***
— Да блядь, что за дела! Кому не предложу потрахаться, все отказываются! Даже те, кому раньше на постоянке присовывал! — пожаловался Тамура, влетев в комнату, которую отвели им для клубных занятий. — О, у тебя тоже? — спросил Акеми. — Что значит тоже? — не понял Тамура. — Мы все потеряли своих наиболее постоянных партнёров, — ответил Итоме. — Меня и Акеми это, конечно, не касается, нас ничто не может разлучить, — добавил он. — Сначала я подумал, что дело во мне, я потерял свою привлекательность или обо мне пошли какие-то слухи, но нет, это у всех так, — поделился Шикатани. — Кроме Юри. Хотя и у него сейчас меньше партнёров, чем обычно, поэтому он не отпускает оставшихся, пока не наиграется. — Ты поосторожнее с этим, а то ещё распугаешь последних. Я их тогда себе приберу, — предупредил Тамура Юри. — Ходят слухи, что это футбольный клуб активизировался. Они забирают всех наших мальчиков, — предположил Акеми. — Э, какого хуя? Зачем им это? Если они хотят потрахаться, пусть приходят к нам, а не пинают мячик! — возмутился Тамура. — Не знаю, — ответил Акеми. — Но мы должны это выяснить. И лучше у них лично. Мы должны все вместе пойти к ним... — Ой, а может, лучше не надо? Они же сильнее нас, и побить могут, и... — подал голос Тооно, самый слабый из клуба фотографии. — Да не боись, мы же просто поговорить хотим, ничего больше! К тому же нас много, — успокоил его Тамура. — И вообще, Яччан же тоже в футбольном клубе, думаю, он сказал бы мне, если бы у них что-нибудь такое происходило, — засомневался Тооно. Точно, как Тамура мог забыть об этом! Такая вопиющая пошлость у него попросту не соотносилась с ангельским личиком Яччана, он не мог заниматься чем-то таким грязным! И плевать, что сам Тамура далеко не святой — это другое. — Тем более, чего мы ждём?! Сейчас же пойдём к ним и всё выясним! — потребовал Тамура. — Только вот где их искать? — На футбольном поле, конечно! — ответил Акеми. — А может, лучше не надо? — почти плакал Тооно. — Надо, Тооно, надо! — заявил Тамура. — Не бойся, я тебя в обиду не дам, — сказал Кашима, положив руку на плечо Тооно в успокаивающем жесте. — Но их же больше, чем нас! Нас всего семеро, а в футбол играют одиннадцать человек! Плюс у них есть запасные и тренер! — попытался воззвать к разуму Тооно. — Захлопнись, нытик! Кашима, ты ближе всех к нему, закрой ему рот рукой! Или чем другим, мне не принципиально! — приказал Тамура. — Как ты не понимаешь, Яччан может быть в опасности, вдруг ему нужна наша помощь?! Мы должны его спасти! — Тогда чего мы ждём?! Мы должны найти его сейчас же! — не выдержал Кашима. Всё же он переживал за своего двоюродного брата. — Ты чего такой перевозбуждённый? Неужели недотрах так на тебя действует? — спросил Шикатани. — Ой, как будто ты не соскучился по хорошему члену, Шика! — огрызнулся Тамура. — Он прав. Хватит уже сопли жевать, пойдёмте к футболистам, — потребовал Акеми. Клуб фотографии всем составом вышли из кабинета и двинулись к футбольному полю. Тооно, правда, почти плакал, а Кашима его поддерживал, но не мог же он бросить в беде Яччана. Тамура рвался вперёд, и ему всё время приходилось притормаживать, ждать остальных и поторапливать их криками. По пути Юри успел прихватить своего парня Фуджисаки. Не совсем понятно зачем: физически он угрозы не представлял, а моральная поддержка из него такая же, как из Тооно. Не иначе как Юри просто хотел потрахаться сразу же после разговора с футболистами, может, прямо в раздевалке или под трибунами, или где ещё придумает его извращённый мозг. Но на поле футболистов не оказалось. Тамура даже как-то сник, он не знал, где ещё искать их потенциальных противников. Зато знал Акеми или, по крайней мере, догадывался, — он повёл всю группу к раздевалкам. И оказался прав. Футболисты как раз принимали душ и переодевались в чистое и сухое после тренировки. Они не ожидали визита в раздевалки, но и удивлёнными как будто не выглядели. — Что вам нужно? — спросил Кунигами, самый массивный из них. — Это правда, что вы переманиваете наших мальчиков к себе? — спросил Акеми. Переговоры он взял на себя, как глава клуба фотографии, и Тамура пока сдерживался, молчал. — А если и так, то что? — поинтересовался Баро, ещё одна гора мышц, не уступающая Кунигами. — Это наша территория, если хотите потрахаться, в очередь! — всё же сорвался Тамура, но Акеми не стал его останавливать. — Мы делаем не потому, что нам это хочется, — сказал Куон. — А?! — всё, что мог выдать Тамура. Он пребывал в шоке от подобной наглой лжи. Ведь, во-первых, как можно не хотеть заняться сексом? Невозможно! А во-вторых, даже если у них какие-то проблемы с половой функцией и они не могут заниматься сексом, но приходится, то зачем? Оставили бы секс тем, у кого с этим всё в порядке! — Нам нужны игроки в команду. Если ты пересчитаешь, нас здесь всего восемь — и это весь наш состав. Не хватает троих человек. И мы на практике доказываем, почему вступить в футбольный клуб — лучшее решение, — объяснил Куон. — Не утруждайся, он всё равно не умеет считать, — сказал Яччан. Тамура наконец перевёл взгляд на него, и ужас затопил его сознание. — Яччан... Только не говори, что тебя тоже заставляют этим заниматься! — воскликнул он. — Для тебя я Ягучи, — прошипел Яччан. — Если всё правда так, как вы говорите... Я доброволец! Я буду с вами играть, только пусть Яччан не... — Тамура не мог закончить предложение. У Яччана глаза расширились от удивления. Но всего на мгновение. Потому что однокомандники, похоже, были правы по поводу Тамуры. Потом пришла злость. Этот голубоволосый придурок спал с половиной школы — и ничего, а ему почему-то нельзя даже с кем-то одним перепихнуться на благо общего дела?! Честно говоря, Яччан ещё не успел ни с кем перепихнуться, но это сейчас не важно! — Ха, я же говорил, что ты ему нравишься! — усмехнулся Бачира. И не только он, все футболисты посмеивались, более или менее удачно скрывая улыбки. — Что же, если ты хочешь вступить в клуб, то приходи завтра на тренировку... — начал Куон, но Акеми его перебил: — Стоять! Это не решит нашу проблему с парнями! — Плевать! Главное, чтобы Яччану не пришлось ни с кем спать! — заявил Тамура. — Но даже если ты к нам вступишь, нам всё равно нужны будут ещё два игрока, — посчитал Исаги. — А значит, возможно, Яччану придётся... — Нет, ни за что! Не позволю! — Это не тебе решать! — рявкнул Яччан. Все, кто хоть немного его знал, с удивлением посмотрели на него — они не знали, что Яччан способен так громко и яростно заявлять о себе. — Давайте устроим соревнование! — предложил Куон. — Что ещё за соревнование? — спросил Акеми. — Какой из клубов более привлекательный. Судить будем по количеству половых партнёров, — развил свою мысль Куон. — Чего? Зачем нам это? — Если вы, фотографы, выиграете, мы, футболисты, прекратим уводить у вас партнёров. И наоборот. — Я не согласен. Даже если мы проиграем, мы не сможем вести моногамную жизнь, — отказал Акеми. — Моно-чего? — переспросил Тамура. — Не удивительно, что ты не знаешь, — фыркнул Яччан. — Это значит с одним партнёром. А если партнёров много, это называется полигамия, — объяснил Исаги. — Окей... А если поднять ставки? Что бы вы хотели в качестве выигрыша? — спросил Куон. — Оргию! — сразу же отозвался Юри. — Нет! — воскликнули сразу все футболисты. — Подожди ты! — шикнул Акеми на Юри. — Ничего нам не нужно, только вернуть всё как было! — Пока мы не наберём команду, это невозможно, — покачал головой Куон. — Давайте так: если мы победим, вы будете весь оставшийся учебный год выступать в группе поддержки. И вести фоторепортаж матчей, раз уж вы фотографы. А если выиграете вы... Хм... — задумался Куон. Он не знал, что предложить фотографам. — Я договорюсь с учителем физры. Можете весь оставшийся год не ходить на физру, но оценки получать будете. И помещение для клуба вам выделят побольше, — предложил Кунигами. Куон повернулся в его сторону, взглядом спрашивая, серьёзно ли он. Кунигами кивнул. — Да нафиг надо! — отмахнулся Тамура. — Лучше забрать в рабство на месяц! — Мне нравится идея с рабством, — согласился Акеми. — Мне тоже, — кивнул Шикатани. — Да вы же больные ублюдки можете потребовать что угодно! — воскликнул Раичи. — Именно! — очень нехорошо улыбнулся Тамура. — Это хорошая мотивация, чтобы не проиграть, — сказал Исаги, и с этим все вынуждены были согласиться. Акеми, как глава клуба фотографов, и Куон, как главный стратег, который и придумал