Кто-то вязал корабельные узлы, кто-то проверял провизию. Энн не особо разбиралась в судоходном деле, хоть и жила на острове. Ей лишь доводилось слышать от матросов разные байки, но они редко вдавались в подробности судоустройства.
Обычно то были истории о диковинных землях, развратных женщинах да невозможных опасностях. И никогда — о том, как принято вязать канат или с каким звуком якорь опускается в воду.
Аллен показал девушке каюту. Та была совсем небольшой и едва вмещала две односпальные кровати — для неё и Гуэн.
— Всех мышей и крыс успел разогнать? — подтрунивала над магом Мэри. Ответом ей была приподнятая бровь и кривая усмешка.
— Конечно, Энн. Как раз успел закончить к вашему прибытию. Не стоит леди лицезреть такие ужасы, как пищащие паразиты.
— Благодарствую, — Мэри отвесила шуточный поклон.
Когда они вновь оказались на верхней палубе, дождь принялся молотить с удвоенной силой. Волны пенились вдоль берега и истово пытались толкать корабль в море, но тот прочно стоял на якоре, повязанный плотными канатами за металлические кольца вдоль пристани.
Мэриэнн поёжилась.
— Надеюсь, что распогодится, — пожелала она
— Шторма не будет, не волнуйтесь. Тучи почти прошли. Как отправимся в путь, быстро уйдём из-под них.
— Доверюсь тебе, — девушка улыбнулась. Белый глаз Аллена в свете пляшущего огня показался Мэри совсем неземным. И даже немного жутким. Эльф наклонил голову вбок, вглядываясь в её лицо. Казалось, они смотрели друг на друга с час, хотя прошло не больше десяти секунд. Мэри, пусть и ощутила некоторую неловкость, взгляд отвести первой так и не смогла. Ситуацию спас сам Аллен: он резко дёрнулся в сторону, огибая девушку.
В два широких шага добрался до другого борта верхней палубы и остановился у ящиков и бочек, что ещё не успели отправить в трюм.
— Ах ты, маленький… — прошипел сэр Д’Аваллон, а после застыл. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы, определив свою цель, дёрнуть днище одной из бочек. А следом — вытащить за шкирку сопротивляющегося изо всех сил Хобу.
Тот принялся кричать нечеловеческим голосом, рыдать и биться в конвульсиях. Аллен разомкнул пальцы рук, и Хоба грохнулся на палубу. Мэри дёрнулась к нему, переживая, как бы тот не ушибся, но Хоба встал и юрко ринулся к девушке, вжимаясь в юбки её платья.
Прильнув и обняв с такой силой, что Мэри чуть не рухнула сама, Хоба принялся кричать как резанный. Ни дождь, ни собственные слёзы не могли заглушить его мольбу.
— Хоба не вынесет! Не вынесет! Хоба несчастный! Такой несча-а-астный!
Сейчас он был без своего излюбленного цилиндра. Из одежды — только штаны на подтяжках. Мэри приласкала его неровную макушку, совсем не брезгуя. Редкие волосы под силой дождя тут же облепили уродливую морду, но от прикосновений девушки Хоба лишь зарыдал сильней, окончательно утонув в её объятьях.
— Ну-ну, — приговаривала Мэри. Краем сознания поймала себя на том, что весь сегодняшний день только и делала, что успокаивала кого-то. Однако она помыслить не могла, что в этот длинный список попадёт и Хоба.
Из темноты оформилось обеспокоенное лицо жреца. Святой Отец присел рядом.
— Ох, не нужна тут моя помощь? Всё ли хорошо?
— Отнюдь, — вместо Мэри отозвался Аллен, отряхивая руки, облачённые в плотные чёрные перчатки. — Этот поганец, вероятно, собирался проплыть безбилетником. И устроить тот ещё дебош в соседних деревеньках. Боюсь представить, что случилось бы, доберись он до больших городов.
— Неправд-аааа! — взвыл Хоба и смачно шмыгнул носом. Тот сделался совершенно пунцовым. — Хоба не хочет, чтобы леди уезжала! Хоба не хочет!
Он со всей возможной силой и упрямостью вцепился в платье Мэри.
— Или леди останется! Или Хоба поедет!
— Никуда ты не поедешь. Ты — мелкое бедствие. Энн, он всё платье вам испортит, — сказал Аллен.
Хоба, всё ещё не отпуская наряд, обогнул девушку, прячась за её ногами. Мэри же, тихо смеясь, ответила Аллену:
— Иногда вы с Гуэн слишком похожи. Возможно, вы зря не дружите.
Саин же подполз ближе, с неприкрытым интересом разглядывая Хобу. От такого пристального внимания существо стушевалось, но девушку не отпустило.
— Право слово, сэр Аллен. К чему это давление? — искренне поинтересовался жрец. Он запустил руку в мешочек, что сейчас был подвязан у него на плотном кожаном поясе, сменившим тканевую перевязь. Мгновение — и в руках священника оказалась конфета. Судя по текстуре — ириска. Хоба с интересом уставился на незнакомое лакомство. Саин же заговорил мягким, ласковым тоном. Таким, какой обычно применяют матери к своим любимым и долгожданным детям.
