Once underground

***

Этот день начался для Гермионы так же, как и все предыдущие — неприятная ломота во всём теле, безумная сухость во рту и ноющая головная боль в затылке. Практически в полной темноте девушка нащупала рукой истошно пищащий будильник и снова откинулась на подушку. Что ж, еще один день. Еще один бесполезный день. Гермиона протерла закисшие уголки глаз и приложила ладони к лицу. Они были пропитаны запахом пороха и хлора, грубые мозоли неприятно царапали лицо. Девушка громко выдохнула, чувствуя собственное неприятное дыхание, отдающее ацетоном. Небольшой огонек, размером с бейсбольный мяч плавно заплыл в открытое окно слегка освещая комнату. До неприличия маленькое помещение было схоже на тюремную камеру. Ветхая кушетка с продавленным матрасом, письменный стол, ножки которого стояли на книгах, платяной шкаф со сломанной дверцей и один единственный стул, который служил прикроватной тумбочкой. Засаленные занавески на окне, на подоконнике пустой цветочный горшок и стакан с зубной щеткой. Девушка спустила ноги на пол, чувствуя легкую прохладу и накинув плед на плечи подошла к подоконнику. За окном было почти так же темно, как и в комнате. Небольшие огоньки лениво блуждали в воздухе, освещая стоящие бараки. Гермиона любила просыпаться до того, как появится дневное освещение, так ей казалось, что перед ней действительно настоящая улочка, которую еще не осветило солнце. Но солнце и не появится, вместо него огни наполнят светом город под землей. Достав зубную щетку из стакана, девушка поднесла его к губам и тихо прошептала «агуаменти». Стакан постепенно наполнился водой, а в кармане брюк стало одним жетоном меньше. Жадно глотая прохладную воду, Гермиона с щеткой в руке направилась к брезентовой ширме, за которой находилась импровизированная раковина из медного таза и что-то похожее на унитаз. Немного зубной пасты с экстрактом хвои и неприятный привкус во рту почти пропал. Вода с крана текла тонкой струйкой, но этого хватило, чтобы умыться. Привкус железа и хлора остался на губах, когда девушка протерла лицо полотенцем. Огонек замаячил за спиной и Гермиона лениво подняла взгляд к мутному зеркалу над раковиной. После сна волосы растрепались и небрежно торчали в стороны, кожа была бледной, веснушки почти исчезли, под глазами темные впадины, а губы сухие и потрескавшиеся. К такому отражению в зеркале девушка уже привыкла. Расческа царапала кожу головы, а запутанные волосы было легче выдрать, чем расчесать. Через пару минут на голове уже была небрежная коса. Худые руки были покрыты тонкими выпуклыми шрамами, некоторые были светлыми, почти сливались с кожей, другие же еще розовыми, явно выделяясь. Кое-где можно было заметить следы от заживших ожогов, последствия работы с реактивами, ближе к запястьям вырисовывались узоры набухших темных вен. До завтрака было меньше часа, значит Гермиона успеет заскочить в одно место до начала работы в лаборатории. Девушка надела поверх майки серый свитер, который со временем весь покрылся катышками пряжи и достала из-под кушетки небольшой льняной мешочек, который помещался в ладошку. Когда она прятала его в карман брюк то послышался небольшой звон стекла. Гермиона перекинула через плечо сумку, обула уже стоптанные балетки и еще раз протерев глаза открыла входную дверь. Ковчег стал понемногу наполняться светом, левитирующих огоньков становилось больше, некоторые застывали без движения возле высоких столбов, другие взмывали вверх к своду, соединяясь в сферы побольше. Гермиона закрыла форточку своего барака, не давая огоньку в комнате вылететь на улицу. Быстро окинув взглядом трехэтажное здание, на первом этаже которого и располагалась комната девушки, Гермиона уверенно зашагала вдоль узкой улочки. Воздух в городе был спертым, тяжелым, пахло сыростью и плесенью. Жители уже привыкли к такому запаху и почти его не замечали. Девушка шла по неаккуратно выстланной брусчатке и иногда кивала выходящим из домов волшебникам. В ногах чувствовалась усталость, голова все еще неприятно гудела, но Гермиона ускорила шаг, ловко протиснувшись между очередью в купальни и выскочила на небольшой перекрёсток, покидая спальный район. К тому времени город уже наполнился светом освещая темный каменный свод сверху. Если бы у Гермионы была клаустрофобия, то она бы сошла с ума. Конечно, можно зачаровать «потолок» города, превратив его хотя бы в хмурое подобие неба с серыми облаками. Но совет Ковчега выступил резко против такого решения, они считали, что тогда все постепенно привыкнут к такой жизни, не пытаясь что-то изменить, а давящая сверху каменная порода каждый раз напоминала жителям, что они загнаны в угол и должны бороться, чтобы снова увидеть небо. Завернув в узкий переулок, девушка оказалась перед покосившимся зданием с деревянной вывеской. Двери были прочно закрыты железной решеткой, но они девушки и не нужны были. Обогнув фасад здания, девушка оказалась перед каменной лестницей в подвал. Тяжелая дверь со скрипом отворилась, как только Гермиона прошептала дверной ручке незамысловатый пароль. Запах