Лезет наружу

      Они сидели в закрытой комнате, единственные люди в доме. Повезло, что мать на работе: можно было вообще дверь не закрывать, но дорогого стоит чувство уединения. Хиёри смотрел в чужую галерею — он взял телефон и разблокировал его самостоятельно. Нет, скрывать всё равно было нечего, но… — Какой кошмар, Шин, ты был на этом фесте один? Даже не позвал меня? — Соу надул губы, разглядывая фотографии. «Да, сволочь, я пошёл туда один, и это был первый раз в жизни, когда я сделал что-то без тебя» — но он этого, конечно, вслух не произнёс. — Ну, я бы тебя пригласил, если бы ты перед этим не пропал на две недели. Соу замолк и вырубил телефон. Шин успел тысячу раз пожалеть о сказанном. — Я пропал? Может быть, ты просто плохо искал. — Не понимаю, почему ты… — Что-то я всё равно не вижу, чтобы ты скучал. — Соу хихикнул. Теперь он подловил его — Шин был в замешательстве. Как ему стоит ответить? Скучал? Это слишком ванильно, что совсем не про их дружбу, даже если на пятьдесят процентов правда. Не скучал? Это верно на другие пятьдесят процентов, но прозвучит оскорбительно. — А может, это ты плохо видишь? — Смешно, Шин, почти улыбнуло! — он положил руку ему на шею, чтобы притянуть к себе. — А я вот, в отличие от некоторых, весь извёлся в разлуке.       Тсукими почувствовал неудобство сразу и у себя в голове, и на своей коже, поэтому поспешил перелезть к изголовью кровати. — Да что-то не верится, даже трубку ни разу не взял. — Что, ты мне звонил? Я и не заметил. Занят был, наверное. Если взять в расчёт его хорошо развитое умение придумывать отговорки, то получится, что в этом случае Соу и не пытался. Впрочем, Шин и не хотел никаких разъяснений: любое оправдание из возможных было обидным и только в очередной раз закрепляло в нём мысль о собственной незначительности в чужой жизни. — Предупреждай в следующий раз, пожалуйста, — он тяжело сглотнул, пропустив через ком, — ну хотя бы на сообщения отвечай. Если не трудно, конечно. — Обычно трудно, — Хиёри съехидничал, — но почту я просмотрел. — А, правда что ли? Когда? — Я о том, что код, который ты написал, хороший. Я почти ничего не исправлял. Тсукими по-идиотски улыбнулся. Он знал, как трудно порой бывает получить похвалу от Соу, и когда добивался её, всегда старался подольше не высовываться, чтобы сохранить о себе впечатление. — Спасибо, честно, очень переживал из-за него. — …Хотя, конечно, за две недели ты мог сделать куда больше, но ладно. … — Итак, — Соу продолжил как ни в чём ни бывало, и в одно мгновение оказался вплотную прижат к собеседнику, — чем ты занимался без меня? Помимо работы, я имею в виду. — Я? — Тсукими вжался в подушку, но это не прибавило к дистанции между ними и сантиметра. — Ничем таким, на самом деле. Из дома почти не выходил… Не хотелось. — Разумеется! Кто, кроме меня, вытащит тебя из комнаты? — Соу похлопал его по плечу. — Я тебя куда-нибудь заберу на выходных, обещаю. А на сегодня, так как я устал с дороги, наша культурная программа обрывается на твоей спальне. Шин не очень хотел ехать куда-то. Поездки с Соу смущающие и странные, к тому же он заставляет пристёгиваться и следить за задним стеклом. Но вот быть с ним в одной спальне это, кажется, ещё страннее. — Не знаю насчёт твоей идеи, честно говоря. Я думаю, мне назначат обследование на эти выходные. — может где-то в параллельной вселенной ему действительно в ближайшее время придётся засунуть в себя гастроскоп, но в этой реальности он стелил самым наглым образом. — Да? — надурить Хиёри было задачей куда тяжелее, чем непроизвольно очистить желудок во время невыговариваемой процедуры фиброгастродуоденоскопии, разумеется, он не поверил. — Ты же даже очередь в больнице без моей помощи не займёшь. Хочешь, я тебя сопровожу? Или встречу с процедуры? Согласен? — Мило с твоей стороны, конечно… Я думаю, что справлюсь. — В любом случае, я могу перенести дату нашей встречи на день до или после. У меня довольно гибкий график! Он ясно дал понять, что от запланированного не отделаться так просто, но бог с ним, потому что это будет когда-то потом. Что куда важнее, некоторая часть планов приводится в исполнение уже сегодня. — Так что, друг? Не выглядишь как кто-то, кто рад меня видеть. — Соу дотронулся до него без задней мысли (или с обилием таковых).       