Wrong Side Of The Coin

***

      Рейнира любила спокойствие в Красном замке, когда она была у власти, а эта Зеленая сука держала рот на замке. После предыдущей стычки в день рождения Джоффри Алисента наконец-то на время затихла. Возможно, она уже знала о его внешности, о том, что у него темные волосы и карие глаза, как и у его братьев, но Рейнире нравилось видеть, как ее губы сжимаются в тонкую линию, а в глазах кипит гнев. Обруганная Алисента была похожа на животное в клетке, полное беспокойства и гнева, беспомощное и торопливо ищущее способ изменить положение, и обычно терпела неудачу и всегда это имело неприятные последствия для нее. Рейнире нравилось это видеть. То, как королева слепо поддавалась своему плану и отчаянно пыталась выбраться, но безуспешно. «Она так и не научилась ничему», — поняла Рейнира. Она признала, что Алисента была упрямой и умной, но, несмотря на свою неудачу за неудачей, она все равно пыталась мешать Рейнире при любой возможности. Даже когда это стоило ей почти всего, что есть у королевы: ее достоинства, ее гордости, ее союзников, ее плодовитости.       Рейнира не собиралась сохранять ей жизнь, но если бы Алисента тогда промолчала о Джекейрисе, принцесса могла бы пощадить ребенка в ее утробе. С другой стороны, Алисента никогда не была матерью, которая по-настоящему заботилась о своем ребенке, стремясь только уничтожить ее, поэтому Дейрону пришлось умереть. Даже после смерти мальчик все еще был преимуществом для Рейниры. Всякий раз, когда Алисента говорила о сыновьях Рейниры, принцесса вспоминала мальчика. Ковыряя старую рану, вызывая у королевы кровотечение. Рейнира должна была признать, что это стало ее хобби. Было приятно осознавать, что она не только одержала верх в игре за трон, но и была способна защитить своих сыновей. Иногда Деймон и Лейна присылают ей письма о своей жизни в Пентосе, и она отвечает рассказывая о своих победах над Зелеными. Она могла представить ухмылку на лице Деймона и озорство, вспыхнувшее в глазах Лейны. В общем, эта жизнь была легче предыдущей. Она поняла две вещи. Во-первых, ей казалось, что она может дышать в этих холодных стенах. И во-вторых, потому что, наконец, она оказалась достаточно жестокой, чтобы встретиться со своим врагом. Если бы она поступила так раньше, она бы не потеряла своих детей.       Ей нравилось наблюдать, как они растут день за днём, запечатлевая моменты Джекейриса и Люцериса, свидетелем которых она никогда раньше не была. Вот почему она стояла здесь рядом с отцом на балконе, неторопливо следя глазами за их фигурами во дворе. Ее милые мальчики, сильные и подвижные, как молодые драконы. Они проводили еще один раунд спарринга. Коль разделил их на две пары: первенец с первенцем, второй сын с вторым сыном. Рейнира нахмурилась. Ей не нравились эти братья-племяники рядом с ее сыновьями. Она мирилась с тем фактом, что все они учились и практиковались вместе только потому, что не видела необходимости разлучать своих детей с их дядями. Они тоже были принцами и заслуживали того же уровня образования, что и члены королевской семьи. Бояться было нечего. Даже в прошлой жизни, когда ее заботы и бремя продолжали давить на нее, она все еще позволяла им иметь это. На этот раз не было причин действовать иначе. Эйгон сбил Джекейриса с ног, и на мгновение Рейнира подумала о том, чтобы отрубить ему ногу. Мальчишка осмелился сильнее ударить мечом по ее сыну, и тогда Рейнира направилась к лестнице. К черту! Она спустилась так быстро, как только могла в своем плотном платье, и послышался крик: — Эйгон! — от ее отца с балкона. Ее сердце почти пропустило удар. Она пошла быстрее к сцене, которая