алкоголя и корицы сразу ударил в нос, девушка оглянула помещение. Огонек лениво плавал в коньячном бокале на барной стойке, лишь слегка освещая таверну. Обходя круглые столы, Гермиона приблизилась к огоньку и пару раз ударила ладонью по стоящему рядом с бокалом звоночку. От неприятного звука девушка нахмурилась, головная боль снова дала о себе знать, как бы волшебница её не игнорировала. Огонек тут же взмыл наверх, хаотично кружа в воздухе, глядя на его резкие движения Гермиона почувствовала рвотный позыв и зажмурила глаза. — Том! — послышался громкий возглас. — Грейнджер, мать твою, половина восьмого! ¬– хриплый голос заставил девушку резко открыть глаза и непроизвольно вздрогнуть. Перед ней появился пожилой мужчина с густыми седыми бакенбардами, по его сонному виду было видно, что он только встал с постели. Поправляя ночной колпак, волшебник оперся о стойку и вопросительно посмотрел на Гермиону. — С чего хочешь начать день? С житницы или яблочной водки? — хозяин таверны лениво указал рукой на деревянные полки с мутной жидкостью позади него. — Нет, спасибо, точно не сегодня, — Гермиона достала из кармана мешочек и аккуратно положила его на столешницу. — У меня есть кое-что для тебя, — девушка придвинула мешочек ближе к Тому, тот хмыкнул и оттянув завязки достал прозрачную бутылочку с черной жидкостью внутри. Щелчок и стекляшка размером со спичку увеличилась до реальных размеров. — Сколько там таких? — мужчина откупорил деревянную пробку и понюхал содержимое, остаточный запах пороха и тонкий шлейф хвои. — Двадцать три бутыли. Десять жетонов каждая, — девушка нервно постучала ногтями по деревянной столешнице, — и одно зелье против похмелья. — Меньше, чем в прошлый раз, — Том прищурил серые глаза отчего его глубокие морщины в уголках стали еще выразительнее. — И воняет сильнее. — Зато крепче и похмелье не такое сильное. — Конечно, я так и понял, — мужчина насмешливо хмыкнул и достал из нижнего шкафчика маленький пузырек с темно-зеленым зельем. — На себе проверяла? — Плати, Том, или забираю товар, — девушка уже потянулась за мешочком, как мужчина остановил её руку и перевернув ладонь вложил в неё горстку синих жетонов. — Остальное заберешь вечером, когда заскочишь на огонёк, — волшебник убрал стоящий перед ним бутыль вниз стойки и лениво хлопнул руками. — Рад нашему сотрудничеству, — мужчина натянуто улыбнулся и не попрощавшись пошаркал к двери за стойкой. Гермиона быстро убрала жетоны в карман, потом пересчитает, к счастью, Том был честен в торговых сделках, что не скажешь о его обслуживании клиентов. Девушка откупорила пузырек с зельем и одним разом проглотила содержимое, поежившись от пробравшей дрожи. Почувствовав облегчение в затылке и отступающую тошноту, Гермиона быстрым шагом вышла из таверны и направилась к ближайшей столовой. Улицы наполнились людьми, некоторые направлялись сразу на рабочие места, кто-то так же спешил на завтрак. Но все они были похожи, бледная кожа, давно не видевшая солнечных лучей, худые тела, уставшие лица, потрепанная одежда, больше похожая на балахоны и пустой взгляд. Девушка успела забежать в большую брезентовую палатку до того, как все места были заняты. Кинув сумку на край длинной лавки, тем самым занимая место за одним из общих столов, девушка взяла с подноса железную миску и встала в очередь. Когда она подошла к одному из котлов, то из него появился небольшой черпак, он небрежно вывалил содержимое в её миску и застыл в ожидании следующего в очереди. Гермиона взяла с общего подноса одну ржаную лепешку и вернулась за стол. Содержимое миски было похоже на переваренную овсянку и неприятно булькнуло, перед тем как девушка зачерпнула варево ложкой. Не смотря на не самый аппетитный вид, завтрак был сбалансированным, эта субстанция была насыщенна углеводами и растительным жиром. Доза белка же была отведена на обед, чтобы у волшебников были силы закончить рабочий день. Как только девушка поднесла ложку ко рту, напротив неё небрежно плюхнулся худой невысокий парень, уж как-то сильно весело улыбаясь. — Доброе утро, Грейнджер! — парень налил в стакан из общего графина что-то похожее на кисель и протянул его Гермионе. — Доброе, Симус, — девушка натянула улыбку и сделала глоток. — Как тебе погода сегодня? — парень отломил кусок лепешки и начал крутить его в руках. Гермиона фыркнула, но улыбнулась. — Ясно, как и всегда, — девушка принялась за свой завтрак. Ей всегда было интересно какая погода там, сверху. Там, где воздух и солнце, там, где стены не давят на тебя, а под ногами влажная после дождя почва. — Как ты думаешь, какая погода снаружи? — будто прочитав её мысли, Симус слегка наклонил голову. Он был бледным, как и все, но его кожа всё еще имела розоватый оттенок, а лицо было даже слегка обветренным. Симус был лазутчиком и Гермиона ему безумно завидовала. — Какая разница, — девушка отставила от себя миску, всё еще чувствую неприятный привкус клейковины во рту и допила напиток в стакане. — Может расскажешь мне, как вернёшься с вылазки. Когда она, кстати, будет? — На этой неделе