to teach the sun (how to love the moon)

Было 8:00 вечера пятницы, и в Техникуме повисла тишина. Юджи постучал стилусом по айпаду. Экран ожил, и его электронный учебник физики ярко моргнул. Он моргнул в ответ, а затем зевнул в кулак, глядя на таблицу, сопоставляющую уравнения магнитного поля с соответствующими им цепями и проводами. Над головой тихо крутился потолочный вентилятор. Из окон общежития сочилась прохлада, намекая на то, что снова пошел снег, а обогреватель выпускал волны тепла со стены. Он потер глаза и снова перечитал отрывок. Выделил словарное слово. Обвел формулу и нахмурился, глядя на диаграмму. Погрыз ногти и попросил Сири открыть видео по уравнениям магнетизма, которое тут же ускорил в два раза. Лампочка его настольного светильника мерцнула. Он проверил телефон на наличие уведомлений, а затем положил его экраном вниз, когда вспомнил, что на нём включено «Не беспокоить». Было 8:10 вечера пятницы, и Итадори Юджи был одинок. Но он, конечно, не знал об этом, и ощущение пустоты в его желудке было списано на голод. Он снова зевнул. Небольшой перерыв ему не повредит, верно? Всего на пять минут. Он стащит закуску из комнаты Мегуми и вернётся обратно, закончит свои заметки по физике и будет играть в Mario Odyssey до тех пор, пока не вырубится. Всего на пять минут. Его стул скрипнул, когда он оттолкнулся от стола и поднялся на ноги. Штанины его (Годжо-сэнсэя) пижамных штанов цепко обхватывали лодыжки. Он засунул ноги в тапочки с флисовой подкладкой (от Мегуми), натянул через голову свитер с принтом Куроми (от Нобары) и установил громко-звенящий пятиминутный таймер на телефоне. Идя к двери, Юджи остановился у книжной полки и выудил оттуда свой последний том «Берсерка» (подарочное издание в кожаном переплете; всё ещё в термоусадочной пленке). Если он собирался воровать из тайника Мегуми третий раз за эту неделю, неплохо было бы преподнести ему жертвоприношение в качестве мирного договора. Дверь за ним закрылась. Ореол света закружил в коридоре, отражаясь от плитки и падая на тапочки Юджи. Мир снаружи был пушист и пропитан снегом, и Юджи зачарованно наблюдал, как его дыхание дымкой поднимается в воздух. Уютно. Почти. Пустота в желудке вернулась, и он постучал в дверь Мегуми. Изнутри раздался приглушенный ответ. Он тихо распахнул дверь, его обычно солнечная манера поведения сжалась под гнётом академической усталости и странных льдинок в животе. — Почему так долго? Юджи моргнул, отрывая глаза от пола. Нобара усмехнулась в ответ. Она лежала на кровати Мегуми, свесив голову с края, положив айпад на колени и уперевшись ногами в стену. Мегуми бросил на него беглый взгляд со своего места и, не обнаружив ничего интересного, вернул свое внимание к видеоигре. С потолка мерцали гирлянды, а из прикроватной колонки лениво играла сонная музыка. Мягкий желтый свет исходил от монитора Мегуми, а пол был покрыт одеялами и креслами-мешками. — Что тут происходит? — спросил Юджи, сразу оживившись. — Учёба, — ответила Нобара. Она что-то тыкнула на своём айпаде, и на экран вылезла заставка Roblox. Сидящий у изножья кровати Мегуми поправил наушники, пока происходящее в видеоигре становилось всё более интенсивным. — Разве не понятно? Чипсина тряслась в её наманикюренных пальцах, пока она говорила, осыпаясь на одеяло Мегуми крошками. От этого зрелища Юджи замутило. В последний раз, когда он осмелился поесть на кровати Мегуми, его чуть не выпотрошили Гончие. Юджи подтолкнул ногой пуфик, закинутый на пол. — Я не приглашён? Нобара изогнула бровь. — Ты не получил сообщение? — О! Домашка. — Лёд