heal my wounds

      Треск стекла. Пронзительный крик и тишина. Тишина это то, чего Натаниэль боялся больше всего. Тишина всегда была чем-то неизвестным, непонятным и пугающим. После тишины новые звуки будто резали по ушам, вызывая новую порцию мурашек и противной дрожи.       Затишье перед бурей было обычным явлением в семье Веснински. Всё это время они с матерью просто терпели «бурю», которой являлся глава их семейства. Побои, вечная ругань и постоянные травмы — это всё на протяжении длительного времени стало чем-то привычным и само собой разумеющимся. Парень не знал в какой момент в голову его матери пришла такая чудесная мысль, как побег.       Ему было всего десять, когда Мэри ворвалась к нему в комнату, закинула пару вещей в сумку и, схватив его за руку, вытащила из дома. Время было позднее, всё ещё сонный ребёнок то и дело спотыкался на бегу, уже чувствуя, как горят его лёгкие. Усталость накатывала волнами, из-за чего ноги грозились вот-вот подкоситься. Было неприятно, хотелось остановиться и отдохнуть, но настойчивая рука матери не ослабляла хватку ни на секунду, волоча за собой. Ему не оставалось ничего, кроме как молчать и послушно продолжать бежать.       Вопросов он не задавал. Его от этого отучили, когда ему было четыре. Один вопрос о том, почему папа кричит на маму, повлёк за собой череду избиений, после которых мальчик ещё долгое время лежал на полу, сдерживая поток слёз и не имея ни капли силы на то, чтобы подняться и удалиться в свою комнату. Молчание всегда было менее болезненным вариантом.       Наконец женщина остановилась, заводя сына за угол одного из зданий. Оглянувшись по сторонам, она строго посмотрела на запыхавшегося мальчика и, присев перед ним на колени, аккуратно взяла его щёки в обе руки. — Слушай внимательно, Натаниэль, — серьёзным шёпотом начала Мэри, — Теперь тебя зовут Алекс и тебе одиннадцать. Никого кроме матери у тебя нет, в Балтиморе ты проездом. Это минимум из того, что сейчас тебе нужно знать. Кивни, если понял, — получив удовлетворительный кивок, она отпустила мальчика и выпрямилась во весь рост, вновь беря его за руку.       С этого всё началось.       Парень бы мог соврать, что под «всем» он подразумевает спокойную и счастливую жизнь, но смысл это делать, если он уже успел наврать на несколько сотен лет вперёд?       С побегом жизнь лучше не стала. Конечно были дни затишья, когда они с матерью могли тщательно обдумать свой следующий шаг и подготовится к новой волне преследования, но они никогда не были рассчитаны на отдых и «обычную» жизнь. Каждый прожитый день был чудом и большой удачей. Годы шли, и вместе с ними менялся сам Натаниэль, всё больше и больше становясь внешней копией отца. Вечные краска для волос и линзы становятся не просто маскировкой от людей отца, но и спасением от самого себя.       К сожалению, их победы длились недолго. Преследователей становилось всё больше и больше, а времени всё меньше и меньше. Их с матерью следующие шаги научились предугадывать, из-за чего люди отца стали всё чаще их нагонять, не давая возможности даже на самую короткую передышку.       Топот ног преследователей, громкое биение собственного сердца, сбившееся дыхание и невероятная усталость, смешанная с сонливостью. Веснински бежит по безлюдным улицам и, наконец, заворачивает за угол, надеясь, что хотя бы после этого поворота от него отстанут. С матерью они разделились больше пятнадцати минут назад, из-за чего тревога стремительно возрастала. Поворот за угол никаких положительных и радостных эмоций брюнету также не принёс, а в голове было лишь полное разочарования: «блять». И это «блять» было адресовано тупику. Вот, что значит бегать по неизвестному городу. И на что он рассчитывал?       С разочарованным вздохом и самым недовольным лицом из всех вариаций его недовольных лиц, он поворачивается лицом к преследователям и засовывает руки в карманы, стараясь сделать максимально расслабленный и уверенный вид. Вдруг повезёт и кучка верзил подумает, что у него в кармане детонатор, а затем эти олухи испугаются и с визгом убегут. Такая картина вызвала у Натаниэля на лице слабую улыбку, которая пропала сразу, как только он почувствовал около виска дуло пистолета.       А вот теперь не смешно.       