точно, я думаю сегодня совет тебя и так предупредит. Гермиона занималась подготовкой лазутчиков и боевого отряда перед выходом наружу. Пополняла их запасы химического оружия, в виде небольших сфер схожих на магловские гранаты, составляла списки необходимого для лаборатории. Иногда обучала командиров отряда новым заклинаниям, которые требовались для лучшей маскировки. Попрощавшись с товарищем, девушка направилась туда, где проведет следующие сутки. В целях безопасности лаборатория располагалась на окраине квартала, подальше от центра. Это было невысокое одноэтажное здание, основная часть, которого была в подвале, на верхнем этаже же был простой архив с уцелевшими книгами, которые в основном состояли из пособий по алхимии и зельеварению. Гермиона крепко обхватила дверную ручку тяжелой двери и почувствовала легкую вибрацию. Дверь была зачарована, чтобы никто кроме определенного круга не смог попасть внутрь. Волшебница сразу направилась на цокольный этаж. Зайдя в основной зал, где находилось более десяти рабочих мест, девушка заметила Горация, на котором уже были надеты перчатки по локоть и светло-коричневый фартук из грубой кожи. Защитные очки закрывали половину лица и ограничивали периферийное зрение, поэтому, когда девушка подошла ближе и поздоровалась, то профессор испуганно вздрогнул и быстро стянул очки. — Гермиона, незачем так подкрадываться! — Простите, Гораций, я не хотела вас испугать, — волшебница повесила сумку на вешалку возле стены и принялась закалывать волосы на затылке. — Есть какие-то продвижения? Последний месяц лаборатория работала над зельем, которое изменяло терморегуляцию кожного покрова, чтобы магловские тепловизоры не могли засечь отряды. К сожалению, разработка зелья зашла в тупик, Слизнорт никак не мог вывести формулу, чтобы остановить понижение температуры, и волшебники принявшее зелье не страдали от переохлаждения, которое могло задеть и внутренние органы. — Пока нет, — мужчина еще раз встряхнул колбу с прозрачной жидкостью, от движения содержимое быстро порылось коркой льда переходя морозным узором на стеклянные стенки. — Пока нет, — еще раз повторил профессор, ставя колбу в подставку, под которой плясал синий огонек. Гермиона решила не отвлекать Слизнорта от его размышлений и начала заниматься тем, что умела лучше всего. Оружие, а именно отравленные снаряды, которые были сродни химическому оружию. Девушка подготовила десяток сфер из магического стекла, которого было прочнее любого метала, разложила их по подставкам и с помощью палочки проделала в каждой небольшое отверстие для пипетки. В лаборатории не действовало ограничение на магию, девушка могла пользоваться палочкой для работы, не тратя на это свои жетоны. Поэтому только находясь в лаборатории Гермиона чувствовала себя настоящей волшебницей. Натянув зачарованный респиратор, она ловко разливала по сферам вытяжку из яда огнеблеска, добавляла скрупулёзно вымеренное обжигающее зелье, а потом переходила к пороху. — Гермиона, — окликнул её Слизнорт, а затем кивком головы указал на её руки. — Перчатки! Грейнджер не любила перчатки, в них она ощущала себя неуклюже, они мешали ей так тонко работать с ингредиентами и составляющими. Из-за этого её руки часто были повреждены токсичными реактивами, которые оставляли ожоги и медленно заживающие язвы. На что не пойдешь, ради идеальный сферы, которая способна поразить десяток противников. Маглов даже не спасала надежная химическая защита, содержимое сферы было настолько ядовитое, что вмиг прожигало их защитные костюмы, что уж говорить про приспешников Лорда. Гермиона лениво потянулась к перчаткам из драконьей кожи, ведь только этот материал мог действительно защитить её кожу. Но девушка не успела надеть защиту, ведь дверь лаборатории отворилась и на пороге показалось несколько человек в серых балахонах. — Минерва, — Слизнорт тотчас же подорвался из-за своего стола и направился ко входу. — Что-то случилось? — он слегка испугано обвел взглядом вошедших гостей. Помимо Макгонагалл с ней зашло еще двое мужчин, они оба были молчаливы и казалось, что даже не заметили подошедшего Горация. Командиры боевого отряда. Гермиона сразу стыдливо опустила глаза и начала перебирать стоявшие на столе колбы, всё что угодно лишь бы не смотреть им в глаза и не замечать их пустой безэмоциональный взгляд. — Всё хорошо, Гораций, — пожилая женщина мягко улыбнулась и слегка сжала протянутую ей руку Слизнорта, который уже успел стянуть перчатку. — Мы пришли к мисс Грейнджер. Внутри у Гермионы всё сжалось, когда она услышала звук приближающихся шагов, не поднимая головы, девушка аккуратно сняла респиратор и отложила его в сторону. — Доброе утро, Гермиона, — Минерва приставила стул с соседнего стола ближе к рабочему месту Грейнджер и оперла об него деревянную трость. — Не возражаешь если я присяду, в последнее время с ногами всё хуже. — Рада вас видеть, Минерва. Конечно, присаживайтесь — девушка все-таки подняла глаза и искренне улыбнулась женщине напротив. Пожилая волшебница выглядела очень уставшей, лицо было осунувшимся, морщины