разворачивалась перед ней. Эйгон кипел в стороне, а Джекейрис снова был на ногах, кто-то, должно быть, помог ему. Харвин собирал мечи на земле, а Коль стоял позади него и разговаривал. — Большинство мужчин проявляют такую ​​преданность только к кузену или брату, — услышала его слова Рейнира. — Или к сыну. Ей удалось дойти туда только тогда, когда Харвин нанес свой первый удар по лицу Коля, отправив его на землю. — Стоп, — сказала она, напугав всех, кто был рядом. Следующий удар Харвина завис в воздухе. — Вставай, — сказала она ему, в то время как его глаза все еще были дикими от гнева. Но он никогда бы не ослушался ее. Он медленно встал и отступил в сторону, оставив Коля лежать. — Подойдите, — Рейнира поманила других находящихся поблизости белых плащей. — Заставьте его встать на колени передо мной. Они поспешно сделали, как она сказала, подняв Коля с земли и схватив его за руки, чтобы удержать. — Ваше Высочество, — проворчал он, увидев ее. Имя Костолом не было шуткой, и на его лице начал распространяться темный синяк. — Вы знаете о своем преступлении, сир Коль? — спросила она, заметив его жалкое состояние. — Нет, Ваше Высочество, — он сплюнул кровь. — Какое преступление я совершил? — Твой язык оклеветал корону, ты признаешь это? — Я ничего не сказал, — взмолился он. — У меня был вопрос только по поводу обращения лорда-командующего городской стражей с принцами. Он предан им гораздо больше, чем должен быть предан присяжный щит. — Так чем же тогда должен быть присяжный щит? — Она улыбнулась, как будто вспоминая что-то смешное. — Предать того, кто занес его имя в Белую книгу, и обратить свою лояльность на другого? Как ты? — Я никогда не предавал короля, и моя преданность ему никогда не менялась, — стиснул зубы Коль, игнорируя тот факт, что именно Рейнира выдвинула его кандидатуру в королевские гвардейцы. — Конечно, — она не возражала. Она была лучше его в игре слов. — Но у меня были сомнения в твоей верности мне и моим сыновьям, крови короля и его наследникам.Ты оскорбил нас своими словами, не так ли? — Указание на истину вряд ли является оскорблением, Ваше Высочество. — Что это за правда, сир Коль? — спросила она странно сладким голосом. Он огляделся по сторонам, понимая, что все смотрят, даже король и Лорд Десница на балконе. На мгновение он придержал язык, но самодовольная улыбка на ее лице заставила его кровь закипеть. — Отец ваших сыновей — лорд-командующий городской стражи, — повысил он голос, ошеломив весь двор своей смелостью. — И почему ты так думаешь? — продолжила Рейнира, как будто он только что произнес приветствие. — Из чего ты извлекаешь эту так называемую истину? — Достаточно посмотреть на них и все понятно, Ваше Высочество. Их цвет волос отличается как от вашего, так и от вашего мужа. Они похожи на него, — он взглянул на Харвина. — Ох, — она издала задумчивый звук. — Ты заставил меня вспомнить другого моего брата, Дейрона. Ты помнишь его? Тот, у которого тоже были темные волосы? Его глаза расширились при упоминании Дейрона, и к нему пришло осознание, но было уже слишком поздно. — У нашего отца серебристые волосы, а у его матери каштановые, — продолжала она, радостно принимая панику в его глазах. — Какую истину я могу извлечь из этого факта, сир Коль? Вокруг королевы десятки темноволосых мужчин, но самый близкий — ты. — Я… — Значит, ты выдумываешь ложь о моих сыновьях, — оборвала его она. — Твое гнусное обвинение было выдвинуто против них, и это измена, умноженная на предыдущее преступление… — Какое предыдущее преступление? — в панике спросил Коль. Его глаза метались по сторонам, явно останавливаясь и ища выход. — Ты подстрекал Эйгона напасть на