Шину ничего не стоило раскраснеться. На этом глупом лице цвета, отражающего целый ряд проблем с органами пищеварительного тракта, румянец смотрелся как уродливая россыпь сезонной аллергии. И хотя руки у Соу, как обычно, были холодными, от них чужие щёки плавились. Возможно, это объясняется тем, что в действительности нет никакой разницы между прыжком в кипяток или ледяную прорубь — человеческий мозг не различает между собой такие градусы (это предположение, как и любое другое на антропологическую тематику, принадлежало Хиёри. Шин поверил на слово). — Почему? Я рад… — он отдёрнулся, оградившись от нежелательных прикосновений. — Я вижу, вижу. Ты весь покраснел от счастья. — Ха… — Ха-ха! — ладонь Хиёри продолжала настаивать на физическом контакте. — Ха-ха. — а Тсукими — на препятствии ему. Затем Соу просунул обе руки под плечи приятеля, стаскивая его вниз по одеялу. Тсукими кряхтел, извивался, словно дождевой червяк, и уже был близок к тому, чтобы начать пинаться. — Сейчас не обезьяничай, ладно? — Да что тебе нужно? — Шин был не просто недоволен, но вдобавок придавлен под весом, за счёт роста и физиологических особенностей существенно больше его собственного. — Ничего особенного. Мы, вроде как, давно не виделись?       Соу невинно наклонил голову влево, как будто в его действиях не было никакой подоплёки. Шин смутился. В самом деле, они долгое время не пересекались, и сегодня, в день долгожданной встречи, ещё не произошло никаких приветственных объятий. — Да, почти месяц прошёл. — он расслабился и полностью опустился на кровать, так что Хиёри нависал над ним. — Надеюсь, тебе не показалось, что я о тебе забыл. Но ему показалось. Ему очень сильно показалось. — Нет, что ты… — Отлично, Шин. У меня был завал на работе. Прости за это, хорошо? Соу редко извинялся. Или вообще никогда. Слышать от него слова раскаяния — это удивление, это услада для ушей, это сродни быть посвящённым во что-то интимное. — Я понимаю. — Шин кивнул и, с потрясением для себя, обнаружил собственную руку, переплетающуюся пальцами с Хиёри. — Я тебя совсем не видел. Было так одиноко, — он гладил ладонь друга, — можешь себе представить? Шину было точно так же. Что без Соу, что с ним — они вдвоём в их совместном непрекращающемся одиночестве, и если у Соу бывают моменты, когда оно его беспокоит, Тсукими всегда здесь, чтобы это исправить. Ему понятно, к чему всё идёт. Зачем Соу это говорит, ясно как белый день: есть что-то определённое, что он извлекает из их дружбы, что-то, что ему временами нужно — он взрослый, его потребности соответствующие. — Я тоже, наверное. Хиёри проскользнул под чужую рубашку, кажется, чтобы пересчитать рёбра. Его руки были мертвецки окоченевшими, и Шин почувствовал, будто эта незначительная связь с мерзлотой снова поднимает ему температуру. Он смахнул волосы с лица: его лоб горел так, что можно было прикуривать. — У тебя жар? — Нет, нормально, — набрал воздуха в лёгкие, — продолжай. Настаивать не было нужды. Соу только рад. Глаза у него сияли: по натуре любопытный, Соу обожал всё то, чего раньше не видел. И до их знакомства он не видел кого-то такого же щуплого и жалкого, как Тсукими, кого-то, у кого так рёбра торчат или, к примеру, искривлён позвоночник. Такой он, может быть, чуть-чуть убогий, весь нескладный и угловатый… Была ведь в Шине своя прелесть! Например, он напоминал геометрическую фигуру, а геометрию Хиёри не очень любил, поэтому ему то и дело хотелось Шина немного придушить. Он продолжил его ощупывать с нескрываемым интересом. Это было неуместно, почти не по́шло и с таким же восторгом, как заядлые любители рассматривают насекомое, глядя в микроскоп.       Тсукими скрутило живот. Не как порхание бабочек, но как удар колюще-режущего, и вместо благоговейного трепета он впадал в лихорадку. Трение о тело, неприятное натяжение ткани вынуждали его поджимать ноги друг к другу. Процесс терпимый, если смотреть на физиологию — безусловно работающий, но чересчур резкий и дискомфортный. Тсукими понятия не имел, должно ли всё, чем они занимаются, происходить так агрессивно — аж до судороги в нижних конечностях. Тем не менее, пока ещё можно было пересилить неудобство: Хиёри нравилось, а Шин был в силах это предоставить (разве это не то, для чего нужны друзья?). Если судьба к нему сегодня благосклонна, что-то да и выйдет.       