в животе начал оттаивать. — Я его профукал, пока занимался. Мой косяк. Она закатила глаза. — Чудак. Кто делает домашку по пятницам? — Не хочу откладывать дела на завтра. — Есть воскресенье. Просто сделай её тогда. Они оба знали, что под «сделай её тогда» она на самом деле имела в виду «сделай её в одно время с Мегуми, а затем спиши его работу». Юджи фыркнул. — Ну, я просто зашел перекусить. Есть что-нибудь, что ты можешь пожертвовать в фонд Юджи-ненавидит-физику-и-нуждается-в-перекусе? Нобара слизала крошки с пальцев, пролистывая каталог игр Roblox. — Можешь спросить своего спонсора, но удачи достучаться до него. Он только что с одиночки и не хочет делать ничего, кроме как играть в свою дурацкую игру. Сильная фраза, особенно если учесть, что Нобара только что открыла Fashion Famous и злорадно насмехалась над пятилетками, которым не повезло оказаться с ней на одном сервере. Несмотря на это, Юджи взглянул на Мегуми. Тот расположился на краю кровати, укрывшись одеялом и посвятив всего себя происходящему на экране. Что-то мелькнуло на мониторе; Мегуми вздрогнул, застонал и ущипнул переносицу, когда появился экран окончания игры. — Что-то нужно? — спросил он, стягивая наушники и позволяя им повиснуть на шее. Выражение его лица было кислым. Проигрыш, должно быть, задел за живое. — Закуски? Мегуми приподнял бровь и протянул руку. С легкостью Юджи вытащил из-под мышки новый том «Берсерка», и Мегуми изящно принял подношение. — Закуски в мини-холодильнике, — сказал он, оценивающе крутя книгу и снимая термоусадочную пленку. Он пролистал страницы и, удовлетворенный, указал на вышеупомянутую металлическую коробку. — Не бери Кальпис. И фраппе, это Панды. Юджи открыл мини-холодильник и нахмурился. — И это всё? Мегуми пожал плечами. — Это всё она. — Не она одалживает тебе мангу, — возразил Юджи, но был проигнорирован; Мегуми уже читал, а Нобара печатала что-то злобное в чате игры. — Тусуетесь за моей спиной и съедаете все закуски Мегуми? Я должен перевестись в Киото. Ответа не последовало. Юджи фыркнул, повернулся к холодильнику и достал банку колы. Внутри булькнула жидкость, и даже сквозь металл это звучало глухо. Он положил банку обратно. Юджи ненадолго задумался о фраппе Панды, но передумал. Ожидания снизились, и он снова потянулся за колой, а затем заметил стеклянную бутылку на прикроватном столике Мегуми. — Ого, что это? Юджи закрыл мини-холодильник, пересек комнату и поднял стекляшку. Его отражение растянулось по поверхности. По прозрачной жидкости внутри пробежала рябь. — Это водка? Тогда я реально много пропустил. Юджи откупорил крышку и поднял бутылёк на уровень глаз. — Не пей. Он вздрогнул и обернулся. Мегуми пристально смотрел на него. — Это Проклятый Предмет 1-го класса, — продолжил он. Юджи приподнял бровь. Ни грамма проклятой энергии не исходило от колбы. — Что он делает у тебя на тумбочке? — Я должен был отдать его Нанами после миссии, но он ушел на какое-то собрание. Как вернется – отдам. — И столик был лучшим местом для хранения? — спросил Юджи. Он еще раз смерил флягу пристальным взглядом и постучал по стеклу. — Он опасен, только если ты его выпьешь. — Реально? Дай попробую! — Нет. — Пожалуйста? — … — Что он вообще делает? Эта штука похожа на обычную воду. Мегуми прервал чтение, размышляя, стоит ли оно того – развлекать Юджи ответами на вопросы. — Он называется «Фонтан молодости». Говорят, что жидкость обладает какими-то свойствами манипулирования временем. Юджи поднял брови. Он понюхал бутылку, пока Мегуми продолжал. — Предполагается, что этот – последний