***
Помимо высоты, Гейтс был еще не особенным фанатом кровищи. Что иногда заставляло его задумываться о том, правильную ли сферу он выбрал для применения своих «особых способностей». Ничего приятного не было в осмотре тел в принципе, а такие случаи были просто кошмарны. Гейтс натянул маску повыше и прищурился, разглядывая искореженные останки того, что когда-то было человеком. Патологоанатом бесстрастно рассказывала ему о том, на что именно он смотрел. – В целом, картина довольно нетипичная. Я бы рекомендовала от этого дела не отмахиваться. – Мм? – Даже бешеные собаки кусаются в основном в целях защиты или атакуя врага. Для них не характерно то, что, как мне кажется, мы видим здесь… – В смысле? – произнес Гейтс на выдохе. Вряд ли у него получится совсем тут не дышать, но, может быть, хотя бы поменьше. – Если хотите, я бы сказала: для них не характерно именно есть человека. Прошло минимум полминуты, прежде чем до Гейтса дошло, что он должен что-то сказать. – Ага… Простите, мы... можем выйти? – Да, конечно. Если вы закончили. Гейтс понял, что он не осмотрел тело и наполовину, но его уже мутило хуже некуда. Он заставил себя в последний раз бросить взгляд на кости, лишь наполовину прикрытые мясом. Зрение уже потихоньку заволакивал туман. Рваные края кожи. Гейтса всегда поражало, какая она на самом деле толстая: совсем не такая, как когда, например, заусениц оторвешь. Нет – чертовски плотная штука. А там – следы зубов. Неровные, будто один кривей другого. И зазор между. Мизинца не хватает. Остальные пальцы грязные с заскорузлыми ногтями. Туман все сгущался. Гейтс кивнул, пытаясь удержать лицо, и поспешно вышел из кабинета. Последние несколько шагов он не помнил. И не помнил, как сел на скамейку в холле. Следующим, что он осознал, был запах нашатыря и что-то приятное и мягкое на подушечках пальцев. Вата. Он держал кусок ваты с нашатырем и почти утыкался в нее носом. – Блин, – пробормотал он и услышал смешок рядом. Он повернул голову и увидел патологоанатома, которая сидела рядом с ним, не влезая в личное пространство, но внимательно глядя на него. – Опозорился, да? – Не сильно, – улыбнулась она. – Умилили меня. Такая фиялка. Гейтс понюхал ватку еще раз, и хоть ему все еще казалось, что он может коллапснуться в любой момент, он заставил себя встать. – Спасибо за помощь. Будем на связи. Мир все еще плавал в бульоне вокруг него, когда Гейтс вышел на свежий воздух. Патологоанатом была права: что-то в сегодняшнем деле казалось ему странным. Как будто он переживал событие. И как будто он был на вершине этого события. И оно ускользало от него, как горка в аквапарке. Гейтс, блин, ненавидел горки. Где-то в сегодняшнем дне была загадка и отгадка одновременно. Только где? Шеф явно послал его на это дело, зная, что дело выеденного яйца не стоит… Выеденного… Черт. В памяти снова вспыли обглоданные кости из морга. Как она сказала: «Картина нетипичная. Для них не характерно …есть человека». Тот отпечаток… на куске кожи, прямо рядом с раной. Два кривых зуба справа и два слева, на расстоянии друг от друга. Как будто… Что-то это ему напоминало. Что-то, что было совсем не зубами, но таким же кривым… И масштаб… И… Гейтс стряхнул с себя остатки тошноты и онемения и зашагал к аквапарку.***