Повернуться лицом к его возможному убийце идеей было бы максимально хреновой, поэтому Нат возвращает на лицо привычную недовольную маску и вытаскивает из карманов руки, поднимая их в жесте «сдаюсь». Правда реакция преследователей его мало радует. Те не кидаются оскорблениями, да и в целом не двигаются. Стоят и глядят явно сквозь него, а в лицах читается лишь неподдельное уважение, которое предназначается уж точно не Натаниэлю.       Стоящий позади него суёт свою руку ему в сумку, из-за чего всё существо парня напрягается. Несколько минут молчания, и он слышит, как молния обратно застёгивается, а перед его лицом появляется страница паспорта с фотографией, поддельным именем и фамилией. — Крис Беккер, — от знакомого холодного, как сталь, голоса по спине пробежали мурашки. Недовольство сразу пропало, а зубы пришлось крепко сжать, чтобы не выдавать весь тот страх, который он испытал всего лишь от двух слов. Голос отца это то, что он ожидал услышать в самый последнюю очередь, и лучше бы, если бы эта очередь никогда не наставала, — о чём ты, скотина неблагодарная, думал, а главное на что надеялся, когда твоя умалишённая ебанутая мамаша, захватив выродка-тебя и кучу моих денег, решила съебать, куда взбредет в ее пустую бошку? Ты правда настолько наивен и туп, чтобы выбрать мучительную и длительную смерть, вместо быстрой и почти безболезненной? В какой момент ты поверил в то, что у блядской вещи может быть своя жизнь? — мужчина обошёл его, не убирая пистолет от чужого виска, и встал напротив собственного отпрыска, грубо хватая за подбородок и поднимая лицо того так, чтобы чужой взгляд был направлен с точностью в его глаза, — пиздец как тупо было надеяться, что я не узнаю своё же лицо.       Последняя фраза была хуже удара в живот. Комок страха, застрявший в горле, не давал возможность выдать что-нибудь язвительное и дерзкое. Ноги стали предательски слабыми, а в голове то и дело крутилось на повторе одно слово: «бежать».       Но бежать было некуда, при том вовсе не потому, что позади него был тупик, а потому, что перед ним стоял сам Мясник. Жестокий и безжалостный потрошитель, не знающий пощады ни к кому, даже к собственной семье. Хотя про семью говорить едва ли было можно. Семьёй их никогда нельзя было назвать.       И вот один взмах рукой с поддельным паспортом, и отцовские люди начали неторопливое движение в сторону Ната. Желание дёрнуться было, но десять лет, которые он провёл в «доме родном», отлично научили ему тому, что если противиться, то будет только хуже. А если брать во внимание ещё и то, что Натан Веснински был недоволен фактом того, что ему пришлось семь лет жизни потратить на поиски своего непутёвого отпрыска, то масштаб его нынешней злобы нельзя было и представить. Поэтому вариант с столь дерзким отступлением сразу отметается. Пока у Натаниэля в голове проходил весь этот мозговой штурм, одному из подошедших людей простреливают голову. Простреливают чётко и с первого раза. Сердце наполняется радостью, а у Веснински-младшего появляется шанс. Шанс выжить.       Появление Мэри Хэтфорд произвело настоящий фурор, в особенности на Натана, который моментально ослабил хватку и обернулся на вторую явную «проблему» в его жизни. Этот момент отвлечения дал Натаниэлю время для того, чтобы выбить из руки отца пистолет и выбраться из хватки. Быстрая реакция пришла на помощь, и поэтому он быстро успевает подхватить упавшее оружие, направляя его на отца.       Правда и тут он кое-чего не учёл. Время было не только у него.       Натан стоял всё так же перед ним со слабой самоуверенной улыбкой, которая совершенно никак не отражалась весёлостью в его пустых, холодных и безжизненных глазах. Пистолет матери валялся на земле на достаточном расстоянии от женщины, а её саму по обе стороны держало двое из верзил, третий из которых направлял в сторону женщины пистолет.       