Проблем нет

Несомненно, важнее, как принимает человек судьбу, нежели какова она на самом деле. Вильгельм Гумбольдт (1767-1835) — немецкий философ.

Мы отпускаем не человека, мы отпускаем свои собственные ожидания, связанные с этим человеком. Именно здесь обидно, больно и тяжело. Когда начинаются отношения мы наделяем человека какими-то качествами, которых в нем нет. И развиваем их, гиперболизируем, очаровываемся и влюбляемся в то, что мы создали, а потом еще и требуем, чтобы он всему этому соответствовал. Поэтому, когда проделана такая колоссальная работа, конечно же, очень тяжело отпустить. Для того, чтобы отпустить и отпустить с легкостью — нужно увидеть перед собой реального человека, который вам не подходит.* Анджела все верно сказала. Финн не такой, каким казался Джеку. Почему вообще Джек влюбился в него? Этому не было ни одной причины. Чем он покорил его сердце? Взрывным характером? Качелями? Или это было лишь стремление к невозможному? Когда нельзя — всегда сильнее хочется. Грейзер вспоминает, как ему было плохо. Целый год? Кажется, около того. И не может найти ни единого слова объяснения. Да, обидно. Да, их разлучили. Но сейчас Джек смотрит на всю ситуацию иначе. Дело не в том, что они сводные братья. И уж тем более не в том, что они оба парни — это вообще несусветная чушь. Дело в них самих. Финн — был не тем человекои. Не тем пазлом. На протяжении всей их истории он не приложил ни единого усилия, чтобы у них что-то получилось. И Джек, в свою очередь, лишь мирился с фактами. Поддавался влечению. Страсть — не есть любовь. Любовь — это то, что созревает после того, как страсть проходит. Грейзер не знает, что было бы, если бы они успели дожить до этого момента. И, если честно, знать больше не хочет. Сначала винил во всем Ника, ведь из-за него все полетело в тартарары. Потом Эрика. Даже собственную маму, которая негласно поддерживала мужа. Следом Финна, который полностью пропал с радаров. И самого себя. Надо было переболеть. И переболел. Теперь никого не винит. Все так, как есть. Жизнь наладилась. Парнишка закончил школу и поступил в колледж. До Принстона не дотянул; последний год было совсем не до учебы. Пошел в Южно-Калифорнийский. Поначалу одно название данного учебного заведения заставляло вспоминать Финна Вулфарда. Но сейчас даже Милли Бобби Браун, обручающаяся на том же факультете, нисколько не мозолит глаза. А она до сих пор на Джека косо смотрит. Плевать. Грейзер перестал ее замечать. Впереди Рождественские каникулы и даже предстоящая сессия не испортит настроение. Проблем нет. Больше всех «перерождению» Джека рад был Эшер, до которого теперь на машине не добраться, хах. Вместе со своей девушкой поступил в Йельский Университет. Так же рад был и Ноа Шнапп. Он тоже теперь далеко. Тоже поступил туда, куда планировал. Один Грейзер остался в «родном гнездышке». Ну, юноша не жалуется. Все так, как должно быть. В то время, когда у Джека со временем все налаживалось — Финну становилось лишь паршивее. Благодаря баскетболу — пусть и из-за той злополучной аварии играть было труднее — с успеваемостью в Университете Британской Колумбии проблем не было, однако жизнь в Ванкувере казалась самым настоящим адом. Не помогало ничего. Ни тусовки, ни другие девушки, ни другие парни. В голове только он. Финн время от времени созванивался с Анджелой, чтобы спросить о своем малыше-Джеки. И настоятельно просил, чтобы Джек об этом не знал. И «Энджи» в самом деле ни разу не говорила. Грейзер не знал, но больше всех его «перерождению» был рад именно Финн. Ему