Аквапарк – или будущий аквапарк – находился в центре города и занимал огромную его часть. Берега реки исторически были высокими и неровными, а потом еще война и изменения климата обглодали их, как щенок – резиновую игрушку. Как… Не важно. Короче, из-за этого посреди города, по сути, находился гигантский овраг. Поросший деревьями, огородами и даже жилыми домами, но все равно – овраг. Большую часть года он являл собой грязную яму, средоточие бедности и убожества, которое невозможно было ни причесать, ни застроить без серьезных вложений. И только по весне, когда все деревья в овраге начинали оживать, его заволакивало волшебной зеленой дымкой с облаками вишневых и черемуховых кустов. Никто не захотел бы избавляться от такого, верно? Разве что ради детей. Прелесть нового аквапарка должна была состоять в том, что он не нарушал, а использовал ландшафт города: овраг становился идеальным местом для горок, спускающихся между деревьями и гротами; участки реки и притоков были взяты в оборот и использованы для подачи воды в резервуары – разумеется, после прохождения фильтрации и подогрева. Но главное – сам масштаб задуманного. Никто прежде не мог похвастаться тем, что в центре их города стоит не памятник вождю и не ратуша, а гигантский аквапарк для людей всех возрастов. Это было прекрасно. Это было бы прекрасно. Это, однако, не отменяло того факта, что Гейтс ненавидел горки. И не зря, как оказалось.***
Гейтсу следовало пойти в участок. По всем правилам надо было пойти в участок. Но что бы он там сказал? Его бы на смех подняли. Конечно, после пары лет в полиции он всякого навидался и натрогался, и шеф его, в общем-то ценил. Но тут его теория была какой-то уж совсем дикой – даже по его меркам. По крайней мере, Гейтс надеялся, что ошибается. Потому что иначе хэзэ, что он собирался сделать. Найти чудище, которое пожирает людей живьем, и сказать: «Не хотите ли потанцевать?» или «Позвольте, я помассирую вам шею?» Потому что только так оно работало – его «особые способности». Надо было положить человеку руку на загривок, нащупать тоненькую, почти воображаемую ниточку в его нервной системе и – оборвать ее. Зная при этом, что именно обрываешь. Восхищаясь тем, что обрываешь. После пары лет в полиции Гейтс вообще-то мог считать удачей, что до сих пор сохранил все пальцы. – Здравствуйте, Катлина? – он был рад, что нашел ее на том же месте – в тоннеле у мозаики – и что она все еще была жива. – Господин Гейтс! Надо же, какой сюрприз. Я думала, вы с нами закончили. – Да, я… Просто побывал в морге и у меня… появились кое-какие дополнительные сведения. Можно задать вам еще пару вопросов? – Разумеется. Э-эм, прямо здесь? Знаете, воду скоро пустят – плановая проверка. – Я быстро. Скажите, а кто, собственно, заказал эту мозаику? – он ткнул пальцем в эклектичную композицию на стене. – Э-э, это? Хм… странно, что вы спросили про нее… Вообще, вся отделка согласовывается и утверждается нашей командой дизайнеров, они предлагают как свои проекты, так и работы известных художников. Особая поддержка местным. – Я запросил данные по ее разработке и утверждению. Видите ли, эта мозаика кажется мне… важной. Возможно, если я объясню вам, чем – вы будете надо мной смеяться. Но мне все-таки хотелось бы проверить. В этот момент в кармане его джинсов пикнул телефон, и Гейтс вздохнул с облегчением. – А вот и ответ. Секунду. Я только гляну, кто конкретно этим занимался и попрошу вас познакомить меня с этими людьми, хорошо? Он выудил телефон. В сообщении действительно были данные строительной компании: видать им тоже нужно было поскорее избавиться от полиции. Гейтс быстро пролистал письмо. Вдалеке что-то смутно зашумело, будто вода по трубам. – Господин Гейтс, воду вот-вот подадут. Давайте поднимемся наверх, все равно вам встречаться с дизайнерами не здесь. Не хочется задерживать рабочих. – Одну секунду… Да… Я уже почти… О, господи. Он поднял глаза в ту секунду, когда Катлина нажала на кнопку, открывавшую двери подаче воды. Под ногами заструился ручеек, быстро перерастающий в реку. – Простите. – Это… – Это я. Я художник. И я была дизайнером, предложившим проект. И я же его утвердила. Инициатива наказуема, но когда ты отвечаешь за все, не приходится ни перед кем отчитываться. Гейтс невольно снова перевел взгляд на стенку. – Что это? – Не видите? Лицом к лицу