подобный. По-видимому, какой-то местный фермер использовал его на своих посевах, чтобы обратить вспять болезни. — Довольно умно, — размышлял Юджи. Он сделал ещё один вдох – слабое ванильное послевкусие, но, кроме этого, ничего такого, что отличало бы её от обычной воды из-под крана. — Ты уверен, что он вообще настоящий? — Выпей и узнаешь, — предложила Нобара. Глаза Мегуми сощурились. — Не надо. Я не хочу, чтобы ты превратился в какого-то зародыша, о котором мне придется заботиться. На нем не просто так написано «не пить». Теперь, после этих слов, Юджи заметил бело-красную наклейку «НЕ ПИТЬ», наклеенную на горлышко бутылки. Он выпятил нижнюю губу и поставил бутылку обратно. В другом конце комнаты скрипнула кровать, когда Нобара перевернулась на живот, а Мегуми возобновил игру. — Снова пойдешь учиться? — спросила она. Юджи открыл рот, закрыл его и уже собирался открыть снова, когда его желудок заурчал. Мегуми приостановил игру, обменявшись взглядом с Нобарой. — Хочешь, сходим за едой? — предложил Мегуми. Юджи усмехнулся. + + + + Осталось 48 часов до того, как Нанами узнает, что все события предстоящей недели так или иначе произошли по его вине. Сейчас же он пребывал в блаженном неведении. Блаженное было единственным подходящим словом. Он был в хорошем настроении, даже отличном, впервые за несколько недель. Это правда, что изначально он принял приглашение на Межтихоокеанский саммит по методической подготовке и преподаванию молодежи (что за название) с хмурым взглядом, гримасой и угрозой уйти. Немагические презентации и так были достаточно жалкими, как может быть лучше с магией? Тем более на конференции, в названии которой присутствует слово молодежь. Он ожидал, что конференция будет душной и бесплодной, наполненной иссохшими магами, перенимающими на себя всё внимание аудитории. Что презентовать будут информацию, которую он уже знал. Ожидал обмен любезностями с магами, с которыми он никогда больше не будет работать, розыгрыши иностранных студентов, вынужденных компенсировать долги и прогулы своим присутствием здесь. Обязательная рабочая рутина во всех смыслах этого слова. Иногда ошибаться было благословением. До сего времени презентации были быстрыми и четкими, а дискуссии, в которые его втягивали, захватывающими (не то, чтобы он когда-либо признался бы в этом). После прогулки с американскими студентами в его желудке поселилось теплое чувство, и оно осталось, когда его угостили кофе. Чувство стало намного теплее, когда он открыл свой банковский счет и увидел шестизначный перевод от Яги, под которым единственной подписью было Конференция – День 1. Кофе в его руке дымился, когда он направлялся к открытому буфету. Он показал свой браслет, положил импровизированный ужин на пустой поднос и направился к кабинке в дальнем углу зала. Этого было достаточно, чтобы негласно заявить о его желании остаться в тишине, но не достаточно, чтобы привлечь лишнее внимание. Хмыкнув, он устроился в кабинке. Его ноги покалывало, когда он присел впервые за день. Нанами провел рукой по лицу, стянул на шею свои Ray-Bans и ослабил галстук. Это был хороший день, достаточно хороший. И, несмотря ни на что, принес свои плоды. — Нанами? Можно я присяду здесь? Его лицо исказилось от разочарования. Он оторвал взгляд от еды, устало хмурясь, а затем расслабляясь при виде знакомого лица. — Иори-сэмпай, — признал её он. — Приношу свои извинения. Пожалуйста, присаживайтесь. — Спасибо, — прошептала она, смахивая воображаемую пыль с блузки. Она поставила еду на стол и села напротив него. — И не надо называть