Эрекцию не пришлось ждать долго. Тянущая, почти острая боль твердела под одеждой; его всего распирало. Унизительно и гадко, но, однако, периодически случается.       Опустив глаза на брюки друга, Шин не нашел ни намёка на похожую реакцию. Соу испытывал возбуждённость в любом несексуальном смысле. Ему просто нравилось зрелище, нравилось получать робкую отдачу. Что же, целью визита было поглазеть туда, на что глазеть не принято, и разойтись? Было бы славно. — А? — Соу тоже посмотрел вниз, затем посмеялся. — Не переживай, я предельно удовлетворён. Удовлетворён? Шин всё равно не хотел быть в неловком положении один. Он потянулся к другу с намерением придать ситуации надлежащий вид, такой, который должен сейчас присутствовать, и который Хиёри намеренно отвергал. Да, отвергал — ему не доставляло никакой радости всё чувственное и тривиальное, и даже обычные поцелуи с ним на поцелуи похожи не были.       Шину следовало только слегка поморщить губы, чтобы Соу понял намёк. Зубы рефлекторно сжались, но язык проскочил между ними куда-то вглубь. Всё действие, не нужно сомневаться, проходило исключительно в целях научного эксперимента: Хиёри было интересно. Какой Тсукими на ощупь, на вкус, внешне, каково содержимое его черепной коробки, что заставляет этот крошечный организм работать? Механизмы, шестерёнки, маятник, секундная стрелка — что из этого там, внутри; что в корпусе?       Поцелуй продолжался. Внизу Соу уже был где-то под джинсами, что сильно торопило события. «Это слишком быстро», — Шин отпихнул его и судорожно застегнул ширинку. — Погоди, — он сглотнул, чтобы что-то сказать, — потом. — Что «потом»? — Соу сжал тело под собой. — Потом, хорошо? Мне поплохело, подожди. Хиёри цокнул с раздражением. Почему именно сейчас, когда он захотел во всех красках? Планы рушились, член стремительно падал.       Но, поняв нужный подход, Соу переменился в лице: верно, он не может ни к чему принуждать… во всяком случае так откровенно. Время сбавить обороты. — Что произошло? — в моменте он выдавливал из себя всю непоколебимость, какую только мог демонстрировать, когда его развлечение так беспощадно прервалось. — Ты не хочешь? — Я как бы отвык… — Шин отвечал с отдышкой. — Ладно. Ладно, хорошо. Я слишком рано начал.       Что у Соу всегда хорошо получалось, так это подстраиваться под ситуацию. Что выходило ещё лучше — подстраивать ситуацию под себя. Характер его движений как-то незаметно перетёк в ненапористые, с лёгкой руки; он уже не лез дальше пояса. Соу отстранился на короткий миг, просто чтобы дать второму опомниться, затем наклонился и остановил свои губы где-то на стыке плеча и шеи. Тсукими одобрительно запрокинул голову, и Хиёри продолжил какие-никакие предварительные ласки, пускай даже и сделанные исключительно ради приличия, потому что сам мог прекрасно обойтись и без них. Немного поцеловал в шею, чуть потрепал волосы — надеется, что теперь достаточно. Чересчур осторожное отношение к Шину могло с лёгкостью превратить их отношения из привилегированных-взаимовыгодных в гомосексуальные, что, во-первых, совершенно не соответствовало действительности, во-вторых, шло в укор их искренней и светлой дружбе, так что перебарщивать было нельзя. Наконец, устав от вступления, Хиёри последний раз чмокнул Шина в щёку и перешёл к молнии джинс. — Всё, давай… — Тсукими вытер место поцелуя и смиренно лёг бревном.       Соу улыбнулся и положил ладонь между его ног. Шин, к сожалению, никогда не отличался выдержкой, и несколько минут хватило бы ему для финала комедии, потому Соу задержался на этом месте немного меньше, чем стоило, и резко убрал свою руку. Вместо слов он просто посмотрел на собственные брюки, и Тсукими уже был здесь, чтобы расстегнуть ремень. Шин провозился дольше, чем ожидалось, это всё пальцы слегка дрожали. Ему было не впервой, но за две с хвостиком недели он благополучно забыл про некоторые детали такого общения с Хиёри. Ну или… не впрямь, что забыл, скорее не хотел вспоминать. — Ты долго. После томительной мышиной возни ремень с металлическим звоном упал на пол, Тсукими кивнул и уставился на полуспущенные штаны. Он почти что девственник, с недавних пор восемнадцатилетний, боящийся здороваться с одноклассницами, и должен делать… это? — …Э. — Всё в порядке, — Соу с ехидной снисходительностью погладил его по голове, — ты ведь знаешь, чего я от тебя жду. «Как будто мне от этого легче».       