Playing For The Other Team // Играя на стороне врага

Эндрю Эндрю, всё ещё внимательно наблюдая за Нилом, стянул его спортивные шорты и компрессионное бельё ровно настолько, чтобы открыть себе обзор. От вида пульсирующего, твёрдого члена, истекающего предэякулятом, у Эндрю мгновенно потекли слюнки. Он снова взглянул на Нила, давая ему последний шанс сказать, что он не хочет этого. Не хочет его. Но Нил продолжал быть — пиздецки идеальным — самим собой. Он запустил руку в волосы Эндрю и отрывисто произнёс: — Да, Дрю. Блять, да. Эндрю подался вперёд и провёл языком по члену Нила сверху вниз. От яиц до головки. И, слава богу, он уже был на коленях, иначе он мог бы легко упасть, потеряв равновесие. Вкус Нила во рту был страстно-пьянящим, и Эндрю никак не мог насытиться им. Он на несколько мгновений обхватил губами его член, тщательно изучая анатомию и внимательно выискивая все точки наслаждения, прежде чем снова облизать его по всей длине, вернувшись наверх, притягивая его к себе. Эндрю взял горячий член Нила в рот, слегка надавливая губами под головкой, и, как Эндрю и надеялся, Нил застонал, вскинул бёдра и крепче сжал его волосы. Эндрю повторил это ещё несколько раз, позволив своему языку блуждать, а рукам осторожно играть с его яйцами. Уже через несколько минут Нил буквально разваливался, а Эндрю наслаждался видом этого идеального человека, который совершенно терял самообладание под его руками. Эндрю не мог больше сдерживаться. Продолжая ласкать член Нила ртом, а яйца своей левой рукой, Эндрю опустил вторую руку, крепко сжимающую его задницу, вниз. Его ладонь переместилась на собственный пах, и он принялся судорожно поглаживать себя через ткань тыльной стороной ладони. Он просунул пальцы под резинку шорт и белья, чтобы обхватить свой член рукой и двигать им в такт движений на члене Нила. И в этот момент Нил полностью пропал. Его хриплые стоны и хныканье заполняли пространство между ними, воздух был пропитан запахом пота и секса, а член Нила всё сильнее набухал и подрагивал во рту Эндрю с каждым его движением. Эндрю знал, что у него осталось всего несколько мгновений до того, как Нил будет готов кончить, поэтому он начал ласкать себя немного быстрее, сжимая чуть сильнее, чтобы убедиться, что они кончат одновременно. И, как он и предполагал, в тот момент, когда Эндрю чуть сильнее надавил на него губами, Нил простонал: — Дрю, чёрт, я... я собираюсь... Блять! Член Нила дрогнул. Его горячая солоноватая на вкус сперма покрыла язык, и Эндрю проглотил её, смакуя каждую каплю. И в тот же миг Эндрю накрыл собственный оргазм, он излился в свою ладонь в попытке избавиться от нежелательных последствий. Глаза Эндрю закрывались под тяжестью век, когда он взглянул вверх на разгорячённого, но уставшего Нила, всё ещё держа его член во рту. Эндрю дочиста вылизал его и отстранился, откинувшись на пятки и тяжело дыша. Нил прислонился спиной к стене, его грудь вздымалась от прерывистого дыхания, пока он пытался натянуть шорты обратно. — Чёрт возьми, Дрю… Это было– Эндрю мысленно похвалил себя за то, что ему удалось заставить Нила Джостена потерять дар речи. Он даже не закончил свою мысль, просто замолчал, проводя руками по его волосам. — Да, так и было, — подтвердил Эндрю в ответ. Нил посмотрел вниз, туда, где Эндрю всё ещё стоял на коленях. — Для тебя тоже, Дрю. Эндрю почувствовал, как его щёки заливает румянец. Он снова заставил себя сдержать улыбку, чувствуя, как скулы чуть свело в попытке взять себя в руки. Он опустил взгляд в пол, пытаясь сосредоточиться на чём угодно, только не на пристальном взгляде Нила. Но, конечно, Нил на это не купился. Следующее, что увидел Эндрю, был Нил, упавший на колени на пол в нескольких дюймах от него. Нил намеренно поймал взгляд Эндрю, поддерживая зрительный контакт. Он сказал: — Дрю, зачем ты это делаешь? Сдерживаешь себя, когда тебе явно хочется улыбнуться? Я не видел, чтобы ты улыбался или смеялся с тех пор, как мы познакомились, но я вижу, что иногда тебе точно этого хочется. Ты... — Нил на мгновение