стало даже чуточку проще, когда Анджела сказала, что ее сын уже не ревет часами напролет, лежа на кровати в его комнате. Вулфард в самом деле любит Джека. До сих пор любит. Никогда не испытывал такого трепета. Ни до. Ни после. Никогда никем так не восхищался. Знает, что поступал с ним, как полный придурок. И не ищет себе оправданий. Прошлого не изменить. Но что на счет будущего? Не уверен, что поступает правильно, прямо сейчас покупая билеты в Лос-Анджелес перед самым Рождеством, но уж очень хочется… Хотелось бы сказать, что Финну очень хочется съездить домой. Но, если быть честным, брюнет горит единственным желанием — увидеть своего сводного братишку. Спустя уже больше, чем полтора года. Сидя в самолете сто раз пожалел, что решился на это. Джеку легче! Что, если его приезд заведет этот механизм вновь? И все с самого начала. Но уже поздно. Никого не предупредил о своем приезде. Знал, что все запротестуют. А Финн и без того ощущает себя изгнанником. Ведь так и есть. Из проверенных источников знает, что в этом году на Рождество его семья будет дома. Балаган, который они с Джеком устроили в их «светских» кругах уже давно стих. Все, можно сказать, забыли, почему наследник доли Эрика Вулфарда уехал в Канаду. Потому брюнет не понял, почему его отец хочет провести этот праздник вне своего обожаемого «элитного» общества. Но Анджела сказала, что это была ее идея. И вопросы отпали. — Джеки! — крикнула Анджела, копошась на кухне на пару с Наталией. — Джеки, принесешь из кладовки бабушкин хрустальный сервиз? — Да, сейчас! Юноша быстро сбежал по лестнице и сразу же направился в кладовую. Так тепло! Этот сервиз, как олицетворение домашнего праздника. Джек не знает, сколько времени должно пройти, чтобы он привык ко всем этим званым вечерам. До сих пор не может влиться в это общество. А потому Рождество в семейном кругу и эта суматоха с застольем заставляли лыбиться во все тридцать два зуба, как дурачка. — Помыть? — поинтересовался Грейзер. — Да, — кивнула мама. — Помоешь, и можно садиться за стол. Джек никогда не натирал до блеска стаканы с таким рвением. Впереди самый теплый вечер в компании семьи. А завтра встреча с Эшером! Впервые с лета. Как же все хорошо! — Джек, ну ты где там? — крикнула из гостиной женщина. Грейзер чуть дрогнул от неожиданности и разулыбался пуще прежнего, беря в руки поднос с хрусталем. — Иду! Парнишка принялся расставлять бокалы по местам, попутно отпихивая от себя Наталию, которая настойчиво хотела сделать все сама. Ничего не предвещало беды. И вдруг раздался звон. Джек нахмурился, как и все члены его семьи, сидящие за столом. — Мы кого-то ждем? — поинтересовался у детей Эрик, а они отрицательно замотали головой. — Я открою, — улыбнулся Грейзер. Все равно не успел сесть за стол. Наверняка, это какие-нибудь волонтеры-школьники с Рождественским имбирным печеньем. Кто еще может к ним прийти в такую ночь? Жуя собственные губы Джек доплелся до входной двери. Ладони почему-то вспотели, заставляя остановиться и вытереть их об предплечья. А звук открывающегося замка какой-то чересчур громкий. И кончики пальцев похолодели. Возгорание. Джеку Грейзеру показалось, что его облили бензином и кинули спичку. Дверь отворилась, а перед глазами вовсе не волонтеры-школьники. Улыбка сменилась распавшимися губами и коротким вдохом на последнем издыхании. Словно закрыли клапан. Не ожидал — это мягко сказано. Финн. Финн никак не рассчитывал встретить малыша-Джеки прямо на пороге. Нет, конечно, он рассматривал такой вариант, но… Ощущение, будто проиграл в