меня сэмпаем. Мы оба уже выросли, знаешь ли. Нанами кивнул, хотя и не собирался останавливаться. Когда она окончательно устроилась на сиденье, он пробежался по ней глазами: ее волосы были собраны в пучок, а черный деловой костюм казался гораздо более Мэй Мэевским, нежели её. Контуры ее лица выглядели странно – ему понадобилось мгновение, чтобы понять, что шрам был скрыт под обильным количеством тональника. Он ничего не сказал. Утахиме взглянула на него, расставляя еду на столе. На мгновение они встретились взглядами, она поерзала в кресле и уставилась на свои ногти. — Все в порядке? — наконец спросила она. Нанами отхлебнул кофе. — Я больше беспокоюсь о тебе. Иори посмотрела на еду и сложила руки на коленях. — Со мной все в порядке. Ни краснения, ни заикания, ни оскорбленной настойчивости. Ее ложь была заметно гола. Лезть в личные дела было непрофессионально. Они приходились друг другу сотрудниками, которые редко разговаривали, и которых назначали на совместную миссию только один-два раза в год. Которые максимум поздравляли друг друга через WhatsApp в дни рождения и праздники, ничего больше. В их мире не было места мягкости. Хорошо, что Нанами очень мало заботили границы. Социальные или какие-либо другие. Приняв решение, он поставил кофе на стол. — Как прошла ваша презентация? Я слышал о том, что произошло. Утахиме взглянула на него сквозь ресницы, покрытые тушью. За ними было туманно, будто между ее хрусталиком и радужкой застрял слой воздуха. — Неплохо. Еще один глоток кофе, еще одно мгновение напряженного молчания. — Вы в порядке, Иори-сэмпай? Она резко моргнула. Была попытка разыграть обиду, но все ускользнуло сквозь пальцы, когда что-то скатилось по ее щеке. Иори вытерла влагу тыльной стороной ладони. — Прошу прощения, — поспешно произнесла она. — Я просто устала. Это был долгий день. Нанами задумчиво пожевала грудинку. Сглотнул, промокнул рот салфеткой и запил кофе. — Слышал, Годжо так и не пришел, — продолжил он. — Он должен был вести презентацию, верно? Она кивнула. — Мне очень жаль. Это, должно быть, нервировало, — признал Нанами. — Я… да. Нервировало. Я была совершенно не готова. И перед огромной аудиторией студентов, и перед всем американским начальством… Из ее горла вырвался влажный звук. Она спрятала лицо в платок, моргнула и взяла себя в руки. На ткани осталось пятно перенасыщенной помады. — Все продолжали спрашивать меня, где Шестиглазый, могут ли они взять у него автограф, когда он приедет и почему его еще нет. Они не обращали никакого внимание на саму презентацию. Нанами сложил руки на груди. — Ваша презентация. Она ведь про влияние проклятой энергии на развитие ребенка, да? Глаза Утахиме расширились. — Конечно! Как вы узнали? Нанами деликатно поднес ко рту яичный рулет, размеренно разжевал и проглотил. — Я помню, что вы упоминали об этом во время нашей последней совместной миссии. — Это было в июне. Ты все еще помнишь? — Ее тушь для ресниц слегка подтекла, оставив солоноватый мазок под глазами. Нанами сделал мысленную пометку, рассказать ей об этом позже. — Это было все, о чем вы говорили. А также то, что Годжо ничего не сделал в свою очередь. — Немного подумав, он продолжил: — Я думал, что он присоединится ближе к дедлайну. — Я тоже так думала, — пробормотала она, до сих пор не притронувшись к еде. — Наверное, глупо с моей стороны. — Не глупо. Может быть, слишком доверчиво. Утахиме посмотрела на него, но лицо Нанами не смягчилось, чтобы показать, что это была шутка. Она все равно улыбнулась. — У вас сегодня вечером ведь еще одна