замолк. — Ты можешь сказать мне, что тебя останавливает? Это из-за меня? В голове Эндрю бушевала война. Он хотел рассказать Нилу, он правда хотел. Но какая-то его часть думала, что Нил может выведать информацию и просто сбежать. Будет ли он по-прежнему нравиться Нилу? Захочет ли он всё ещё быть с ним? Почувствует ли Нил отвращение? Смущение? Неприязнь? Или, что еще хуже, сочтёт ли он Эндрю слабым и глупым? Было слишком много причин, почему Эндрю должен был сказать ему «нет». И, если честно, Нил, вероятно, понял бы его желание сохранить некоторые вещи в тайне — но грудь Эндрю вдруг пронзили его большие голубые глаза. Он выглядел настолько искренним, честным, обеспокоенным и заинтересованным в его ответе, что тот не мог ничего поделать. Он заметил, что Нил всегда спрашивал его абсолютно обо всём. Он никогда ничего не забирал. Никогда не требовал. Никогда не принуждал. Всё зависело только от Эндрю. Его вопрос всегда начинался с «если», а не «когда», и Эндрю не мог вспомнить, когда в последний раз хоть кто-то давал ему такую свободу в отношениях. На мгновение его вдруг посетила мысль, что он, возможно, судит Нила именно так, как сам Эндрю не хотел бы, чтобы его судили. Он не был обязан объяснять что-либо – конечно, нет, – но если бы он открылся ему, Нил мог бы принять собственное решение. Ему просто нужно было поверить, что он отличается от всех остальных его неудачных попыток. И, на самом деле, Эндрю знал, что Нил не такой, как все. Он знал, что Нил — тот, кого он хотел. Знал, что его любовь — это то, чего он заслуживает. Эндрю кивнул. — Дело не в тебе, Нил. Просто дай мне секунду… Я расскажу.

***

Эндрю глубоко вдохнул и выдохнул. Он поднялся с колен и сел, и Нил повторил его движение, прислонившись спиной к стене, подтянув одну ногу к груди и обхватив руками колено. — Я рос в приёмных семьях, — сказал Эндрю, и Нил кивнул. — Была одна такая, в которой находилось около двенадцати детей, все разного возраста и с разным характером. Родители были неплохими, и большинство детей тоже, но был один, Дрейк... — Эндрю замолчал, сделав еще один глубокий вдох, чтобы успокоиться. Он решил сказать прямо, не уклоняясь, и сразу перешёл к сути: — Дрейк насиловал меня. Это был первый раз, когда Эндрю произнёс это вслух кому-либо, кроме своего психотерапевта. Би годами помогала ему дойти до того момента в его жизни, когда слова хоть и причиняли боль с вновь нахлынувшими воспоминаниями, но травма хотя бы не истощала его полностью. Эндрю мог сделать это. Он смог бы рассказать эту его историю. Нил, к счастью, ничего не сказал — лишь слушал в ожидании продолжения. Но Эндрю знал, что если бы он решил остановиться вот так, оставив эти слова висеть между ними в воздухе, Нил не стал бы подгонять его... не стал бы настаивать. И, если быть честным, то именно реакция Нила побудила его продолжить. — Он внушил мне, что любит меня, что это то, чего я хочу, что это не причиняет боли. Но он воспользовался мной и тем, что я тогда был на довольно сильных таблетках. Он сказал, что будет заботиться обо мне и присматривать за мной, и, по сути, стал моим главным опекуном. Он помогал мне во всём, даже сам давал мне лекарства. Мне потребовалось почти три года с Би, чтобы понять, что он манипулировал мной и моими таблетками, давал всё более и более высокие дозы, чтобы я был счастлив. Тогда я всё время улыбался. Он часто говорил мне, как сильно ему нравится моя улыбка. Эндрю проглотил желчь, которая грозила вырваться наружу. — Улыбка… из-за неё мне кажется, будто я снова становлюсь тем, кем был с Дрейком. Я чувствую только отвращение и отторжение. Его любовь к моей улыбке играла очень важную роль. Он не заслуживал того, чтобы видеть мою улыбку или смех. Это только напоминает мне о времени, которое я провёл с ним, обо всём, что произошло тогда, и о том, каким я был. — Я хочу улыбаться и смеяться, но я ещё не достиг того уровня, чтобы делать это, не вспоминая обо всех последствиях. И я хочу, чтобы следующий человек, который увидит мою улыбку, заслужил её. Заслужил