— Ну же, Хоба. Леди Мэриэнн необходимо уехать. Это тяжело, понимаю. Друзей тяжело заводить и ещё тяжелее — отпускать. Но вы ведь не прощаетесь! Пройдёт две полные луны, и вы увидитесь вновь. А знаете, как леди Мэриэнн будет легко возвращаться, если она будет знать, что вы ждёте её тут, у причала, — Саин взглянул на Мэри, и та закивала.
— Да, Хоба, так и есть. Мне будет так легко вернуться, если я буду знать, что ты здесь и ждёшь меня.
Существо шмыгнуло, сделало несколько маленьких шажочков.
— Это так? — Хоба воззрился вверх, заглянул в глаза Мэри, и та закивала вновь.
— Конечно, родной. Конечно! Эта мысль будет греть моё сердце.
Потрескавшиеся сухие губы растянулись в зубастой улыбке. Лицо Хобы озарилось лучистой радостью и он, приняв конфету, наконец-то отпустил Мэри.
— Что вы с ним нянчаетесь. Он же взрослый. Если не старик, — возмутился Аллен, на что Саин, поднимаясь и похлопывая себя по рясе, ответил:
— Все мы по сути своей — дети, сэр волшебник. Я вот — так точно. Не серчайте. Наоборот — сохранить в себе искренность и наивность — дорогого стоит.
— Не имею никакого желания затевать с вами спор, но в корне не согласен, — сказал Аллен.
Ответ Отца Саина девушка уже не разобрала — её сердце ухнуло куда-то вниз, когда с холма к причалу прошла не только Марта. Рядом с ней брёл Томас. Он катил деревянную коляску, огибая рытвины и камни, насколько позволяли ему возможности. И насколько свет от фонаря, что несла служанка, мог проложить путь.
На коляске восседала герцогиня Арариэль. Несмотря на неловкость собственного положения — выражение лица хранило холодную надменность. Спина была прямой, а вся поза — статной. Когда процессия остановилась, Томас раскрыл над госпожой зонт. Он еле-еле защищал от косого дождя.
Увидев их, Мэри тут же сорвалась с места. Она даже не услышала, как её окликнула сестра — стрелой пролетела по кораблю, спустилась по канатной лестнице, что висела вдоль кормы, и рванула к матушке.
Остановившись у самых её коленей, девушка упала в ноги, обняла за талию.
— Ты чего удумала? Спускаться сюда, ещё в такую погоду! Мы простились ранее, куда ты, ах! — в сердцах воскликнула Мэри. Сама она сейчас ничем не отличалась от того же Хобы, изо всех сил сжимая мать и наивно надеясь, что так их ничто и никогда не сможет разлучить.
— При чужих — и тыкаешь, Мэриэнн. Где манеры? Прошу тебя, на большой земле следи за своим языком и поведением, — пальцы герцогини пригладили волосы дочери. Намокшие от дождя пряди прилипли к вискам, и Арариэль убрала их, смахнула с щёк и лба. — Ты должна помнить, что дом твой — здесь. И тебя ждут. Все мы — ждём. Но там — ты дочь не только своей матери, но и своего отца. Так что, Мэриэнн, — Арариэль взяла лицо дочери в ладони, приподняла за щёки. В глазах друг друга они видели отражение печали. Тревоги. Предвестие тяжёлой разлуки.
Сбоку всхлипывала Марта. Её плечи вздрагивали, и вместе с ними вздрагивал металлический корпус фонаря. Свет мазнул по лицу герцогини, очертив улыбку на морщинистых губах.
Она притянула Мэри к себе, обнимая. Впервые за много лет — совершенно простыми, материнскими объятиями. Девушка замерла лишь на мгновение, а после опустила руки на выпирающие острые лопатки герцогини. Такие родные и ломкие.
— Будь сильной, дорогая, — еле различимый шёпот Арариэль был подёрнут слезами, что герцогиня изо всех сил их сдерживала. — Ничего не бойся. За твоей спиной — все мы. Эта земля. Эти люди. Всё.
Мэри закивала. Растроганная, она, в отличие от матери, не обладала такой выхолощенной стойкостью духа. Слёзы, тёплые и ранимые, покатились по лицу.
— Я знаю, мамочка. Знаю. Я всё сделаю правильно, обещаю-обещаю.
Они ещё долго сидели так — сцепившись. Делясь болью предстоящего расставания.
Никто им не мешал — люди заканчивали со сборами. Томас смиренно стоял рядом, удерживая над ними зонт. Даже Хоба, уже спустившийся с корабля, тихонечко переминался с ноги на ногу, заняв неприметное место поодаль.
Арариэль отпрянула первой. Она выпрямилась, отпуская дочь.
— Не забывай про этикет, — вновь напомнила герцогиня, продолжив свои нравоучения, — береги вино, что везёшь в подарок. Это традиция, и само оно невероятно ценное. Разобьёшь или утеряешь — заменить никак не выйдёт. Береги семейный перстень — так, как после твоего отца берегла его я. Позаботься о своём внешнем виде. Выгляди и держись достойно.