весь этот безумный план, пожали друг другу руки, скрепляя соглашение. — Обсудим правила, — предложил Куон. — Так, нас, вроде бы, поровну. Тооно пересчитал людей в комнате. Футболистов оказалось восемь, но их, фотографов, было всего семь. Восемь получалось только если посчитать Фуджисаки, который фотографом не был. И Тооно не собирался молчать об этом — на кону стояла его невинность: — Но нас всего семеро... — Тогда ничего не получится, — отрезал Кунигами. — Фуджисаки теперь тоже фотограф, так что нас поровну, — решил за него Акеми. Но Фуджисаки было всё равно, пока он был с Юри, он не сопротивлялся и рад был помочь своему парню. Правила установили такие: за первокурсника — 1 балл, за второкурсника — 2 балла, за третьекурсника — 3 балла, за учителя — 10 баллов. — А если трахнуть директора? — поинтересовался Тамура. — Какой же ты мерзкий, —скривился Яччан. — Ну, это на все пятьдесят, а то и на сотню баллов тянет, — задумавшись, ответил Куон, который записывал условия маркером на доске, на которой они обычно рисовали стратегию к матчу. — Но я бы не советовал, — добавил Исаги. — Это почему? — возмутился Тамура, что его право спать с кем угодно ущемляют. — Ты хоть раз видел директора Бурацуту? — Нет. — Оно и видно. Иначе бы не задавал подобных вопросов, — Исаги успел погуглить его фотку и протянул Тамуре телефон, чтобы тот убедился. К экрану устремился не только он, но и все присутствующие в комнате. С фотографии на них смотрел пожилой мужчина с лысиной и пивным животом — прямое доказательство того, что не все тануки милые. — М-да уж... Что-то я передумал, — скривился Тамура. А сам подумал, что это самый крайний отчаянный вариант, если иначе никак спасти Яччана не получится. Длительность установили три недели, поскольку у футболистов было ровно столько времени, чтобы собрать команду, иначе в этом году с соревнованиями они пролетают. Для доказательства, что они действительно переспали с тем или иным человеком, нужно было сделать фотографию. В клубе фотографии секс был лишь хобби, а не профессией, поэтому все верили друг другу на слово, но сейчас это нужно было для прозрачности системы подсчёта. Теперь спор осложнялся тем, что нужно будет найти согласного партнёра. Кроме того, члены клуба не могли спать между собой. Точнее, могли, но это в общее число не входило. И никто из фотографов не мог переспать ни с кем из футболистов, иначе это автоматическое поражение той группы, член которой был снизу. — А что плохого в том, чтобы быть снизу? — возмутился Шикатани. — Ничего. Но это означает поддаться кому-то более сильному, — объяснил Кунигами. — Доминировать можно и снизу, — фыркнул Шикатани. — Можно, но это уже детали. Так что, вы согласны? — спросил Куон. — Да, — подтвердил Акеми. На этом переговоры завершились, и все стали расходиться.***
Хоть Раичи и согласился с планом Куона по набору новых игроков в команду, это не значит, что он был доволен. Он знал многих парней, которые не выдерживали и хотя бы раз перепихнулись с другим парнем по дружбе или же из каких-то более сильных и глубоких чувств. Раичи не осуждал, но сам от подобного воздерживался. Это было что-то вроде его личной миссии выживания — ни разу не переспать с парнем за три года обучения в Мори-Мори. Но, похоже, его миссии суждено провалиться. Его лучший друг Имамура Юдай с начала полового созревания осознал себя бабником. Он знал, как подкатить к любой девушке, позвать её на свидание и получить своё. Правда, в средней школе «своё» дальше гуляний за ручку и поцелуев не заходило, а в старшей произошёл троллинг — родители отправили Имамуру в закрытую школу для мальчиков, где до ближайшей девочки ещё добраться надо. Имамура едва ли не выл от такого преступления против своей природы, лез на стенку, но не сдавался и не обращал свой интерес на парней. Он ещё летом нашёл себе девушку, но теперь держался за эти отношения, а не бросал через несколько свиданий, пока всё не стало слишком серьёзным. С этой девушкой у них были отношения на расстоянии, они постоянно переписывались и ждали друг друга в гости на каникулах. Имамура уже планировал, как на ближайших каникулах у него будет секс. С девушкой. Раичи постоянно подстёбывал его как неудавшегося ловеласа, Имамура же проходился по его стремлению стать «футбольной секс-машиной». В общем, они друг друга стоили. — Ты должен помочь мне, чувак, — попросил Раичи после того, как пожаловался и объяснил ситуацию. — Мне нужно, чтобы ты вступил в команду. — А, ну, это ладно, — вздохнул с облегчением Имамура. Он уже подумал, что после описания той жести, на которую подписался весь футбольный клуб, Раичи попросит по-дружески перепихнуться, чтобы получить баллы. — Поиграю немного, потом, может, кого-нибудь нормального найдёте. — Это ещё не всё. Я ведь не хочу попасть в рабство к этим извращенцам на месяц! А ведь Имамура поверил, что всё обошлось малой кровью. Повисло неловкое напряжённое молчание. — Я... Я думаю, в рабстве у извращенцев не так уж и плохо... — Ты не хочешь спасти меня?! — Ты должен уметь признать поражение! — Да об этом никто не узнает! — Да об этом вся школа сразу же узнает! — Тебя только это останавливает? То есть ты в принципе не против перепихнуться с парнем? — Да нет же! Как тебе такое в голову вообще пришло?! — Да приходит всякое! Мне моя жизнь ещё дорога, знаешь ли! Как бы ты поступил на моём месте?! Имамура задумался. Действительно, кто знает, что могут потребовать эти извращенцы... Ещё и целый месяц... С такой точки зрения перепихнуться с каким-нибудь парнем по согласию уже не казалось таким страшным. — Пожалуйста, чувак! Я не могу так просто пойти блядовать, меня вообще мужики не привлекают! — умолял Раичи. — Нам же не обязательно... С проникновением? — задумчиво протянул Имамура. — Просто подрочить хватит? — Да, хватит. Это ведь тоже секс, — кивнул Раичи. — Ну... Если только подрочить... — Ещё и фотку сделать, чтобы доказательства были, — Раичи, видя, что Имамуру это напугало и он, только сломавшись, вновь собирался отказаться, добавил: — Как только вся эта хуйня закончится, я удалю, честно! Может, и не придётся никому показывать, на слово поверят! — Точно удалишь? — Точно! Что за вопросы, зачем мне на телефоне гейское порно?! — Не произноси это вслух! Мы же не геи, чтобы порно было гейским! — Не геи! Это ничего не значит! — кивнул Раичи, соглашаясь с ним. — Лучше иди сюда. Чем быстрее начнём, тем быстрее закончим! Имамура подошёл, но на расстояние вытянутой руки. Раичи за ягодицы притянул его ближе к себе. Что дальше делать, он не особо представлял, — порно подобного жанра никогда даже не включал. — Ты же у нас опытный бабник, вот и посоветовал бы, что и как! — прошипел Раичи. — Ты даже за страшненькую девушку не сойдёшь, а с парнями я... — Я тоже! — Ну ладно... Эм... Давай сядем на кровать? Раичи плюхнулся на кровать, и Имамура следом за ним. — Так, ну... Надо же раздеться? — предложил Имамура. — Как будто я без тебя не знаю, гений, блин! — вспылил Раичи, но красные щёки выдавали его смущение. — Так сам бы и руководил, тупица! — Так, ладно... Давай только штаны с трусами снимем. У тебя же не женская грудь, чтобы её лапать. — А ты в кулак кончать будешь, что ли? Не боишься кофту заляпать? — Уф, ладно! — Раичи потянул кофту вверх. Имамура еле подавил в себе желание остановить его — с голым торсом дело приобретало всё более серьёзный оборот. — Ты тоже раздевайся, а то чё я один, как дурак... Имамура принялся снимать свою кофту, надеясь, что за эти несколько секунд, что его лица не будет видно, он успеет избавиться от краски смущения. — Вообще парочки целуются перед сексом, чтобы завестись... Но это явно не наш случай! — сказал он. — Как будто мне хотелось целовать мужскую рожу! — прорычал Раичи. — Да уж, любовник из тебя никакой. Ты так свою футбольную секс-машину никогда не заведёшь... — Эй, это только на поле! На-по-ле! В постели же я... — Головка от хуя! — перебил его Имамура. — Это тебе нужно, ты и отдрочи! — Что ты сказал?! А нахуя тогда меня раздеваться заставил?! — Больше дела, меньше слов, а то ты всё никак не заткнёшься! Раичи зарычал, и Имамура в одно мгновение оказался у него на коленях. Их члены бы тёрлись друг о друга, если бы была эрекция. — Подожди, дай смазку возьму! — попросил Имамура. — Зачем? Мы же не собираемся в жопу... — не понял Раичи. — Это не для жопы, это для рук... Ты что, на сухую себе дрочишь?! — А как ещё, блядь?! Что это ещё за