Рука слабо дрогнула при виде столь ужасной картины и представления того, как в один миг безжизненное тело матери валяется на земле, а сам Нат совершенно не может пошевелиться. Помимо пистолета на земле так же валялся и телефон. Обдумать это времени не оказалось, но его папаша, заметив взгляд, брошенный на мобильник, с удовольствием объяснил. — Выстрелишь в меня, и твоя обворожительная шлюха-мать моментально окажется на земле, — вновь донёсся до ушей ненавистный голос. Слегка наклонив голову в бок, мужчина продолжил, — Правда, могу тебя заверить, что это самый лучший исход, который может её ожидать, так что не считаю, что для тебя это должно быть чем-то пугающим. Хотя, если вспомнить, что моя копия ты исключительно внешне, то твоя ебанутая преданная собачья натура конечно же попытается её спасти. Так же неудачно, как она пыталась спасти тебя, — вновь не получив совершенно никакой ответной реакции, Натан вздохнул и глянул на наручные часы, — Не советую тебе стараться, полиция будет через пару минут и…       Договорить у него не выходит, Натаниэль бросается на него, валя на землю и направляя дуло пистолета отцу между глаз. Злость становится лишь сильнее, когда на лице напротив расплывается противная маниакальная улыбка. После этого всплеска эмоций слышится выстрел, а затем брюнет поворачивает голову, чтобы понять куда именно и кто стрелял.       От вида мёртвой матери подступает тошнота. Руки слабеют и из них мгновенно выбивают пистолет. Со всей грубостью поднимают на ноги и с силой толкают в стену. В ушах стоит звон, а от резкого и неожиданного подъёма на ноги в глазах временно темнеет, а голову пронизывает сильнейшая боль. Пара ударов. Звук полицейской сирены и болезненное падение на землю.       Разлепив глаза, парень быстро садится и осматривает светлое помещение. От яркости Натаниэль сразу жмурится, но сквозь неприятные ощущения продолжает оглядываться по сторонам. Он в медпункте. Почему он сюда попал, он предполагает, но где же тогда его мать? Вдруг был шанс увидеть Мэри Хэтфорд ещё живой, вдруг все воспоминания о гибели женщины это всего лишь сон, ужасный кошмар, который приснился ему в палате. Нат подскакивает на ноги и уже собирается уйти, как останавливается с одним вопросом: «а где моя сумка?». Внезапно возникший вопрос поставил брюнета в тупик, из ступора парня вывела открывшаяся дверь. Медсестра с слегка приподнятой бровью глянула на Ната, а он, как олень в свете фар, глянул на неё, искра, буря… — Ты чего встал, — девушка вопросительно похлопала глазами, — Тебя неплохо так приложили, лучше полежи пока есть возможность. Скоро позовут в комнату допроса. — Где моя сумка? — сразу поинтересовался Веснински, решив, что раз уж медсестра сама начала разговор, то пусть хотя бы будет полезной для него, — Я могу её забрать? Там мои вещи. — Слушай, всё с ней в порядке, — Медсестра подняла руки в примирительном жесте и слабо улыбнулась, — Сумка никуда не денется, а вот тебе я бы настоятельно рекомендовала… Стой! ты куда?       Не желая больше терпеть заботу непонятной медсестры, Натаниэль лишь закатил глаза и направился на выход из палаты. Что ж, если никто не хочет помогать, тогда он сам найдёт свои вещи и свалит из этого до ужаса некомфортного места.       На допрос, как и в целом на всю ситуацию, Веснински было плевать с большой горы. Его мать погибла не для того, чтобы он отсиживался в полицейском участке. То, что он находится в здании «ока правосудия» совершенно не значит, что Нат в безопасности. Ему всё ещё нужно было бежать. Желательно в другую страну, под другим именем и с другой историей. Он не должен сдаваться, нельзя засиживаться на одном месте и кому-либо доверять.       А вообще, очень хотелось курить. Довольно по понятным причинам, объяснять, наверное, не стоит.       По пути к выходу из участка он заметил одного из полицейских, который сразу же им заинтересовался и уже направился в сторону парня. В голове второй раз за день пронеслось «блять», но без допроса он видимо и правда не уйдёт.       Вспоминать все пережитые за этот вечер было просто невыносимо. Куда невыносимее, чем он себе представлял. К сожалению, полицейский особенной тактичностью не отличался, поэтому рубил с плеча. Разумеется, что они уже успели провести вскрытие и распознать настоящую личность его матери. И конечно же они прекрасно поняли, что он и есть сын Балтиморского Мясника. Именно поэтому мужчина совершенно не стеснялся копать куда глубже, затрагивая чуть ли не в самое далёкое детство, стараясь вытащить из паренька как можно больше.       