презентация, да? Утахиме кивнула, и напряжение на ее лице испарилось, сменившись оживлением. — Она сольная, и я буду вести на японском, а не на английском. Все должно пройти гораздо более гладко. — Кто-нибудь из начальства будет? — Может, парочка, — ответила Утахиме, наконец-то начиная есть. — Я не считала. На этот раз ложь была более профессиональной, с небрежным пожатием плечами и внезапным вниманием к еде. Нанами не улыбнулся, но мягкость тронула его черты лица, разглаживая хмурость и морщинки. — Высокая должность не показатель ценности вклада, — рискнул он. Комментарий был наполнен легким раздражением, но Утахимэ, должно быть, тоже так думала, потому что насмешливо кашлянула в салфетку и поправила свой огромный галстук. — Только посмотрите на Годжо. Пик развития общества оккультистов. Стоит ли оно того? Лицо Утахиме расплылось в виноватой ухмылке. — По крайней мере, он хороший учитель. И, полагаю, мы все выигрываем от его… таланта… — При всем уважении, я думаю, что мы выиграем гораздо больше от его прямого взаимодействия с грузовиком. Утахиме истерически рассмеялась. — Нанами! — Кого сбивает грузовик? Воздух вокруг них уплотнился, нагрелся и зазернился мелькающими частицами. Годжо материализовался в ранее пустом пространстве, приветствуя их широкой улыбкой и протянутыми руками. Выражения лиц Нанами и Утахиме потускнели. — Надеюсь, тебя, — ответил Нанами. Годжо прикрыл рот рукой и драматично хлопнул пышными ресницами за солнцезащитными очками. — Ты такой дразнилка, Нанамин. И смешнявка! Не думаю, что слышал, чтобы Утахиме так громко визжала уже пару лет. Утахимэ залилась краской. Нанами закатил глаза. — Чего ты хочешь? — спросил он. — Просто хотел проверить моих любимых перваков. Или, простите, любимого первачка и полу-первачку! — Он наклонился к Утахиме и одарил ее зубастой ухмылкой. — Вау, на тебе тонна макияжа! Я едва узнал тебя. — Это официальное мероприятие, — ответила она. Ее тон был необычайно тихим. — Ты не правильно оделся. — Хочешь, чтобы я разделся? Обычно, конечно, сначала угощают ужином, но для тебя я могу сделать исключение, — поддразнил Иори Годжо. Утахиме уставилась на свои колени, никак не реагируя. Не было ни вспышки гнева, ни румянца, ни толчков, ни криков, ни ругани. Она просто согнула пальцы и уставилась на масло, растекающееся на ее тарелке. — Приве-е-е-е-ет, есть кто дома? — пропел Годжо. Он помахал рукой перед лицом Утахиме. Нанами сделал большой глоток кофе. Он взвесил все «за» и «против» удара Годжо между глаз. Было достаточно плохо, что незваный гость испортил их дружескую атмосферу, и еще хуже было то, что он, казалось, был полон решимости сменить её на траурную. Не обращая на это внимания, Годжо схватил круассан с тарелки Нанами и откусил огромный кусок. — Дерьмовый вкус, — подметил он. — Пожалуйста уйди. — О, Нанамин! Не будь врединой. Вот, можешь забрать свой круассан, — сказал Годжо, закинув недоеденную булку обратно на тарелку. Огромный след от укуса посередине (Посередине! Лицо Нанами побледнело от отвращения. Кто ел круассаны с середины?) был покрыт слюнями. — Можешь подвинуться? Я хочу посидеть. — Ты здесь не сидишь, — сказал Нанами. — Сижу! — ухмыльнулся Годжо. — Я устал. Давай, двигай, дай мне посидеть! Утахиме и Нанами вернулись к еде. Годжо продолжал извиваться и скулить, но движения становились все менее и менее оживленными, поскольку его продолжали игнорировать. Он запихал руки в карманы и расчетливо посмотрел на них поверх очков. — Бу-у, томные злыдни. Кто-то умер? Утахиме сжала руку с вилкой в кулак. — Может, тебе стоит нанести