русскую рулетку. Или выиграл? Уголки губ бесконтрольно поехали вверх, а в глазах защипало. Брюнет отчаянно пытался справиться с бешеным приливом эмоций, сжимая в кармане толстовки кулак. Разве это не сон? А он все такой же. Немного подрос. Скулы слегка заострились. Но все те же чистейшие золотые глаза и аккуратно уложенные кудряшки. Порыв броситься к нему; заключить в крепкие объятия. Чтобы касаться каждым миллиметром тела, чтобы вдыхать запах его кожи… Финн задрожал где-то внутри себя. А Джек вдруг улыбнулся. Так легко и искренне. Тем самым абсолютно сбивая брюнета с толку. — Финн? — спокойно произнес Грейзер. — Обалдеть, привет! Вулфард едва ли не по струнке встал, услышав его голос. Другой. Финн не успел понять почему. То ли дело во взрослении, то ли… То ли нет в нем того трепета… — Джек, кто там? — прозвучал из гостиной голос Эрика Вулфарда. Финн вздрогнул. Захотелось убежать. Просто развернуться и рвануть прочь. Губы распались, зрачки расширились — уверен, что отцу не понравится его внезапный приезд. Чуть было не шагнул назад, отступая, но… — Ты чего стоишь? Заходи! — с улыбкой произнес Грейзер, отходя чуть в сторону и открывая полностью дверь. Вулфард потерялся. Это Джек? В самом деле? Словно не он. Будто незнакомец. Единственное, что Финн успел сделать — это приоткрыть рот прежде, чем из гостиной вышел его отец. И Анджела с Ником следом. — Финн, бра-а-ат! — не дав даже толком себя разглядеть громко воскликнул Ник, бросаясь на брата с объятиями. — Привет, Ник, — с натянутой улыбкой отозвался брюнет, хлопая старшего по спине. А сам не отрывал взгляда от своего мальчишки. Джек отвернулся и, с дрожью выдыхая, закрыл глаза. Еще полгода назад все отдал бы за то, чтобы увидеть Финна Вулфарда. А сейчас… Не знает, что испытывает. А взгляд машинально сосредоточился на отчиме. Эрик Вулфард едва заметно нахмурился. И по его выражению лица невозможно было понять рад он видеть своего младшего сына или же нет. Однако в воздухе повисло негласное напряжение. И примерзкое чувство неловкости. Ник отстранился от младшего брата, и прихожую заполонила тишина. Тишина. Баскетболист поджал губы и виновато посмотрел на отца, от нервов перекатываясь с носка на пятку. Ожидая вердикта. Эрик же нахмурился пуще прежнего, тем самым заставляя сердце сына выпрыгивать из груди. Заставляя сто раз пожалеть о том, что решился на приезд. — Ты не предупреждал, что собираешься приехать, — серьезным тоном констатировал факт мужчина, вынуждая Финна со страху задержать дыхание. Все так, как и предполагалось… А затем его губы дрогнули в улыбке. — Привет, сынок, — тепло произнес мистер Вулфард, шагая к парнишке навстречу. И одной рукой обхватил его спину, прижимая к себе. У баскетболиста словно камень с души упал. Сначала не поверил; замер на мгновение, вытаращившись в какую-то точку за спиной своего отца. А после расслабился; прижался к своему папе, словно десятилетний мальчик. По венам потекла горячая карамель. Согревая. А в глазах защипало от радости. Эти полтора года с Эриком общался постольку-поскольку. Ужасно злился на него за все произошедшее. Потом немного остыл. Даже стал отвечать на его нечастые звонки. А думы о том, что родной отец его презирает… Сжирали изнутри. Нет, Финн был не прав. Утонув в объятиях отца понял, что соскучился. Не только по Джеку Грейзеру. Соскучился по Нику, по папе, по Анджеле. Даже по Наталии! И это мгновение оказалось самым приятным за последние полтора года. Именно сейчас казалось, что все хорошо. Было и будет. А Эрик Вулфард сделал шаг назад и