Правда Натаниэль был совершенно не согласен с таким положением дел. Сначала вопросы просто доставляли дискомфорт тем, что заставляли Веснински вспомнить о малоприятных вещах из детства, где главным героем всех его ночных кошмаров выступал его отец, а потом дискомфорт и вовсе постепенно перерос в раздражительность. — Послушайте, я прекрасно понимаю, что вам всем просто пиздец, как интересна вся подноготная моего «папаши», если я вообще могу его так назвать, — на «папаше» брюнет поставил в воздухе кавычки, чтобы добавить к и без того с ненавистью брошенному слову ещё больше сарказма, — Я правда все понимаю, многоуважаемый детектив, но вот одна моя блядская просьба — отъебитесь.       На какие-либо правила приличия было уже плевать, и парень, не желая больше продолжать разговор, молча поднялся со стула и направился на выход. Тут ему точно не помогут. Все были заинтересованы лишь в том, чтобы засадить этого ублюдка за решётку в то время, как Натаниэль мечтал лишь о том, чтобы самолично перерезать «отцу» глотку.       Перед тем, как покинуть полицейский участок, Нату всё же удалось отыскать свою сумку и, перекинув её через плечо, парень поспешил убраться отсюда куда подальше, пока про него все забыли, довольствуясь теми ответами, что получить всё же удалось.       Свежий воздух подействовал как нельзя лучше. Лёгкий, прохладный ветерок приятно дул в лицо, вызывая по всему телу приятные мурашки. Набрав в лёгкие побольше воздуха, Натаниэль направился вперед.       Не пробыв на улице и пяти минут, Нат почувствовал, как с неба начал капать мелкий дождь, который постепенно стал перерастать в настоящий ливень. Ещё через пять минут Веснински выглядел так, словно на него вылили целое ведро воды, поэтому, как бы ни не хотелось, но пришлось перейти на бег, в надежде найти хотя бы какой-нибудь навес, под которым можно переждать. Время суток и ветер, казавшийся совсем недавно приятно прохладным, сыграли с ним злую шутку. Полностью промокнув, парень постепенно начал мелко дрожать, мечтая уже о совершенно любом укрытии.       Бег под дождём оказался малоприятной штукой, а главное очень неудобной. Мокрые волосы неприятно прилипали ко лбу, вынуждая вечно поправлять прическу, а в глаза то и дело, что попадали капли. Поэтому совершенно неудивительно, что Нат так в кого-то врезался. — Простите, — уже начал было извиняться Веснински, но осознав, что дождь на него, благодаря навесу, не капает, зачесал назад мокрые волосы и нормально протёр от влаги глаза. Когда же к нему наконец вернулась способность нормально видеть, он смог рассмотреть жертву столкновения. Это был невысокий блондин с максимально недовольным лицом. Взгляд его уставших каре-зелёных глаз так и говорил: «да мне, если честно, поебать на твоё прости», из-за чего брюнет успел сто раз пожалеть, что вообще пытался быть вежливым. — Извиняться в другом месте будешь, — со скукой в голосе бросил блондин, а затем в пустых глазах промелькнул совсем слабый огонёк интереса. Чем он был вызван — брюнет не знал, но в ту же минуту незнакомец продолжил, — Ты весь промок. Пойдём, хоть кофе тебе сделаю.       Только после этого предложения до Ната наконец дошло. Навес над ним был только потому что они стояли перед входом в кофейню. Светловолосый наверняка закрывал её до того, как в него влетел наглый, так ещё вдобавок и мокрый, паренёк.       Похлопав непонимающе глазами и состроив лицо оленя в свете фар (да, снова) парень наконец кивнул, и они зашли в тёплое, атмосферное и пропахшее кофе помещение. Вдохнув приятного аромата, на лице парня впервые за день появилась расслабленная улыбка. Весь пережитый ужас отошёл на второй план, а по телу начало расползаться приятное тепло. В один момент Нат успел с головой окунуться в атмосферу умиротворения, тепла и спокойствия. — Какой кофе ты будешь? — вопрос выдернул Веснински из мыслей и вынудил покрепче сжать лямку сумки, посмотрев на предположительного бариста, непонимающе хлопая глазами, — Чего ты смотришь, будто я спросил тебя о смысле жизни? В этом вопросе даже никакого подвоха нет, а у тебя такой вид, будто перед тобой встал вопрос жизни и смерти, — недовольно фыркнув, светловолосый начал заваривать кофе, — Забудь.       