немного больше макияжа под глаза, — заметил Годжо, постукивая пальцами по покрытому гелем пучку Утахиме. — Я вижу твои картофановые мешки даже отсюда. Вилка в ее руке щелкнула. Она взглянула на Годжо. Его улыбка исчезла, когда он заметил, что тушь подтекает из ее глаз. — В чем твоя проблема? Ты месяцами игнорируешь мои сообщения и заставляешь сделать целый проект, зная, что мы не просто представляем чрезвычайно важную тему, но и делаем это на языке, на котором я с трудом говорю! А потом ты отказываешься от нашей вчерашней практики, даже после того, как обещал, что придешь, и я сама печатаю и складываю все брошюры, а также готовлю слайды презентации… а потом ты говоришь, что наверстаешь упущенное, выступив сегодня, но даже не появляешься! — Ой, да ладно, это не… — Это так плохо! Ты оставили меня там, на сцене, едва в состоянии сказать хоть слово по-английски перед самыми влиятельными магами по другую сторону Тихого океана! Ты пытаешься разрушить мою жизнь? Она судорожно вздохнула, лицо ее побагровело после срыва. Волосы из пучка начали выпадать прядями. Выражение лица Годжо обмякло, а затем снова расплылось в острой ухмылке. — Оу-у-у, Ута злитс… — Годжо, — предостерег Нанами. — Зачем ты вообще так стараешься? — спросил Годжо, перенося вес на одну ногу и скрещивая руки на груди. — Это просто презентация. Ты вообще видела аббревиатуру всей этой штуки? Межтихоокеанский саммит по методической подготовке и преподаванию молодежи. Блех. — Его очки сползли на кончик носа, когда он высунул язык. — Ты правда так хочешь, чтобы в твоем резюме было написано «представляла ультра-скучную лекцию на конференции МСМППМ»? Не могу себе представить, чтобы это выглядело профессионально. — Развитие ребенка – чрезвычайно важная тема. И это огромный шанс произвести впечатление! — возразила Утахиме, повысив голос. Кто-то из другой будки бросил в их сторону сердитый взгляд. — Оу, так вот почему ты замакияжила шрам. Знаешь, я до сих пор вижу его. Может, тебе не нужно было бы так подлизываться к этим начальничкам, если бы ты была, ну, скажем, чуть лучше? — Годжо. Достаточно. Оставь ее в покое. — Ты знаешь, что я прав, Нанамин! Ута, послушай. Если бы ты была 1-го класса, ты бы уже давно получила повышение. Так зачем тратить свое время на эту хренотень? Оба мужчины посмотрели на Утахиме. Один ожидал понимания, другой – гнева. Ошибались и тот, и другой. Вместо этого, казалось, какой-то стержень надломился в ней. Ее фигурка пошатнулась, и из горла вырвался грустный, надтреснутый, влажный звук. Ухмылка исчезла с лица Годжо. — Эй, только не истери. Я про то, чт… Иори безмолвно встала. Опустив голову, она протиснулась мимо Годжо. Тушь перепачкала ее лицо. Грустные звуки эхом следовали за ней, когда ее походка перешла в спринт, и она исчезла за поворотом. Годжо проводил ее взглядом. — Эм. Нанами снова натянул свои очки на лицо. Он взял тарелку Утахиме и кофе и собрался уходить. Годжо схватил его за рукав, когда он проходил мимо. — В чем ее проблема? — спросил он. Выражение лица Нанами было ледяным. Что-то в Годжо сжалось. У Нанами Кенто не было древней техники. Никакой ошеломляющей, внушающей благоговение силы или шокирующего интеллекта. Во владении Нанами не было ничего, чего не было бы у Годжо в избытке и превосходстве. Но почему тогда он вдруг почувствовал себя таким маленьким? Почему ему показалось, будто он чего-то не понимает? — Это все, что ты можешь сказать в свое оправдание? — наконец произнес Нанами. — Это честный вопрос! Он смотрел на него, пока Годжо не отпустил рукав. — Ты можешь быть