Найденный рай

Когда мы добрались до Капернаума, начало уже темнеть. Набухшая от дождя туча прошла над головами: ветер подул и отогнал ее к югу. — Остановимся на ночлег в нашем доме, — сказал Андрей. — Он достаточно большой — места всем хватит, там и устроим пристанище. — А как на это, посмотрит почтенный Зеведей? — насмешливо спросил Петр. А Иисус шел вперед, не слушая этих разговоров. Я догнал его, взяв за руку. — Слепые, прокаженные и калеки стоят у меня перед глазами, - безучастно сказал он. Я поцеловал его в щеку, кожа у него была холодной. — Мы скоро придем, и ты отдохнешь, - я заправил выбившуюся прядку волос ему за ухо. Когда вошли в селение, Фома поднес трубу к губам и уже собрался было затрубить, но я остановил его. — Не нужно, — сказал ему, протянув руку, — Он устал. И вправду, лицо его было бледно, а под глазами темнели круги. Я постучал в первую попавшуюся дверь, попросила воды, Иисус напился. — Я должен тебе чашу свежей воды, Иуда, — сказал он, улыбнувшись. — Ты уже давно дал мне испить ее, Иисус, — ответил я, мягко посмотрев на него. На следующее утро мы отправились дальше. На выходе из Капернаума какая-то женщина ухватила Иисуса за руку, припав к его ногам. Из её невнятного плача стало понятно, что они с сестрой оплакивают брата. — Если бы ты был с ним, он бы не умер, - причитала одна, терзая на себе волосы. — Верни его из царства мертвых! Позови его, и он явится на зов. Иисус обернулся на меня, прося одобрения. Он был мрачнее тучи. Я улыбнулся в знак согласия и прошептал одними губами: — Иди, пророк! Иисус взял их обеих женщин за руки, поднял с земли и сказал: — Идемте! Я поспешил за ними и подошел к могиле. Иисус остановился. Он издал мычание, словно бык находился внутри него. И вдруг, стоя так и содрогаясь всем телом, он издал дикий, невообразимый вопль, словно из преисподней: — Лазарь! Выйди! И тут же стало слышно, как земля в могиле задвигалась и треснула, могильный камень зашевелился и медленно-медленно стал подниматься. Показалось две руки желтого цвета, а затем — уже позеленевшая, потрескавшаяся голова, вся в земле, и, наконец, костлявое тело, завернутое в саван… Он поднял ногу, другую и вышел на свет. Это был Лазарь. Никогда я не боялся смерти так, как этого воскрешения. Близилась Пасха. Необычайная весенняя доброта излилась на суровый лик Иудеи. Всюду нам открылись пути, по которым прибывали паломники со всех четырех концов еврейского мира. Террасы Храма гудели, наполняясь смрадом приносимых в жертву животных, навоза и людей. У входа собралось множество калек и оборванцев. Бледные, изголодавшиеся лица, горящие глаза, косо поглядывающие на холеных саддукеев, богатых, смеющихся хозяев и их жен, увешанных массивными золотыми украшениями. Иисус поднимался, шагая через две ступени сразу, опрокидывая все торговые лавки. Тут и там сыпались шекели*. Он миновал первую террасу, добрался до второй. Он оставил Лазаря стоять завернутым в саван подле собственной могилы и с величайшей поспешностью устремился к Иерусалимскому Храму. Он издал дикий крик, вскочил на помост, народ сгрудился вокруг, приготовившись слушать. В толпе были также богатые и холеные, которые стояли, ухмыляясь. Иисус заметил их, повернулся к ним, поднял вверх руку, стиснутую в кулак, и крикнул: — Здесь дом Отца моего! Здесь дом молитвы, не рынок! Вокруг собрался народ, размахивающий ветвями. Фарисей, стоявший на самой верхней трассе крикнул: — Назорей, что творишь ты? Что ты творишь? — Господу не нужен дворец, не нужны ни кипарисы, ни убиенные овцы, ему не нужны шекели, - воскликнул Иисус. — Мы не можем взимать подать римскими монетами, на них образ лживых богов. Хочешь лживых богов во Храме? Все наземные монеты должно менять на шекели, таков закон! - раздался гневный голос фарисея. — Я отменяю закон! Я новый закон и новый завет! - ответил Иисус, и глаза его засверкали. Пугающие, опасные мысли. У меня трещало в висках. «Пропал. Он пропал». — Старый закон уже не нужен богу? - хохотнул священник. — Нет, потому что он знает, наши сердца вместят больше. — Хаос — вот твой новый закон. Как ты посмел думать - начал было кричать фарисей. — Как я посмел? Я конец старого закона и начало нового… Я спрятал лицо в ладонях. «Умолкни, Иисус. Умолкни». Раздались дикие крики, бедняки вопили от радости, левиты пытались заглушить речь визгом и свистом, а фарисей рвал на себе одежды и плевался: — Что ты говоришь? — Лучше уйти! - шепнул я. — Когда говорю, говорит Бог, - Иисус вздернул палец к небу. — Это богохульство. — Тебе не сказали? - улыбнулся Иисус. - Я святой вероотступник. Я пришел к вам не с миром, я принес меч. — За такие речи тебя убьют, - спокойно сказал фарисей. — Меня? - ухмыльнулся Иисус. - Слушайте, этот храм будет разрушен за три дня, снесен до основания, не останется и камня, чтобы возвести снова, - кричал он, - Думаете, Господь принадлежит лишь вам? Не правда, - он обернулся к людям, - Господь бессмертный дух. Он принадлежит всем. Всему миру.- он смерил фарисея взглядом, пробежавшись снизу вверх. - Думаете, вы избраны? Господь не израильтянин. Ну все. Я схватил его за руку и увел прочь. Я шел еле волоча ноги от усталости. Спотыкаясь, торопливо шагал рядом с Иисусом в облаке пыли. — Ты что смерть на себя накликаешь?! — возмущался я. Это правда не укладывалось в мое понимание. — Разве ты не знаешь, что фарисеи-книжники то и дело ходят к Пилату, требуя тебе смерти? — Знаю, Иуда, знаю, — ответил Иисус: — Но я знаю и иное… Иное… — Стойте! — крикнул кто-то. Это был центурион Руф. — У меня приказ! Я отпрянул от неожиданности и страха, но Иисус спокойно протянул римлянину руку. — Здравствуй, — сказал он. — Я нужен тебе? — Нет, не мне, — ответил Руф. — Ты нужен Пилату. Прошу тебя следовать за мной. Мозг яростно обрабатывал информацию. Приказ. Пилат. Иисус. Иисус не пойдет. — Я иду, — спокойно ответил Иисус и повернулся лицом к городу. Я бросился к нему. — Куда ты? Я не отпущу тебя! Но тут вмешался центурион. — Не бойся, все будет хорошо, — сказал он. — Даю тебе слово! … — Не бойся: время еще не пришло, - шепнул мне Иисус. Однако я заупрямился. Я не мог отправить его к Пилату одного. — Я пойду вместе с тобой, Иисус, — настоял. — Я не брошу тебя. — Ладно, пошли, — ответил он и тихонько шепнул. — Я тоже не брошу тебя. И мы отправились в Иерусалим.