Шин потянул за резинку белья, всё ещё сомневаясь, позволено ли ему двигаться дальше. Тем не менее, он это сделал, оставив лишний элемент одежды болтаться на уровне колен. Вот, собственно, главный гость сегодняшнего вечера — ничем не прикрытый, венозный и эрегированный. «И что дальше?». Он поднял взгляд в надежде получить хоть какое-то руководство к действию, но, поразительно, Соу предательски отвернул голову. Ему что, стыдно? Да чёрта с два стыдно.       Шин дотронулся. Пульсирует. Тсукими видел друга голым и раньше, пару раз действительно доводилось, но то ли после бутылки незаконно купленного пива, лёжа на диване перед телевизором, то ли скромной украдкой и практически без прикосновений. Почему-то голым обычно оказывался именно Шин. Ага, вот теперь вспомнил. Это и вправду всегда он. Соу умеет вызвать стыд, поставить в неудобное положение, буквально тоже. Ему часто и не нужно ничего двухстороннего: он рад всего лишь наблюдать за тем, как Тсукими позорится. Наверное, оно и к лучшему. Это внимание. Хиёри сосредоточен на Шине — получается, это в чистейшем виде внимание. Немного лестно: Хиёри весь из себя равнодушный, а прикован всё равно к нему. Они близки. Ближе, чем можно себе представить. А докоснуться вплотную до чего-то (или кого-то) далёкого — это как ухватить звезду с неба. Хотя бы здесь Шину повезло. Он мог касаться Соу сколько влезет. — А мама не вернётся? Разговор про родителей, когда ты держишь член своего лучшего друга, это сильно. Молодец, Тсукими. Ты не испортишь этот день ещё больше. — Почему ты у меня спрашиваешь? Это твой дом. — продекламировал Хиёри и был прав, понятное дело. — Некрасиво получится, если она зайдёт. — Какая мне разница? Как зайдёт, так и выйдет.       Соу посмотрел ему прямо в глаза, что оказалось куда большей стыдобой, чем внезапный вопрос Шина, и явно требовал конкретных действий. Это стало ясным по его утомлённому ожиданием выражению лица. Шин, уставившись на него в ответ, сделал скромное движение вверх-вниз по основанию. Хиёри кивнул, они оба прекратили обмен взглядами. Тсукими продолжил череду однонаправленной стимуляции — это мало отличалось от того, чем он занимался один вечерами. Его устраивало происходящее, элементарно потому что не приходилось пробовать ничего нового; он и не стеснялся так сильно, как всего десять минут назад. Шин понял, что делает всё правильно по кротким выдохам и редкому подёргиванию. Приятно, когда тебя хоть где-то ценят. Приятно… Соу приятно дышит. Громко, но сдержанно. И наконец-то молчит. Пожалуйста, пусть он всегда молчит. Хиёри ласково провёл по волосам Шина, и тот почти поверил, что отделается одной только ручной работой.       Всё нормально. Это должно было случиться рано или поздно, опять. К тому же, это ещё не самое худшее, что происходило на его кровати. Но он всё равно не знал, что к чему, не находил это занимательным. Скорее противным, потому что Соу не предупредил. Хотя изменилось ли что-нибудь, если бы предупредил? Вряд ли. Близость с ним априори чувствовалась глубоко неправильной, сомнительной… Даже так, Тсукими ни разу не отказался. Разве не все парни его возраста хотят чего-то такого? Ну, только если не все хотят этого с другим парнем… никто не хочет. Но когда жизнь даёт тебе шанс, иди и потеряй девственность самым тупым способом, ты, пубертатная язва. — Прости, ты всегда делаешь это вот так? — А… Как? — вопрос Хиёри свалился на него снежным комом: минутой ранее ничего не предвещало беды. — Единственное, чего ты добьёшься в таком темпе, это вспотевших ладоней. — Мне быстрее? Тебе наскучило? — Немного, — Соу посмеялся, — просто, понимаешь, я здесь не за тем, что могу повторить сам в домашних условиях. «А зачем ты тут вообще?»       