— Разумеется, матушка, — Мэри поклонилась и, после ответного кивка головы, поднялась с земли. За её спиной уже выстроилась чуть ли не вся команда. Герцогиня поочерёдно обратилась к каждому, давая свои наказы.
Больше всего досталось Аллену. После — сэру Гортвику. Некогда он был рыцарем, но последние десять лет доживал свою спокойную старость. Остаться в стороне он не смог — так что снарядил в путешествие и себя, и своего сына. И взял под командование ещё с полдюжины молодых стражников.
Выслушав герцогиню, он отвесил почтенный поклон и будто бы встал обратно в строй — поравнявшись с остальными отбывающими.
— Я сделаю всё, что в моих силах. Светом клянусь, — пробасил сэр Гортвик.
— Течения могут быть непредсказуемы, — вклинился Мариль, капитан судна — невысокий, но крепкий мужчина. Выглядел он на удивление молодо, но седина на висках выдавала истинный возраст. — Жаль говорить, но времечко терять не стоит.
— Да, разумеется, — отозвалась Арариэль. Произнесённое в миноре «до встречи» — последнее, что она сказала.
— До встречи, — прошелестела Мэриэнн в ответ.
Обняв напоследок Марту и Томаса, девушка направилась к судну.
На корабль она поднималась с тяжёлым сердцем. Оно будто стало камнем — тянуло вниз, обратно к земле, и девушке оставалось лишь сопротивляться. Она заставила себя взобраться на палубу. Заставила себя смотреть, как мужчины подняли якорь. Заставила себя наблюдать, как, словно лепестки цветов на солнце, расцвели паруса. Как лихо их раздул ветер, и корабль тронулся, уплывая всё дальше и дальше от родных берегов.
Мэри устремила свой взор на уходящую за горизонт набережную. Силуэты людей слились со всеобщей темнотой сразу. А вот маленький, покачивающийся в сильных руках Марты, огонёк ещё долго провожал их в путь.
Словно маятник, он покачивался туда. Покачивался сюда.
Влево. Затем — вправо.
Пока окончательно не скрылся за толщей воды.
— Поначалу всегда страшно и тяжело, — поделилась Гуэн. Её ладонь кругом оглаживала спину сестры, успокаивая. — Но потом привыкнешь.
Мэри подняла на неё взгляд. Её голубые глаза затопило одиночество.
— Не знаю, как быть. Всё думала и мечтала, как отправлюсь куда-то вот так… А сейчас — будто во сне. Представить не могу, что проснусь в другой постели поутру.
Откровение своей сестры Гуэн встретила лёгкой улыбкой.
— Ты такая сентиментальная, — произнеся это, леди Вербер заключила свою родственницу в объятия. В поисках нужных слов она какое-то время молчала.
— Помнишь, когда я впервые прибыла на остров, мы бегали с тобой, а после свалились в крапиву. Было больно, очень щипало. Ужасно ревели тогда.
Мэри не сдержала смешок. Она чуть отпрянула, чтобы наладить с сестрой зрительный контакт.
— Помню, разумеется. Ты это к чему?
— Ну вот в первый раз было больно и страшно. Я думала тогда, что так и умру — от крапивы. Или останусь уродиной с красными ногами, никаким молоком будет не смыть. Но всё прошло. И, когда мы столкнулись с крапивой во второй раз, было не так уж и больно. И совсем не страшно.
— Ну ты и вспомнила, — Мэри захихикала, прикрывая рот кулачком. Слёзы больше не лились. Те, что оставались на щеках, давно смешались с дождевой влагой. Мэри поёжилась.
— Зябко, — призналась она. — Пойдём внутрь. Может, ты ещё что-то вспомнишь.
— Как ты избивала Джейка потом этой крапивой, например?
— Ой, да брось ты. Мы играли в баню! Ты сама нам про них рассказала, так что половина вины — на тебе.
Девушки покинули верхнюю палубу. В каюте их не мог согреть камин, но детские воспоминания, наполненные ярким солнцем, стрекотом кузнечиков, жужжанием стрекоз и малиной, что срывалась прямо с кустов и была самой вкусной на свете, справились с этим лучше всего.
А после корабль, резво бегущий по волнам, выбрался из-под тёмных туч, увлекая всех путников в спокойную, дивную ночь.
***
Рассвет растёкся по морю, окрашивая всё вокруг в цвет спелого персика. Ветер был прохладным, но пах изумительно.
Мэри без какой-либо помощи проснулась ни свет, ни заря. Это был последний день их плавания, и предвкушение новой страницы в её жизни никак не позволяло успокоиться.
Команда корабля работала слаженно и честно, но в такую рань часть экипажа отдыхала. До завтрака было около двух часов.
Несмотря на это, рулевой и капитан браво несли свой пост — они стояли у штурвала, о чём-то говоря.
Мэри заняла место у самого носа корабля — она вынесла низенькую табуретку из трюма и, удерживая в руках миску с кашей, сдобренную изюмом и орехами, разглядывала водную гладь.
Больше всего она жалела, что не может заглянуть под неё и узнать обо всех тех красотах, что таит в себе Западное море. Но даже так пейзаж казался ей восхитительным: бег акварельных бликов вдоль волн, поступь кучевых облаков, трепет морского бриза и реющий флаг на самой вершине шпиля.