прибабахи?! — Господи боже, почему я согласился... — вздохнул Имамура, возведя очи горе. — Так, ладно. Попробуй хоть сейчас подрочить со смазкой, — сказал он, достав тюбик из-под подушки и вложив в руку Раичи. — А мне-то что, твой же хуй полировать буду, — фыркнул Раичи, но всё же выдавил немного на ладонь, покатал на пальцах, оценивая ощущения. Потом положил руку на ещё вялый член Имамуры. Провёл от головки к основанию. От механической стимуляции член Имамуры начал подниматься. — Только с девушками так не делай: они нежные, им нужна прелюдия, — делился знаниями Имамура, постанывая от движений чужой руки по члену. — Сам знаю... И вообще, ты же сам сказал без поцелуев, а сейчас что-то про прелюдию пиздишь! — возмутился Раичи. — А ты не останавливался, продолжай работать... Но у Раичи появилась другая идея. Всё же Имамура сидел на нём, ёрзал бёдрами рядом с пахом, грел своим теплом и к тому же стонал рядом с ухом... Нет ничего удивительного и гейского, что член Раичи заинтересовался происходящим, понемногу наливаясь кровью. Если соединить его с членом Имамуры, обхватить одной рукой, это будет больше похоже на секс, они оба получат удовольствие, и всё это неловкое действо быстрее закончится. Кроме того, Раичи не забывал о фотографии для доказательства. Правая рука была занята, а левой ещё сложнее было поймать кадр, где видны были бы оба их пениса и лицо Имамуры. Но Раичи всё же справился, хоть он и не грёбанный фотограф-извращенец, как некоторые в их школе, и продолжил наяривать. Пожалуй, просто друзья не должны видеть лица друг друга, когда кончают. И знать предпочтения друг друга в дрочке. И ещё много чего другого, что Раичи и Имамура узнали друг о друге за этот вечер. Зато на следующий день Имамуру после теста приняли в футбольную команду. — Не против играть в защите? — спросил Ноа. Имамура закусывал внутреннюю сторону щеки и смотрел куда-то в землю, чтобы не рассмеяться. — Блядь, если ты пошутишь про презики, я тебя угондошу, уёбок! — взорвался Раичи. — Угондошишь гондона... А-ХА-ХА-ХА!!!— всё же прорвало Имамуру. Бачира тоже рассмеялся, как бы Исаги ни пихал его в бок, чтобы остановился. Остальные парни старались держать лицо, но улыбка всё равно проскальзывала. Только Гагамару не понял шутку и стоял с каменным лицом. Ноа пришлось свистнуть в свисток, чтобы успокоить их, и назначить штрафной кросс — пять кругов по стадиону, за перебор со сквернословием. Причём не только для Раичи и Имамуры, а для всех, чтобы неповадно было. Но даже так парни были рады новому члену команды и не прочь пробежаться.***
Обычно Юри слушал довольно удручающую музыку. Он обожал напевать «Люди непонятно, для чего вообще живут, и я копаюсь в голове своей, но мне не рады тут, нам суждено остаться бедными душой запросто так... Я выбираю ёбнуться под поезд, ту-ту!», от чего Фуджисаки хотелось лечь на кровать и больше никогда не вставать. Юри же она словно мотивировала ебать всех подряд, раз уж поблизости от школы не было ни одной железнодорожной станции. — Вообще-то это позитивная песня, — рассуждал Юри. — Лирический герой утверждает «Даже после смерти я останусь ебанутым», потому что верит, что и при жизни, и в загробном мире сможет преодолеть все препятствия и проблемы и остаться самим собой. У него полно энергии и ресурсов! Это ли не позитив?! Но во время секса Юри включал другую музыку: более ритмичную и обязательно на иностранном языке, чтобы текст песни даже случайно не проник в сознание и не повлиял на процесс. Музыка им нужна была, чтобы синхронизироваться, раз уж они вдвоём собирались хорошенько обработать одного второкурсника. Фуджисаки заставляли внести свою лепту в победу над футболистами, но он не мог переспать с кем-то, кто не Юри. Юри решил эту проблему по-своему — взял его третьим в тройничок. Или, может, позвал того второкурсника к ним в пару. Без разницы. А ведь Фуджисаки пытался покончить с собой из-за того, что в своей посредственности был никому не нужен. И если бы не Юри... Его бы сейчас здесь не было. Не было бы лучшего будущего, полного любви и секса. Фуджисаки не мог поверить своему счастью, но не сомневался, что Юри его любит. Он сталкерил за ним и знал, что Юри даже во время секса не целуется. А его поцеловал даже раньше, чем трахнул. И сейчас... Возможно, это негуманно, цинично, жестоко и неэтично, но Юри поставил второгодку в коленно-локтевую и вдалбливался в него сзади, чтобы его рот сам двигался навстречу члену Фуджисаки от каждого толчка. Юри использовал его как секс-игрушку, чтобы через него заниматься сексом с Фуджисаки, подарить любимому новые впечатления. А второгодка даже не подозревал об этом, был счастлив принимать сразу два члена. Как и не подозревал, что один из этих членов принадлежит посредственности, который благодаря Юри стал чем-то большим и лучшим. Но колесо сансары не сбавляет обороты. Как на месте отсечённой головы Гидры вырастают сразу две новых, если решить одну проблему, на её месте сразу же возникает другая. — Нет, Юри, то, что вы вдвоём с Фуджисаки трахнули одного человека, не значит, что вам каждому полагается по очку, — объяснял Акеми. — Э? Почему? — недоумевал Юри. — Потому что это всё ещё один и тот же человек! Даже если его трахнуть в две дырки сразу! — Но дырка есть дырка! — Но человек один! Они ещё долго так спорили, и Фуджисаки не решался вмешаться. Юри так и не смог добиться своего, и в общую казну упало всего два балла за второкурсника вместо четырёх. Юри уступил их Фуджисаки, чтобы у того на счету хоть что-то было.***
Тамура никогда не задумывался о том, каким хрупким может быть положение вещей. Ещё вчера его заботило только с кем бы перепихнуться без обязательств и к обоюдному удовольствию. Его чувства к Яччану при этом никуда не давались — просто ещё не пришло время, когда они могут быть вместе. И казалось, что во всей школе не нашлось бы парня, который смог бы присвоить себе его ангела. А сегодня они уже по разные стороны баррикад, разлучены и не могут быть вместе, как Ромео и Джульетта. Даже хуже, потому что Джульетта ещё не успела влюбиться в Ромео, который уже страдал от неразделённой любви. Тамура никогда не считал себя умным, только красивым и сексуальным. В его голове крутилось множество вариантов действий, но он не знал, какой выбрать. Он хотел вступить в футбольный клуб, чтобы спасти Яччана от остальных парней, — ему отказали. Он хотел переспать с кем-нибудь из футболистов, а лучше всего с самим Яччаном, чтобы этот спор закончился, толком не начавшись. Но тогда футболисты продолжили бы совращать парней по всей школе, просто уже без рейтинга. К тому же все они оказались патологически честными и отказывались от его предложений весело провести вечер. Или брезговали, как Яччан, — это даже обидно. Тамура всё ещё думал переспать с директором и получить огромное количество баллов за этот героический поступок, но даже месяц рабства кого-нибудь из футболистов этого не стоило. Дошло до того, что Тамура потерял своё почётное третье место после Юри и Акеми в лидерах клуба яричин по количеству партнёров — теперь он ютился внизу списка рядом с девственниками Кашимой и Тооно. Стыдоба. Акеми, как глава клуба, злился на него за низкие показатели: — Ты что, хочешь одеться в короткую юбку и махать помпонами на каждом грёбанном матче?! Я думал, это фетиш и специализация Шикатани, но не твоя! Или, может, у тебя есть фотоаппарат, чтобы снимать репортажи?! Такое чувство, что мне одному нужно помещение для клуба попросторнее! — Если Яччана это порадует... Если ему такое нравится... Я не прочь одеться в форму чирлидерши... Чёрт, даже выступить перед игроками и зрителями! — представил себе Тамура. — А я мог бы вести съёмку во время матча! — отозвался Кашима, единственный, у кого был фотоаппарат в клубе фотографии. — Вот бы у нас и этот извращенский кабинет забрали и распустили клуб, — размечтался Тооно. Впрочем, в отличие от Тамуры и, возможно, Шикатани, перспектива отплясывать в женском наряде на публике его не привлекала. Но, Тамура признавал, Акеми прав. На кон поставлено слишком многое, чтобы так просто без борьбы проиграть каким-то качкам, которые только и умеют, что мячик по полю пинать. К Яччану это, естественно, не относится. Поэтому надо брать дело в свои руки и возвращать себе свою позицию в рейтинге, стремиться к чему-то большему.***
