🏛️🏛️🏛️
Утро понедельника в принципе редко бывало гладким, но это как-то особенно не задалось. Стаканы падали из рук, путались имена при приветствии, а иногда купюры летели мимо кассы. Чонгук не мог сосредоточиться на работе, витая постоянно где-то около фразы «так чего ты хочешь теперь?» и воспоминаниями о влажных губах у себя на ключицах. И ведь правда: что он хочет? Деньги? Нет, он сам заработает. Красивая внешность? Тоже много красавцев ходит, только пальчиком помани. Что тогда? Казалось, он сам не понимал и не на шутку запутался. Та ночь, та чертова ночь всколыхнула его душу и его тело, которые до этого мирно плыли по течению жизни. Может быть, Чонгук просто заебался обо всех заботиться и захотел, чтобы кто-то был внимателен к нему? Но одним вниманием сыт не будешь… Из мыслей вырвало постукивание пальцев о рабочую панель. Он поднял глаза и увидел Мингю. Тот выжидающе на него смотрел, скрывая улыбку за поджатыми губами. — Доброе утро, профессор Ким. Латте с кокосовым сиропом и на альтернативном молоке? — Доброе утро, Чонгук. Без перца, пожалуйста. — и шепотом добавил, нагнувшись к кассе. — А ещё десерт в виде тебя. Я уже отпросил у менеджера. Сделай перерыв на десять минут. Чон смущенно повернулся к главному смены, и тот кивнул, подтверждая слова Кима. — Иди проветрись немного, сынок. У учителя что-то срочное. Кивнув, он сделал кофе и себе чай с бергамотом и пошел к самому дальнему столу за стенкой, чтобы их никто не видел и не слышал. Чутье подсказывало, что разговор будет продолжением начатого в субботу. — Добавь ещё щепотку корицы. — Да вы чертов извращенец. — скривился Чонгук, но за приправу схватился. Мингю засмеялся, так чисто и искренне, что на секунду рука с баночкой замерла в воздухе. Чонгук застыл, охваченный обволакивающим звуком. — Это ещё не все извращения, как ты выразился, которые мне нравятся. — Ага, ещё скажите, что морковный пирог любите, и я попрошу больше не пускать вас на свою кассу. — хихикнул Чон и сел напротив, сразу грея руки горячей чашкой. — О чем хотели поговорить? — Ладно, сразу к делу. — они одновременно глотнули свои напитки. — Как ты понял, ни мой брат, ни моя семья, ни кто-либо ещё не знает о моей ориентации. — Так, и… — Чонгук втянул запах бергамота и закатил глаза от удовольствия. Любимый чай успокаивал. — Так уж получилось, что в силу некоторых обстоятельств и обязательств я не могу и не хочу искать себе новых партнеров на один раз. Мне это неинтересно. — Что за обстоятельства? — Тебе этого знать не обязательно. В груди что-то неприятно кольнуло, но в лице Чонгук остался невозмутим. Делал вид, что равнодушно попивает чай, хотя внутри ураган крутился. — И на что вы намекаете? — Надеюсь, тебе уже надоело мне пакостить. Мое внимание и так сосредоточено на тебе больше, чем стоило бы, учитывая наши статусы. Я твой преподаватель, но… Но за пределами университета это обнуляется. Мы просто два человека, которых друг к другу тянет. Давай будем заниматься сексом без обязательств и получать удовольствие? Горячий чай прыснул изо рта Чонгука прямо на Мингю. Тот и так чувствовал себя максимально неловко от того, что такое предлагает, а тут ещё и мокро. Он вытянул салфетку и промокнул рукав пальто и щеку. — Я правильно понимаю, вы предлагаете тройничок: я, вы и секс? — Чонгук зашелся истеричным смехом, меньше всего ожидая когда-либо такое услышать, а потом встал и протянул руку. — Я согласен, профессор Ким.🏛️🏛️🏛️
HELLO — LIONEL RICHIE Чонгук шел домой привычным путем. Он ходил так каждый день и никуда не сворачивал, но сегодня ноги сами привели его на скрытую от чужих глаз полуразваленную детскую площадку. Старые качели скрипнули под немалым весом, качнувшись туда-сюда. Он играл здесь в детстве, кушал сладкую вату, которую покупала мама, и качался на правой любимой качели. В голове стоял шум от веселого смеха и чужого задора. Когда-то здесь к нему подошел мальчик с большими зелеными глазами и светлыми развивающимися на ветру кудряшками и сел на соседние качели. Как человек понимает, что влюбляется? У всех по-разному. Кто-то покрывается румянцем, у кого-то сердцебиение учащается, потеют ладони и дыхание перехватывает. А Чонгук понял, что влюбился, когда захотел поделиться сладкой ватой с золотым мальчиком. Оказывается, они были одногодками. Потом пошли в одну школу, даже иногда сидели за одной партой. Оба росли и дружили, но в сердце Чонгука теплилось молодое