моего сына с жестокими уловками и грязными приемами, — прорычала она, ее голос звучал тяжело в тишине двора. — Ты забываешься. Джекейрис — принц и второй в очереди на Железный Трон. Ты осмелился использовать свои слова, чтобы спровоцировать насилие против него. Поступок против короны. Это твое преступление. — И я накажу тебя за это, — заявила она, а затем отвернулась прежде, чем он успел отреагировать. Рейнира прошла мимо стойки, полной оружия, так как там не было ничего, что ей нужно, и остановилась у стола с инструментами только тогда, когда увидела то, что искала. Она вернулась с щипцами. Стражники позади Коля тут же крепко схватили его, удерживая на месте, когда мужчина инстинктивно попытался вырваться. — Ты не можешь сделать это со мной! — Плакал он от ужаса. — Только тот, кому я поклялся, мог… — Сначала ты поклялся мне, — сказала Рейнира. — И я наказываю тебя за преступление, которое ты совершил против моего ребенка. Я его мать. У меня есть все права требовать справедливости. Ее пальцы крепко сжали его лицо, заставляя открыть рот, ее ногти впились в его плоть. Его язык инстинктивно изогнулся назад, и на ее лице расцвела злобная улыбка. Дурак. Рейнира не стала отрывать ему язык.       Клещи вцепились в зуб, и она дернула. Он вылетел, с корнями и всем остальным, кровь забрызгала его белую рубашку. Коль дернулся от резкого рывка. Его крик застрял во рту, как будто кто-то потерял язык. Но Рейнира еще не закончила. Она продолжила, второй, затем третий, затем следующий и так дальше. Ее ноги стояли твердо, спина выпрямилась, а руки — те, что раньше держали поводья и управляли драконом — не останавливались. Ее клешни вонзились ему в рот, остановились и дернулись. Еще один зуб упал на землю. Кровь продолжала стекать по подбородку Коля, придавая ему ужасающий вид. Она повторила движение. Каждый поворот заставлял содрогаться весь двор. Принцесса никогда не совершала наказания своими руками. Это было впервые. Кристон Коль ее очень разозлил. Оторвать язык было всего лишь мгновенной болью, но удаление зубов один за другим продлило бы агонию до вечности, не оставив ничего, кроме невыносимой муки. К тому времени, как Рейнира закончила, высокомерный и агрессивный рыцарь превратился в скулящую фигуру, свернувшуюся на земле. Его челюсть отвисла, щеки ввалились. За его губами были лишь дыры от крови. И король, и сир Лионель были слишком сбиты с толку, чтобы остановить ее. Клещи она отдала какому-то охраннику, вынув платок, чтобы стереть пятна крови на руках. — Я сохранила тебе язык. В следующий раз пользуйся им с умом, сир Коль — она одарила мужчину злой улыбкой. Такое унижение было даже лучше, чем просто убийство. Для такого рыцаря, как он, быть опозоренным было хуже смерти. И ей очень нравилось видеть, как он страдает. После этого принцесса не стала тратить на него слова и вместо этого обратилась к своим детям. Они смотрели на нее наполовину в ужасе, наполовину в благоговении. Их мать всегда была с ними нежна, они никогда не видели ее такой жестокой. Это заставило их уважать и любить ее больше, чем бояться, поскольку они знали, что эта мощная защита предназначена для них. — Вы Таргариены, и это главное. Поняли? — Сказала она им, нежно лаская их щеки. Мальчики неоднократно кивали, проглатывая все ее слова, как будто они исходили от Богов. Она одобрительно улыбнулась, а затем повела их из двора туда, где их с нетерпением ждали король и Десница. Харвин последовал за ними, его спина, как всегда, казалась верной и надежной. Ее сводные братья вздрогнули, когда она прошла мимо, но Рейнира даже не взглянула на них. Они были мертвы в ее глазах уже много лет, зачем беспокоиться?