посмотрел на экономку. — Наталия, принеси приборы на еще одну персону, — радостно произнес мистер Вулфард, не убирая руки́ с плеча сына. Девушка, очнувшись, шустро побежала на кухню, а семейство-Вулфард всей толпой направились в гостиную. — Ну, рассказывай, как обстановка в Канаде? — посмеялся Эрик, сев за стол. Финн Вулфард в эту Рождественскую ночь стал самым неожиданным подарком. Эрик, Анджела и Ник не переставали улыбаться и хохотать с рассказов Финна. И Джек тоже. Сначала парнишке было слегка не по себе. Постоянно сталкивался с Финном взглядом. Его черные глаза все так же приковывают к себе внимание, когда неосознанно пытаешься разглядеть контур зрачка. Но по прошествии минут — не соврать — пятнадцати, дышать Джеку Грейзеру стало легче. Да, напротив него прямо сейчас сидит сам Финн Вулфард. Его сводный брат. Его бывший парень. Все так. Джек все помнит. Все в мельчайших подробностях. Помнит его обжигающие поцелуи. Помнит его нежно-грубые касания. Помнит все, что испытывал при виде него. Рядом с ним. Под ним. А еще Джек помнит его холодный пустой взгляд. Помнит, как он отталкивал. Помнит, как не подпускал к себе. Все помнит. Но именно по истечении этих пятнадцати минут, прокручивая в голове все совместные с Финном воспоминания, Джек Грейзер понял, что они больше не приносят ему той раздирающей боли. Джек Грейзер понял, что больше не питает к своему сводному брату тех чувств, что раньше. Финн не мог не смотреть на малыша-Джеки. Отчаянно пытался отвлечься, рассказывая одну за другой придуманные истории, в которых его жизнь в Канаде была чуть ли не сказкой. Но взор машинально падал на мальчишку, в надежде увидеть того самого шестнадцатилетнего неумеху. А он смеялся. Улыбался. Так легко и заинтересовано. Какие у него наимилейшие веснушки! И тонкие губы цвета… Вишни? Уже нет. Финн не знал, что хотел увидеть в чужой сверкающей улыбке. Может… Те самые чувства, которые они дарили друг другу давным-давно? А время уже убежало далеко за полночь. — Так вот в итоге, я вывел нашу баскетбольную команду в финал, а этот препод все равно поставил мне «хорошо», а не «отлично», — пожал плечами брюнет. — Да, есть и такие нечестные люди, — отозвался Эрик, а затем посмотрел на свою жену, которая уже чуть ли не носом клевала в собственную тарелку. — Ладно, дети, еще раз всех с Рождеством, а взрослым пора спать, — посмеялся мужчина, беря Анджелу за руку. — Я рад, что ты приехал, Финн, — улыбнулся мистер Вулфард. Брюнету было приятно слышать подобное, однако всячески пытался найти подвох в словах отца. Не в его это стиле забывать косяки сыновей. Пусть даже и спустя такое длительное время. Эрик поднялся из-за стола, чтобы удалиться, но вместо этого со спины подошел к своему старшему сыну. — Не оставляй их одних, — наклонившись прошептал мужчина в чужое ухо. Финн едва заметно нахмурился, пытаясь понять, что сказал его отец. Ник же немного напрягся, кидая взгляд на своих братьев, а затем выпрямил спину и коротко кивнул. — Не засиживайтесь, мальчики, — улыбнулась Анджела, уходя в сторону выхода из гостиной. — Хорошо! Спокойной ночи, Энджи, — как всегда в своем репертуаре с ехидной улыбкой отозвался Финн, вынуждая всех присутствующих тихо хихикнуть. Взрослые удалились с поля зрения, а обстановка моментально разрядилась. Ник тут же поднялся со стула и плюхнулся на диван, закидывая ноги на спинку, а Джек по привычке поджал под себя колено. — Ну, Финн, теперь, когда родители ушли… Сколько из твоих прекрасных историй — правда? — посмеялся Вулфард-старший. А младший тут же закатил