Когда Гагамару сказал, что ему нужны деньги, чтобы заманить одного тушканчика в футбольную команду, под тушканчиком он имел в виду своего одноклассника Нарухаю Асахи. Гагамару не считал его другом, но Нарухая не интересовался его мнением, когда вёл себя с ним панибратски и демонстративно забирал гёдзу с его тарелки. Другую еду тоже, но гёдзу чаще всего. В конце концов Гагамару смирился и воспринимал его как хомячка, которого он не заводил, но который сам к нему приручился. Дикая природа всегда привлекала его. Гагамару и сам был немного диким — это заметно по порезанному левому уху; он не умел пользоваться палочками для еды и вместо этого ел руками. Он думал, что если проявить немного ласки к Нарухае, он доверится ему и сделает что угодно. Для этого достаточно было купить ему отдельную порцию еды, чтобы он не таскал куски с тарелки Гагамару. — Это мне? — спросил Нарухая, когда Гагамару поставил на его поднос одну из двух тарелок с гёдзой, что он купил на обед. — Ага. — Спасибо большое! Нарухая от смущения покраснел и прятал взгляд от Гагамару в тарелке, но от еды не отказывался и уплетал за обе щеки, продолжая трещать о чём-то своём. Гагамару не перебивал и почти не участвовал в разговоре, а Нарухая считал его хорошим слушателем и собеседником. — С чего бы это? — спросил Нарухая, когда ситуация повторилась уже третий день подряд. — Просто, — только и ответил Гагамару, пожав плечами. — Ну ладно... В любом случае большое спасибо! Так прошла неделя. Нарухая принимал простенькие ухаживания Гагамару, благодарил его и уже перестал смущаться. Прирученный хомяк стал совсем домашним. — Так всё же, что ты хочешь от меня? — поинтересовался Нарухая. И Гагамару честно ответил: — Секс. Сначала он хотел только заманить Нарухаю в их футбольную команду — на физкультуре он вполне прилично сдавал нормативы и мог бы быть хорошим игроком. Но Гагамару слишком засмотрелся на его щёки, как он жадно уплетал еду, словно всегда был голодным, сколько бы ни съел, и внутри него зародилось новое желание. Нарухая закашлялся. Похоже, он не ожидал такого честного прямолинейного ответа. Тем не менее: — Давай, — согласился он, кивнув. После обеда Гагамару повёл его в свою комнату. — Подожди... Я же не успел побриться! — от смущения Нарухая покраснел. — Зачем? — удивился Гагамару. — Ну как же... Надо чтобы там всё было гладко... А желательно вообще по всему телу... — Не надо, — покачал головой Гагамару. — Волосы на теле — естественная часть кожного покрова. Не нужно ничего сбривать. К тому же что это за хомячок без пушистой шёрстки, но эту мысль он решил оставить при себе. — Ну да, ты же не девушка, тебя зарослями не напугать, — усмехнулся Нарухая и, кажется, расслабился. Благодаря Куону и Исаги, все в футбольном клубе знали, что такое презервативы и смазка, зачем они нужны и как ими пользоваться, как подготовить партнёра (или себя) к проникновению. И каждому выдали по несколько штук — так, на всякий случай. Гагамару был способным учеником, когда дело касалось физических возможностей и способностей тела. Он хорошенько растянул анус Нарухаи, нащупал простату, что тот всхлипывал и извивался на его пальцах, прежде чем посадить его на свой член. Гагамару нравилось, как Нарухая покраснел уже не от смущения, а от возбуждения, как поднималась и опускалась его грудь от частого дыхания, как перекатывались его мышцы бедёр от каждого толчка. Гагамару ещё никогда не видел ничего настолько красивого в такой непосредственной близости, что можно прикоснуться рукой. И если сделать это в правильном месте, то Нарухае будет приятно, он громче застонет и сильнее сожмётся на его члене. Секс определённо нравился Гагамару. Ему хотелось бы чаще заниматься этим с Нарухаей. — Повторим как-нибудь? — предложил Гагамару, отдышавшись после оргазма. — Я подумаю. Особенно если мы в следующий раз поменяемся, — ответил Нарухая. Он ещё не решил, понравилось ли ему принимать член и объезжать его, чтобы кончить. Его дыхание всё ещё не успокоилось, в отличие от Гагамару, и от усталости клонило в сон. — Есть ещё кое-что, что я хочу от тебя, — продолжил Гагамару. — Что же? — Вступай в футбольный клуб. — Какое романтичное предложение сразу после секса, — рассмеялся Нарухая. — Я даже соглашусь. Он всё же вырубился, потный и в чужой постели. Гагамару только сейчас вспомнил, что ему нужны доказательства для рейтинга, но будить Нарухаю не хотелось, и он исподтишка сфотографировал его без разрешения. А может, он и без дурацкого соревнования сделал бы фотку, просто потому, что потный и усталый после секса Нарухая выглядел лучше, чем когда-либо.***
На следующий день Гагамару повёл Нарухаю с собой на тренировку. Тренер Ноа устроил ему полосу препятствий, чтобы проверить его показатели, и, найдя их удовлетворительными, поставил отрабатывать простенькие приёмы вместе с остальной командой. Парни были готовы принять его с распростёртыми объятиями и обучить всему, что сами знали о футболе. Тем более что Нарухая не рвался на позицию нападающего — он согласился попробовать поиграть в защите, где у них был особо острый недобор игроков. В раздевалке стояла магнитно-маркерная доска, чтобы можно было набросать план атаки и нападения. До сих пор она использовалась только для этой цели. Но сейчас стратегия матча красовалась лишь на лицевой части. Сзади тоже можно писать маркерами, и там пряталась от глаз тренера таблица с рейтингом их сексуальных побед. К счастью, не подписанная, чтобы если вдруг кто-то из посторонних её увидел, не понял, о чём она. Гагамару нашёл строчку со своим именем и напротив него поставил +2 — Нарухая, как и он, учился во втором классе старшей школы и за него полагалось два балла.***
Куон сидел на уроке истории и совсем не замечал, о чём говорит учитель. Он предавался своим грустным думам. Кунигами активнее всех зарабатывал очки в споре с клубом фотографии: каждый день, иногда через один или два, он записывал в свою графу +3. То есть почти каждый день он заваливал какого-нибудь третьегодку. Куон даже усомнился, что Кунигами на самом деле переспал со столькими людьми за такой короткий срок, и напомнил ему о фотографиях — просто так нарисовать баллы не получится. Кунигами безропотно достал телефон и открыл галерею. Беглого взгляда Куону хватило, чтобы выцепить оттуда снимки с двумя совокупляющимися телами. Он не хотел смотреть на них ближе. Зачем Кунигами столько? Хотел потом из них видеоряд сделать, чтобы получился фильм? И неужели у всех поголовно третьегодок фетиш на большие мышцы? Или на рыжие волосы? Или на щенячьи глаза? Или... Куон помотал головой, чтобы не погружаться дальше в достоинства и недостатки своего бывшего. Больно. Конечно, они уже давно не встречаются и ничего друг другу не должны, Кунигами может встречаться и спать с кем угодно, как и Куон. Но опять же... Чтобы столько партнёров? Куон не мог врать себе, что его это не задевает. Хуже всего то, что даже такими темпами они могли проиграть клубу фотографии. Никто не знал, сколько у них было партнёров, сколько они уже набрали очков. Неплохо было бы как-нибудь пробраться в их кабинет и поискать таблицу, но как? Парни словно недооценивали угрозу, не воспринимали её всерьёз, приносили мало баллов. Лидером был Кунигами, за ним почти не отставая плёлся Баро. Куон иногда замечал, как в коридоре или столовой некоторые парни шарахались от Баро — наверное, боялись его после того, что он сотворил с беднягами в постели. Надо намекнуть ему, чтобы был понежнее. С такой точки зрения Кунигами был почти героем — спасал их задницы и не только от месяца рабства у озабоченных фотографов. Что невероятно бесило. У самого Куона на личном фронте всё было куда печальнее. Он не знал, как предложить кому-нибудь секс и как после него затащить временного любовника на тренировку, а затем и в футбольный клуб. У него были всего одни отношения — с Кунигами, который всегда первым проявлял инициативу. Куон пытался вспомнить, как он это делал, но не получалось. Как и пересилить себя и спросить Кунигами, почему тот пользуется бешеным успехом у третьегодок. Просто... Невозможно. Кто же знал, что после разрыва будет так невыносимо учиться в одной школе с бывшим. Куон так задумался и загрустил, что очнулся только от звонка, возвещающего о конце урока. Он вяло собирал вещи, всё ещё плавая где-то в своих мыслях. Нет ничего плохого в том, чтобы последним покинуть класс. Но он был не один. Карасу Табито подошёл к нему, кажется, хотел о чём-то поговорить. — Это правда, что в футбольный клуб можно попасть через постель? — спросил он. — Что?! Нет конечно, что за глупость! — возмутился Куон. — А жаль. Я не против вступить. Карасу, кажется, собирался развернуться и уйти. А если нет, то непонятно, почему Куон вцепился ему в предплечье. — Подожди. Мы делаем это, чтобы привлечь новых игроков в команду. У нас недобор. Для этого не обязательно заниматься сексом, — объяснил Куон. И чёрт его дёрнул за язык, наверное, он был слишком расстроен из-за количества любовников Кунигами, если добавил: — Но если ты хочешь... — Хочу, — перебил его Карасу. — Давай у меня после обеда? — Давай, — согласился Куон. Карасу не самый плохой вариант. Он не в его вкусе, но отличник, особенно в точных науках — с его аналитическими способностями он бы мог с лёгкостью читать противников на поле. Он ведь уже практически согласился вступить в футбольный клуб. А если нет... Что же, Куон получит хотя бы плюс два балла в рейтинге. И непристойную фотографию в галерее на телефоне, чтобы не только у Кунигами был свой архив.***
