Колдовство

Её губы сводили его с ума. Жаркие, мягкие, желанные. Призрак давно жаждал коснуться их, ощутить их вкус, поймать губами срывающийся с них стон. И потому он целовал жадно, требовательно, и никак не мог сполна насладиться моментом. Изабель дрожала, изгибалась под ним, с трудом дышала. Её тело, такое гибкое, изящное, упругое, обещало ему неслыханные удовольствия. О, как же он этого хотел, как же сильно манила его эта женщина. Но всё же... Призрак нахмурился, сильнее вдавив Изабель в мягкий диван, поцеловав её грубее, более сердито. Не выдержав, девушка выдохнула с громким стоном. Достаточно. Он оборвал поцелуй, стиснув её запястья, крепко прижав их к сидению. Она, содрогаясь всем телом, с трудом могла дышать. Не в силах отстраниться, он закрыл глаза, коснувшись губами нежной шеи. Как же она прекрасна. Жаль, Изабель выбрала не его. Воспоминание об этом отрезвило мужчину. Он глухо вздохнул и приказал себе улыбнуться, прежде чем заговорить. — Мне льстит твоё желание стать моей женщиной. — Ха... хах... — Раз так этого хочешь, то мы обязательно станем любовниками, — промурлыкал Призрак, отстраняясь. Не хватало, чтобы она ощутила сквозь одежду то, насколько он был заинтригован её выходкой. — Разумеется, это не входит в мои обязанности, но ради твоего голоса... Он склонился, коснувшись губами её уха. — Я готов каждую ночь... перерабатывать. Изабель напряглась, изогнулась, пытаясь освободить руки. — Какого чёрта ты медлишь? — процедила девушка. — Сделай это! Хмыкнув, Призрак выпустил ее руки из захвата. И, когда Изабель подалась вперёд, чтобы снова напасть, он небрежно толкнул её на диван. Девушка упала, её пышные волосы разметались по сидению. И от этого зрелища он и в самом деле захотел поддаться вожделению. Она стиснула зубы, обдав его ненавидящим взглядом. Мужчина лишь холодно хмыкнул, опустив ногу на ногу. Кто бы мог подумать? В письмах Изабель была такой нежной, меланхоличной, печальной, а в реальности оказалась озлобленной, грубой, крайне опасной стервой. — Ублюдок... — Wirklich? И почему же я стал ублюдком? Потому что отказался взять доступную девку? Изабель задохнулась от ярости. Она стискивала зубы, сжимала обивку дивана, вперив в него пылающий от гнева взгляд. Казалось, будто девушка решала, каким из доступных способов могла убить мужчину и выбирала самый болезненный вариант. Вот только она его уже убила. — Отпусти меня, — процедила прима. — Немедленно. Отпусти. Меня. Домой. Я в жизни не подпишу твой чёртов контракт. Даже если там будут указаны миллиарды. Он холодно хмыкнул, переведя взгляд на сцену. — Чем я отличаюсь от того дегенерата, за которого ты хотела выйти? Изабель нахмурилась и набрала в лёгкие побольше воздуха для ответа, но Призрак жестом оборвал её. — Я предлагаю тебе всё то же, и даже больше, — ответил он. — Хочешь больших денег — забирай. Нужны крыша над головой, сбережения, счёт в банке — пожалуйста. Поклонники? Получишь. Признание? Запросто. Драгоценности и дорогие одежды? Дам. Более того, всего этого ты добьёшься сама. А сможет ли то ничтожество подарить тебе вечную молодость? Раскроет ли все грани твоего таланта? Научит пользоваться силой? Защитит от инквизиции? Отвечай. Изабель от злобы скрипела зубами, глядя на него. Если раньше в её глубоких голубых глазах была сплошная ярость, то сейчас Призрак Оперы видел сомнения. Он прекрасно знал, что её беспокоило. — Можно подумать, ты защитишь. — Здесь работает много магов, — ответил он. — До моего театра не доберутся ни правительство, ни продажные ублюдки в робах. Изабель умолкла. Всё ещё сгорая от стыда и ярости, она плотнее закуталась в его плащ, пряча под ним стройную фигуру. Господи... не слишком ли он груб с ней? Нельзя выплёскивать на неё свою обиду. Нельзя быть таким