Пусанский персик (часть 1)

Чимин разминулся с разворачивающимися событиями благодаря тренировке, на которой задержался. Однако Чонгук, абсолютно не держащий себя в руках от страха за состояние Тэхёна, сразу попросил Мина, что находился в доме привести своего омегу. -Он всю дорогу только Чимина звал и его родителей. Его всего лихорадит, Юнги, я не знаю что делать, прошу тебя! -Чонгук, успокойся. Держи себя в руках, - Юнги, как всегда, держит себя в руках лучше всех в семье, не позволяя эмоциям брать над собой верх, доставая телефон и отправляя адрес своего дома истинному. – Сейчас я позвоню Чимину, и он придёт. Он недалеко, в университете. Чимин взял трубку с первого же гудка, словно чувствовал, что что-то не так: -Юнги? -Чимми, цыплёнок, нам с Гуки нужна твоя помощь. – Юнги пытается как можно мягче преподнести ситуацию,- Я скинул тебе адрес, приходи. Это срочно. Я всё объясню, когда ты придёшь, хорошо? -Всё понял, Юнги. Я уже иду. – и он действительно уже шёл: в чём был, не переодеваясь, весь вспотевший от тренировки Чимин бежал, следуя указаниям навигатора, с неприятным предчувствием; голос Мина не сулил ничего хорошего, не звучал наигранно- серьёзно. Спустя ровно десять минут Чимин уже ворвался во входную дверь, бросая сумку в угол, словно всю жизнь жил в доме, в который пришёл. Чимин боялся, что с его истинным что-то случилось, но никак не ожидал, что когда тот с Чонгуком расступятся по сторонам, его глаза увидят Тэхёна на диване в чужой гостиной, бледного, без сознания в бреду, с проступившими капельками пота на идеальных чертах лица, ниже которых безобразно расположился успевший стать фиолетовым отпечаток руки, явно его душившей. Чимин оцепенел от страха, первые тридцать секунд не соображая, что с ним происходит, пока альфы не знали, с чего лучше вообще начать рассказ, в котором они ничего кроме результатов не знали. Из оцепенения его вывел только тихий всхлип, сразу же перешедший в истошные крики: -Чимини! Чимин, Чимин, помоги! Сынмин тут, Сынмин хочет…- после этих слов в гостиной воцарилась гробовая тишина. Тэхён, видимо, ощутивший любимый запах персика, сквозь бессознательное состояние умудрился донести до друга какую- то важную информацию, судя по лицу Чимина, что исказилось в ужасе, когда он подбежал к другу, падая на колени у изголовья, обхватывая его лицо ледяными от испуга ладошками, шепча сквозь страх, колотящий сердце, сцеловывая слёзы, успевшие проступить на лице омеги в бреду: -Я здесь, Тэтэ, я здесь, мой хороший, тебе нечего бояться… Чонгук здесь, ну же, солнышко, открой глаза, посмотри, твой любимый здесь. Сынмина здесь нет, родной, он не доберётся до тебя больше… Юнги и Чонгук переглядываются в шоке, не понимая, что происходит, и кто такой Сынмин. Чонгук начинает писать круги по комнате, вцепившись в чёрные, как смоль волосы, когда Юнги осторожно приближается к своему омеге, кладя руки ему на плечи, пытаясь успокоить того своими феромонами. Совсем немного, но это срабатывает. -Чимини, любимый, кто такой Сынмин? -Отец Тэхёна. Который его избивал всё детство и оставил его одного, уезжая, после того, как украл из какой- то компании кучу денег. – Чимин умалчивает о жестокой правде. Только сейчас, память возвращает яркие картинки, скачущие перед глазами Чимина, которые когда- то были реальностью жизни их обоих: вот, Тэхён пришёл к нему ночевать, лишь словом обмолвившись о причине: его родителям захотелось экстрима. Захотелось, оказывается, позаниматься сексом в комнате сына, на его глазах. Вот, Тэхён ждёт его у ворот на следующий день с синяками на запястьях и скуле: отец разозлился, что сын позволил себе убежать, не досмотрев “образовательный урок”. Тэхён появляется в дверях его дома спустя неделю отсутствия, исхудавший: родители наказали его за двойку, и не кормили ничем, кроме какого-то бульона быстрого приготовления всё это время. У Тэ сломана рука, и заклеен пластырем висок: отец снова выпил и поднял на него руку, оттолкнув его на кафельный пол со всей дури. Чимин утирает слёзы со своего лица с бешеным биением сердца, что беспокоит Юнги, но другой ни на секунду не выпускает руку Тэ: он- самый сильный парень, которого Чимин встречал в своей жизни. Пережить такое травмирующее психику детство, и не озлобиться на мир- высший уровень силы и стойкости. Оглядываясь назад, Чимин чувствует вину: Тэхён рассказывал ему всё по секрету, страшась того, что до родителей дойдёт, что он с кем- то поделился скелетами в шкафу семьи, и потом ему не жить. Чимин поддерживал его, как мог, впуская в свою тёплую постель каждый раз, когда тот приходил, и прижимая дрожащее от страха тело друга поближе к себе. Он всегда обещал не выдавать его, а потому Намджун и Сокджин никогда не знали всей правды. Детская глупость это, или правильное решение- Чимин не знает, ведь при ином раскладе его отец бы точно без раздумий застрелил всё семейство Ким, пытаясь защитить хрупкого с рождения Тэхёна, не говоря уже о том, что за выстраданного годами и вымоленного у всех богов правдами и неправдами Чимина, он бы искромсал