Пес

Он подошел к краю площадки и посмотрел вниз – под его ногами распростёрся весь пляжный город. - А ведь неплохо с высоты смотрится. Он поднял голову и посмотрел чуть выше – туда, где плескалось море. Оно было спокойно и набегало неспешными волнами на песчаный берег. Ветра не было, как и кораблей на пристани – это огорчало. Как давно он не ходил? В последний раз он был в море при сильном шторме, команда его Капитана объявила, что он источник всех их бед и спустила с корабля. Хорошо, что его руки и ноги не были связаны и он мог ощущать ступней, хоть и единственной, дно шлюпки. Почему с ним так поступили? Кто знает, сегодня ты царь, а завтра – никто. Вот и он оказался в самом низу иерархической цепочки. Даже то время, проведенное с его Капитаном – не в счет. Он давно заметил, что к нему охладели, что им пользуются только для справки в пиратских делах, а ему бы хотелось, чтобы… - Эд, я скучаю по тебе…Эд, шлюха ты! Пошел нахуй твой Стид, ненавижу! Он с силой сжал кулаки, оставаясь на самой вершине возвышенности. Его зубы скрежетали от злобы. Он вдавливал короткие ногти в грубые ладони. Он боролся с внутренним чувством – долгое время он убеждал себя, что он ненавидит всех, но сейчас, будучи сухопутной крысой, он понял, что скучает по кораблю – его вышвырнули, надеясь на его скорую кончину. Какие глупости, он жил с самой Черной Бородой, именуемой Кракеном, оказаться в хрупкой лодке в шторм – не самое страшное, это же надо знать. Эдвард… Мысли сами собой потянулись к нему: вот он стоит в солнечный день на корме и смотрит в подзорную трубу, что-то показывает этому аристократишке, который влез в какой-то мягкий халат и ходит в нем по палубе. Смеются. Он смотрит в другую сторону, но его тут же отвлекают звуки, доносящиеся из каюты – видно, Люциус пригласил кого-то позировать. А он стоит здесь, уверяет себя, что еще не все кончено, и в их с капитаном отношениях что-то будет. Он согласен на все. А Стид? Он же так испугался в тот раз, когда Борода всадил ему в бок саблю, какой же он жалкий! На его месте должен был быть я. Он решил спуститься вниз, подальше от света. Усевшись на бочку, он машинально поднес руку к горлу и стал сжимать пальцы. Вдруг он услышал голос: - Разве для того тебе пять пальцев, чтобы ты душил самого себя? Люциус. Все-таки он не рисует своих парней. Удивительно. - Что тебе, блять, надо? Люциус глуповато посмотрел на свой обмотанный палец – он стоял в самом углу, возле балки. - Где твои…? Иди займись чем-нибудь! - Иззи, послушай, я знаю, ты ревнуешь Стида к капитану. Не убивайся, пожалуйста. Расскажи о своих чувствах, я тебя выслушаю. Внутри него кровь, кажется, она начинала закипать… Пират, не снимая с шеи руки, другой начал нащупывать нож – лезвие было недлинным, холодным, но хорошо заточенным. От Люциуса это движение не скрылось, в его глазах появился страх и он немного отступил в укрытие тьмы. Сидевший на бочке, подался к нему, кривя ужасную улыбку. Он не смотрел собеседнику в глаза, он как будто его не замечал, думал о своем, но все равно приближался к фигуре, начавшей дрожать. - Люци, что такое? Страш-ш-но? А где твои дружочки? Не хотят ли они защитить тебя? – Иззи издевался. Взгляд его стал осмысленным и в тот же миг он воткнул клинок чуть правее от лица коротышки. Люциус перевел дух, однако сердце стучало как бешенное, он не знал, что делать. Правая рука капитана дышал слишком близко. Нет, он не был ему противен, он однажды даже приглашал его нарисовать…Но сейчас, эти безумные глаза пугали. – Люци, дорогой, сделай милость. Пират рывком достал оружие из доски и вложил его в потную руку испуганного человека. - На, возьми это… - он разомкнул четыре пальца – ну! Крепче! Вот так… - он обхватил его маленький кулак и, не отрывая взгляда, занес его под свой подбородок. Он сглотнул. – давай, сделай надрез. Молодой пират не мог противостоять силе, но он совсем не желал причинять вред кому-то из команды. Это не по его части. Он обычно приносит либо проблемы, либо удовольствие. И, Иззи, будто прочитав его мысли, неожиданно застонал. - Иззи! Они оба повернули головы в сторону шума. Вошел ебучий Стид. В халате, но с прилизанными волосами, будто тот собрался на бал. Иззи разжал руку Люциуса и обернулся. - Сука, что ты, блять, здесь забыл? Со-капитан застыл на лестнице, он смотрел то на Иззи, то на Люциуса. - Это я и хотел у тебя спросить, поднимайся и помоги Черной Бороде. Иззи плюнул на пол. Тут же выпрямился и, оттолкнув легко с дороги Стида, вернулся наверх. Капитан проследил за ним и вновь посмотрел на Люциуса. - Я не вовремя? - В самый раз. Стид досадно вздохнул. Его Капитан стоял, сложив руки на груди, он был в хорошем настроении. Он увидел своего помощника, махнул в сторону – чтобы показать черную точку – корабль на горизонте. - Собираешься напасть? - он посмотрел на выражение лица Черной Бороды. Капитан и подчиненный стояли близко, Иззи весь в черном, маленький, едва достающий до груди Эдварда макушкой. Эдвард был в своей кожаной жилетке, его руки были открыты, ноги были стянуты тканью узких штанов. Он повернул голову в утвердительном кивке. - Не думаю, что это стоит того, пока изнеженные все еще на корабле. Вдруг их убьют? Борода