лица… Говорят, на некоторые картины следует смотреть издалека. Он шагнул назад. То ли в этот момент его взгляд потерял фокус, то ли изображение действительно дрогнуло перед ним в мареве, но он увидел: Две синие линии, поднимавшиеся от пола, были ногами. Соединяясь, они образовывали туловище, изогнувшееся в причудливом наклоне. От плеч реки-руки расходились вниз, но вверх шло подобие головы – и здесь-то и было самое страшное. Голова дрогнула раз, будто в конвульсиях, и от нее по стене побежали трещины, ставшие волосами. Два камня, изображавшие звезды на рафаэлевском небе, блеснули тошнотворно стальным цветом и уставились на него. Но Гейтс не мог оторвать глаз от того, что было чуть ниже. Два ангелочка с кривыми ножками, торчащими из-под облачка. Кривые ножки. Пара справа – пара слева, зазор между. Совсем как… Отпечатки зубов на обглоданном трупе. Гейтс отступил еще на шаг. Вода была уже почти по колено. – Что происходит? – наконец выдавил он и заставил себя оторвать взгляд от чудовища на стене и посмотреть на Катлину. Она стояла, прислонившись спиной к стене, глядя на мозаику, и казалась такой же плоской и бесплотной, как и чудовище. Но она шевелилась – едва-едва, и – едва-едва – чудовище шевелилось тоже. Гейтс сделал всего несколько шагов к дверям тоннеля, когда Катлина полностью оказалась на стене, а синяя тварь с кривыми клыками сошла в воду. – Зараза, – пробормотал он, повернулся и бросился бежать, с трудом переставляя ноги в воде. Он выбежал из тоннеля на воздух – перед ним раскинулся живописный овраг, почти преобразившийся в сказочный горный лес, с поросшими мхом валунами, вечнозелеными кустиками и многочисленными реками и водопадами. Но Гейтсу было не до красоты. Он увидел двух монтажников у ближней к туннелю реки. – Эй вы! Полиция! Живо включите сигнализацию и перекройте входы! В тоннеле преступник. – Э-э, мы не отвечаем за безопасность… – сказал один и опасливо глянул на вход. – Почему вы его не задержали? – Ее. Она очень опасна и, возможно, не контролирует свои действия. Мне нужно подкрепление! – Мы не отвечаем за безопасность, – повторил второй слова своего напарника. – Всё управление наверху. – Наверху? Где наверху? Первый монтажник ткнул пальцем вверх, туда, куда уходила основная горная река. – Ну, разумеется, – вздохнул Гейтс. – Ладно, я туда. А вы – бегите, живо! – Э… куда бежать? А работа? В этот момент из тоннеля, по бедра в воде, вышло нечто. Она сверкала невидящими металлическими глазами, и ее тело, руки и ноги казались продолжением стихии. Самыми земными, живыми – почти животными – были ее зубы. Кривые и коричневые, будто клыки древнего зверя, пролежавшего в мерзлоте миллионы лет. Монтажники заорали разом и бросились бежать. Гейтс отметил с неуместным любопытством, что они не побросали свои папки с какими-то документами, как обычно показывают в кино. В реальном мире люди знают, что им еще придется перед начальством отчитываться. Черт, реальный мир сейчас был похож на кошмар больше, чем все фильмы, которые Гейтс когда-либо видел. Ну, по ощущениям точно. Он вылез из канала на берег, потому что бежать даже в гору было легче по суше, чем по воде, и полез наверх, то и дело оглядываясь назад. Она не последовала за ним. Черт. Один из несчастных монтажников зацепился за куст и замешкался по пути. Длиннющая рука, будто шланг, сотканный из мутной воды, обхватила его лодыжку и дернула. Бедняга вскрикнул сначала от страха, а потом – когда кривые зубы впились ему в шею – от боли. И затих. Гейтс не мог оторвать глаз. По синему телу твари прочертились и поползли во все стороны малиновые ниточки вен и артерий. Она поглощала человека жадно и планомерно – всасывая его кровь, мышцы, органы. Все это плыло внутри нее, заполняя пространство, осваивая его, становясь им. Она раздувалась. Росла