резким. Чёрт. Разве её выбор не был логичным? Разве хоть одна в мире женщина согласилась бы пойти за тем, кого никогда в жизни не видела? Неудивительно, что Изабель выбрала кого-то, кто вился рядом, кто выпячивал богатство и статус. Кого-то, кому не приходилось прятать под маской уродство. — Я ничего не требую взамен, — произнёс он, опустив ладони на навершие трости. — Тебе не нужно ни заискивать передо мной, ни быть моей любовницей. Только работать. Здесь. Под моим руководством. Изабель вновь промолчала. Призрак вздохнул, ничего не добавив, и в глубокой тишине дождался начала второго акта. Действие снова её увлекло. Девушка рядом с ним кусала губу, вздрагивала и порой от волнения переставала дышать. Ей нравились его работы — мужчина хорошо это знал, потому что либретто к этой постановке он писал специально для своей капризной примы. В последнее время ему было плевать на реакцию зрителей, овации и восторженные отзывы. Но если она смеялась из-за его сценариев, плакала или в письмах жарко спорила с ним, Призрак считал это самой красноречивой похвалой. Он провёл пальцем по губам, ощущая на них жар её поцелуя. Если она ещё раз сделает нечто подобное, Призрак точно потеряет над собой контроль. И на какое-то время будет счастлив. Действие близилось к концу. Плечи Изабель задрожали, она натянула высокий воротник на лицо, пряча слёзы. Она обняла себя за плечи и в такой позе казалась до боли нежной, хрупкой, ранимой. Призрак хотел обнять её, утешить. Но не смел даже коснуться её руки. Если он сейчас сделает это, она только разозлится. Поэтому он подождал, пока Изабель не успокоится. Отгремели аплодисменты, опустился занавес, зрители разошлись. Только после этого девушка, наконец, совладала с собой. Совсем одни. В тихом, огромном зале. — Изабель. Она глубоко вздохнула, наконец, взяв себя в руки. — Что? Её голос звучал безжизненно, бесцветно, замученно. — Желаешь прогуляться? Свежий воздух тебе не повредит. — Да... наверное. Призрак поднялся, протянул ей ладонь. Изабель обдала его тяжёлым взглядом и встала с дивана самостоятельно. Когда её босые ноги коснулись пола, он вновь почувствовал прилив нежности к этой злой, спесивой ведьме. Наверное, следует предложить ей переодеться. Впрочем... нет. Нельзя показывать ей, что она ему небезразлична. Она этим воспользуется. — Следуй за мной, — произнёс мужчина. — И постарайся не отставать, если не хочешь, чтобы временная петля сжалась ещё теснее. Изабель в ответ только нахмурилась. — Fräulein Ido? Ты не сыплешь оскорблениями? Я не узнаю тебя. Прима тяжело вздохнула. — Я напугана, не знаю, что делать, меня лишили магии и шанса бежать, — она плотнее закуталась в плащ. — У меня нет ни денег, ни одежды, ни личного пространства. И сейчас у меня совершенно не осталось сил бороться с твоим безумием. Призрак хмыкнул, крепче сжав рукоять трости. — Я обезумел всего один раз, моя дорогая Изабель, — его голос зазвучал холодно, глухо, бесцветно. — Als ich von Ihrer Hochzeit erfuhr. — Ненавижу. Твой чёртов. Мерзкий. Гавкающий. Язык. — Тебе придётся его выучить, — он сощурился. — Будем занимать по часу в день, и через пару месяцев ты уже сможешь излагать свои мысли на немецком. — Терпеть тебя пару месяцев? Я не хочу тратить на тебя ни минуты. — Пару часов назад, — Призрак коснулся пальцем своей губы, — ты продемонстрировала обратное. Изабель закатила глаза, всунув руки в карманы плаща. — Folge mir. Призрак развернулся и направился к выходу из ложи. Он шёл достаточно быстро, лишая Изабель и шанса среагировать вовремя. В конце концов, почему бы не затянуть временную петлю ещё уже? Но девушка всё же успела рвануть за ним следом. Мужчина вёл её по длинным коридорам с мягкими коврами, по винтовым лестницам, мимо запертых и притихших