Восьмиконечная звезда, выточенная на нём золотыми нитями, ослепляла.
Такую же звезду, но меньше и литую из бронзы, Мэри крутила в руках. Подвеска, что дал ей Отец Торваль, приятно холодила кожу.
Все тревоги, что съедали её в день отплытия, как и тяжесть прощания, никуда не делись. Они лишь отступили на шаг назад, притупились, давая дорогу иным чувствам, что все эти годы томились за кулисами.
Любопытство и трепет перед неизведанным.
Проходящий мимо сэр Гортвик остановился перед девушкой.
— Доброго вам утра, леди Мэриэнн Д’Харлон.
— И вам, сэр.
Его губы растянулись в улыбке, и та озарила собой всё лицо, будто бы разглаживая его. Мужчина кивнул и, пожелав приятного завтрака, откланялся.
Позже к затянувшейся трапезе Мэри присоединился Аллен. После — Отец Саин.
Он бухнулся прямо на палубу, не утруждая себя поисками подходящей табуретки или хотя бы ящика. Недавно отмытая, она тут же оставила на рясе несколько мокрых пятен. Но, судя по безмятежному выражению лица, жреца это не сильно беспокоило.
Он тут же включился в разговор:
— Всё думал, как спросить. Но коли мы почти прибыли, а подходящих слов я так и не нашёл… да и кареты нам предоставить могут вовсе разные. Поэтому всё же осмелюсь и полюбопытствую.
Две пары глаз поднялись на него.
— Тот парнишка, Хоба. Неловко такое говорить, но он какой-то юродивый? Его матушка на сносях что-то не то ела? Или при родах что-то не так прошло?
Мэри ощутила, как настроение Аллена тут же сделалось хуже, и поспешила ответить вместо него:
— Нет, что вы, Отец Саин. Он родился таким.
— Да что вы говорите, дочь моя? Что за ужасы произошли у матери да отца, что он таким получился? Неужто то был неугодный Элафросу брак? — Саин наклонился чуть ближе к Мэри и заговорщески произнёс:
— Кто из предков колдовать пытался?
Аллен раздраженно выдохнул. Он шумно опустил миску с недоеденной порцией на импровизированный стол — сделанный из свободного деревянного ящика. И, сложив руки на груди, заговорил менторским тоном:
— Никакой он не человек. И не плод близости отца и дочери. И уж тем более — колдовства. Ходят разные легенды. То про существ, что живут в лесах, подальше от человеческого взора. То про монстров, что обитают под рукотворными мостами. Кто-то оставляет им еду, чтобы не снискать их злобы. Но в исторических документах, что сохранились, звали их всё же лесным народцем.
— Да что вы!
— И они жили, как и мы — много где. Но род их угасал, и теперь не ясно даже, сколько таких в мире осталось. Правда, представитель, которого вы встретили, несколько иной. Отмечалось, что у них густая шерсть, и они больше напоминают низкорослых косматых медведей.
— Но раз так, что же с ним сталось? — неприкрытое волнение в голосе Саина заставило Мэри улыбнуться. Она обхватила руками кружку с компотом и сюрпала его, наблюдая за развернувшейся беседой.
— Не уверен, что вы осведомлены о таком. Всё же, насколько мне известно, из доступных книг в ваших альма–матер — только священное писание. В отличие от гильдейских библиотек — они поистине обширны.
Неприкрытое бахвальство в голосе Аллена жрец пропустил мимо ушей. Он лишь заинтересованно захлопал глазами.
— И что же там? Ответы о том, что за болезнь? Дайте угадаю, сэр маг! Он просто уже растерял свою шевелюру от старости? Понимаю его и искренне сочувствую, — Саин почесал свои волосы — из-за его внушительного роста Мэри не сразу заметила небольшую, ещё не оформившуюся целиком проплешину прямо на макушке жреца.
— Что за нонсенс. Нет, разумеется. Просто Девятое герцогство было возведено на скелете древнего существа, что жило ещё до Великой Войны за Свободу. После смерти они каменели и обрастали лесами, но внутри оставались во многом полыми. Этот лесной народец, их племя, разместилось в этих животворных туннелях. Вероятно, настолько серьезные изменения в образе жизни, а именно отсутствие солнечного света, скупое питание и прочее сказались на их внешнем виде спустя поколения.
— Ох, это я их понимаю, — Саин похлопал себя по отвисшему животику, что особенно выпирал в сидячем положении. При этом, руки и шея жреца совсем не казались полными. Ровно как и лицо. — Я вот долго сидел в храме, там почти не двигался, а покушать ой как люблю. Пришлось аж в паломники податься, чтобы совсем не превратиться в клубень.
Он рассмеялся собственной шутке. Мэри же подхватила этот смех, но по иной причине — лицо Аллена, пусть и сохраняло выхолощенную для посторонних холодность, не смогло сдержать нотки раздражения — уголок губ его дёрнулся вниз, а меж бровей легла тонкая морщина.
— Разумеется. Так это и работает.