на глазах. И ей наскучило одно и то же блюдо. Она отшвырнула труп, когда от него оставалось чуть больше половины. Ее волосы, напоминавшие разряды молний или трещины в стене, метнулись из стороны в сторону. По глазам без зрачков было неясно, есть ли в ее голове хоть какие-то мысли. Гейтс на мгновение испытал облегчение, когда понял, что она не стала преследовать второго работягу, которого уже и след простыл, а спрыгнула в воду. Облегчение растаяло, когда она подняла голову и невидящие глаза уставились прямо на него. – Бля, – выдохнул он, повернулся и побежал вверх по оврагу. Это был худший маршрут для побега, но другого у него не было. Позади была река, а повсюду впереди – горы. Он боялся оглянуться назад – боялся потерять драгоценное время и боялся встретиться с невидящими глазами и окровавленными клыками. Он карабкался слишком медленно. Он знал, что она близко – не было шансов, что она отстанет. Но секунда ползла за секундой, а он был еще жив. Интересно, подействует ли на нее его сила? Вряд ли. Она не была человеком, не была мутантом, она была просто… чудовищем, паразитом, присосавшимся к стене, а потом – к человеку. И она высасывала жизни из других. Но откуда она взялась? Катлина говорила, что создала ее. Или же просто привела с собой? Чтобы дать ей поле для кормежки. Это вполне вероятно. Логичнее всего было предположить симбиоз. Симбиотические существа обычно тяготеют к определенным видам, способным воспринять друг друга. Если это так, то Катлина поддерживала в этом существе жизнь благодаря своим способностям. И это значит… Значит, он мог уничтожить чудовище, добравшись до Катлины. Но теперь на это не было никаких шансов. Влажная земля скользила под ногами. Он оступился и чуть не поехал обратно вниз, но вовремя ухватился за колючую ветку можжевельника. Машинально глянул туда, куда чуть не сорвался. И вздрогнул. От страха высоты сердце привычно подскочило к горлу и по ногам пробежала судорога. Но еще страшнее было то, что твари там не было. Гейтс быстро и тяжело дышал, в ушах стучало, но чавканье он услышал почти сразу. Справа. Тварь карабкалась вверх по склону прямо по горной речке, которая должна была стать украшением аквапарка, но сейчас играла не в полную мощность, и медленно, но верно расползалась в грязную канаву под бороздящими ее конечностями чудовища. На мгновение он застыл, чувствуя, как ступни медленно уходят в вязкую грязь. Потом тварь, видимо, почувствовала его взгляд и повернула голову. Он охнул. Одна из ее нечеловеческих рук, похожих на толстые садовые шланги, потянулась в его сторону. Она удлинялась и удлинялась, будто разматывался шланг, а он в ужасе не мог оторвать глаз от этого зрелища. Только когда кусты можжевельника хрустнули под жуткой змеей, Гейтс стряхнул с себя морок и пополз выше. Но было поздно. Мощное щупальце скакнуло к нему и обвило его за пояс. – Зараза! Он попытался содрать щупальце с себя, царапаясь и барабаня по нему кулаками, но оно, видимо, не чувствовало боли и только туже сжалось вокруг него и потащило по склону. Бросив попытки вырваться, Гейтс пошарил по карманам в поисках какого-нибудь оружия, но, разумеется, не нашел ничего путного. Обычно его работа оружия не требовала. Ну что ж, по крайней мере, подобраться он к ней точно подберется – тут особо даже выбирать не приходилось. Особенно жутко было то, как бесшумно все происходило: первое убийство, свидетелем которого он стал, погоня, его близкий конец… Тварь не издавала никаких звуков кроме чавканья по расползшемуся руслу реки, и даже оно почти заглушалось стуком сердца в висках Гейтса. – Кто-нибудь! – заорал он, удивив самого себя. Заорал, не столько надеясь на помощь, сколько для того, чтобы не умирать в этой оглушительной тишине. – Помогите! Щупальце на миг дрогнуло, но потом потащило его