Хмельный запах, неприятная атмосфера, кучка окровавленных тряпок и несколько пустых сосудов из-под свежего вина. Именно такими уже напротяжении нескольких лет были покои Второго Нефрита ордена Гусу Лань — Лань Ванцзи. Не то, чтобы во всём правильный молодой господин совсем не следил за порядком, наоборот он старался поддерживать помещение в полной чистоте, однако со временем оно всё равно наполнялось всем перечисленным ранее мусором.
Одна за другой поначалу совершенно чистая тряпочка окрашивалась в кровавый цвет и отправлялась в ещё пока что не совсем большую кучку таких же как она тряпок. Хотя иногда такая куча превращалась в огромную гору, за которой можно было полностью скрыть целый человеческий силуэт.
Никто не знал, почему ещё с подросткого возраста из покоев Ханьгуан-цзюня доносились устрашающие звуки сильного кашля, сопровождающиеся сплёвыванием чего-то. Глава клана Лань, и по совместительству родной старший брат Ванцзи Лань Сичэнь, часто обеспокоенно вопрошал: «в чём дело?», на что тот резко и коротко отвечал, что с ним якобы всё в порядке и не нужно обращать внимания на подобные мелочи. Да, Лань Чжань никогда не хотел, чтобы другие вмешивались в его проблемы, ведь, как он думал, это исключительно его бремя, которое он должен нести в одиночку.
Каждый день, по два, по три раза у Лань Ванцзи ни с того ни с сего могла возникнуть головная боль, а за ней и приступы кашля, часто в самый неподходящий момент. По мере откашливания из горла выходили цветковые лепестки ярко-медового цвета, смешанные со сгустками крови. Сама по себе картина была не из приятных, даже лучше сказать пугающей. Возможно именно поэтому Лань Чжань не хотел, чтобы кто-то ещё видел его в столь плачевном состоянии, отдающим одной лишь жалостью.
Ханахаки — это страшнейшая и мучительная болезнь, при которой больной откашливает цветы по причине неразделенной любви. Цветок, растущий внутри человека, так или иначе связан с тем, к кому больной питает, увы, односторонние чувства. Вылечить заболевшего можно только одним способом — любимый человек больного должен ответить ему взаимностью.
Любимый человек… Та самая первая и последняя любовь Лань Ванцзи уже давно покоится под землёй. Этого человека попросту не существует. Казалось бы, объекта любви нет, так почему же болезнь спустя столько времени так и не отступила? А ответ на этот вопрос найти — раз плюнуть. Потому что Лань Ванцзи так и не смог смириться с трагичной смертью своего возлюбленного… Так и не смог поверить, что от этого человека не осталось и следа… Да и как забыть и принять, когда каждую ночь в пьяном бреду слышится его голос, озорной смех? Как забыть, когда в каждой тени ищешь его? Как забыть того, кто всегда смерти в глаза смотрел, страша её и побеждая? Такой не мог умереть, нет. Ванцзи не верит, не хочет верить, что уже никогда более не увидит эту широкую улыбку, эти искрящиеся радостью жизни глаза… Нет…
Сколько уже это может продолжаться? Сколько он ещё должен мучаться? — От безысходности в очередной раз задавался такими вопросами Лань Чжань, сидя на своём спальном месте и держа в руке окровавленную тряпочку, в которой красовался небольшой лепесток цветка. Он уже давно выяснил какому именно цветку принадлежали лепестки, это был османтус. Раньше при взгляде на это растение на душе полыхали лишь тёплые чувства и ощущение чего-то родного и такого любимого, однако сейчас всё совсем по другому. Цветы стали вызывать лишь беспомощность, тоску и печаль, которую Лань Ванцзи испытывал вот уже целых тринадцать лет. Тринадцать лет с тех пор как не стало Вэй Усяня…
Сердце колотилось с бешеной скоростью, пустой взгляд был устремлён чётко в пол. Он так устал терпеть всё это. Когда же всем этим страданиям придёт конец? А ответа на этот вопрос нет…
Однажды Лань Чжань зашёл в большую библиотеку своего ордена и провёл там уйму времени, тщательно изучая данную болезнь. Он прекрасно понимал, что вылечиться уже наверное никогда не получится, именно поэтому его интересовало лишь одно: когда же наконец наступит летальный исход. В разных книгах говорилось по-разному: где-то год, где-то четыре месяца, а где-то и вовсе две недели. Конечно, было указано, что для самосовершенствующихся заклинателей срок может быть дольше, поскольку даосские практики укрепляют тело и стойкость к различным болезням. Но насколько дольше? Почему он мучается от ханахаки уже целых двадцать лет? Почему он не может умереть? И попасть туда, к Вэй Ину... Где же его душа сейчас?