кабинетов. Сквозь цветные витражи в помещения лился холодный свет зимней луны, кутая в своём сиянии старый театр. Изабель старалась держаться к нему поближе, беспокойно оглядываясь по сторонам. Здание было "с характером", и потому любой гость, оказавшийся в нём, чувствовал присутствие чего-то таинственного. Театр общался с посетителями скрипами дверей, шорохом портьер, смотрел на них глазами статуй и портретов, пел им вместе с завывающим снаружи ветром. Не будь он пропитан магией, он бы всё равно внушал гостям трепет. Изабель прекрасно это чувствовала. Не могла не чувствовать — с её-то магическим потенциалом. Маги ощущают мир тоньше и часто видят то, на что не реагирует сознание обычного человека, — истинную природу этого безумного мира. Наконец, Призрак ключом открыл дверь в комнату под крышей и впустил Изабель первой. Девушка перестала дышать, едва шагнув внутрь. Под сводами треугольной крыши, пышно цвели тысячи, десятки тысяч роз. От лоз до высоких кустов, от крошечных бутонов до пышных соцветий, от бледных и нежных, до чёрных, словно ночь. На последних Изабель задержала взгляд, потом подняла его на Призрака, нахмурившись. — Я назвал этот сорт "Musik der Dunkelheit", — он хмыкнул. — И мне потребовалось... сорок лет, чтобы вывести розы настолько совершенной черноты. — Чтобы замусорить ими мою квартиру? — Это было немного расточительно, но для твоего таланта мне ничего не жалко. — Талант, — голос Изабель прозвучал с издёвкой, граничащей с желанием разрыдаться. — Ты до полусмерти напугал мою служанку. Какой ещё, мать твою, талант? — Великолепный, несравненный, блистательный, — он накрыл ладонями рукоять трости. — Тот, которому я не позволил бы загнить в браке. — Кого ты пытаешься обмануть? — процедила она. — Себя или меня?! Я помню каждое твоё письмо! Я получала твои подарки! Признай уже, что тебе нужен не мой голос! — Продолжай, — произнёс он, закрыв глаза, прерывисто дыша. — Твои высокие ноты всегда были совершенны. Изабель вновь побагровела. Не думая, она схватила мотыгу и как следует замахнулась. Ещё секунда, и она бы точно ударила его. Вот только этой секунды у неё не было. Изабель замедлилась, её частое дыхание стало протяжным, её простые движения теперь занимали часы, если не сутки. Казалось, будто она пыталась преодолеть пелену плотного воздуха. Призрак позволил себе пару секунд полюбоваться свирепым выражением её красивого лица. Потом, неторопливо обойдя девушку, он аккуратно разжал её пальцы, забрал инструмент и убрал в шкафчик, закрыл его на ключ. Вновь осмотрев застывшую Изабель, мужчина убрал её кудри с плеч, подошёл сзади и заломил её руку за спину. Второй ладонью он крепко сжал подбородок девушки, задрав её голову вверх. Только обездвижив её, он вновь запустил время. Изабель дёрнулась и застыла в полном замешательстве. Она попыталась выбраться из крепкого захвата, но не смогла даже пошевелиться. — Ты, — процедила она, — подонок... — Ты можешь попытаться навредить мне, — спокойно, без эмоций произнёс Призрак. — Можешь попробовать убить. Пытайся, действуй. Вот только за этим последует наказание. Он отпустил из захвата челюсть Изабель, провёл ладонью по её бедру, задрав мешковину чуть выше колена. Грубый материал тут же почернел, стал мягким и начал разлагаться. Изабель простонала с отвращением, вновь попыталась вырваться из захвата, но не вышло. После этого она сжала руку мужчины у себя на бедре и убрала её. Вот только разложение мешковины это не остановило. Изабель не могла дышать от ярости и бессилия. Призрак поначалу ликовал, довольный такой реакцией. А потом вспомнил, насколько она опасна. — Ну? — Изабель выпрямилась, взглянула ему в глаза, прижалась к нему спиной. Мешок распался достаточно, чтобы обнажить её стройные ноги. — Прямо