глубокими, а голубая радужка глаза слегка помутневшей. Женщина поморщилась от боли, когда присаживалась на стул, к сожалению, возраст давал о себе знать, по соображениям Гермионы у профессора был ревматоидный артрит, который сложно поддавался лечению даже в волшебном мире. — Как ваше самочувствие? — Мазь из хвои, которую ты мне дала в прошлый раз, немного облегчает боль, — женщина сжала в замок покалеченные болезнью ладони, костяшки сильно выпирали и были слегка покрасневшими. — Генри и Артур составили список необходимого, дополнишь его своими запросами и передашь лазутчикам, когда они наведаются за… — Минерва обвела взглядом колбы стоящие на столе. — Да, я вас поняла, — Гермиона забрала протянутый ей лист пергамента и быстро спрятала в ящик стола. Мужчины в сером так и стояли истуканом возле дверей лаборатории. — Вам не стоило приходить сюда, я с радостью сама бы наведалась в совет. — Надоело сидеть, — Макгонагалл улыбнулась и сжала навершие трости, затем женщина оглянулась назад и уже слегка понизила тон. — Я хотела узнать, — волшебница поджала губы и слегка нахмурилась, глядя в глаза Гермиона, — когда ты будешь извлекать из них это? Грейнджер прекрасно понимала, о чем шла речь. Об анкарте. Элемент внутри артефакта не был бессрочным, к сожалению, он имел свойство переполняться темной магией. Впитывая её как губку, анкарт со временем терял свою силу и больше не мог нейтрализовать последствия. — Я думаю, — Гермиона прокашлялась и тоже стала говорить чуть тише, — после того, как отряд закончит свои дела в Саутворке, — операция по спасению пленных членов Ордена из южного убежища, которые были пойманы маглами, когда пытались передислоцироваться. — Есть какие-то успехи в совершенствовании артефакта? — конечно Макгонагалл это волновало, это волновало абсолютно всех в Ковчеге, а особенно Гермиону. Ведь как она считала, она собственноручно уродовала своих же людей, лишая их эмоций. Если честно, девушка уже не знала, что хуже — стать изувеченным монстром из-за темной магии или бесчувственным зомби из-за анкарта. — Я работаю над этим, Минерва, — и это была чистая правда, Гермиона практически жила в лаборатории, лишь изредка ночуя дома. — Но, к сожалению, пока никаких успехов нет, — обреченно добавила девушка и почувствовала, как содержимое её желудка просится наружу. — Я знаю, Гермиона, вижу, как тебя это гложет и верю, что ты делаешь все возможное, что в твоих силах, — Грейнджер помогла Минерве подняться и та накрыла маленькую ладонь девушки своими скрюченными пальцами. — До операции в Сатуворке приблизительно девять недель, я надеюсь, что за эти два месяца произойдет чудо. Волшебница медленно, слегка прихрамывая и постукивая тростью о каменный пол направилась к выходу, мужчины, сопровождавшие её помогли ей переступить порог, она попрощалась с Горацием и скрылась из виду. Два месяца. У Гермионы есть всего два месяца. Спустя час после ухода Макгонагалл в лаборатории наконец-то появились и другие сотрудники. Помощница целительницы, молодая девушка лет двадцати, которая занималась простыми лечебными зельями и мазями, она работала по левую руку от Гермионы. Напротив же с уверенным видом колдовали над котлом двое мужчин средних лет – Эрнест и Колин, они были братьями из Шотландии, до этого работавшие в отделе разработок Министерства. Сейчас же они занимались зельями плодородия для ферм. В углу лаборатории с загадочным видом сидела пожилая женщина, она была старой знакомой Горация и его соавтором многих научных статей. Сейчас она так же ломала голову над его проектом по маскировке от тепловизоров. Перед ней лежало несколько потрепанных фолиантов по стихийной магии, а в воздухе парила заледеневшая колба. Гермиона абстрагировалась ото всех и изучала пергамент, который ей вручила Минерва. Девушка дополняла записи своим списком ингредиентов, которые ей нужны были для работы в лаборатории. В основном это были травы, коренья и мелкие насекомые, но иногда требовались и более редкие вещи. Такие как алхимические порошки, керосин и даже ракетное топливо. Конечно, за годы войны всё это добывать стало в разы сложнее, леса были полны либо магических ловушек, либо заминированы военными. Магазины, библиотеки и архивы были или разграблены в первые месяцы войны или просто разрушены от снарядов и бомбардировок. Лазутчики могли тратить до недели пути, чтобы попасть на северное побережье Франции или в леса Ирландии в надежде, что там еще будет возможность пополнить припасы. Как бы девушка не пыталась погрузиться в работу, её мысли все равно были заняты только одним. У неё есть девять недель, два месяца чтобы успеть повлиять на анкарт, чтобы хотя бы чуть-чуть, но ослабить действие артефакта на сознание человека. Груз вины за состояние боевого отряда лежал на её плечах, когда другие благодарили её, хвалили за изобретение, Гермиона сжирала себя изнутри, боясь даже смотреть на то, что она сотворила. Год назад, когда Рон сообщил ей, что прошел полную боевую подготовку и хочет вступить в ряды сопротивления, Гермиона словно потеряла частичку