Карасу поставил его в коленно-локтевую, и Куон не стал спорить и сопротивляться. По тому, как двигались пальцы Карасу в анусе, лишь дразня простату, но не надавливая, чтобы было приятно, Куон понял, что у него уже есть опыт в подобных вещах. Может, это даже к лучшему — они оба получат удовольствие и хорошо проведут время. Какая Куону разница, кто у Карасу был до него, что он не первый и единственный. И двигался Карасу чётко, с математической точностью, каждым толчком задевая простату. Но сначала дал время себе и Куону привыкнуть, чтобы не кончить раньше времени и ничего не порвать. Кончить под ним не составило труда. На следующий день Карасу приняли в футбольный клуб. Правда, он отказался играть в защите, сказал, что ему больше подходит позиция полузащитника и он будет конкурировать за место в основе. Тренер с ним согласился. И это не было такой уж проблемой на самом деле. Куон даже поверил, что у него с Карасу на почве футбола могут завязаться отношения. А на следующий день Карасу привёл голубоволосого первокурсника — Хиори Йо. — Мы с ним учились вместе в средней школе, только он на год младше меня. Там мы играли в футбол в одной команде, — представил его Карасу. — У него впечатляющие физические данные, отличный контроль мяча и высокий футбольный IQ. А его удар левой ногой — просто секс. Куон успел заметить, как вздрогнул и на мгновение покраснел Хиори от последнего слова. Это значило только одно — они с Карасу спали вместе. В средней школе или же сейчас — неважно. — Это всё, конечно, хорошо, но это только слова. Хиори-кун должен показать себя в действии, — сказал Ноа. Пока Хиори показывал свои умения на поле, Куон подошёл к Карасу поговорить. — Так ты только за этим пришёл в клуб? Чтобы пригласить своего... друга? — в последний момент одёрнул себя Куон, чтобы не сказать «любовника». А то прозвучало бы так, словно он ревнует. На что он не имел ни малейшего права. Пока они с Карасу друг другу никто — так, товарищи по команде, переспали разок. И почему-то Куону казалось, что они так и останутся лишь приятелями с Карасу. У него уже есть Хиори. — Не только. Я тоже хочу играть. В прошлый год я занимался не пойми чем, а теперь хочу наверстать упущенное, — ответил Карасу. — Со мной ты тоже «навёрстывал упущенное»? — всё же вырвалось у Куона. — Эм... Без обид, но секс — это просто секс. Ничего личного. — Да, точно, — кивнул Куон. А он уже успел размечтаться, как утрёт нос Кунигами... Видимо, ему понадобится кто-то другой, не Карасу.***
Конечно же, Нарухая узнал о пари между клубом фотографов и футбольным клубом, узнал и об условиях. Поэтому у него появился закономерный вопрос: — Меня ты тоже сфоткал? И Гагамару не стал лгать: — Да. — Удали, — потребовал Нарухая. — Не могу. — Удали. — Не могу. — Я сказал удали её! Я… Я не смогу остаться в команде, если буду знать, что она есть у тебя на телефоне… Нарухая почти плакал, когда говорил это. А Гагамару не железный, не бесчувственный сухарь, как он мог отказать? Тем более что секс нужен был только чтобы привлечь новых людей в команду, остальное уже детали. Хотя и оказаться на месяц в рабстве у извращенцев из ярибу не хотелось… Но одной фотографией больше, одной меньше — какая разница? Баро и Кунигами всю команду тащат. По баллам понятно будет, выиграли они или проиграли, может, до предъявления доказательств и не дойдёт. Гагамару достал телефон, открыл галерею и нашёл там ту самую фотографию Нарухаи, что он сделал после их первого секса. — Вау, а она не такая жёсткая, как я думал, — сказал Нарухая, глядя в экран на самого себя. Он даже покраснел, и Гагамару подумал, что это от неожиданной нежности с его стороны. Фотки во время секса — это одно, а спящего человека — совсем другое. — Я могу её уставить? — уточнил Гагамару. — Нет, — покачал головой Нарухая. — Жаль, — ответил Гагамару и нехотя нажал кнопку «удалить». — И из корзины тоже, — велел Нарухая. Гагамару послушно очистил корзину. Но Нарухае и этого показалось мало: — Дай сюда телефон, мне нужно проверить, нет ли где копии. — Нет, это уже личное, — заупрямился Гагамару, заблокировал телефон и прижал его ближе к себе. — А мои фотки — это моё личное! Дай телефон! — вытянул руку ладонью вверх Нарухая. — М-м-м, а что мне за это будет? — Я не порву с тобой, — снова засмущался Нарухая. — А это значит?.. — У нас ещё будет секс, — покраснел Нарухая, его взгляд был устремлён в пол, но руку он по-прежнему держал протянутой. Гагамару даже не сразу понял, что вдохнул и задержал дыхание из-за такого ответа Нарухаи. Наконец выдохнув, он сказал: — Ладно, — ввёл пароль для разблокировки экрана и дал телефон Нарухае. Гагамару из-за плеча наблюдал, как Нарухая пролистал всю его галерею, заглянул в некоторые другие папки, но больше ничего не нашёл. — Ладно уж, живи пока, — улыбнулся он, возвращая телефон Гагамару. — А я могу твой посмотреть? — спросил Гагамару. — Давай, раз уж ты теперь мой парень, — легко согласился Нарухая и, разблокировав свой телефон, дал его Гагамару. Гагамару не стал напоминать, что они ещё не обсуждали статус своих отношений. Возможно, потому, что он и сам хотел быть парнем Нарухаи и чтобы Нарухая был его парнем тоже, и потому не возмущался.***
Всё же Куон не мог спокойно спать ночью, не зная, сколько баллов набрал клуб фотографов. Он ведь ничего плохого не замышлял — просто посмотреть их таблицу, высчитать их шанс на победу. Он ведь не будет стирать их баллы или добавлять «пустышки» своей команде. Хотя и прикидывал, может ли Карасу сделать фотографии Хиори и «одолжить» их клубу на время, и где ещё по-быстрому можно достать сразу много обнажёнки. Он же не будет ничего воровать… Проследить за одни из клуба фотографов не составило труда. На всякий случай Куон ещё подождал, не выйдет ли кто-нибудь, не пойдёт в другой кабинет, где у них может храниться отснятый материал или ещё что-нибудь в таком духе. Хотя яричинцы жаловались на маленький клубный кабинет, вряд ли у них есть помещение побольше. Но когда из кабинета вышли два блондина, один повыше с длинными волосами и второй пониже, короткостриженый, с большими яркими голубыми глазами, кажется, он был главой клуба, Акеми, вроде, и Куон проследил за ними, оказалось, что шли они в пустой класс, чтобы там… Куон не стал дальше подглядывать, и так было понятно, что там никакой таблицы нет. Второй раз он уже не пытался выследить тайные сокровищницы клуба фотографий, вместо этого поспешил на поле, он и так уже опаздывал на тренировку. И ночью, когда все должны были лечь спать, Куон пробрался в клубный кабинет фотографов. Правда, пришлось позаимствовать ключи на вахте, но он честно собирался их вернуть, даже не сделав себе дубликат… В атмосфере строжайшей секретности он не мог позволить себе включить свет — приходилось подсвечивать себе путь фонариком телефона. Внешне комната была самой обычной, но, скорее всего, в этих шкафах, ящиках столах и других укромных местечках хранилось что-то очень извращённое. Но Куон здесь не за этим. Доска с таблицей, подсчитывающей баллы, нашлась сразу. У Куона не было времени её изучать, он только сделал фотографию, убедился, что она не смазалась, не обрезалась и на ней всё более-менее отчётливо видно, насколько это возможно для фотографии в темноте со вспышкой, он выключил фонарик и стал пробираться обратно к выходу. Обычно в фильмах в этот момент обязательно включается яркий, ослепляющий после темноты свет, кто-то заходит, и у