тут? — Was..? — Наказывай уже, — огрызнулась девушка. — Думаешь, я боюсь тебя?! Ты, чёртов выродок, гори в Аду вместе со своим театром, своими силами, своими розами и своими погаными манер..! Изабель застыла и задрожала, когда Призрак крепче сжал её запястье, когда коснулся губами её губ. Поцелуй вышел невинный, целомудренный, учтивый, но сработал, как крайне эффективная угроза. Она боялась его. Как бы ни храбрилась, в какое бы отчаяние ни впадала, девушка была в ужасе. И кричала она лишь потому, что была бессильна что-либо сделать. Изабель зажмурилась и отстранилась. В этот раз она не продолжила поцелуй. — В ложе ты была раскованнее. Стиснув зубы, она взяла себя в руки. — Пожалуйста, — тише, через силу произнесла Изабель. — Отпусти меня. Я всё для тебя сделаю. Я не стану жаловаться полиции. Я буду приезжать сюда с гастролями. Я стану твоей любовницей, чтоб тебя! Даже если это опорочит мою репутацию. Только, пожалуйста, верни меня домой. Умоляю... На последнем слове голос предал её, дрогнул. Девушка всхлипнула, опустила голову, пряча эмоции, дрожа от подавленного гнева, обиды и безысходности. — Я никогда не выйду замуж. Я даже не посмотрю на другого мужчину. Только отпусти. Пожалуйста. Он разжал её ладонь, освободил Изабель из захвата. Тяжело дыша, она запахнула на себе плащ, пряча наготу. — Я этого не сделаю. — Скотина, — процедила она. — Я хочу домой! Вер-ну-ться домой! — К чему? Одинокой квартире, в которую ты сбежала, чтобы быть подальше от семьи? Работе, в которой ты разочаровалась? Долгам? Инквизиции? — он хмыкнул. — Очнись, Изабель. Ей было нечего ответить. В своих письмах она часто извинялась за излишнюю откровенность, часто рассказывала о наболевшем. Призрак прекрасно понимал, что кроме него — загадочного и далёкого друга по переписке — ей было не с кем поговорить. — А может, мне нравится моя жизнь? Жизнь без помешанного на контроле, магии и раздеваниях урода. — Жизнь, летящая в пропасть? Ты в курсе, что инквизиция готовилась арестовать тебя под любым, даже незначительным предлогом? Изабель подняла на него взгляд. — Ты лжёшь. — Вот как? — он закатил глаза. — А теперь ответь, не они ли излишне давили на тебя? Не они ли следили за каждым твоим шагом? Не они ли установили в твоей квартире камер больше, чем в любом полицейском участке? Я видел каждую. Туда я заглянул за час до того, как прийти к тебе на свадьбу. Девушка вновь промолчала. Она смотрела на него, раскрыв ясные, покрасневшие от сдерживаемых слёз глаза, и была сейчас белее мела. — Теперь ты строишь из себя принца-спасителя? — огрызнулась она. — Верни мне магию, и я испепелю каждого придурка в робе. — Что же не испепелила раньше? — он нахмурился, взяв трость, упираясь ею в пол. — Кто бы тебя остановил? — В отличие от чудовищ, убивающих людей направо и налево и старящих их на собственной свадьбе, я не психопатка, — она вновь стиснула зубы. — И своей репутацией я дорожу. Призрак вновь закатил глаза. До чего же упрямая. Какая же невыносимая, упёртая, озлобленная стерва. И почему именно ей достался такой невероятный талант? Почему именно она из всех певиц стала настолько выдающейся? Почему именно она заставила биться его мёртвое сердце? Другая на её месте уже бросилась бы в его объятия, благодарила бы, вцепилась бы в него мёртвой хваткой. Если же свою благодарность Изабель могла выражать только руганью, то Призрак был сыт ею по горло. Ни один разговор ни к чему не приведёт. Нужно либо нападать на девушку, запугивать, повелевать ею и заставлять работать на себя. Либо просто владеть ею. Призрак закрыл глаза и покачал головой. — Пошли. Хватит с тебя экскурсий. — Разорви петлю, и я спокойно уйду, найду посольство... Но мужчина не ответил. Подойдя, он схватил Изабель под локоть и дёрнул на себя. Она