Но это всё не означает, что Лань Ванцзи должен сдаться и перестать жить в ожидании. Он готов ждать столько, сколько потребуется, пускай и болезнь изнутри поражает его, принося невыносимую бесконечную боль и напоминая о ужасных событиях прошлого. Нет, он ни в коем случае не опустит руки, он будет продолжать проводить время за игрой на гуцине, с помощью которого можно связаться с душами мёртвых. Он будет бороться до конца, по крайней мере он сам так считал. Единственное, что отвлечёт Лань Чжаня от этих попыток вернуть ушедшую любовь — это сама смерть.
Хриплый вздох, кашель, сопровождаемый сильной болью в районе горла. Ванцзи, придерживая одной рукой очередную белую тряпочку, отхаркнул вышедшее наружу содержимое. На глаза попался уже не обычный одинокий лепесток, а целый окровавленный и такой красивый цветковый бутон, который почему-то не был похож на все остальные. Он ощущался и казался совершенно другим. Если другие цветы до этого выглядели просто обычными: где-то лепестки были слегка надорваны, где-то помяты, то этот был абсолютно идеальным во всëм, от самого стебелька, до лепестков. Конечно, интересный случай, но придавать этому какое-то особое значение Лань Чжань не стал, а откинул тряпку с цветком в уже давно сформировавшуюся кучку таких же кроваво-цветочных тряпок и решил, что самое время избавиться от всего этого мусора.
Скрипя конечностями, Ванцзи кое-как нашёл в себе силы подняться. Лёгким движением руки со сложенными вместе указательным и средним пальцами он поднял весь этот хлам в воздух и, произнеся про себя некоторое достаточно полезное заклинание, буквально заставил его раствориться, будто на этом месте никогда ничего не было. Только самый ленивый человек мог придумать такой лёгкий способ уборки. Обычно абсолютно все заклинания создаются исключительно для борьбы с нечистью и не только, а тут вдруг что-то, что позволяет упростить привычную рутину. И кем же является его автор? Никто иной как Вэй Усянь. Даже в таких простых мелочах он продолжает напоминать о том, что когда-то существовал в этом мире.
Со временем у Лань Чжаня начало складываться впечатление, словно абсолютно всё вокруг, каждая вещь, каждая деталька, каждая песчинка активно старается тонко намекнуть или даже напрямую донести ему что-то обязательно связанное с умершей любовью. Прямо как закон подлости какой-то. Или может ничего такого во всех этих вещах на самом деле и нет? Может это уже его забитое сознание воссоздаёт различные образы в голове, дабы как назло добить окончательно. Может уже сам Лань Чжань сошёл с ума..? Кто знает...
Уже не в силах поддерживать стоячее положение Лань Ванцзи со всей громкостью рухнул на колени. Его красные от недосыпа глаза то и дело направляли взгляд в разные стороны с каким-то определённым интервалом. То в пол посмотрит, то на приоткрытое окно, то на единственный полный сосуд "Улыбки императора", то снова в пол. Тяжёло двигаясь, он протянул вперёд руку и схватил ею тот самый сосуд с вином. Всё также резкими прерывистыми движениями Ванцзи снял ткань, защищавшую содержимое от попадания туда пыли и грязи, и залпом влил в себя всё содержимое. Обычно алкоголь действует на организм не сразу, для особого эффекта должно пройти некоторое количество времени, однако прославленный Ханьгуан-цзюнь был из тех людей, что из-за невыработанной привычки пьянеют незамедлительно. По прошествии нескольких минут он камнем навалился всем остальным телом на низкий столик. Голова оперлась ровно на сложенные на друг друга руки. Уставшие глаза накрылись веками. Кажется, он наконец-то может спокойно поспать.