быстрее. Секунду спустя он смотрел прямо в жуткие невидящие глаза и чувствовал исходящий от твари запах сырости и крови. Ее рот открылся, и Гейтса замутило при виде зубов, отметки которых он видел совсем недавно на изуродованном трупе. Представил их на своем… – Окей. Так. Переговоры не помогут, да? Ладно… Надо было попробовать. И Гейтс заставил себя поднять правую руку и засунуть ее под волосы твари, туда, где у людей была маленькая ложбинка на загривке. Никакой ложбинки у твари не имелось. Никакого загривка даже. Его пальцы вошли будто в вязкое желе. – Какого… Тварь зашипела и дернулась, от неожиданности ослабив щупальце. Ее голова крутанулась на сто восемьдесят градусов вокруг пальцев Гейтса, и в следующий миг он вскрикнул от боли, потому что жуткие зубы впились в его средний палец и перекусили у основания. – Ааа! Черт, сука! От ужаса, боли и всплеска адреналина Гейтсу как-то хватило сил вырвать руку из глотки чудовища и выпутаться самому. Он с отвращением заметил, как его палец выпал из окровавленного рта и покатился вниз по склону. На свою руку он даже не глянул. – Эй, что там у вас?.. – раздался неожиданный голос сверху. А потом: – Твою мать! Гейтс глянул вверх: там стоял мужчина в форме работника аквапарка. – Бегите! – крикнул Гейтс и сам попытался сделать несколько шагов вверх по склону. Чувак наверху тут же скрылся из виду: Гейтс испытал сложное чувство облегчения, обиды и зависти сразу. Тварь между тем снова вперила глазищи в него. Он сделал еще пару шагов от русла реки и зацепился штанами за куст. Она опять приподняла свои шланги в его сторону. И вдруг сверху по руслу на них хлынула вода. Во всю силу горной реки, способной переносить за раз десятки тучных обывателей на надувных кругах. Гейтс успел в последний момент схватиться за многострадальный куст, чтобы его не смыло вниз. Когда он вынырнул на поверхность, твари не было нигде поблизости. Вода оседала. – Эй! Ты живой? Я ее смыл? – крикнул уже знакомый голос сверху. – Похоже на то… Ты кто? – Микельс. Гидротехник. А ты? – Полиция. Особый отдел. – О. – Спасибо, Микельс, – Гейтс из последних сил пополз наверх. Было уже не до страха высоты, – ты типа вроде как спас меня сейчас. – Похоже. Что это за хрень была? – Генная мутация. Бывает, если живешь в канализации под большим городом. – Серьезно? – А я что, знаю? Может, древнее божество. Или инопланетяне. Нас с тобой, Микельс, касается только одно: эта хрень хищная. – Н-да, похоже, – он кивнул на окровавленную руку Гейтса. – Заживет. Он не собирался признаваться первому встречному, что его мутило при виде крови. Особенно своей собственной. – Идем. Надо валить. И вызвать полицию. И скорую тебе. – Погоди, – Гейтсу отчаянно хотелось последовать плану Микельса. Но блин. – Что? – Нельзя ее тут оставить. А если она в город вылезет? – Чо, опечатать аквапарк что ли? – А можно? – Вообще, без начальства нельзя. Хотя без начальства и воду подавать нельзя было. – Ага… Воду… Слушай! Гейтс вдруг почувствовал, как редко использовавшиеся извилины детектива медленно, со скрипом зашевелились у него в голове. – А последний раз когда воду подавали на полную? Так, чтобы до дальних резервуаров дошло? – Вчера проверяли функциональность. И сегодня только что зачем-то. Велели сверху. – Вчера? – Ну. – До семи вечера или после? – До. В рабочее время. А что? – Быстро! Где тут всё управление, Микельс? Гейтс пополз быстрее вверх по склону, туда, где кончались девственные кусты и грязи оврага и начиналась цивилизация. – Э, да вот тут недалеко. А чего надо-то? – Ты можешь перекрыть всю воду в аквапарке? И желательно – включить что-то типа вентиляции, чтобы просушить помещение? – Разумеется. По обоим пунктам. А что… – Сейчас же! – Ладно-ладно… Секунду. Как только они оказались в маленьком контрольном пункте, в