и трепетное, никем не тронутое чувство — любовь. Выпускные классы выдались особенно тяжелыми, когда гормоны били в голову и не только, хотелось рвать и метать от желания взять свое и не отпускать. Чонгук решил признаться в своих чувствах и после матча по баскетболу поцеловал Харпера, так звали златовласого возмужавшего парня. Стоит ли рассказывать, что он получил в итоге? Разбитое сердце и разбитую психику после фактического изнасилования и жесткого обмана на выпускном. Жаловаться было некому, поэтому Чонгук проглотил, забыл и начал новую жизнь в университете. Теперь бегали за ним и ему признавались в любви, но он ни с кем не хотел встречаться и ни в кого не хотел влюбляться. Ходил в клубы, чтобы весело провести время, знакомился, но, как только дело доходило до интима, бросал своих воздыхателей. А потом появляется чертов Ким Мингю, от вида и слов которого он возбудился за секунды. Опытный и превосходный любовник, который не только берет, но и дает ласку. И в итоге даже он предложил просто секс. Чонгук носком ботинка пнул камешек. Злость бушевала в нем, смешиваясь с возбуждений от воспоминаний. То, что сегодня было после лекции, он не мог стереть из головы. Пара по истории была последней. Все разбежались, даже Тэхён ускользнул на дополнительные занятия по французскому, спешно попрощавшись. Друг так и не заметил красноречивые взгляды своего брата в сторону Чонгука. Неужели он настолько убежден в его натуральности? Но тем лучше, нет подозрений — легче скрывать. Написав сообщение, что Чонгуку следует задержаться после лекции, Мингю накинулся на него сразу, как из аудитории вышел последний студент. Жадно расцеловывал все лицо, шею, потом впился в губы. Мелкими шажками, не прерывая поцелуи, они дошли до подсобки. Не снимая вещей, лишь немного приспустив штаны и задрав рубашку, Мингю уложил Чонгука на небольшой кожаный диван, а сам навалился сверху, раздвинув его ноги. Их члены терлись друг о друга, поэтому одной рукой Ким взял их вместе и надрачивал, а второй полез разминать дырочку. Все отличалось от их первого раза и больше напоминало то, что Чон хотел забыть. Но он молчал о своих заморочках и только постанывал от поступательных движений, впиваясь ногтями в спину Мингю. — Как узко, но мы сейчас это исправим. Сначала один палец, потом два, потом три. Практически на сухую, только их общая смазка и слюна способствовали более гладкому скольжению. Нежность прикосновений, которую помнил Чонгук, сейчас была не такой. Да, он трогал, гладил, ласкал, но не так. Жадно и ненасытно. Мингю вошел не сразу, постепенно, а потом резко и во всю длину. Не останавливаясь, давил пальцем на головку Чонгуку, подталкивая к быстрому извержению. Движения рваные, но быстрые, как будто они бежали кросс. А потом вспышка света, раскатывающаяся по телу нега, и всё закончилось. Они услышали стук в дверь. Мингю вскочил, наспех вытерся и кинул пару салфеток Чонгуку, попросив того поторопиться и спрятаться в шкаф. Ким поправил костюм и открыл дверь, когда декан уже хотел открывать своим ключом. Спустя тридцать минут разговоров, декан наконец-то ушел, а Мингю распахнул шкаф, собираясь заключить Чонгука в объятия и поцеловать, но не смог. Чон рванул с места и бежал без оглядки. И вот сейчас он сидел на своей любимой качели, прокручивая в голове только один вопрос: «Неужели он не стоил того, чтобы к нему проявляли искреннюю заинтересованность?» Мокрые щеки свидетельствовали о том, что слезы не удержались в мешках под глазами и полились. Не от боли, а от несправедливости. Он шмыгнул и вытер рукавом лицо. Ему всего семнадцать лет, а он согласился на секс, наивно полагая, что это всегда будет так, как в их первый раз. Между деревьев зашумело, но он не поднял голову. Только когда кто-то опустился перед ним на колени и коснулся подбородка, подняв лицо, Чонгук посмотрел. Перед ним сидел Мингю с растерянными глазами и пылающими от бега щеками. — Вот взрослый дурак, дорвался до того, что хотел, и это желание затмило мой разум. Я был с тобой резок от того, что слишком хотел обладать. — Ким взял его руку и переплел их пальцы, повернув тыльную сторону к себе и оставив кроткий поцелуй. — Возможно, у тебя были причины сбежать. Я надеюсь, ты когда-нибудь мне расскажешь, а сейчас… Прости меня, если сможешь, я больше не позволю себе такого по отношению к тебе. — Если вы ещё раз так сделаете, я скормлю вам самый острый кимчи своей бабушки.