взломщика есть буквально мгновение, чтобы спрятаться, а затем этот кто-то так же внезапно выходит, взломщик переводит дух, дышит спокойно и убирается подальше от неприятностей. Если честно, примерно на такой сценарий Куон и рассчитывал, поэтому даже несколько удивился, когда ничего подобного не произошло. Никто не ждал его и за дверью, и ключи он тоже вернул без проблем, и до своей комнаты в общежитии добрался в одиночестве, никого не встретив. Там уже он запер дверь, как будто кто-то мог к нему вломиться, задвинул шторы на окне, словно кто-то мог подсмотреть, включил свет и принялся за расчёты. Куон несколько раз пересчитывал, чтобы не допустить ошибки, но каждый раз получалось, что клуб фотографий опережает их на два балла. Это не так уж и много, у них ещё есть время вырваться вперёд. Но… По правде говоря, кроме Кунигами и Баро баллы никто почти не приносит. Сложно требовать от парней лучшего результата, особенно когда он сам не может служить примером для подражания. Что же делать? Может… Может, получится соблазнить кого-нибудь из фотографов, и тогда победа автоматически достанется футболистам? Но кого? Может, Кашиму или Тооно — у них совсем нет баллов? Вряд ли они помнят всех футболистов в лицо, могут согласиться на перепих за лёгкие баллы. Хотя, возможно, у них нет баллов потому, что они девственники и не могут решиться с кем-нибудь переспать. Тогда это не сработает. Тогда, может быть, с кем-нибудь из топ-3 по баллам — Юри, Тамурой или Акеми? Вот уж кто вряд ли людей в лицо запоминает, со столькими спать… Правда, теперь уже Куон боялся, что эти могут завалить его, а не он их, и тогда плакала победа футболистов. Им всем придётся быть месяц в рабстве по его вине… Что же делать, что же делать? Надо будет завтра рассказать в клубе, парни не осудят за шпионаж, может быть, вместе они что-нибудь придумают.***
С каждым днём напряжение в клубе фотографий росло. Во всяком случае, для Тооно. Он не понимал, почему он должен заниматься сексом против своей воли и зарабатывать баллы на благо всего клуба, если его лучшие и самые активные участники и так справляются. Для них не должно было ничего измениться из-за спора с футболистами. Но нет. Каждый день Тооно слышал упрёки и угрозы в свою сторону за то, что остаётся девственником. Он даже не мог покинуть клуб. Это и раньше было запрещено по каким-то внутренним правилам, а теперь он и вовсе всех бы подвёл, сделав количество участников неравным. И угрожали не просто оргией, а чем-то куда более страшным и опасным. Во всяком случае, в воображении Тооно, который, как ему казалось, видел подтекст в привычных шутках и оскорблениях о его половой жизни ото всех, кроме Кашимы, который находился в похожем состоянии. Раньше Тооно думал, что мог бы заняться сексом с парнем, если бы этим парнем был Яччан. Сейчас же это было невозможно — он предал бы клуб, остановив это бессмысленное соревнование. Тогда бы его точно четвертовали, без всяких подтекстов. Вторым вариантом был Кашима. Правда, секс между членами клуба не считается, они не получат за это баллов, да и высокая массивная фигура Кашимы несколько отпугивала низкого, худого, почти миниатюрного Тооно. Но для первого раза он, пожалуй, был идеальным кандидатом в этой сумасшедшей школе. Попробовав с ним, после уже можно было бы податься в сети промискуитета. — Кашима... Нет, Ю, — начал Тооно. — Ты уже украл мой первый поцелуй и согласился подождать, пока я не буду готов. Но похоже, у нас больше нет времени... — О чём ты говоришь, Тооно? — растерялся Кашима. Это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Ты можешь звать меня Такаши, — разрешил Тооно. — Я... Я хочу, чтобы мой первый раз был с тобой. В смысле, я бы предпочёл, чтобы он был с девушкой, но... — Я согласен, — не дал ему договорить Кашима. — Обещаю, ты не пожалеешь! Я... Я буду нежным! Я не сделаю тебе больно, только приятно! — Надеюсь... Сейчас они должны были обсудить детали, но в дверь постучали. Они больше не одни. Странно, никто из клуба не предупреждал, что сейчас зайдёт в кабинет. — Входите! — откликнулся Тооно. В царство разврата, к которому Тооно и Кашима не имели никакого отношения, по крайней мере, пока что, зашёл их учитель физкультуры и тренер футбольной команды Ноа. — Эм, здравствуйте... — поздоровался Кашима. Они явно не ожидали увидеть никого из преподавателей в этом кабинете. — Здравствуйте, — кивнул Ноа. — А где председатель клуба? — Он, эм, занят, — ответил Тооно, хотя на самом деле не подозревал, где Акеми. Но, зная его и специфику клуба, он наверняка сейчас с кем-нибудь трахается. — Понятно. Это не важно. Передайте ему и всем остальным, что я жду вас всех в четыре в раздевалке. Надо поговорить, — сказал Ноа. — О чём? — напрягся Кашима. — О вашем споре с футболистами. Его надо заканчивать. — Да, конечно, мы всё передадим и все придём, Ноа-сан! — засиял Тооно. — Можете положиться на нас! — Спасибо, — поблагодарил Ноа и вышел из кабинета. — Нам не придётся заниматься сексом, Кашима! — радовался Тооно, пока набирал сообщение всем из клуба о том, что произошло. — Да, точно, Тооно, как повезло, — погрустнел Кашима, но Тооно этого не заметил.***
Ещё до того, как Карасу привёл Хиори, в футбольном клубе теперь было достаточно человек, чтобы собрать команду, — одиннадцать. Даже появилась небольшая конкуренция. Кроме того, Исаги скромно поставил себе один балл в рейтинге и привёл Курону Ранзе на тренировку. Бачира не выглядел расстроенным или злым, он веселился как обычно. И познакомил всех с Игараши Гуриму. — Ты серьёзно? — не выдержал и поинтересовался Баро. Пусть у мелкого и были довольно неплохие физические данные, но выглядел он не самым привлекательным образом. — Не спал я с ним! — оскорбился Бачира. — Пацан не хочет после школы возвращаться в родной храм, вот я и предложил ему стать футболистом! Надеюсь, карма зачтёт мне это... Не все такие секс-гиганты, знаешь ли! — Зачтёт, что ты увёл одного из её жрецов с пути истинного? Ещё бы, — фыркнул Баро, но на этом тему закрыли. В конце тренировки Ноа отпустил новичков, а костяк игроков попросил остаться. Более того, в раздевалку как раз зашли фотографы полным составом. — Что происходит? — спросил Исаги. — Да уж, мне бы тоже хотелось это знать! — поддержал его Тамура. — Я собрал всех вас здесь, чтобы обсудить ваше соревнование, — начал Ноа. Футболисты сразу же напряглись. — Откуда Вы знаете?! — спросил Яччан. — Я ему рассказал, — ответил Кунигами. — Эй, почему? Что за крысятничество? — возмутился Раичи. — Потому что мы встречаемся, и я не мог не рассказать ему о... своих похождениях, — признался Кунигами. Футболисты остолбенели от шока. Они каждый день собирались на тренировки, но никто ни разу не заметил, чтобы между Кунигами и тренером что-то было. Даже Куон, который наблюдал за Кунигами чуть пристальнее, чем нужно, ничего не заподозрил. Зато теперь понимал, как Кунигами мог добиться освобождения от физры для восьми фотографов, — у него есть связи. Фотографы не выглядели впечатлёнными. Подумаешь, преподаватель спит с учеником или ученик с преподавателем — эка невидаль в этой закрытой школе для мальчиков вдали от цивилизации. — Ты с ума сошёл такое вслух говорить?! — первым очнулся Исаги. — Мы-то ладно, мы своих не сдаём, но фотографы... — Мы не настолько ублюдки, чтобы о нас так плохо думать, — оскалился Тамура. В конце концов, кому не плевать на чужую личную жизнь, когда собственная куда как важнее. — Итак, поскольку в футбольной команде теперь достаточно человек, набор можно остановить. Точнее, набор через постель. Конкуренция не помешает, — напомнил о себе Ноа. — Я считаю, что соревнование нужно прекратить. Куон покраснел. Неужели тренер знает обо всём? Даже о рейтинге... Когда он предлагал новые способы, он совсем не думал, что Ноа когда-нибудь узнает. И не представлял, что они и конкретно он будут делать в таком случае. — Эй, так нечестно! Зря мы, что ли, старались, не покладая рук и других частей тела! — возмутился Тамура. — Я всё ещё хочу получить кого-нибудь в рабство на месяц! — А я не прочь посмотреть на них в костюме чирлидерш! — добавил Раичи. — Молчал бы, у тебя всего два балла в рейтинге, — одёрнул его Исаги. — А у самого как будто намного больше! Нихрена! Позволь напомнить, что если у меня два балла, то у тебя всего один! — Ха, ну что за девственники, — рассмеялся Юри. — Ага, почти как наши Кашима и Тооно, — подхватил Итоме. — Стыд и