глаза. — Процентов десять, — вскинув бровями отозвался баскетболист. Время идет, а Ник до сих пор читает его, как открытую книгу. Все же было правдоподобно! Ну… Провести Ника у Финна получилось лишь единожды. Джеки. Брюнет закусил нижнюю губу и перевел взгляд на мальчишку, который задумчиво ковырял вилкой салат в своей тарелке. А эта картина заставила сердце пропустить удар. Финн приехал домой, чтобы увидеть своего малыша-Джеки. Но его тут словно и нет вовсе. Перемолвились лишь парой слов за те несколько часов, проведенные за одним столом. Это нормально? Нормально чувствовать скребущихся кошек в груди? А в животе словно несварение; ужасно крутит от волнения. Ник моментально уловил эту паузу, сосредоточив внимание на родном брате. А если точнее, то на его взгляде. Финн смотрел на Джека. Нет. Не просто смотрел. Его взгляд ощущался, как десятитонная плита, возложенная на плечи бедного мальчишки. Однако… Однако Джек Грейзер не ощущал этого веса. От слова совсем. Он, как ни в чем не бывало, запихал в рот листья салата, а затем поймал на себе чужой черный взор и… Улыбнулся. Улыбнулся, не переставая громко жевать те самые листья. У Вулфарда-младшего кольнуло в груди. Вроде бы родной солнечный взгляд. Но не тот. Так хочется остаться наедине! — Ник, а что сказал отец? — не сдержав любопытства поинтересовался брюнет. Старший тут же отвел взор и нахмурился, но через мгновение взял себя в руки и улыбнулся. — Напомнил, что мы завтра собирались в гольф клуб. — Ясно, — буркнул парень. Разумеется, не поверил. Ник никогда не умел врать, как следует. Но почему-то казалось, что выпытывать правду будет не самым лучшим решением. На какое-то мгновение повисла тишина. На фоне тихо играла очередная Рождественская песня, а в глазах мельтешили яркие огоньки Рождественской елки. Теплое редкое освещение, треск камина — Финн будто погрузился в какой-то транс, охваченный данной атмосферой. Сколько ему было лет, когда они последний раз отмечали Рождество дома? Достаточно мало, чтобы забыть, что это такое. Сам того не ведая Джек подарил Финну возможность на ту жизнь, которую он хотел бы прожить. На счастливую. Сам того не ведая Джек дал Финну шанс выкарабкаться из «обязательств». Забыть обо всех преградах в виде Эрика, компании и глупых предрассудков об однополых отношениях. Ведь это даже не преграды. Ведь одно другому не мешает. Можно управлять бизнесом и быть счастливым одновременно. Сам Эрик Вулфард прямое тому доказательство. Анджела совсем не вписывается в их «элитный» мирок. И главные акционеры фирмы, разумеется, не были в восторге от внезапной идеи свадьбы Эрика Вулфарда. Ведь это могло сказаться на бизнесе. Могло. Но не сказалось, как бы все ни переживали. А то, что случилось из-за отношений Финна и Джека… Лишь глупые предрассудки и такие же глупые предостережения. При том совершенно беспочвенные. А Финн Вулфард повелся. Струсил. Поджал хвост и сбежал. Не стал бороться. И прямо сейчас, смотря на своего малыша-Джеки, Финн Вулфард осознал свою ошибку. Понял, что отказался от целого мира. Добровольно. Брюнет одновременно размышлял и отдаленно участвовал в каким-то образом завязавшейся беседе. Было совсем не интересно рассказывать о своей реальной жизни в Канаде — она была паршивой. Хотелось узнать побольше о жизни Джека. Пусть это ни к чему не приведет, пусть станет больно от осознания, что сам не является частью этой жизни… Пусть. — Кстати, я ведь по итогу поступил в Южно-Калифорнийский, — вдруг вклинился в диалог Джек. Финн же, будто пробудившись от глубокого сна, перевел