понял намек и замахнулся – Иззи не шелохнулся. Тогда он действительно влепил ему звонкую пощечину, щека, принявшая удар порозовела. - Твоя задача в том, чтобы Джентельмен не пострадал, понял? - Хуй тебе. – Иззи напрашивался на еще один удар или пинок. Но Капитан уже отвернулся. Он потер щеку. Был облачный день. Он не мог простоять здесь целый час, поэтому начал спускаться, швыряя носком ботинка попадающиеся камешки. Он вспоминал черные глаза Капитана, давно он не видел в них улыбки, одно безразличие. Вечерело. Надо было искать укрытие на ночь – вариантов немного – отправиться в бар или ночевать на берегу, в шлюпке. На дождь ничего не указывало, поэтому выбор пал на последнее. Иззи перевернул суденышко вверх дном и сел. Холодало, он посмотрел на небо – никакое. Безразличное. Он потер руки, размял пальцы – да, у него их десять, не то что у Люциуса… - Шлюха – прошипел он. Утро на корабле. В каюте незакрепленные предметы болтаются из стороны в сторону – от одной стены к другой, Иззи Хэндс лежит на своей койке – двух скрепленных ящиках, укрытых старым одеялом. Ему хорошо, он только что вернулся от Капитана. Они закончили делить добычу, наелись и напились. Пират получил легкое ранение – его полоснули шпагой по плечу. Место, задетое лезвием неприятно пульсировало, но не сильно беспокоило. Он оторвал кусок от валявшейся ткани, помогая себе больше зубами, чем рукой, и приложил к плечу. Он вздохнул. Раньше им с Капитаном не было равных, они первыми бросались в бой и раскидывали наивных противников. Не было им равных в умении пользоваться холодными саблями. А сейчас… да, старик. Что-то скрипнуло за стеной – это, наверное, Черный Пит и Люциус празднуют. Послышались смешки и причмокивания. Иззи лежал неподвижно. Ему было все равно. - Люци, мой ты хороший. - Да, твой, твой, ты не поранился? - Нет, все хорошо. Смотри, что я взял! - Ого, красивая штука, надень – что-то прошуршало по полу – Где мой блокнот? Надо тебя зарисовать. - Уже темно, давай найдем себе другое занятие. - О, что за настрой. Иззи стал замерзать. Холод уже заставил онеметь конечности, а вода, так хорошо блестевшая днем, ночью была темной и совершенно ледяной. Он решил пойти в бар. Идти долго не нужно – рукой подать. В окнах свет, умеренный шум ночных гостей. Он открывает тяжелую дверь – музыка, гром стаканов, разговоры. Он следует к столу. Денег у него нет, поэтому нужно либо с кем-то познакомиться, либо убираться от недовольного хозяина заведения. - Чего желаете? – как быстро… - Рому для байкера? - Что? – не понял пират. Бармен, вытирая стакан какой-то грязной тряпкой, махнул в сторону кожаных штанов и цепей в образе Иззи. - А, нет, это… - Иззи!! К нему подошла полная женщина с рыжими волосами, она была бодра и весела. Кто-то знакомый – пронеслось у него в голове. - Эй, плесните ему за мой счет! Отлично, подумал Хэндс и просидел в баре до утра. Утром рана еще болела, кусок ткани прилип и зачерствел. Иззи повернулся и почувствовал боль. На ящике стояла чашка с вином, лежала записка. Пират сосредоточил на ней взгляд – кто это о нем вспомнил после вчерашней пьянки? На бумажке аккуратным почерком значилось: «Прости, чувак, что вчера шумели. Это тебе». - Шшш. – он зашипел, отдирая от раны тряпку, некоторые нити пристали к едва затянувшейся царапине и здесь нужно было действовать либо рывком, либо продлить мучение. Он резко дернул. – Тв…сссс…кааа… Пошла кровь. Он поднялся, обмакнул струйки, затем бросил на пол черный отрез, одним махом выпил содержимое и пошел наверх. В проходе он заметил удаляющуюся крупную фигуру. Он вспомнил, что вчера Пит и Люциус хорошо закончили день. Он решил зайти на склад съестных припасов. - Девочки? – хрипло вопросил тишину он, ему никто не ответил. Он заметил недавние следы человеческого присутствия, а может, и союза – рундук был покрыт одеялом, однако, оно почти полностью сползло на пол, некоторые апельсины валялись по углам. Две чашки. Появился Люциус. - Привет, Иззи! Прости еще раз за вчерашний шум. Пират пнул апельсин и тот, подхваченный качкой, перекатился в другой угол. - Ой, ты был ранен вчера? Надо было тебе сделать повязку. - Спасибо, на мне раны заживают как на собаке. – холодно произнес Иззи. Люциус неловко поправил волосы и свой непременный платок. - Хорошо, что ты не сказал, что до свадьбы заживет. - О свадьбе может думать только идиот! – воскликнул Иззи. - О, ну тогда наш капитан – идиот. Иззи шагнул вперед, готовясь схватить мерзавца за воротник. Он контролировал себя, не все относятся к Бороде с должным уважением. Он ушел. Наверху Черная Борода и Стид опять чему-то смеялись. Иззи вздохнул и посмотрел в море, над гладью носились чайки и солнце было почти в зените. Ему стало жарко, он решил, что наполнит чашку и посидит в каюте. Когда он вернулся к себе, то утренней записки уже не было, зато на ее месте лежала чистая тряпка. Пират наклонился, поставил чашку, немного расплескав, коснулся ткани. Он вспомнил, как его Капитан делал так всякий раз с лоскутками, что представляли какую-то ценность. Он не знал, почему тот так делает. Он пощупал канву – тряпка как тряпка, перевязал рану и выпил, лег на ящики. - Эд… Вернись, я хочу, чтобы все было как раньше.