— А что же вы его так невзлюбили? И остальные все куда делись? Коли там целое племя жило.
— Произошла неприятная ситуация, после которой остался только Хоба. К счастью, он получил возможность исправиться, — ответила Мэри вместо мага, предчувствуя надвигающуюся бурю. — Мой отец, ещё до своей кончины, Свет с ним, подписал указ, который позволял в нашем герцогстве законодательно попросить помилования и обратиться в веру. Влиться в общество, если готов трудиться над собой и для других.
— Свет с ним, он был мудрым человеком, — паломник одобрительно покачал головой, — Это благодатно для земли и народа. И вере он обучился, этот Хоба?
— Разумеется. Пока ходит в храм не со всеми, но Отец Торваль взялся его наставлять.
— Отрадно, отрадно. А значит, коли он верует в Элафроса, звать нам его должно не… Как там было… Не «лесной народец», а человек.
Саин заулыбался так широко и заразительно, что сопротивляться этому было попросту невозможно. Мэри и не стала пытаться.
Аллен же обладал стойкостью к чужим чарам.
— Главное — найти лазейку, — пробормотал маг.
— А в библиотеках, ко… сэр Аллен. Там много всего? — Вклинилась в разговор Мэриэнн. Вышеупомянутый сэр Аллен одарил её прищуром.
— И правда, вы упомянули их, сэр маг, но в подробности так и не вдались! — посетовал Саин.
Набрав в грудь побольше воздуха, Аллен терпеливо принялся пояснять.
— Разумеется, одно из самых обширных хранилищ книг находится в центральном дворце столицы нашего королевства. Но библиотеки гильдии или академии магов ничуть не уступают. Если не в размерах, то в разнообразии рукописей.
— Хочу отметить, чести ради, что у нас не только святые писания были. Ещё и «Всеобщий сборник о травах, цветах и ягодах и их целебных и прочих свойствах». Можно сказать, прикроватная книга любого жреца, — Саин хохотнул и обтёр губы от остатков каши тыльной стороной ладони. — Трудности учения нашего в ином толке.
— Разумеется. У магов свой толк. У жрецов — свой, — Аллен хмыкнул.
— Знаемо мне, что нельзя вам разглашать всякое. Как и нам, впрочем. Хотя в познании Света нет никакой тайны, но повелось уж, что не принято. Но сэр маг, может, откроете, как бишь его, завесу тайны?
— Какой такой тайны? Попадаем туда ровно как и вы. По схожим причинам. В схожем возрасте. Учимся столько же. По восемь-десять мальчишек на спальню.
— Ого, а я думал, условия у магов получше будут! — искренне удивился жрец.
Мэри навострила уши, хоть и слышала истории об академии и раньше. Но вдруг всплыла бы какая-то новая, неизвестная ранее информация?.. Или другая, более волнительная часть юности эльфа — истории о его любовных похождениях, например. За несколько лет крепкой дружбы Мэри так и не удалось разузнать, что за дама или, может быть, дамы могли пленить сердце Аллена. Как это было — пусть и спать в разных корпусах с девушками, но учиться в одном, общем. Обедать каждый день вместе за большим столом, а после учить уроки в величественной библиотеке.
Но ответ Аллена был скупым. И произносил он его голосом сухим. Отстранённым.
— Не так уж и плохо, если подумать. Уже к концу первого года половина коек пустеет. А к последним годам обучения и вовсе живёшь один. Иногда нас тасовали, но редко когда приходилось жить в такой уж тесноте.
Эльф пожал плечами. Лёгкий ветер уходящего лета трепал его прямые русые волосы. Иногда Аллен казался Мэри куклой — прямо как сейчас. Лиричное настроение превращало его правильные черты лица в совершенно фарфоровые.
— Ох, ну что тяжело — то тяжело. Знаю, что магию обуздать — цена великая. Мало кто из нас то, жрецов да братьев наших, паладинов, способы на что-то эдакое. За гранью бытия. Редкий дар, очень редкий.
— Магия — это не дар. А упорная работа, самодисциплина и, как следствие — достаточная выносливость ума и тела.
Саин протянул долгое «о», хотя особо впечатлённым он не казался.
— Ну я это так сказал, конечно. Хотя, ясное дело, труд, и только труд. Но коли Элафрос даровал тебе милость исцелить — это дорогого стоит. Мало какие жрецы достигли такого. Оттого все и знаем про травы да прочие врачевания. Что полезно, скажу я вам! А то есть у нашего люда любовь — лечить всё коровьей мочой, — Саин вновь хохотнул.
— Спасибо за разговор, я, пожалуй, наелся, — ответил Аллен, поднимаясь. — И вам, леди Энн. За приятное общество.
— Всегда готова услужить с этим, — улыбнулась Мэри.
Саин же похлопал себя по животу и, кряхтя, тоже поднялся с места. Выпрямившись, он потянулся в разные стороны и собрал всю посуду.
— Пойду тоже тогда.
— Хорошего дня, Отец Саин.
— Можно просто Саин. Не вижу смысла в этих иных чинах между нами. По мне, и так оно видно, что я жрец. Не зря же рясу свою ношу, — он разулыбался пуще прежнего.