Шин никогда не был особенно опытным в вопросе межличностных отношений, но ему хватало мозгов догадаться, что привычные для двух друзей занятия не имеют опции «раздеть догола». Это можно было считать выходящим за рамки дозволенного, если бы по крайней мере один из них имел какие-то рамки. Увы, никто.       На этот раз (на каждый, честно говоря) свобода выбора времяпрепровождения была у Соу и прямым маршрутом привела его к тому, чем приходится заниматься в настоящую секунду. Стоило ли ожидать другого исхода? — А что я должен сделать? — Шин потупил взгляд сквозь объект их беседы.              Хиёри с улыбкой прищурился. Он потянул Шина за щёку, вытягивая линию рта вверх, и его ноготь поцарапал десну, когда проник внутрь. Озарение, к сожалению, дошло. — Ну? — Соу вынул изо рта мокрые пальцы. — Теперь? — Нет, я не знаю. В глазах Хиёри читалось чёткое «Ты что, идиот?», и он закатил их. — Не только руками, ладно?       Тсукими резко захотелось убежать, съёжиться, заговорить на обсценном — что угодно, чтобы не быть здесь. Его достоинство ещё никто не унижал настолько сильно, его голова никогда не опускалась так низко, ни разу он не терпел к себе такого акта бесчестья. Узнай об этом кто-то в школе… Ах, что бы с ним было, если бы кто-то знал! Растоптали на месте — нет большего позора, чем… Да, чем… — Если не хочешь, — устало зазвучал голос сверху, — то я не настаиваю. Я ни к чему тебя не принуждаю. Верни мне ремень, я оденусь, и на этом всё. — Стой! — Шин, мешкаясь, удержал его на месте. — Не надо. Он действительно скорее не хочет. Но готов потерпеть. Всегда, и лишь бы Хиёри был доволен, лишь бы не осудил. Дружба — это терпеть взыскания. Теперь настало время взыскать со своей репутации.       Шин по-глупому захлопал ресницами, чувствуемое за километр расстояния давление заставило его разомкнуть губы. Дальнейшая инструкция легко складывалась в голове по ступенькам и одновременно с тяжестью приводилась в действие — глаза боятся. Чтобы хоть какая-то часть из ожиданий, навешанных на него лицом выше, оправдала саму себя, необходима немедленная победа послушания над последней толикой здравого смысла, благополучно спрятанного в недрах его суждений о Соу. Самой успешной тактикой в этой борьбе с противящимся рассудком оказалось вспомнить о своём желании выслужиться и вести себя как хороший приятель.       Шин наконец-то прикоснулся языком — и это был первый трудоёмкий шаг. В попытках не думать о процессе он всерьёз замечтался о возможности временно вырубить все органы восприятия, лишь бы не слышать вдохи-выдохи и не видеть довольную улыбку над собой. Когда Соу потянул его за волосы ещё ближе к паху, это вынудило Тсукими взять больше. Пока что с него не хватит.       Хиёри смотрел на случившееся, как на очередной способ прощупать границы. Классическое «приятное с полезным». Он бы с превеликой радостью подверг процедуре пальпирования каждую отдельно взятую внутренность Шина и попробовал бы на зуб любое из наполнений систем его органов, и всё из вовлечённости… Соу взял во внимание стенки слизистой, узкое горло (интересно, а как часто Шин давится едой?), ощущение слюны на члене, движение губ и спазмирующие челюсти. Жалость, которую вызывало зрелище, заставила его ноги дрожать от восторга. Полупрозрачная тягучая полоска, следствие чрезмерной саливации, стекала по нижней губе Шина; Хиёри небрежно затёр её. Становилось недостаточно. Мог бы он упереться немного теснее, до самого края горла, дальше, чем сейчас… И этого бы хватило, это довело бы до должного завершения, создало кульминацию и развязку. Просить о чём-то, в чём тебе откажут, глупо — сегодня не без элемента неожиданности.       Он с глухим звуком ударил Тсукими по затылку. Шину толчком выбило слёзы, он поперхнулся от резкого давления глубоко за ротовой полостью. Последовал звук, тот, что случается, когда вы слишком сильно надавливаете на корень языка. Всё, что сделал Шин, это отполз, а затем, скрючившись, он выблевал содержимое желудка прямо на ковёр. — Ого… — Соу скривился. Тсукими уставился в мёртвую точку. Рвота оказалась на волосах, одежде и в носу. Он вообще уже ни о чём не думал. — Хиёри, надень штаны и выйди из моей комнаты.