окружении пультов управления и компьютерных мониторов, Гейтс почувствовал, как адреналин – а вместе с ним и силы – медленно, но верно покидают его, будто Микельс, нажав пару кнопок, перекрыл ему доступ к жизни. Он оперся рукой о стол, но она тут же отозвалась болью, и от неожиданности Гейтс пошатнулся и чуть не рухнул на пол. – Воу! Эй, друг, ты того… держись, а? – пробормотал Микельс, испуганно глянув на него. – Я вызываю скорую и полицию сюда, а ты пока это – палец перевяжи что ли. – Нечем, – пробормотал Гейтс, чувствуя, как онемела челюсть, а во рту появился металлический привкус: верные признаки того, что сейчас он или отключится, или его стошнит. – Блин. Погоди. На, – Микельс вытащил из шкафчика банку салфеток для протирки мониторов. – Извини, лучше нет ничего. – Ничо. Идеально. Я на воздух. Он неловко взял салфетки и вышел из комнаты. Сел на землю, привалившись к стене. Тут дышать было легче. Первую салфетку, высвобожденную из банки, он прижал не к ране, а к носу. Вдохнул запах спирта. Не нашатырь, но полегчало. Протрезвило парадоксальным образом. Кое-как перебинтовав руку и убедившись, что кровить вроде как стало поменьше, он сунул ее в карман, чтобы не видеть. Еще немного посидел и подышал. Если Микельс вызвал полицию, они будут с минуты на минуту. И если его теория верна – ничего не найдут. Надо было закончить дело. Гейтс встал и вернулся в комнату управления. – Я пойду вниз. Когда наши приедут, отправь их ко мне. – Что? Ты рехнулся? Хочешь, чтоб она тебя догрызла? – Думаю, она сдохла. Надеюсь. Как минимум ослабла. Это водная тварь, видел, как она перемещалась по реке? Ей нужна вода, чтобы выжить. – Хм. Логично. Но нахрен туда идти-то? Пусть полиция приедет – проверит. – Хочу, чтобы знали, кто ее обезвредил. Мне не повредит сейчас реклама перед шефом. Пойдешь со мной? Это было рискованно, но Гейтс знал людей и видел – Микельс был не из тех, кто ставит тщеславие выше безопасности. – Нет уж, спасибо, обойдусь! – Ладно. Я скажу, что без тебя бы не справился.***
Спускаться по оврагу было легче, чем подниматься, хотя и страшнее, и каждое неосторожное движение отзывалось болью во всей руке. Но он с удовлетворением заметил, что воздух вокруг действительно был суше и земля подсыхала на глазах. К тому времени, когда он дошел до резервуара, где все началось, на стене уже снова была жуткая мозаика – хоть и излишне объемная, – а Катлина стояла у стены во плоти, и только ее рука еще по локоть была нарисованной. Гейтс замер у входа и перевел дыхание. Он был прав: для инициации обращения и поддержания жизни чудовища была нужна вода. Отсюда и неуемный аппетит. Человек на 80% состоит из, или как там в рекламе было… Невидящие глаза твари в последний раз глянули на него, кривые зубы оскалились и – превратились в ножки ангелочков. Гейтс поднял какую-то железяку, оставленную строителями – и шарахнул прямо по этим зубам. Катлина отделилась от стены и пошатнулась. Гейтс подхватил ее, но под тяжестью осел на пол. Просунул окровавленную руку ей под голову, ища маленькую ложбинку на затылке – она была на месте, слава богу. Почти не чувствуя ничего, надавил указательным пальцем на нужную точку, сконцентрировав силу, и, прикрыв глаза, представил себе водяную тварь с кривыми зубами. Попытался подумать о том, как хорошо, что Катлина с этой тварью связаны… Ее дар – нездоровый, извращенный и страшный – потек сквозь его пальцы будто густой прокисший суп. Он оборвал «ниточку» и отполз от еще не пришедшей в себя девушки. Его скрутило и наконец-то вывернуло наизнанку. Где-то вдали раздались сирены.***