— И то верно! Тогда я могу быть для вас просто Мэри. То, что я леди, и так видно!
Они пожелали друг другу хорошего дня, и девушка, заметив Джейка, поднялась с места и пошла к нему.
Она, видимо, подобралась незаметно — ведь стоило ей оказаться рядом, как Барвик чуть ли не подскочил на месте. Ему потребовалось с пол минуты, чтобы собрать себя в кучу и напустить вид задумчивой отрешённости.
— Вы там весело болтали. Не стал мешать, — зачем-то объяснил он.
Разговор, что вели Аллен и Саин, девушка с трудом назвала бы «болтовнёй», но спорить не стала. Вместо этого она подошла ближе и опёрлась локтями о борт корабля.
Её волосы, сейчас свободные от причёски, струились по зову ветра, танцевали со стихией свободный танец. Тяжёлый походный плащ, как и корсет с лентами, остались в каюте.
Джейк старался не смотреть на подругу, что Мэри несколько укололо, но виду она не подала.
— Тебе не нравится сэр Аллен? — прямо спросила она.
Джейк так и раздулся от подобного вопроса.
— Нет, с чего бы? Что за мысли такие?
— Просто вы не общаетесь. И ты его будто бы избегаешь.
— Чепуха. Всё ты.
Вы. Всё
вы себе напридумывали, леди Мэриэнн.
— Ну раз так, — Мэри развернулась лицом к морю, подставив его под ласки бриза.
— Так и есть. Не выдумывайте, прошу. И герцогиня Арариэль верно говорила — нужно собраться и вести себя подобающе.
— Это
ты мне говоришь? — Мэри саркастично изогнула бровь. Джейк же смотрел вперёд, с какой-то искренней упрямостью не глядя на подругу.
— Да, я. Там всё иначе, на континенте. Люди другие. Не все, ясное дело. Кто-то лучше, кто-то — хуже. Но прежде, чем меня к Вам отпустили, напряжение было нешуточным. Кажется, там всё серьёзно. Взаправду всё, леди Мэриэнн.
Дочь герцогини ощутила фантомные ледяные лапы, что будто бы тянулись из её поясной сумки прямиком к бедру. Укусы холода, колкие и резкие, оставляющие алые следы.
Перо той птицы всё ещё лежало там, обёрнутое в ткань платка. Такое же ледяное и бесконечно чёрное.
— Я и не думала сомневаться.
***
Весь путь пролетел так быстро, что Мэри не поверила своим глазам, когда ночью того же дня показалась земля. Тёмным пятном она выросла впереди и, в отличие от родного острова, тянулась от края до края всего горизонта.
Звёздное небо — словно чёрный атл
ас, на котором рассыпали горсть жемчуга и алмазов — сияло своей таинственной красотой. Фиолетовый лунный диск бросал слабый свет на Энн и всех собравшихся. По левую руку стояла Гуэн. Они вместе подготовились к сходу на берег — проверили вещи, помогли с корсетами, облачились в плащи, и Мэри подвязала себе и Гуэн волосы, чтобы те не мешались.
Девушка долго размышляла над продолговатым деревянным ящичком, сработанным из тика, что хранил в себе одну из самых — если не самую — ценную в королевстве бутылку вина. Прямиком из семейной коллекции — оно томилось в специально оборудованных подвалах четверть века. Аналогов ему не было, и Мэри, посомневавшись, спрятала его в свой вещмешок — небольшую тканевую сумку с ремнями, перекинутыми для удобства поперёк туловища.Туда же она спрятала и бархатный футляр с семейным перстнем.
Матушка ненавидела эту сумку — она целиком и полностью противоречила образу достопочтенной леди. Но это было очень удобно, и Мэри внутренне ликовала, что тайком пронесла её в прочих вещах.
По правую руку стоял Аллен. Его плащ сейчас был совершенно простым, лишённым любых расписных и вышитых элементов. Но даже так — он идеально сидел по фигуре, а материал был плотным и качественным. Его грудную клетку перехватывали ремни. Они соединялись крестом за спиной, посреди которого находились ножны, а в них — будто литой из красного камня меч.
Мэри знала, что он вовсе не тяжёлый. Даже наоборот — лёгкий и удобно лежащий
даже в девичьей руке. Ей всего раз или два доводилось держать его самой — и то после долгих-долгих уговоров. Меч точно был не из стали, но понять или узнать, что это за материал, девушка так и не смогла.
«Это секрет», — ответил тогда Аллен, загадочно улыбнувшись.
Сейчас меч, что висел за спиной, был магу, как никогда, в пору. Заметив изучающий взгляд, Аллен обратился к Мэри:
— Будь осторожна. Сначала на берег сойдут стражники, после — я. И только потом уже — ваша очередь, — имел он в виду саму Мэриэнн и, вероятно, Гуэн.
Девушка кивнула. Пусть ей и не терпелось ступить на большой материк, игнорировать инструкции не было никакого желания.
Чем ближе подходил корабль, тем яснее для всех было одно — никто их не встречал, а причал, что должен был уходить вглубь моря, на метров шесть от берега, оказался разрушен. Доски болтались на воде, дрейфуя то тут, то там.