Лань Чжань уже точно не мог вспомнить когда в последний раз имел в своей жизни здоровый сон. И нет, он вовсе не нарушает и никогда не нарушал установленное орденом Гусу Лань правило, а именно сон в определённый промежуток времени: от девяти вечера до пяти утра, он, как и положено, всегда засыпал и просыпался вовремя. Просто следует уточнить каким именно был его сон: учащёное сердцебиение, сбившееся дыхание, вечные перекаты с бока на бок, постоянные непрекращающиеся кошмары, связанные с событиями прошлого и многое другое, что заставляло его просыпаться посреди ночи в холодном поту и в очередной раз громко откашливаться кровавыми лепестками османтуса. И так уже очень долгое время. Иногда бывали случаи, когда Ванцзи не мог вновь заснуть после того, как вот так вот просыпался, поэтому всё что ему оставалось делать, так это беспомощно пялиться в потолок и погружаться в какие-то свои мысли. Как же хорошо, что алкоголь помогает заснуть.
***
Дело было в Облачных глубинах в новом учебном году. Тогда стройный величественный пятнадцатилетний Ханьгуан-цзюнь, прославленный своей утончённой и правильной натурой, чуть-ли не впервые столкнулся с таким невежественным, по его мнению, человеком по имени Вэй Ин, он же Вэй Усянь. Этот весёлый и жизнерадостный паренёк, отрицавший любой консерватизм в орденах, в первый же день своего приезда в Гусу уже успел поднять всех на уши. Конечно, такого человека как Лань Ванцзи, что рос в среде огромной кучи правил и запретов, не могло не возмутить такое немыслимое поведение. Да где же это видано, чтобы уже достаточно взрослый юноша так некультурно себя вёл? Бесстыдство.
Их первая встреча прошла ну уж очень странным образом и, пожалуй, явно не в том месте, не в то время. Стояла глубокая ночь, а Вэй Ин на всех порах спешил из города в Облачные глубины с двумя купленными там сосудами "Улыбки императора". Этим самым действом он нарушил, во-первых, комендантский час, а во-вторых правило о запрете на территории ордена алкоголя. Однако Вэй Усянь считал огромное количество правил Гусу Лань полным абсурдом, именно поэтому даже не удосужился хоть одним глазком взглянуть на камень, где они полностью были расписаны. Ещё не успев открыть один сосуд вина, он напоролся на суровый взгляд Лань Ванцзи, который из-за открытого окна в своих покоях услышал некий шум, а быть его в такое позднее время не должно.
Безусловно, Лань Чжань не терпел беспорядочных людей, поэтому этот человек сразу же ему не понравился и постепенно стал вызывать даже лёгкие нотки негатива, поскольку он ещё и пытался всеми силами оправдать свои недопустимые поступки. Договориться у них никак не получилось, один хочет прикрыть свою провинившуюся задницу, а второй целиком и полностью за справедливость и соблюдение правил. В результате данного конфликта случилась драка, что, между прочим, является ещё одним нарушением установленного правила, и, как в итоге вышло, Вэй Ин провинился сразу по трём параметрам.
Практически всё время их совместного обучения в Гусу одно только лицо этого бесстыдника вызывало у Лань Ванцзи не самые положительные эмоции. Каждое действие, каждое слово Вэй Усяня было будто направлено специально на то, чтобы поддразнить его. И самое мучительное — это оставаться с этим человеком наедине. Всё, что получаешь от этого «прекраснейшего» времяпровождения: невозможность сосредоточиться на делах, шум и расшатанные нервы. Что может быть хуже?