на него взгляд. — Я помню, ты собирался туда поступать, — улыбнулся Грейзер. — Скажу честно, не думаю, что ты многое потерял, — посмеялся парнишка. Джек не прав; Финн потерял многое. Друзей, семью, дом. Джека. — Ну, вообще, я хотел поступить именно в Южно-Калифорнийский, чтобы никуда не уезжать, а не потому, что это какой-то супер-пупер универ, — пожал плечами брюнет. — Но… Сложилось, как сложилось… Баскетболист тяжело вздохнул, отводя взгляд в окно, а Грейзер проводил это действие взглядом и медленно закрыл глаза. Да, нарисовался в его жизни и сбил все планы к черту. За это Джеку стыдно больше всего. Нарисовался. — Я сейчас вернусь, — с этими словами Грейзер поднялся из-за стола. Паренек удалился, а у Финна дикий порыв отправиться за ним вслед. Но нельзя. Знает, что нельзя. Но, как же хочется поговорить наедине! Плевать! Брюнет долго смотрел на дверь прежде, чем решиться встать. — Финн! — тут же окликнул брата Ник. Финн и шагу не успел ступить. Посмотрел на брата и все понял без слов. Вот и тот самый подвох. — Что? — Ты знаешь, — спокойно ответил старший. — Сядь обратно. Брюнет набрал в легкие воздух. До упора. Знает. — А ты у нас дохера умный, получается, — усмехнулся баскетболист, роняя задницу обратно на стул. — Что? Отец велел за нами приглядывать? Правильно понимаю? А Ник закатил глаза. — Нет никаких «вас», — грубо ответил парень, а второй тут же осекся. — Оставь его. Не лезь, — все тем же тоном приказал брат. — Он еле выкарабкался из этого дерьма, Финн, — уже с толикой отчаяния продолжил Ник. — Тебя не было, ты не знаешь, что с ним творилось. «Знаю», — подумал про себя брюнет, тяжело вздохнув и закрыв глаза. А старший поджал губы. — Финн, я вижу, как ты смотришь на него, — на выдохе практически прошептал брат. — Честно, я не думал, что ты вообще хоть что-то чувствуешь, кроме паршивого гнева, но… Я вижу, как ты смотришь на него, — уже более настырно повторил старший. — Почему ты уехал, Финн? Финн чувствовал себя котенком, которого отчитывают за то, что нассал мимо лотка. Однако он думал, что его будут отчитывать как раз-таки за приезд. Не наоборот. — Почему? Ты любил… Ты до сих пор любишь его. Почему ты уехал? — Я не знаю, Ник, — приложив руку к глазам тихо ответил баскетболист. Казалось, что еще одно «почему», и он разревется как гребаная девчонка. — Ты дурак, Финн, — мотнул головой парень. — Это было правильно, — подняв мокрый взгляд улыбнулся младший. — Правильным будет, если ты уедешь сейчас, а тогда… Тогда ты просто обосрался. Все верно. Обосрался во всевозможных смыслах. Самое точное описание. — Я могу все исправить, — практически прошептал Финн, а Ник резко перевел на него ошарашенный взгляд. И именно в это мгновение невинно, как-то по-детски улыбаясь в гостиную зашел Джек, не давая Вулфарду-старшему запротестовать. А это было совсем не обязательно. Финн и так понял, что он категорически против подобного решения. — На самом деле… — начал Джек, не успев даже сесть на свое место. — Университет неплохой, если бы не миссис Торес. Старая карга! Чтоб ей неладно было…! Грейзер принялся распинаться о противной деканше, а Финн только что и мог, так это скованно кивать и иногда смеяться, едва ли не проговаривая за малышом-Джеки каждое сказанное им слово. И думая о том, как бы остаться с ним наедине. Ник им этого точно не позволит. Лежит на диване и бдит, сосредоточенно рассматривая своих братьев. Все можно исправить. Изначально у Финна не было конкретного мотива приезда. Однако сейчас он понял, что за свое счастье нужно бороться. Не