Мэри ощутила напряжение, что полилось с плеч мага. Он наклонился к ней и прошептал:
— Энн, жди тут. К нам должен был выйти человек, но его нет.
Остальные мужчины тоже зароптали.
Паруса, словно крылья, сложились к мачтам. Цепь прожужжала вдоль верхней палубы, и массив якоря бухнул на морское дно.
Джейк вызвался перетаскивать вещи на шлюпку.
Остальные же мужчины, воспользовавшись второй, отправились к берегу.
Сэр Гортвик зажёг факел, и одинокий огненный маяк вспыхнул посреди мрака. Рядом шёл его сын. Они отправились вглубь селения и, осмотревшись, дали сигнал остальным. Расслабившись, часть мужчин пошла следом. Другая — осталась ждать у прохудившегося причала.
— Это странно, — раздался совсем рядом голос Гуэн. Мэри взметнула на неё свой взгляд, оторвавшись от темноты берега.
— Что именно? Человека нет?
— Да. Он должен был нас встретить. Без лишней суеты — перегрузили бы всё на кареты и отправились отсюда.
— Может, он уснул?
— Уровень исполнительности всех тех, кто меня окружает — сплошное разочарование, — Гуэн с тяжестью выдохнула и, достав платок, повязала его вокруг головы. После — накинула сверху капюшон плаща, такого же, как и у самой Мэри. Блеснула застёжка на нём — маленькая серебряная пчёлка.
— Не видела её у тебя раньше, — сказала Мэри, указывая на брошку. Гуэн было открыла рот, чтобы ответить, как со стороны деревни раздался крик. А за ним — ещё один.
За гортанным, нечеловеческим звуком последовал лязг меча. Свист металла пронзил воздух.
Мэри и Гуэн синхронно вздрогнули.
— Что происходит? — спросила Энн, а потом, не найдя в ошеломлённых глазах сестры ответа, развернулся к Джейку. — Что там?
Джейк опустил наземь чемодан и взялся за рукоять меча, что висел в ножнах на поясе.
— Я не знаю, леди, но оставайтесь на судне! — бросил он. Его лицо вытянулось. Не успел он сделать и пары шагов, как сбоку корабля послышался скрежет. Будто кто-то, гвоздь за гвоздём, точными ударами молотка вбивал себе дорогу наверх. Мгновение — и существо оказалось на палубе. Рассмотреть его не вышло. Оно заклокотало — тем же нездоровым, мертвенным звуком — и тут же бросилось в сторону Мэри.
Джейк преградил ему путь, хлёстко отразив удар мечом. Девушка не успела даже вскрикнуть — застыла как вкопанная.
Создание, лишь отдалённо напоминающее что-то человеческое, атаковало Джейка с такой скоростью, что в пылу их битвы Мэри не могла толком понять, что происходит. Секунда — и меч полосой разрубил сухожилия. Монстр завопил, взбрыкнул и вонзил раскосые острые зубы в ногу противника. Джейк лишь сжал челюсть, прорубая остриём меча путь сквозь искривленную грудную клетку, ломая металлом чужой хребет. Тот хрустнул, как орехи при давке.
Здоровой ногой парень откинул монстра в сторону. Создание затрясло головой, блеск его нездорово-красных глаз, налитых кровью, вновь обратился к Мэри. Но оно так и не успело сигануть вперёд — меч в руках воина, пусть ещё и не рыцаря, рассёк существу бок. А когда полузверь выгнулся и заголосил в агонии — лезвие продолжило путь к животу.
Вспоротое брюхо раскрылось как створки серванта, и оттуда, прямиком на палубу, вывалились кишки — сизые, разбухшие и вздутые, будто чумные.
Гуэн закричала. Мэри же, скованная страхом, просто стояла на месте, широко распахнув глаза.
Джейк, прихрамывая, двинулся к ней. Его меч целиком и полностью был в чужой крови, когда же вдоль повреждённой ноги потоком била его собственная.
— Спрячьтесь где-то! Хоть вон там! — закричал он. Его взъерошенные волосы-иголки были покрыты чужой слюной, а лицо — испариной.
Но не успела Мэри сделать и шага, как на корабль вновь полезли новые.
Один, второй, третий.
Белая, как бумага, кожа. Такая тонкая, что синие нити-вены полосовали собой лицо и оголенные руки. От волос — только огрызки, а от человеческого — лишь форма. Передвигались монстры на руках и ногах — прямо как звери. Но во всём — движении, звуках, дыхании и глазах — сквозило лишь сплошное безумие.
Джейк покрепче перехватил меч.
Он посмотрел на Мэри с тяжестью и надеждой.
— Спрячьтесь, я с ними справлюсь.
— Молю, Джейк…
— Спрячься! Потом поговорим!
Мэри знала, когда Джейк лгал. Даже этот Джейк, повзрослевший и изменившийся — не зря они дружили с самого детства. Не просто так проводили вместе столько лет. Он и раньше редко её обманывал. А когда и решался — девушка нутром чуяла, что её пытаются провести. И, пусть они и не виделись три долгих года, Мэри знала — сейчас он наглым образом лжёт.