себя. Она умоляла, просила, хватала за руки и била по его веснушчатым щекам – она не могла позволить своему другу добровольно подписать себе смертный договор. Она не могла позволить ему отравить себя этой дрянью, которую сама же и произвела на свет. Но когда пришло время, Гермиона самостоятельно сделала надрез на его шее и поместила туда бомбу замедленного действия. Рон менялся постепенно, чем больше запрещенных заклятий срывалось с его уст во время сражений, тем больше пустоты появлялось в его голубых глазах. С каждым днем улыбка все реже появлялась на его губах. Он стал уравновешеннее, спокойнее, Мерлин, Гермиона никогда не видела его таким сосредоточенным. Он не взрывался от злости, когда очередная боевая вылазка была провалена, не утопал в слезах, когда погибали его соратники. Рон стал решительным, действовал с холодным расчетом и самое отвратительное, он практически перестал бояться. За себя, за близких, за будущее. Он был в моменте, моменте безжалостной войны, когда нужно выполнять свои обязанности и следовать цели. Гермиона начала его бояться, когда тот окончательно утратил чувство потери, чувство скорби. Джинни, его младшая сестра, человек которого он с детства оберегал, любил больше жизни, погибла больше трёх лет назад. Во время сражения в Хогвартсе, девушка просто не могла дать её любимому погибнуть и зеленый луч, который был выпущен из палочки Темного Лорда и предназначался Гарри, пронзил её хрупкое тело, когда та закрыла Поттера собой. Джинни действительно спасла Гарри, ведь Гермиона успела схватить его за руку и когда началась суматоха, когда семейство Уизли и Орден обрушили шквал заклятий на пожирателей и их предводителя, Грейджер насильно вывела ошарашенного парня за барьер трансгрессии и перенесла их в воющую хижину. То, что происходило с Гарри было ужасно, именно в тот момент хижина действительно оправдала свое название, парень был на грани, Гермиона несколько раз забирала у него палочку, чтобы он не полоснул себе горло, она не давала ему убить себя, объясняла, что смерть Джинни будет напрасной. Тогда Гермиона сказала ему слова, которые глубоко засели у нее в голове. Ты не виноват, что она любила тебя. Гарри до сих пор не смирился с её смертью, до сих пор не простил себя. Как и Рон, который до анкарта не мог простить друга, он не подавал виду, когда они втроем скрывались в лесах, не показывал своё горе, когда Поттер впадал в истерику и снова хватался за палочку обвиняя себя, но глубоко в душе Рон был согласен с Гарри, из-за него его сестра умерла. Но со временем действия артефакта Рон не просто смирился, он как будто перестал считать смерть чем-то ужасным, не важно чья она была. Это безумно пугало Гермиону, она понимала, встань она на его пути, угрожай она Ковчегу или членам совета, то её друг, один из самых близких ей людей мог бы без какого-либо сомнения убить её, просто устранить как угрозу безопасности. Но еще сильнее Гермиону пугало, что она сама это допустила и сейчас только она в силах все исправить. Но так ли это? Грейнджер каждую ночь сидела в своей каморке, которую ей выделили как личный кабинет в лаборатории, и из кожи вон лезла, чтобы изменить анкарт, чтобы найти решение, как ограничить его влияние на сознание. Но у неё не получалось, ей не хватало знаний, не хватало опыта или терпения. Гермиона сама не знала, чего ей не хватало. Книги, которые ей могли бы хоть как-то помочь были похоронены в руинах вместе с Хогвартсом. Возможно столь редкие фолианты, которые описывали работу с магическими темными элементами хранились и в особняках чистокровных семей, которые благодаря родовой защите смогли выдержать атаки маглов с воздуха и просто скрывали поместья меж пространством. Но попасть туда было невозможно, тем более, скорее всего там были сотни пожирателей или какой другой нечисти. Никто толком не знал, как разрушить межпространственную магию, как обнаружить особняк, да никто даже не знал будут ли там эти книги, которые так были нужны Гермионе. Члены совета ясно дали понять, что не будут рисковать лазутчиками, чтобы найти то, чего возможно и не существует. И это ставило Грейнджер в тупик, её руки были словно связаны, перед ней стояла почти невыполнимая задача, для реализации которой ей никто не хотел помогать. Гермиона сама уже не понимала каким образом она вообще смогла создать артефакт, просто в какой-то момент она так сильно была загнана в угол, что её сознание выдало что-то столь невообразимое, что девушка не могла понять откуда у неё в голове такие знания. Да, она была сильна в алхимии, в зельеварении и чарах, но что-то подобное ранее удавалось разве что Николасу Фламелю, детищем которого был философский камень. Возможно, из-за того, что после событий первого курса девушка с головой ушла в изучение камня, с разрешения Дамблдора вела личную переписку с его создателем, который, ожидая собственную кончину, снисходительно отвечал на некоторые вопросы. Анкарт действительно был очень схож с изобретением великого алхимика, он так же впитывал в себя осадок от темной магии, не давая ему