довольно жестоким, — заключил Нанами. — Что? О, боже. Я? Я жестокий? Должен ли я поощрять это? Я говорю это не для того, чтобы задеть ее. Это просто правдивая правда! Мы оба знаем, что она не получит повышение. Не хуже ли будет дать ей ложную надежду? Нанами смерил его суровым взглядом. Он был ниже Годжо, но все равно умудрялся смотреть на него сверху вниз. Было что-то странно властное в мрачном изгибе его подбородка и морщинах. — Полагаю, ты не поймешь. — Не поймешь чего? Но Нанами уже развернулся. Его тень проползла по полу, когда он последовал за Утахиме. + + + + Атомы сжались вокруг него, когда Годжо телепортировался обратно в Техникум. Его желудок свело от соленого круассана Нанами, и он потер переносицу. Вздохнув, он написал Яге, что не будет присутствовать на дискуссии этим вечером, а затем направился в общежитие. Было тихо. Необычайно тихо. Он постучал в дверь Мегуми и, обнаружив, что она заперта, вошел внутрь. Это место выглядело намного уютнее по сравнению с прошлым его посещением. С потолка теперь свисали гирлянды, а пол был покрыт плюшевыми одеялами и креслами-мешками. Плюшевая игрушка, которая, как он знал, из комнаты Нобары, сидела на кровати, а Джорданы Юджи (фальшивые, но Годжо не собирался быть тем, кто расскажет ему) валялись рядом с игровой установкой Мегуми. — Алло-о-о? Ответа не последовало. Годжо открыл мини-холодильник. — Фраппучино… — Он напевал про себя, вытаскивая стаканчик и радостно потягивая напиток. Он сел на кровать Мегуми, закинул руку за спину и расслабился. Подушки возвышались вокруг него, пока он посасывал жидкость. Пиликнул айпад Нобары. Годжо поднял его, просматривая уведомление в групповом чате. Значится, дети пошли за едой? Хорошо. Он надеется, они взяли и для него что-нибудь. Годжо зевнул, а затем ввел пароль Нобары и открыл первую попавшуюся игру. Пробежавшись по обучению и не зная, как управлять своим персонажем, он просто отправился в магазин и сделал достаточно покупок в приложении, чтобы прорваться через первый уровень. На его плечи легла тревога. Он перевернулся на живот и начал яростно постукивать по экрану, чтобы пропустить случайный диалог в кат-сцене. Ощущение осталось. Жестокий. Он? Серьезно? Тот самый парень, который ручался за жизнь студентов, приговоренных к смерти? Тот самый парень, который проводил каждый час бодрствования, пытаясь распутать узлы коррупции их общества? Сильнейший колдун на свете, спаситель тысяч, а может быть, и миллионов? И он тот, кто был жестоким? Он закатил глаза. Они понятия не имели, что такое жестокость во всей своей красе. Откровенно говоря, он был полной противоположностью этого. Он был… Он почесал затылок. — Эй, Сири, что противоположно жестокости? Экран замерцал, и через мгновение раздался голос робота. — Некоторые антонимы жестокости – это сострадание, милосердие и кротость. Хм. Экран потускнел, пока он размышлял. Сострадание. Милосердие? Он попытался обернуть слова вокруг себя, сжимая их вокруг геометрии своей личности. Получалось неловко и не к месту. Что ж. Ну и плевать. В конце концов, не имело значения, что о нем думают другие. Он сел, скрестил ноги, склонил голову и почесал подбородок. Что-то блеснуло на столе Мегуми, и Годжо пристально пригляделся, а затем ухмыльнулся. — Водка? — воскликнул он. Он был в восторге от идеи о том, что у его учеников есть контрабанда, особенно у Мегуми, но немного разочарован тем, что тот не попытался скрыть ее получше. Он раздвинул ноги и спрыгнул с кровати, взбудоражено подходя к столу. Годжо не был знатоком алкоголя, поэтому не удивился, когда