Но в один момент случилось что-то действительно странное и необъяснимое. Лань Чжань как обычно к девяти часам вечера готовился ко сну, а когда лёг в постель и лёгким движением прикрыл глаза в голову начали приходить разного рода мысли. Их было настолько много, что всё это чуть ли не сразу превратилось в огромную кашу и разобрать что к чему стало сложно. Внезапно он почувствовал резкую боль в районе головы и небольшое чувство тошноты, от чего сильно сожмурил глаза, а позже вновь расслабил. Неужели подхватил где-то заразу? С этим предположением Ванцзи перевернулся на другой бок и постарался максимально расслабиться, как вдруг на какую-то секунду промелькнул образ Вэй Усяня: чёрно-красные одеяния, волосы, собранные в высокий пушистый хвост, искрящиеся серые глаза и такие красивые бесподобные черты... На лице его сияла прекрасная искренняя улыбка, что кажется заставила бы любого, даже самого угрюмого человека на свете улыбнуться вместе с ним. Но это было всего лишь на какое-то мгновение, далее в голове Лань Чжаня возникла другая картинка, Вэй Ин предстал перед ним достаточно странным образом: на этот раз волосы были полностью распущены, ханьфу слегка слезло с одного плеча, полностью обнажив белую кожу, на шее красовалось небольшое красноватое пятно, отдающим даже больше фиолетовым оттенком, а выражение лица...
Вздрог. Лань Ванцзи немедленно вскочил и принял сидячее положение. Широко раскрыв глаза от только что увиденной в голове картины, он еле-еле пытался восстановить сбившееся дыхание, но вместо этого получалось только жадно хватать воздух. Степень его испуга нельзя было описать словами, как и количество заданных себе вопросов, таких как: "Что это? Почему? Зачем? Как так вышло?". Но ответ конечно же отсутствовал.
Вместе с этой возникшей паникой усилилась как боль в голове, так и тошнота. Настолько плохо Ванцзи себя ещё не чувствовал никогда. Мало того, что организм высказывает своё недовольство по непонятным причинам, так ещё и сознание оскверняется чем-то непристойным для настоящего благородного мужа. Ну и что же это за ночь такая?
Только Лань Чжань собрался снова прилечь и пытаться погрузиться в сон, как вдруг ко всему ранее перечисленному откуда не возьмись начался внезапный приступ кашля. Он вновь резко поднялся со спального места и, прикрывая рот рукавом ханьфу, стал громко кашлять. Это продолжалось довольно долгое время, из-за чего горло сильно покраснело. Боль где-то внутри всё не желала униматься, как бы он не старался её прекратить. Постепенно появилось чувство, будто по горлу движется какая-то масса, которая стремится выйти прямиком наружу. По прошествии двух-трёх откашливаний изо рта выплеснулась свежая кровь, смешанная с лепестками... цветов?
***
—Лань Чжань? Ты спишь в такое время? Ну же, Лань Чжань, просыпайся, это очень важно,— послышался внезапно в виде эха до жути знакомый голос.
Кое-как молодой господин Лань всё же смог разлепить склеившиеся воедино веки, после чего сразу же сощурился от падающего на его лицо ослепляюще яркого света. Взгляд был затуманен, изображение то плыло, то двоилось, но даже таким образом он умудрился слегка вздрогнуть от увиденного впереди.
—Вэй Ин?— тихо, но испуганно произнёс он, как вдруг взгляд стал проясняться.
Черты лица стоящего перед ним человека по щелчку пальца координально поменялись. Это был Лань Сичэнь. Вот так вот, под действием алкоголя и не такое увидишь.
—Ванцзи, всё в порядке? Ты выглядишь неважно...— обеспокоенно спросил глава ордена Гусу Лань.
—Всё в порядке.— твёрдо ответил ему Лань Чжань.
—В таком случае, есть к тебе дельце: несколько молодых адептов отправляются на миссию в деревню Мо, дядя сказал отправить тебя с ними в качестве старшего сопровождающего.