расползтись внутри волшебника, как и философский камень вбирал в себя тягость прожитых лет, позволяя стихийной магии вокруг поддерживать жизненные силы и тем самым даровал бессмертие. Но вот только камень не превратил Фламеля в бесчувственное подобие человека, алхимик до конца своих дней оставался в своем уме и совершенно не отличался от других людей. Лаборатория Фламеля. Гермиона резко подняла голову и громко выдохнула, отчего скучавшая за соседним столом целительница резко вздрогнула и цокнула языком. Гренджер не знала, где она находилась и была ли она вообще в этом мире, скорее всего она так же была скрыта магией между пространством. Но это же было ей на руку, значит никто не мог её обнаружить, никто не мог её разрушить или обокрасть. Вот только если бы она даже нашла её, как бы она попала внутрь? Ведь для этого точно нужно было как-то обойти кровную защиту. Фламель, были ли у тебя потомки? Камень сделал его бесплодным, но ведь до этого, была вероятность что у него было продолжение рода. Дамблдор, если бы он был жив, то точно мог бы помочь. Но как помнила Гермиона, то даже последний портрет директора был украден из Хогвартса, Минерва говорила, что сейчас он якобы находится в Малфой-мэноре, висит перед пыточной клеткой и наблюдает за всем тем ужасом, который там происходит. Гермиона потерла переносицу и аккуратно свернула пергамент. Со списками она закончила, зелье защиты от огня будет вариться до самого вечера, а для новой порции сфер Гораций еще не подготовил вытяжку огнеблеска. У волшебницы еще будет целая ночь, чтобы снова погрузится в свои размышления и искать ту истину, которая вечно от нее ускользает. А сейчас её желудок урчал, и она не могла ему сопротивляться. Скинув с себя тяжелый фартук, девушка еще раз окинула взглядом котел с варившимся зельем, перепроверив правильность его цвета и температуру кипения, Гермиона направилась к выходу. – Гораций, вам взять что-нибудь на обед? – девушка остановилась перед рабочим местом Слизнорта. Тот, не поднимая глаз пробурчал, что не голоден и продолжил свою работу. Гермиона была в хороших отношениях с бывшим преподавателем Хогвартса, они уважали друг друга, часто советовались по рабочим вопросам, иногда даже выпивали по рюмке настойки по вечерам, когда Гораций засиживался допоздна. По понятной причине мужчина отказался от членства в совете и решил посвятить себя тому делу, где он был полезен больше всего. Гермионе было комфортно рядом со Слизнортом, они могли целый день не проронить друг другу ни слова, кроме приветствия, и просто работать, чувствуя безмолвную поддержку. После того, как Хогвартс был практически уничтожен, профессор долго не мог прийти в себя, как и многие кто там присутствовал. До того, как был основан Ковчег, Гораций находился в одном убежище вместе с Гермионой, кажется, это был подвал какой-то магловской школы, где было много крыс и мало воздуха. Там они пробыли недолго, ведь вскоре их обнаружили маглы, они заминировали школу и выходы из подвала. Это стало известно только после того, как Сьюзен, однокурсница Гермионы, разлетелась на кровавые ошмётки прямо перед входом в подвал. Волшебникам пришлось группами трансгрессировать из убежища и искать новую нору, чтобы скрыться из виду. После этого у Слизнорта началась гемофобия. И по сей день мужчина стороной обходит госпиталь и всё, что с ним связано. Даже внутренние органы существ, которые необходимы для приготовления различных зелий, Гермионе приходится обесцвечивать чарами иллюзии. На обед девушка успела вовремя, получив паек в виде варенного яйца и овощной баланды, девушка уселась за стол и жадно принялась утомлять голод. В столовой было шумно, запах пота и перегара витал в палатке. Оно и не удивительно, сегодня вернулась команда так называемых «шахтеров», волшебников, которые занимались укреплением туннелей и лазов. Из-за ограничения магии, им приходилось работать магловским способом, а купальни были открыты только рано утром и позднее к вечеру. В столовой Гермиона решила долго не задерживаться и расправившись с обедом снова вернулась в лабораторию, прихватив зеленое яблоко с общего подноса. Гораций всегда говорил, что не голоден, когда он был на чем-то сосредоточен, то не любил отвлекаться. Девушка оставила яблоко возле его рабочего стола, там, где бы оно не испортилось из-за испарений и снова принялась за работу. Хруст сочного фрукта и чавканье Слизнорта вызвали у Гермионы улыбку. Когда профессор передал ей необходимую вытяжку, то Грейнджер снова принялась за сферы. В отряде лазутчиков Ковчега было около сотни человек, все они были распределены в подгруппы приблизительно по десять человек, у каждой был свой руководитель, который составлял и курировал план вылазки, и обязательно пару человек, которые отвечали за безопасность. Изготовление более двух сотен сфер, по два десятка на каждую группу, не вызывало у Гермионы трудностей, но это было кропотливая и тонкая работа, после которой сильно ныли запястья и спина. Девушка решила, что на сегодня хватит, когда закончила практически четвертую часть