меня. Имел это в виду, когда говорил, что любит меня. Эндрю боялся встретиться взглядом с Нилом после того, как закончил свой рассказ. Он всё же поднял на него глаза, мысленно уже смирившись с тем, что Нил просто посмеётся над ним или встанет и покинет эту маленькую типичную кладовку, в которой они сидели. Но, конечно, этого не произошло. Нил кивнул и потянулся к руке Эндрю, которую тот моментально взял, почувствовав, как Нил слегка сжал её. — Я полностью понимаю тебя, Дрю. Боль от того, что тебе приходится вспоминать об этом каждый раз, когда тебе хочется рассмеяться или улыбнуться, испытав что-то хорошее или забавное… Я понимаю, как это трудно для тебя. Долгое время у меня были такие же мысли. Я заставлял себя сохранять маску безразличия во всём, что делал, потому что каждый раз, когда я улыбался, я мог думать только о том, как сильно я похож на своего отца, пока он пытал меня. Он всегда натягивал свою лучшую широкую ухмылку, когда причинял кому-либо боль и убивал. Когда я увидел себя в зеркале после того, как сбежал из Балтимора, меня за живое задело моё абсолютное сходство с ним, улыбка и смех вскрывали дыру в животе, и от этого меня тошнило каждый раз, когда я просто хотел чему-то порадоваться. Это омрачало каждый счастливый момент, потому что я знал, что если улыбнусь, то буду выглядеть точно так же, как он. Я знал, что если сделаю это, то его лицо, пока он пытался убить меня, будет на повторе крутиться у меня в голове. Эндрю взглянул на Нила по-новому. Большую часть времени было легко забыть о том, что он пережил от рук своего собственного отца. Он был так беззаботно счастлив, когда был на поле или вместе с Эндрю, что он даже не задумывался о травме, которую тот получил в Балтиморе. Эндрю почувствовал невероятное облегчение от того, что Нил понял, что он хотел сказать. Этот огромный комок страха на подкорке? Эндрю чувствовал то же самое, когда ему хотелось улыбнуться. Он знал, что если сделает это, то единственное, о чём он будет думать, — так это о том, что случилось с Дрейком. Не раз это вызывало у Эндрю приступ паники при одной только мысли о том, чтобы посмеяться над чем-то из-за страха перед собственными воспоминаниями. Но Эндрю смотрел на Нила. По-настоящему вглядывался в него. Его глаза были чистыми, а лицо расслабленным. Казалось, что он больше совсем не беспокоился из-за этого. — Как ты справился? — спросил Эндрю. Нил просто кивнул и ещё раз с нежностью сжал руку Эндрю меж своих ладоней. — Я не то чтобы справился, но эти изнуряющие чувства просто... если честно, это произошло совершенно внезапно. Однажды я был на тренировке со всеми Лисами, и Мэтти сказал что-то настолько смешное, что я не смог бы сдержать смех, даже если бы попытался. Это просто случилось, и я даже не задумывался тогда. Я и не понял, что рассмеялся вслух, пока остальные не остановились и не посмотрели на меня как на сумасшедшего. Я не знаю, что это было. Наверное, мне просто было настолько комфортно рядом с ними и я чувствовал себя по-настоящему счастливым. Наконец-то в моей жизни наступил тот момент, когда я перестал думать о своём отце в первую очередь. Может быть, время и не залечивает все раны, но, я думаю, постепенно помогает с ними справляться. — Честно, Дрю, даже если ты больше никогда не улыбнёшься, я всё равно останусь с тобой. Я не испытываю к тебе чувства только потому, что ты красивый. Сначала я узнал тебя как человека. Я согласился пойти с тобой на свидание, потому что мне нравишься ты, а не то, как ты выглядишь, хоть мне и очень, очень нравится, как ты выглядишь. Ну, я думаю, это очевидно, — сказал Нил, указывая на свои спутанные волосы и помятую одежду. Эндрю никогда не думал, что услышит от кого-то хоть что-то подобное. Он не знал, почему так волновался, рассказывая обо всём Нилу. Теперь, когда он узнал о Ниле Джостене столько — от его прекрасных голубых глаз до преодоления собственной травмы и любви к французской кухне — Эндрю больше, чем когда-либо, был убежден, что Нил был идеален для него. Сейчас и навсегда.