позор, — повернулся он к ним. — А мне нужно новое просторное помещение для клуба! — встрял Акеми. — А я не просто так фотографа на матч попросил! — опомнился Куон. У него ещё будет время погоревать попозже, сейчас надо решать актуальные проблемы. — Тихо! — прикрикнул Ноа. В такие моменты все вспоминали, что он вообще-то учитель и тренер и умел вести себя с оборзевшими подростками. — Я предлагаю ничью. Каждая из сторон выполнит свои обязательства перед другой. — Э? Но я не хочу танцевать в костюме чирлидерши! — захныкал Тооно. — Ты ничего не сделал, чтобы этого избежать! — огрызнулся Тамура. — А я не хочу в рабство! — заявил Бачира, и остальные футболисты отозвались «и я», как чайки. — Рабство неприемлемо, — кивнул Ноа. — Но могу освободить вас от физкультуры. В обмен на чирлидерство. Это моё последнее слово. — Я согласен! — выступил добровольцем Шикатани. — А я нет! — возмущался Тооно. — И вообще, почему мы должны соглашаться на ничью, если мы бы наверняка выиграли?! Вот сколько у вас баллов?! — артачился Тамура. Акеми в это время открыл фотку с их таблицей и назвал количество баллов. Футболисты, которым теперь было нечего скрывать от тренера, показали свою и посчитали баллы. Гагамару скрестил пальцы за спиной. Ему уже было почти всё равно на результат, раз рабство отменялось, но у него больше не было фотографии Нарухаи для доказательства. Ту единственную он удалил, а новую так и не сделал — Нарухая был против. Куон похолодел внутри — совсем недавно он считал баллы фотографов, и у них вышло на два больше. Правда, с тех пор могло что-то измениться, но не факт, что в их пользу. Может, разрыв стал только больше. У футболистов получилось всего на один балл больше, но этого было достаточно для победы. — Я всё ещё предлагаю ничью, потому что спор закончился раньше срока, — дипломатично предложил Ноа. — Но без рабства. — Ладно. Но я хочу просторный кабинет! — потребовал Акеми. — А я фотографа! — подхватил Куон. — Я могу фоткать матчи! — откликнулся Кашима. — Отлично, а то не представляю такого здоровяка в костюме чирлидерши, — одобрил Раичи. — Хорошо, будет вам новое помещение, — кивнул Ноа. — Ещё какие-то вопросы? Тогда все свободны.***
Хоть Тамура и был расстроен поражением, винил себя, что недостаточно старался, чтобы победить, всё же не всё было так плохо. По крайней мере, у него есть освобождение от физры на целый год... — Эй, голубая башка, подожди! — услышал он голос Яччана. Тамура покрутил головой по сторонам, но больше никого с голубыми волосами не увидел. Яччан действительно звал его. — Меня зовут Тамура-сенпай. Но для тебя можно просто Юи, — откликнулся Тамура. — Ты правда готов был вступить в футбольный клуб, чтобы я не спал с другими парнями? — спросил Яччан. — Да. — И даже согласился бы играть на позиции защитника? — Я ничего не понимаю в футболе, так что мне позиция не важна. — И я правда нравлюсь тебе? Правда, что ты просто цундере? Тамура подавился воздухом и закашлялся. — Правда, — всё же смог ответить он, когда прочистил горло. — Тогда... Раз уж спор закончился... Давай сходим на свидание? — предложил Яччан. — Я только за! — Но с одним условием, — остановил его Яччан. — Ты больше не будешь спать с другими парнями. — Ха, да легко! Можешь убить меня, если я потрахаюсь с кем-нибудь другим! — Я не буду тебя убивать, я тебя просто брошу, — улыбнулся Яччан. Это даже страшнее. Но они договорились. Теперь на сексуальных похождениях Тамуры поставлен крест, но он ничуть об этом не жалел, пока может быть рядом с Яччаном. Даже без секса, просто встречаться — это уже больше, чем у него было, больше, чем он мог рассчитывать. Пока что ему этого достаточно. А потом... Он сделает всё, чтобы Яччану понравился секс с ним, и тогда всё вообще будет замечательно.***
Чем больше времени проходило, тем чаще Тооно стал замечать счастливые парочки: в столовой, в коридорах, в классах, в общежитии, во дворе — везде. Акеми был счастлив с Итоме, Юри не мог оторваться от Фуджисаки, даже Тамура победил в себе цундере и Яччан принял его настоящие чувства. Имена остальных парней он не знал, но это и не так важно. И если раньше Тооно ничего не чувствовал по этому поводу, ему было всё равно, кто с кем встречается, то сейчас его душила зависть. Он тоже хотел встречаться с кем-нибудь. Он ведь не урод какой-нибудь, почему у него нет парня? Точнее... Желающих просто воспользоваться его телом предостаточно, а вот строить отношения никто не хотел. Кроме Кашимы. Яччан теперь был счастлив с Тамурой и больше не звал его в свою комнату помочь с математикой. Кашима на самом деле неплохой вариант. Он был на втором месте после Яччана, с кем Тооно мог бы попробовать однополый секс. Они уже почти договорились, когда пришёл Ноа и всё отменил. Тогда Тооно сам угробил свои шансы на отношения. Но... Может быть, ещё есть возможность всё исправить? — Прости, Кашима, я тогда слишком сильно обрадовался словам Ноа-сана и совсем не подумал о твоих чувствах, — пошёл на перемирие Тооно. — Да, меня давно так не обламывали, — кивнул Кашима. — Могу я как-нибудь загладить свою вину? Может, мы могли бы сходить на свидание? — Я был бы счастлив, предложи ты мне такое неделю назад... Что уж там, я и сейчас счастлив... Но сейчас к этому счастью примешивается сожаление. В общем, прости, но у меня уже есть парень, — наконец признался Кашима. — Что? Кто? Как давно? — удивился Тооно. Как он мог это пропустить? Они же каждый день видятся, он должен был заметить! — Курона Ранзе. Это случилось всего пару дней назад. Я попросился на тренировку к футболистам, чтобы настроить камеру, сделать пару пробных снимков. Я же теперь должен снимать каждый их матч. Мяч летел прямо в камеру, и если бы Курона-кун его не отбил, мне пришлось бы покупать новую. Мы разговорились, и оказалось, что я ему симпатичен, и мы договорились сходить погулять... — Рад за вас, — поздравил Тооно, но не от всего сердца. Может, как Кашима говорил, всего неделю назад он был бы рад за друга и что теперь его интересует какой-то другой парень, а значит, его девственность в безопасности, но сейчас он чувствовал разочарование. Когда он наконец решился дать Кашиме шанс, оказалось, что он ему уже не нужен. Тооно чуть ли не единственный во всей школе без отношений, когда ему хочется немного любви. Несправедливо. — Спасибо, — Кашима улыбался так, словно не заметил его ядовитой интонации. — Я уверен, ты найдёшь себе другого хорошего парня. Кашима вышел из кабинета, чтобы не чувствовать неловкости перед Тооно. А может, он спешил куда-то по своим делам — на ещё одну тренировку футболистов, где он будет пытаться заснять движение, или же напрямую к Куроне. Тооно остался один. Точнее, это он так думал. Новое клубное помещение действительно оказалось просторным, даже слишком просторным для каких-то восьми человек. Шикатани спрятался и не отсвечивал, пока подслушивал разговор двух девственников. Но теперь обнаружил себя: — Нет, не найдёшь, — обрадовал он Тооно, словно из ниоткуда появившись за его спиной и положив руку ему на плечо. — Ши-ши-ши-шикатани-сенпай, так и заикой можно стать! — упрекнул его Тооно. — Он разбил тебе сердце? Ты его не склеишь. Зато сможешь повеселиться с любым парнем без обязательств... — Простите, Шикатани-сенпай, я не готов к таким отношениям... — А я тебе и не предлагаю. Ты не в моём вкусе, — фыркнул Шикатани. — Просто рассказываю тебе о твоих перспективах. — Это как-то слишком жестоко для того, кому только что разбили сердце... — Не ной, а то морщины появятся. Ладно, ты как знаешь, а я пойду поищу себе секс на вечер, — попрощался Шикатани. Теперь Тооно точно остался один. И у кого искать утешения — непонятно.***