от всего объема работы. Часы на стене показывали восемь вечера, когда лаборатория опустела и в ней остались только Гермиона с Горацием. Мужчина был в дурном настроении, вскоре тоже распрощался с волшебницей и вышел из помещения, тяжелая дверь закрылась с неприятным скрипом, девушка осталась одна. Одна наедине со своими мыслями. С одной стороны, Гермиона любила одиночество, ей не нужно было натягивать фальшивую улыбку или делать вид, что ей не все равно на то, что ей рассказывают окружающие. Она полностью погружалась в свое подсознание и металась по чертогам разума и воспоминаниям, усердно пытаясь найти ответы на свои вопросы. Ответ казался таким очевидным, вот в памяти всплывала часть формулы философского камня, лишь малая ее часть, которую когда-то отправил ей сам Фламель. Затем ее внимание перескакивало на отрывки из пособия по алхимии, в которых все равно не было недостающего звена. Все это не то. Она не могла решить эту задачу, у нее просто не было всех данных, всей информации. Вот только бы получить полную формулу Фламеля, тогда бы она точно во всем разобралась. Такие мысли либо же успокаивали девушку, либо же наоборот приводили в бешенство, невероятное чувство злости, в большей части от бессилия, в меньшей от обиды на саму себя. Сегодня, когда Макгонагалл установила приближающийся срок точки невозврата, Гермиона не могла сосредоточится на своих мыслях. Всего два месяца, если же она заменит артефакт, то она потеряет Рона навсегда, ведь чистый элемент с новой силой начнет видоизменять ее друга, высасывая из него жалкие остатки того, что его делало живым человеком. Да черт возьми, пускай бы он лучше сгнил заживо от темной магии! Когда бы это произошло? Несколько десятков лет бы понадобилось, чтобы превратиться в таких монстров, какими стало большинство приспешников Лорда. Они так быстро изуродовали себя лишь потому, что полностью утонули в своих извращениях с темными искусствами. Жертвоприношения, древние ритуалы чтобы использовать настолько омерзительную магию, что от мысли про нее становится не по себе. Отвратительные эксперименты над маглами и магами не только с целью изобрести новые проклятия, а и для собственного удовлетворения. Армия Лорда тонула в крови, которую они сами и проливали, для них непростительные заклятия не были необходимостью или средством достижения цели, убийства стали для них пищей, они кормили смертью свою тьму внутри. Эта тьма пожирала их, когда ей уже не хватало места, то она выползала наружу, липкими лапами уродуя тело, оставляя за собой незаживающие язвы, которые гнили и издавали трупный смрад. Гермиона видела этих чудовищ только лишь пару раз, но этого ей хватило, чтобы она перепугалась до смерти, и формула анкарта невольно возникла в ее разуме. Девушка больше всего боялась, что участь чистых настигнет ее близких, но тогда она еще не понимала, какую ошибку совершила, когда явила совету свое детище. Сейчас Гермиона понимает, что возможно члены совета и знали, какими будут последствия, но отряд бойцов без чувства страха в тот момент был крайне необходим. По крайней мере, так думало руководство. Нет, Гермиона сегодня точно не была настроена на размышления, сегодня был и без того противный день. Девушка убрала заколку с затылка, неаккуратная коса юркнула вниз, слегка щекоча основание шеи. Схватив сумку с вешалки и быстро закинув туда пузырек отрезвляющего зелья из запасов Слизнорта, волшебница покинула лабораторию перед этим плотно закрыв все двери на магический засов. Выйдя из здания, девушка так сильно хотела вдохнуть легкими свежий воздух и почувствовать хоть какой-то ветерок на коже. Но, естественно, она ничего не ощутила, ни прохладного ветра, ни приятного вдоха полной грудью. Вместо этого Ковчег встретил её привычной сыростью и затхлостью. Но вот сейчас, когда улицы наполнились людьми, девушка ощущала город совсем по-другому, он как будто ожил. Задорные огоньки все также блуждали в воздухе, они стали чуть тусклее, но в то же время свет от них был более теплым и приятным глазу. Если бы Гермиона первый раз увидела такую картину, то это место могло показаться ей даже красивым, уютным и немного волшебным. Девушка быстрым шагом засеменила по каменной улочке, проныривая между жителями, которые уже закончили свой рабочий день и разбредались по сторонам, кто сразу домой, кто на чашечку чая к соседям или по импровизированным беседкам, а кто, как и Гермиона направлялся в любимое место для скучных и одинаковых вечеров. В таверну. У знакомого нам здания уже столпилось несколько человек, они постукивали пивными бокалами и громко гудели. Старые бочки служили дня них столиками, а грубо обтесанные бревна стульями. Грейнджер устало кивнула знакомым лицам и ловко прошмыгнула внутрь подвала. Поскольку у многих завтра был выходной, то помещение было забито работягами, которые усердно трудились и хотели напиться, чтобы снять усталость и напряжение. Этим же планировала заняться и Гермиона. Место возле самой барной стойки было свободно, наверное, никто не хотел ютиться на высоком узком табурете, предпочитая