мириться с обстоятельствами. Да, поздно. Но ведь лучше поздно, чем никогда? А диалог все больше стал сходить на «нет». И от этого было так неловко. И с этим чувством становилось все сложнее справиться. И стало совсем невозможно, когда в гостиной повисла тишина. Тишина. Финн все порывался что-то сказать, но губы сами собой постоянно смыкались, не давая возможности произвести на свет ни единого слова. Джек же вдруг протяжно зевнул, вместе с этим обеими руками потирая глаза. А затем тяжело проморгался и выпрямил спину, удобнее устраиваясь на стуле. У Вулфарда-младшего сна ни в одном глазу. Вытащил из кармана телефон, нажимая на кнопку блокировки. 4:25 АМ — Спать хочешь? — поинтересовался брюнет, не отрывая взгляда от чужого личика. Грейзер тут же встрепенулся и резко вздохнул. — Не… Нет, не хочу, — мотнул головой парнишка. «Почему ты все еще здесь?», — вопрос, возникший в голове у обоих. Финн адресовал его Джеку. А Джек сам себе. — Разве что чуть-чуть, — усмехнулся Грейзер, кидая взгляд на Ника. — О, Ник уже в отрубе, — юноша с улыбкой кивнул в сторону парня. А у Финна сердце сделало кульбит. Они теперь наедине? Правда? И стало еще более неловко. Но Джек нарушил противную тишину первым. — Ты… Надолго приехал? — запинаясь осторожно спросил Грейзер. — Не знаю, — пожал плечами брюнет. — Зависит от обстоятельств, — спустя целых полминуты добавил парень. С надеждой. — И каких же? Самый опасный вопрос. И Джек Грейзер задал именно его. Финн сначала нахмурился, опуская взгляд, а затем исподлобья перевел его на сводного брата. И это в какой-то степени считалось за ответ. Джек едва ли не вздрогнул, столкнувшись с чужим черным взором. И снова эти мурашки по коже. А виной всему тот же подавляющий взгляд. Подавляющий любой здравый смысл. — Ты помнишь… — отчасти взяв ситуацию под контроль продолжил баскетболист. — Помнишь, что я сказал тебе тогда… В… В машине? — кое-как выдавил из себя парень, а сердце из последних сил старалось вырваться из груди. Слова Финна эхом пронеслись в его голове. Джек старался забыть, ведь, учитывая все произошедшее, эти слова казались, как минимум, обыкновенным фарсом. Будь это правдой… Финн бы ни за что не уехал. Но он уехал. А в голове вновь закрутилась та же пластинка. Как и на протяжении прошедшего года. Года мучений. Грейзер с приоткрытым ртом смотрел в чужие глаза, пытаясь найти какой-то подвох или… Не знает что. — Джек, я хочу, чтобы ты знал… Что бы ни случилось, я… Я тебя люблю. Услышать подобное он явно не ожидал. Для Вулфарда эта пауза была по-истине осязаемой. Не мог не заметить чужое смятение. Неужели и вправду забыл? — Давно было, — чуть нахмурился брюнет, кое-как игнорируя образовавшийся в горле комок. — Я понимаю, что… — Финн, я… — судорожно перебил старшего Грейзер. — Я помню, — уверенно продолжил парнишка. А у Финна по щеке покатилась непрошеная слеза, которую он незамедлительно смахнул ладонью, с улыбкой опуская взгляд в пол. — Я кретин, — мотнул головой брюнет. — Джек, я… Я не… — а слова не лезли из глотки. — Я не могу назвать ни одной причины своего отъезда, кроме той, что я полный придурок… Я… Я испугался, убежал и… Я знаю, что не имею никакого права вот так заявляться и выливать на тебя… — а тут Вулфард буквально захлебнулся в своих эмоциях, замолкая и прикладывая трясущуюся руку к насквозь мокрым глазам. Джек слушал. Внимательно. Не верилось, что все это происходит наяву, а не в каком-то больном бреду. Никогда не видел Финна в таком состоянии. Никогда не видел его настолько уязвимым. Сердце же металось из стороны в