бутылка не показалась ему знакомой. Он откупорил крышку и аккуратно принюхался. Почти не пахнет. Он нахмурился. Неужели это была просто причудливая бутылка с водой? Годжо перевернул флягу и приподнял бровь, глядя на этикетку «НЕ ПИТЬ», наклеенную на обратную сторону. Интересная упаковка. Возможно, ему следует проявить сострадание, убрав источник искушения из комнаты своего ученика. Милосердно избежать конфронтации, кротко изменив комнату Мегуми. Он ухмыльнулся и залпом выпил напиток. + + + + Пакеты с едой на вынос яростно шуршали, пока Мегуми отпирал свою комнату в общежитии. Позади него Юджи потягивал бобу Нобары, пока та жевала его картошку фри. Дверь со скрипом отворилась. Свет брызнул в коридор, и Мегуми удивленно изогнул бровь. — Ребят, разве я не говорил вам выключить свет? Юджи и Нобара смущенно переглянулись. — Я был уверен, что выключил его, — сказал Юджи, замолчав, когда они вошли внутрь. Дверь в ванную была слегка приоткрыта, что Мегуми заметил и тревожно фыркнул, но остальная часть комнаты была нетронута. Нобара стянула свитер и скинула туфли. Заиграла тихая музыка, когда Мегуми включил консоль и натянул пижамную рубашку. Юджи распределил еду, раскрыв небольшой столик и разложив на нем пластиковую посуду. — Кто-нибудь видел мой айпад? — спросила Нобара. Юджи покачал головой. — Ты брала его с собой? — Нет. В смысле, вроде нет? Я оставила его прям вот здесь. — Она похлопала по кровати Мегуми, заглянула под одеяло и положила руку на бедро. — Подожди, чьи это штаны? Она держала в руках неприлично длинные джинсы. Тепло всё ещё прилипало к их внутренней подкладке, наводя на мысль, что кто-то избавился от них всего несколько минут назад. Скривившись, она швырнула их обратно на кровать. — Плевать. Свистите, если увидите мой айпад где-нибудь. Мегуми долго и расчетливо смотрел на джинсы. Он ничего не сказал. Юджи стоял рядом с ним, и осматривал комнату, небрежно высматривая потерянный планшет. Его взгляд зацепился за тумбочку Мегуми. — Хм, вопрос. Нобара и Мегуми проигнорировали его в первый раз, а затем повернулись с разной степенью раздражения на лице, когда он повторил. Юджи поднял пустую фляжку. — Это кто-то пил? Глаза Мегуми чуть не вылезли из орбит. И, как по команде, из ванной раздался звук битого стекла. Все трое уставились друг на друга. Нобара смерила найденные джинсы подозрительно долгим взглядом, и в них всех поселилось неприятное напряжение. — Должны ли мы… — Она замолчала. Юджи и Мегуми сгрудились перед дверью ванной, подняв кулаки, вспыхнувшие энергией. Нобара спряталась между ними. Щель между приоткрытой дверью и рамой смотрела на них темнотой. — Открывайте! — прошипела Нобара. Из-за двери донесся странный звук. Юджи напрягся, когда Нобара толкнула его вперед. — Сама открывай! Она нахмурилась. — Еще чего! А вдруг там какой-нибудь извращенец? Мегуми растолкал их в стороны и резко распахнула дверь. И во второй раз за день его глаза чуть не вылезли из орбит. Ванная была катастрофой. Пока закрытые бутылки из-под шампуня валялись на полу. Горки туалетной бумаги выглядывали из унитаза. Вода хлестала и выливалась через край душевой кабины, увлажняя порванную занавеску, и унитаз булькал, будто бы хватая крышкой воздух. Картина, которая когда-то висела на стене, лежала смятой кучей посреди комнаты, а коллекция дорогих одеколонов Мегуми валялась на полу, разбитая и растекающаяся запахами – источник звука стекла, если бы Юджи предложили угадать. А посреди всего этого сидел беловолосый голубоглазый малыш, сосал большой палец и постукивал по айпаду Нобары.