широкие стулья с подлокотниками. Седой мужчина за стойкой выглядел бодрым, в отличии от утреннего визита. Его густые бакенбарды были аккуратно зачесаны, а на голове красовалась ирландская шляпка. – О, моя постоянная, а оттого и любимая посетительница! – Том широко улыбнулся и сразу же кинул знакомый мешочек на стойку. – Как и обещал. – Уж больно хорошее у тебя настроение, Том, – девушка запрыгнула на табурет и быстро спрятала мешочек, не оглядываясь по сторонам. – Неужели ты нарушил свое правило? – хозяин таверны никогда не пил в свое рабочее время. – Просто твое утреннее пойло очень понравилось посетителям, – мужчина довольно хмыкнул и обвел зал рукой, у каждого второго в руке был стакан с черной жидкостью. – Правда твой друг, наверное, уж слишком увлекся. Хозяин таверны указал рукой в дальний угол. Девушка прищурилась и заметила за столиком темноволосого парня, который уже даже с трудом держался в положении сидя, его голова была оперта о деревянную обшивку, а глаза за круглыми очками полузакрыты. – Вот черт, – Гермиона громко выругалась и схватив оставленный на столешнице стакан с яблочной водкой направилась к столику. Юноша даже не поднял глаз, когда девушка уселась рядом на скамью, его худая рука крепко сжимала стакан с алкоголем. – Мерлин, Гарри, – девушка заметила полоску засохшей рвоты у друга на футболке и быстро прошептала очищающее заклинание. – Не надо! – Поттер словно вышел из транса и уставился на подругу стеклянным взглядом. – Не трать на меня свои жетоны! – Ты же знаешь, что я не бедствую, – волшебница тотчас же полезла в сумку и достала пузырек с зельем. М-да, она хотела оставить его для себя, но не оставлять же друга в таком состоянии. – Гарри, тебе нужно это выпить. Парень начал сопротивляться, но из-за алкоголя его реакция замедлилась и Гермиона сумела зажать ему нос рукой, проворно опрокинув содержимое пузырька ему в рот. Тот закашлялся и снял очки, чтобы спрятать лицо в ладони. – Я не хочу трезветь, Гермиона, – тихо прохрипел Гарри. Девушка закатила глаза и вылила содержимое его стакана в стоящий на подоконнике цветочный горшок. Видимо растение, которое сейчас было лишь сухим торчащим сучком, не первый раз страдало от выплеснутой выпивки. – Тебе нужно попить воды, – девушка наколдовала в стакане чистую воду и протянула его Поттеру. – Ну, вот, уже два жетона, – куда более членораздельно пробурчал парень и сделал несколько глотков. Зелье подействовало очень быстро, не зря Слизнорт хранил его в личном ящичке. – Опять напиваешься до свинячьего визга? Неужели тебе становится легче, когда ты даже желудок свой контролировать не можешь? – Гермиона окинула взглядом его уже чистую футболку. – У меня был тяжелый день, – Гарри немного нахмурился от головной боли. Черт, а вот зелье от похмелья волшебница не припасла. – У меня тоже, – девушка сделала большой глоток из своего стакана и слегка поморщилась, когда водка проскользнула вниз, обжигая гортань. – Ты ведь тоже здесь, а значит мы не такие уж и разные. Гермиона принесла другу бокал с грушевым элем, чтобы ему стало чуть легче. Благо эль у Тома был отменным, за особую цену ему поставляли лучше фрукты из сада. – Ох, спасибо, – Поттер причмокнул и покрутил бокал в руках. – Рассказывай. – О чем? – О твоем тяжелом дне и о том, что именно привело тебя сюда. – Я здесь бываю не реже тебя, Поттер, – девушка улыбнулась и снова отхлебнула крепкое пойло. – Но не в дни перед вылазкой, обычно ты сутками сидишь в своей варчей и колдуешь над своими бомбами. Или что, решила оставить меня безоружным? – парень улыбнулся и слегка наклонил голову, рассматривая подругу. Поттер был одним из лазутчиков, которым и предназначались сферы, над которыми целый день трудилась Гермиона. Девушка поджала губы и задумалась. Гарри все равно знает, что артефакты скоро станут непригодны, нет смысла скрывать него что-то. – Сегодня Макгонагалл наведалась в лабораторию, – Грейнджер заметила, как друг сжал челюсти и придвинулся ближе. – У меня едва-ли есть два месяца, чтобы спасти его, Гарри. Если у меня не получится, то мы потеряем Рона навсегда. – Что ты собираешься делать? – Поттер смотрел Гермионе в глаза и не отводил взгляда. – Я не знаю, Гарри… – Но должно же быть хоть что-то, – Гарри резко отвернулся и уставился в окно. – Это же Рон… Наш Рон, Гермиона,– юноша сжал кулаки и снова повернулся к подруге надеясь увидеть на ее лице хотя бы проблеск надежды. – Если честно, – Гермиона одним глотком допила свою выпивку и отставила стакан. – Если честно, есть буквально один призрачный шанс. Я не хочу давать нам надежду, но это и правда единственное, что может мне помочь разобраться во всем. – Какой? Гермиона, ты же знаешь, что я сделаю, что угодно, чтобы помочь ему, – парень аккуратно обхватил лицо девушки холодными ладошками и посмотрел ей в глаза. – Просто скажи и мы попытаемся. Вместе. – Во время вашей вылазки нужно любым способом попасть в Малфой-мэнор. И да, в этот раз я пойду с вами, – девушка легонько стукнула Гарри своим лбом и отстранилась, наблюдая как тот меняется в лице.