сторону. — Прости меня, Джек, п-пожалуйста, прости, — не поднимая головы бубнил парень. А самому хотелось вскочить и бегать из стороны в сторону. Но вдруг почувствовал на своей руке чужое касание. Такое теплое. И в то же время настороженное. Грейзер боялся обжечься. Однажды уже сгорел. — Финн, — нежно произнес мальчишка, а затем тяжело вздохнул. — Ты не должен винить себя. Никто не виноват, — крепко сжимая чужую горячую кисть уверенно продолжил Грейзер. — Если честно… — а после этих слов Вулфард наконец перевел на него взгляд. — Я тебе даже благодарен. Брюнет вопросительно нахмурился и шмыгнул носом, второй рукой накрывая чужую прохладную ладонь. — Ты… В конце концов ты дал мне понять, чего я хочу от отношений. Финн отвел взгляд; образовавшееся в голове предположение буквально разорвало все внутренние органы в клочья. — У тебя… Кто-то есть? А Джек улыбнулся: — Нет, у меня никого нет. Брюнет же облегченно выдохнул. — Джеки… Одно твое слово и я… Я никуда не уеду… Совсем. Я останусь здесь. С тобой. Финн говорил медленно, с короткими паузами, наблюдая за реакцией. А Джек свел бровки к переносице и поджал губы. Но, судя по всему, отвечать не планировал. — Я не рассчитываю на отношения или… — Фи-Финн… — перебил брата Грейзер, тяжело закрыв глаза. — Н-Нет, это… Я не думаю, что это хорошая идея. Шестнадцатилетний малыш-Джеки сейчас в истерике бился в груди восемнадцатилетнего Джека Грейзера. Он не верил, что когда-то сможет сказать подобное своему сводному брату. Не верил, что когда-нибудь сможет сказать ему «нет». — Финн… Не уезжай… Пожалуйста. — Я не знаю, как… Я не смогу… — Я смог, — с улыбкой произнес Грейзер, вспоминая их последний разговор в аэропорту полтора года назад. — Я смог отпустить тебя, Финн. А Финн Вулфард задержал дыхание, чтобы не заплакать навзрыд. — Сможешь! Финн рад, что оказался прав. Джек же вдруг вытащил свои руки из чужих, вынуждая брюнета ощутить бешеный озноб с ног до головы, а затем залез в карман толстовки и что-то оттуда достал. — Я ужасно злился на тебя, Финн, — жалостливо произнес Грейзер, разворачивая помятую бумажку. — За это в том числе, — парнишка протянул листок брату. — Это твое. Вулфард трепетно взял в руки… Свой победный бросок, и моментально залился слезами. Этот рисунок прямое отражение его возможностей и его действий. У Финна была возможность выиграть, но он безжалостно разорвал ее в клочья. А Джек пытался все склеить. Не вышло. Что они имеют по итогу? Неряшливо склеенную скотчем картинку возможной победы. И полную пустоту внутри. — Спасибо, — сквозь пелену в глазах улыбнулся баскетболист. — За что? — шепотом спросил мальчишка. — За то, что пытался меня вразумить. За все. Джек смотрел в когда-то родные черные глаза и видел в них полное раскаяние. Как бы мы ни пытались забыть человека, который много значил в нашей жизни — у нас не получится. Джек Грейзер больше не питал к своему сводному брату тех чувств, что раньше. Но ведь это даже хорошо. Те чувства были неправильные. Больные. Но Джеку все еще небезразлично. Сейчас он это осознал. Рука сама собой потянулась навстречу, хватая чужую и дергая на себя. И заключая в крепкие объятия. Финн Вулфард даже не растерялся. Моментально обхватил чужие ключицы, упираясь щекой в плечо. И закрыл глаза, гулко выдыхая. — Может, однажды… — прошептал Грейзер, зарываясь пятерней в угольно-черные кудряшки на затылке. А Вулфард улыбнулся, выводя узоры на чужой спине. — Однажды. И этих слов было вполне достаточно, чтобы ощутить полное умиротворение. Может однажды они попробуют снова?