В её голове завихрились миллион вопросов. Что это? Это правда происходит? Кто они? Почему напали? Это же его кровь? Как он? Что будет с ним? С нами?
Но она проглотила их все и упала наземь вместе с Гуэн, пробираясь к ящикам, что вытащили из трюма, но не успели донести до шлюпки.
Джейк отчаянно, с неистовством и упорством, орудовал мечом, девушка видела его спину. Слишком широкую для восемнадцатилетнего паренька.
Силуэт одного из монстров сгорбился. Он будто сломался посередине и, спустя одно моргание — прыгнул и вгрызся в плечо Джейка. Меч с лязгом упал на палубу.
Мэри закричала.
Инстинкты пульсировали в голове, метрономом стучали под черепной коробкой, отбивали бой в сердце. Ей хотелось бежать. Ей хотелось оказаться невидимой, невесомой. Слиться с воздухом.
И вместе, с тем — покинуть укрытие, помочь Джейку, хоть как-то. Но предательское тело отяжелело и вьюком осело, приросло корнями к палубе. В глазах темнело. Под радужкой плясали пятна.
— Энн, на шлюпку, живо!
Аллен чуть ли не залетел на корабль. Весь его плащ — такой непримечательный — являл собой сплошное кровавое месиво. Он рукоятью ударил по виску монстра, что бросился к нему, замахнулся на второго и точным движением вонзил меч прямиком в грудь. Кровь брызнула на него, окропив собой лицо и волосы. Третий удар мечом пришёлся прямо в шею. Монстр с кваканьем проглотил идущую горлом кровь и грохнулся к ногам мага, купаясь в собственной жидкости.
— Что происходит?! — закричала Гуэн, но её возглас остался без ответа.
Аллен резко дёрнулся к ним. Он схватил Мэри за локоть и встряхнул.
— Энн! На шлюпку.
Живо, — скомандовал маг. Настойчивый тон его голоса возымел эффект — Мэри побежала к борту. Затем, цепляясь взмокшими пальцами за всё подряд, полезла на шлюпку. Гуэн быстро оказалась рядом.
— Аллен, прошу, что происходит? Что это? Джейк… — Мэри глотала собственные вопросы. Она дрожащими пальцами вцепилась в предплечье Аллена. Маг мотнул головой.
— Всё потом.
Он резанул мечом. Верёвки спустили шлюпку, и та, пролетев пару метров, бухнулась о воду. Сверху показалось лицо Аллена. Только сейчас Мэри заметила, что на эльфе нет обуви. Маг замер, его губы что-то бегло нашёптывали. Он не успел закончить ритуал — один из монстров прыгнул прямо с палубы — шлюпка под его весом просела, а после — подпрыгнула вверх. От такого толчка Мэри, потеряв равновесие, упала.
Существо набросилось на неё.
Зловонное дыхание ударило в нос, удушающим мешком накинулось на голову.
Мэри закашляла, закричала, уперевшись руками в костлявую грудь.
Распахнутые в разные стороны зубы клацнули, почти сомкнулись на её шее. В голове не было практически ничего — главенствовал один лишь липкий, заполонивший всё страх.
Никаких мыслей о матери. Об отце. О брате…
Аллен закричал.
Клац.
Арбалетный болт пробил черепную коробку. Да с такой силой, что монстра пригвоздило к обшивке корабля, прямо над ватерлинией.
Монстр осел, ярость покинула его тело, и он повис мёртвой куклой, наполовину уйдя под воду.
Мэри неверяще смотрела на это, борясь с подступающей тошнотой.
Маг вновь заговорил. Непонятный язык зазвучал в воздухе.
На ступнях Аллена вспыхнули аквамариновые линии. Они протекли вдоль кормы и спустились к воде — туда, где болталась шлюпка с девушками. Вода по одну сторону борта забурлила и, чуть приподнявшись, двинулась вперёд, утягивая судно за собой.
Шлюпка откатилась в сторону метров на сто вглубь моря прежде, чем магия рассеялась.
Отсюда было не разглядеть, что происходило на корабле. Мэри могла лишь слышать, как со всех сторон доносится ужасающий гортанный крик. Она обхватила себя за плечи и с ужасом посмотрела на Гуэн, встретив зеркальный взгляд.
Они обнялись. Так крепко, как никогда.
А после — Мэри вырвало.
Глотая слёзы, она наклонилась к воде, пока Гуэн похлопывала её по спине.
— Там Джейк, нужно… нужно вернуться… — шептала Мэри.
— Мы не можем… Мэри. Он помог нам уйти не для этого. И тут даже вёсел нет, они, видимо, остались… там, — убеждала её Гуэн.
Энн мотала головой из стороны в сторону, пока её выворачивало. До побелевших костяшек она обхватывала планширь.
— Джейк…
Последнее, что помнила Мэри — как волны лизали их деревянный спасительный островок, качая тот из стороны в сторону. Море было тёплым, совсем ещё летним. Обманчивым. Оно волной поцеловало пальцы Мэри, полы её плаща и кончики растрепавшихся волос.
А после — девушка провалилась в темноту.