– Гейтс, можно тебя на минутку? – шеф высунулся из кабинета. Вопрос явно не обсуждался, да и сил спорить у Гейтса не было. Голова все еще была как ватная после вчерашнего веселья и обезболивающих, которыми его накачали в больнице. Он вздохнул и потащился «на ковер». – Садись, – милостиво позволил шеф. – На тебя жалобу написали, знаешь? За вандализм и превышение полномочий. Катлина обещает подать в суд, если тебя не уволят. – Что? – он бы вскочил со стула, если бы были силы, но сил не было. – Бред какой-то. Она что, не понимает, что сама по краю ходит? – Боюсь, что это не совсем так. – Ее видели люди. Работник аквапарка погиб на глазах у свидетеля! – Люди видели не ее. Они видели чудовище, которое невозможно связать с ней. Благодаря тебе. Гейтс возмущенно набрал воздуха в грудь, но даже мат сегодня подтормаживал. Шеф примирительно поднял руку. – Постой. Пойми, я знаю, что ты сделал. Ты должен был ее остановить, и ты ее остановил. Но твой дар не только обезвредил преступника, но и лишил нас орудия преступления. И так каждый раз. Гейтс, дорогой, пойми ты, это дело времени – не могу я тебя вечно выгораживать. Существует система правосудия. Закон. Суд и наказание. – Я знаю… Но не лучше ли вырывать у змей жала, чем сажать их в клетки и мучиться с кормежкой? – Это не тебе решать. У одного из погибших была семья. – Тогда пусть они тоже идут в суд! Мы с Микельсом и тем вторым парнем дадим показания. Мы ее засадим запросто, шеф! – Микельс и «тот второй парень» уволились утром. Получили большую компенсацию от владельцев компании и не собираются предъявлять обвинений. – Ясно. Супер. И что теперь? – Мне кажется, тебе пора начать все с чистого листа, друг. Шеф его увольнял. И пытался сделать это как можно мягче. Ну уж нет, Гейтс не собирался лишать его положенных угрызений совести. – Легко сказать. Эта бестолковая хрень моя не больно-то где нужна. – Я бы не спешил это утверждать. Если позволишь, я хотел бы тебя кое с кем познакомить. Шеф загадочно улыбнулся, снял трубку и набрал ресепшн. – Анна? Госпожа Вейл уже пришла? Пригласи ее ко мне, будь добра. – И кто это? – спросил Гейтс. Он был совершенно недоволен тем, что шеф принялся открывать его чистый лист прямо сегодня, когда единственное, чего ему хотелось – это натянуть одеяло на голову и сунуть несчастную руку в морозилку. Дверь открылась и в кабинет вошла женщина средних лет с красивым, но немного строгим лицом. У нее были широкие густые брови, и от этого казалось, что она хмурится, даже когда улыбается. – Здравствуй, Мойра. – Здравствуй, Роберт, – она улыбнулась и, повернувшись к Гейтсу, протянула ему руку. – Вы должно быть господин Гейтс? Приятно познакомиться. Я Мойра Вейл. Наслышана о ваших талантах. – Здрасте. У меня один «талант» только… Гейтс сунулся хватать ее руку своей забинтованной, на полпути смутился, виновато скривился. – Простите, – вежливо сказала она и мягко и покровительственно как-то положила ему руку на плечо и тут же сняла. – Насколько я поняла, вы хотели бы сменить обстановку и род деятельности… Как вы смотрите на то, чтобы, может быть… заняться своим бизнесом? – Что? – Гейтс перевёл взгляд на шефа: тот поджал губы и почесал лоб. Что ж, по крайней мере, ему хватило совести на смущение. – А… Да, может. Как вариант. – Что ж, в таком случае, возможно, вас заинтересует мое предложение. У меня есть дело как раз для вас. Если вы справитесь с ним и мы подружимся, впоследствии будут и другие поручения. Я порекомендую вас проверенным людям, постепенно сформируете клиентскую базу. И главное – сможете больше не волноваться о преступниках и мутантах: в нашем Полисе нет ни того ни другого. – В вашем Полисе? – Ах, да, я забыла сказать? Одно небольшое «но»: вам придётся уехать на периферию. – Допустим, я соглашусь. Кого мне надо будет обработать? Учтите, в пасть к чудовищам я больше не полезу – скоро работать будет нечем. Он помахал многострадальной рукой. – Не волнуйтесь, как я и сказала – никаких чудовищ. – Кого же тогда? – Ее зовут Эфе. Она моя дочь.