Шикатани мог поклясться, что он не единственный, кто получает удовольствие, выступая в женской униформе с помпонами на потеху публике. Тамура был рад стараться ради Яччана, Акеми и Итоме, похоже, уже решили разнообразить свою сексуальную жизнь играми в переодевания, Юри всегда было весело, а Фуджисаки разделял чувства любимого. Один Тооно нарушал идиллию и ныл, как обычно, но когда кого интересовало мнение бесполезного девственника? Кашима не в счёт — он занят фотосъёмкой. Шикатани ничего не понимал в футболе, но этого и не нужно: главное, что цифры на табло складывались в счёт 3:1 в пользу Мори-Мори — этого достаточно. Один из футболистов, который забил гол на последних минутах, высокий, слишком мускулистый, с поднятыми вверх волосами, шёл в раздевалку, но, зацепившись взглядом за группу поддержки, сменил направление. Он оказался прямо перед носом Шикатани. — Трахнемся? — предложил Баро. — Я парень, — ответил Шикатани, даже специально голос пониже сделал. Он единственный из всех фотографов надел не только женскую униформу, но и женское бельё, чтобы униформа лучше сидела. Наверное, его действительно было легко перепутать с девушкой. — Я знаю, — кивнул Баро. — Так трахнемся? — Только после того, как ты примешь душ. — Естественно. За кого ты меня принимаешь? — фыркнул Баро. — Кстати, тебе самому тоже не помешает освежиться. — Идёт, — согласился Шикатани. У него уже давно не было секса, он почти физически ощущал, как к нему возвращается анальная девственность, и нужно было срочно от неё избавляться. Для этой цели подойдёт любой, даже огромный перекаченный футболист. Он уже согласился принять душ, за что ему плюсик в карму, может, и в постели нормальным будет. К счастью, футбольная душевая и раздевалка были доступны и для группы поддержки. Не хотелось потным тащиться в общежитие. Возможно, Шикатани слишком надолго задержался в душе, пока мылся и растягивал себя, ведь не надеялся, что у Баро хватит терпения на подготовку. Потому что едва он успел выйти и одеться в свежую одежду, как Баро подхватил его, закинул себе на плечо и куда-то понёс. Даже после девяноста минут матча в нём кипела энергия — Шикатани уже предвкушал хороший секс. Баро, не стесняясь никого и ничего, отнёс его прямо к себе в комнату в общежитии. Шикатани что-то слышал о том, что этот парень считает себя королём на поле, а всех остальных — рабами, включая мяч, но кровать у него была не кингсайз размера, а стандартного, как и в любой другой комнате в общежитии. Хоть бы он не оказался шахматным королём, который может двигаться только на одну клетку в любом направлении вокруг себя. Баро аккуратно бросил Шикатани на кровать и сразу же навис над ним, целовал и покусывал шею, намеревался разодрать одежду на нём. Шикатани его одежда ещё была дорога, и он в меру возможностей стал стягивать одежду с Баро, чтобы тот последовал его примеру. Баро выкручивал ему соски, понемногу избавляя от одежды, но всё никак не мог оторваться от его шеи. Конечно же, у Баро нашлись презервативы и смазка — наверное, в Мори-Мори они есть у каждого парня, как предмет первой необходимости, наряду с зубной пастой и щёткой. Баро несколько резко вставлял и двигал пальцами в анусе Шикатани, но ему это даже нравилось, он сам был в нетерпении и хотел уже поскорее получить член. Который, кстати, тоже был вполне среднего размера, не кингсайз, но это лучше, чем Шикатани себе представлял. Он боялся, что слухи про качков правда и у них у всех члены маленькие, короткие и тонкие, попробуй кончить с таким внутри. Баро закинул ноги Шикатани себе на плечи, входил неспешно, давая привыкнуть ему и себе. Может, даже слишком неспешно, что Шикатани хотелось пришпорить его пятками, поторопить. — Ты чего такой узкий? Ты же вроде из яричина, тебя вообще ебали? — спросил Баро. Шикатани покраснел от стыда, что его рассекретили. И ладно бы у Баро был большой член, который трудно принять, но нет же! Как ему отмыться от этого позора? — Ебали! — рявкнул он. — Сильнее давай, а то я тебя совсем не чувствую! — Я буду двигаться так, как сам того захочу, — возразил Баро. Он был на грани того, чтобы кончить от такой тесноты, что жадно обволакивала его член и томила жаром. Он как будто специально взял медленный темп, давал Шикатани прочувствовать каждый сантиметр своего члена, а тот подавался назад, прося большего. — Плюнь мне в рот, — попросил Шикатани. Баро посмотрел на него жёстким взглядом, словно собирался отказать. Но вопреки ожиданиям всё же скопил слюны во рту и чуть напряг губы, чтобы она пролетела дальше. Шикатани поймал сгусток ртом. Он и правда не ожидал, что Баро согласится, учитывая, как он доминировал в постели. Как не соглашались многие, почти все, его партнёры, но больше из-за брезгливости. Или не могли плюнуть нормально, тогда слюна становилась просто мерзкой. — Ещё, — попросил Шикатани, и Баро выполнил. И так несколько раз. Наконец Баро смилостивился над ним и стал вбиваться так, как надо, сильно и быстро, и при этом не поддерживая необходимый ритм. — Блядь, Баро, покрой меня как сучку и трахни со всей силы! — не выдержал Шикатани. Если со слюной прокатило, то он хотел получить от Баро всё, что ему нравилось. — Я это делаю только потому, что сам хочу! — заявил Баро, но рычал он довольно, как будто только и ждал этой просьбы. Баро оставил только головку внутри и перевернул Шикатани на живот, сразу же накрыл его тело своим. Его зубы прикусили загривок Шикатани, а пальцы сильнее впились в бёдра. Никакой руки помощи — Шикатани должен был кончить только от его члена внутри, и сам Шикатани желал того же. Шикатани сильнее прогибался и подмахивал. Он жалел только об одном — член Баро недостаточно большой, чтобы оттягивать кожу на животе, образуя выпуклость, чтобы можно было погладить головку даже через слой плоти. Но это мелочи. Шикатани первым не выдержал и выплеснулся. За ним следом, всего через несколько толчков, кончил Баро. Даже в таком неосмысленном состоянии ему хватило воли опуститься на кровать чуть в бок, на спину, чтобы не раздавить Шикатани по-настоящему. Придя в себя, Шикатани понял, что самостоятельно он даже до душа не дойдёт, не то что до собственной комнаты. Всё же он давно так хорошо не трахался, а до этого ещё выступал в группе поддержки — мышцы ног сильно перенапряглись впервые за долгое время. — Отнести тебя в душ? — Баро оказался на удивление проницательным. Шикатани кивнул, и Баро не закинул его себе на плечо, но подхватил как ребёнка: ноги на поясе, руки на плечах, — и отнёс в душевую. Даже помыться помог, поскольку Шикатани ноги не держали. И отнёс обратно. Но вместо того, чтобы кинуть Шикатани на кровать и завалиться спать, он опустил Шикатани на стул, а сам принялся менять простыню. Шикатани поймал стояк от этого зрелища. Больше, чем большие толстые члены, его привлекали разве что уборка и порядок и, соответственно, парни, которые могут этот порядок обеспечить. У него как раз появилось немного времени осмотреться в комнате Баро, и он пришёл в полный восторг — она была идеально прибрана, может, даже чище, чем его собственная комната. А это ещё постараться надо. — Кажется, зря ты поменял постельное бельё, — сказал Шикатани. — Новое мы сейчас тоже испачкаем. — А? — не понял Баро, который был занят уборкой и не смотрел в его сторону. Шикатани пробовал подползти к нему и достать член из штанов, чтобы хотя бы отсосать. — Не сейчас. Мне нужен ещё хотя бы час, чтобы восстановиться, раньше я не смогу кончить, — одёрнул его Баро. — Жаль, — чуть отполз Шикатани. — Лучше поспи тогда, отдохни, — сказал Баро, и на руках затащил Шикатани на кровать. — Ага, — согласился Шикатани, устраиваясь поудобнее, чтобы и Баро хватило место рядом с ним. Он не собирался его отпускать. После такого хорошего секса и казавшейся совместимости из-за взглядов на уборку, перед сном Шикатани позволил себе помечтать, что Баро станет его парнем. Шикатани ещё убедительно попросит Баро хоть раз воспользоваться кремом для увеличения члена или специальной помпой, а может, даже разведёт на экстендер. И тогда их секс будет за пределами мечтаний. Он даже сфоткает их в процессе, чтобы всё было видно, и отошлёт этот снимок Уэно Шо, своей первой несчастной школьной любви. И чтобы он позавидовал, и чтобы поблагодарить. Ведь если бы он не разбил ему сердце, Шикатани бы никогда не поступил в Мори-Мори и не нашёл себе идеального парня. Правда, в этом не только его заслуга. Он бы никогда не пошёл на футбольный матч и никогда бы не заметил никого, похожего на Баро, если бы не соревнование с футбольным клубом. Сложись всё хорошо, Шикатани мог бы быть счастлив вместе с Уэно, таять от робких поцелуев и получать удовольствие от неумелого секса, ванильного, без примеси фетишей. Но вместо этого он нашёл себе опытного партнёра, который разделяет его предпочтения, который может трахнуть его так, как Уэно никогда не сможет, как, скорее всего, никогда не трахнут самого Уэно. Шикатани сделает всё, чтобы ему и Баро было хорошо друг с другом, чтобы они оба были счастливы. Если Баро король, то он будет его королевой. И, возможно, ему следует извиниться перед Тооно. Если Шикатани смог найти себе партнёра, то и он сможет, надо только начать искать.