попыталась сопротивляться, отстраниться, но значительно уступала Призраку в физической силе. Она ругалась, но Призрак не слушал и молча вёл девушку за собой. Будучи страшно упёртой, она и сейчас пыталась бороться, кричала на него, звала на помощь, но никто её не слышал. Или делали вид, что не слышали. Он втолкал её в свои покои, запер дверь изнутри. Изабель, злобная и взъерошенная, перевела на него взгляд. — Ванная комната знаешь где, — бросил он, стягивая с рук шёлковые перчатки. — Приведи себя в порядок, завтра у тебя первый рабочий день. — Я. Не подписывала. Контракт. Он закатил глаза и сел в кресло, опустив ногу на ногу, бросив на Изабель оценивающий взгляд. — Я уже сказал, что у тебя есть выбор. Либо ты становишься здесь певицей, либо отрабатываешь телом, и первый вариант для меня предпочтительнее. Но свободы ты не получишь ни в одном из них, — он выдержал паузу. — Так будет лучше для тебя. Изабель скрестила руки на груди, посмотрев в сторону. — То есть, только один вариант? — Ja. — И... что будет, если ты нарушишь условия? Что будет, если заставишь свою проститутку петь? — Я никогда не нарушаю условий. — И всё же? Ты тоже человек. Какой бы бездушной скотиной ни был. Призрак долго смотрел на неё, прежде чем ответить. Изабель в её положении искала пути отступления, выход, надежду, и потому изворачивалась, словно ядовитая змея. Она хотела сбежать, не зная, как быстро она полюбит и этот театр, и местного зрителя. Но, раз ей нужен был лучик света в подземелье, Призрак обязан был его дать. Она привыкла бороться за всё в своей жизни. Пусть борется за свободу. Даже если этой свободы ей в конечном итоге никто не предоставит. Пусть видит успокоение и смысл жизни в бессмысленной битве. — Если я заставлю свою любовницу петь или если я соблазню свою певицу, значит контракт недействителен. Сможешь разорвать его и бросить мне в лицо. Он не думал, что ложь подействует, однако лицо Изабель посветлело. Впервые с момента их встречи. — И что же ты выберешь? Девушка на мгновение опустила взгляд, потом приблизилась к мужчине, обошла его по кругу, ладонью медленно проведя по плечу. Сорвать маску она не пыталась — уже хорошо. Да и у неё всё равно ничего бы не вышло. Склонившись, Изабель шепнула ему на ухо: — Я буду петь для тебя. Но каждый день я буду тянуть из тебя деньги, устраивать тебе скандалы и требовать того, чего даже ты не сможешь выполнить, — она улыбнулась, проведя пальцем по его челюсти, заставив посмотреть себе в глаза. — И будь уверен. Раз ко мне в руки попался один богатый идиот, то и второго я разорву на части. Она выпрямилась, развязав пояс плаща, бросила его Призраку. — Говоришь, временная петля ограничивает меня в перемещении? Тебе же хуже. Ты даже не сбежишь в другую комнату. Мужчина смотрел на неё немигающим взглядом. — Я не буду запирать дверь в ванную. Сказав это, девушка сбросила с себя плащ и царственной походкой прошла в ванную комнату. Призрак оставался спокойным ровно до того момента, пока дверь за Изабель не закрылась. После он поднялся, тяжело дыша, чувствуя дрожь во всём теле. Стиснув зубы, он приказал себе успокоиться, достал золотые часы из кармана, взглянул на циферблат. Стрелки шли в нормальном ритме, но двигались против часовой. Чёрт. Нужно успокоиться. Он старый, уставший, раненный своим же колдовством маг. Одной нахальной девице ни за что не сломить его. Призрак не станет тешить её гордость своей страстью. По крайней мере, не в первый же день. Но, когда она запела в ванной — своим громким, прекрасным, поставленным голосом — у него закружилась голова. Призрак зарылся пальцами в волосы, сидя за столом, слушая её великолепные арии. Он закрыл глаза, пытаясь успокоиться, и не мог. Похоже, справиться с ней будет тяжелее, чем он думал.