Отыскав для себя столик около окошка, брюнет уселся за стол и уставился в окно. В голове крутилась мысль о том, почему блондин всё же решил ему помочь. Правда думать мешало теплота в помещении, от которой всё, чего хотелось — это спать, спать и ещё раз спать. Кружка с кофе появилась перед его носом как раз в тот момент, когда Нат уже чуть ли не растёкся по всему мягкому диванчику от догнавшей его усталости. Чашка с горячим напитком всё же оказалась интереснее и являлась неплохой такой мотивацией для того, чтобы принять более менее вертикальное положение и обратить свой взгляд к собеседнику напротив. От напитка веяло приятным кофейным ароматом с ноткой… корицы? Да, это определённо была корица. — Это твоя кофейня? — Натаниэль притянул поближе к себе кружку и сделал слабый глоток. Хоть кофе и был с молоком и корицей, вкус был всё равно сбалансированным: не слишком горько, но и не сладко. Наверное это лучший кофе, который ему удалось попробовать за все семь лет, что он провёл в бегах, — И можно узнать имя? — А ты видимо любишь задавать бесполезные и тупые вопросы? — секундное гостеприимство парня закончилось на приготовлении кофе. Он всё же был редкостным мудилой, — Эндрю. — Ну спасибо, что хоть на последнее ответил, — огрызнулся Виснински, а потом так же недовольно, как и Эндрю минутой до, буркнул, — Крис.       По завершению вежливых формальностей оба замолкли, с недовольным прищуром поглядывая друг на друга. Брюнет делал маленькие глотки своего напитка и раздражительность сама собой куда-то улетучилась. Пусть светловолосый и противный, но зато кофе делает и правда классный. — Почему ты стоял под дождём? — каре-зелёные глаза вновь блеснули тем же интересом, а чуть сбритая с краю светлая бровь вопросительно приподнялась вверх, — И не смей врать, что это ты так домой шёл, — мигом отрезал пути к отступлению Эндрю прежде, чем продолжить, — Шёл бы домой, вряд ли бы согласился зайти в кофейню по предложению незнакомого человека, а значит вариантов куда идти особо и не было. — Ну так раз такой умник, может сам ответишь на вопрос, — с каждым словом блондина, раздражение всё разрасталось, а сам брюнет уже начал хмурится. Отвечать совершенно не хотелось, но ведь можно было бы ответить и что-то наполовину правдивое, ведь так? Именно поэтому ещё немного нахмурившись и отпив кофе, он всё нехотя начал, — Скажем так, у меня умер родственник, и я не очень хочу доверять свою жизнь полиции, — он недовольно скривился от воспоминаний с допроса. — Они ничего сделать не смогут, если у тебя ещё есть родственники, — со вздохом начал светловолосый, положив руки на стол, — И, если они есть, то советую запихнуть своё недовольство себе в жопу и всё же связаться с ними. Это всё же лучше и надёжнее, чем приёмная семья, тебе так не кажется, умник?       Слова были настолько логичными и правильными, что Натаниэль даже не обратил внимание на передразнивания и, допив свой кофе, вскочил на ноги.       Ведь и правда. Родственники по линии матери наверняка были связаны с мафией, иначе, как ещё объяснить то, что она вышла замуж за такого конченного уёбка, как его отец? Но, если, опять же, сложить все плюсы и минусы, будет легче и безопаснее дожить до совершеннолетия с ними, чем с непонятными людьми. Правда изначально его план состоял в том, чтобы в целом не попадаться на глаза органам опеки, но чёрт, он на сильном стрессе упустил слишком много деталей. Год он не продержится, и его наверняка найдут, а исход будет такой же, как и сейчас. Либо семья по линии матери, либо приёмная семья. Так нахрена тянуть кота за хвост, если всё равно будет один исход?       Кинув напоследок «спасибо», которое было то ли благодарностью за кофе, то ли благодарностью за все расставленные точки над «и». Покинув кофейню, Натаниэль чуть ли не побежал обратно в сторону полицейского участка.       Кто сказал, что, если он хочет нормальную и спокойную жизнь, ему надо обязательно бежать и прятаться? Мясника наверняка посадят, и это даст время на обдумывание дальнейшего плана, а если семья матери и правда окажется неплохим и надёжным вариантом, то у него, вдобавок ко всему, появится достойный союзник, который вряд ли так просто выдаст его Натану Веснински. Особенно после того, как узнают об убийстве Мэри.       Пазл в голове складывался, как нельзя лучше. Натаниэль не понимал, как так вышло, что один грубый парнишка из кофейни с такой лёгкостью смог вставить ему мозги на нужное место. Может потому что он и правда был «умником», который сумел так просто раскусить и увидеть его вероятную ложь в ответе на вопрос?       Сердце постепенно наполнялось надеждой. Надеждой на нормальную жизнь. Надеждой на то, что наконец весь кошмар может закончится.       Надеждой на то, что что-то точно изменится.