клыками любого. До родителей доходили лишь базовые причины, не поверить в которые было невозможно: Тэтэ захотел переночевать у друга, а родители его великодушно отпустили. Синяки на следующее утро- это неугомонный Тэхён не рассчитал ступенек, спускаясь из своей комнаты вниз к примерной семье, перепрыгивая через раз. Откуда синяки на руках? Оу, так ведь это отец, спохватившись, попытался поймать драгоценного сына, случайно сжав запястья того, однако оба упали в результате на пол. Почему Тэтэ так сильно похудел? Так ведь глисты атаковали, бедняжку, провели лечение и слабенький организм на какое-то время отказался принимать что-либо, кроме супов. Говоря это, папа Тэхёна драматично поднимал в небо слезящиеся (артистизм-в крови) глаза, благодаря Бога за то, что Тэтэ “хотя бы от бульона не отказался, уже счастье”. Как он сломал руку и приложился виском? Говорил ведь папа, чтобы он не бегал по кафелю босыми ногами, когда тот моет полы, а тот как всегда его не послушал: решил поскользить, словно он на льду, но не смог удержать баланса и вот упал, бедняжка, поранился, надо же. На любой синяк всегда находилась чёткая, никогда не повторявшаяся причина, в каждую из которых было невозможно не поверить: Намджун работал без остановки, лишь ночью возвращаясь домой, а потому не знал об ужасах, творившихся по соседству, в то время как Сокджин окутывал заботой улыбающегося квадратной улыбкой маленького Тэтэ, веря в каждое слово ребёнка и его папы. Отец редко появлялся в доме: до последнего момента, пока не вскрылась правда считалось, что тот был работягой таким же, как и Намджун, если не похлеще, а потому пьяную рожу Сынмина особо часто никто не видел. Так они и жили, пока правда не вскрылась, и родители не сбежали позорно из страны. Тэхён не пришёл в себя ни через час, ни через два часа после нахлынувшей истерики, сопровождаемой лихорадкой и повышенной температурой. К вечеру уже все были на взводе: Хоби, вернувшийся со свидания с Феликсом, бегал с кухни с чайниками и свежими полотенцами туда-обратно, постоянно меняя компрессы бедному парню, пока Чимин растирал ледяные пальцы омеги, никак не согревшиеся даже на фоне температуры под сорок. -Юнги, дай телефон, пожалуйста, он в рюкзаке, - Чимин устало посмотрел на своего альфу: это не день, а катастрофа какая-то, а у Тэтэ ещё и день рождения ночью будет. Юнги молча дал ему телефон, садясь обратно к брату, что сжал руки в кулаки, напрягаясь всем телом: он, похоже, и не дышал с тех пор, как привёз паренька домой. Не так должно было пройти их первое особенное касание друг у другу, совсем не так! -Думаешь, он скоро очнётся?- Чонгук спросил тихо, почти беззвучно, на выдохе, наблюдая за тем, как его младший брат носится как угорелый вокруг Чимина и Тэхёна, помогая им. Сам он не может позволить себе сделать этого: Тэхён просил его не прикасаться, и он не станет. Он просто будет рядом, хоть всё внутри него и разрывается на части от невозможности коснуться любимого, который, вот же он, прямо перед ним. Но что-то внутри его останавливает: запуганный взгляд его храброго тигрёнка, когда он позволил себе притронуться к нему во дворе университета, его вальсирующие шаги назад… Юнги положил руку на спину брата, поглаживая её: -Очнётся, Куки, очнётся, обязательно. Чимини уже звонит врачу, ты только подожди. Чимин быстро нашёл в контактах номер телефона Чону, позвонив ему сразу же. Тот поднял трубку не сразу: -Чимини, сколько лет, ско… -Чону, ты нужен мне. Вернее, ты нужен Тэтэ. Сейчас. Я скину адрес, это срочно. -Скидывай. Я еду. – Чону на том конце трубки задышал часто от волнения: неужели малыш Тэтэ всё-таки рискнул и позволил какому-то альфе пометить себя? – Получил, выезжаю. Буду через сорок минут. Чимин позволил себе прикрыть немного глаза от бессилия: он сел на диван, положив голову друга себе на колени, поглаживая его волосы, мягко подбадривая того фразами о том, что они все рядом: он знает, Тэтэ его слышит. Тэтэ всегда его слышит. Это не первая истерика Тэхёна, пережитая вместе. Первый год разлуки с родителями дался бедняжке слишком мучительно, и он не знал, куда себя деть, впадая стремительно впадая в депрессию. Сокджин всегда говорил с ним сквозь его бессознательное состояние, растирая ручки мальчика, уча Чимина заботиться о нём, если вдруг очередная истерика накатит, когда его не будет рядом. Чимин уже сбился со счёта, считая количество пережитых лихорадок на фоне стресса, и травмирующих психику воспоминаний Тэхёна: всё, что для него имело значение- Тэтэ жив, и он рядом. И Чимин будет делать всё возможное, чтобы его Тэтэ был счастлив. Чонгук затравленно смотрел на Тэхёна, чьи глаза так и не открылись за все эти часы ни разу: он так хочет прижать паренька к себе, убаюкать его и не отпускать. Никогда не отпускать, и защищать его ото всех. Как оказалось, даже от родного отца. Но сейчас он не может даже позволить себе притронуться к нему, а потому благодарит Бога хотя бы за возможность находиться рядом, осторожно подушечками пальцев проходясь по тем частям пиджака, в которые Тэхён цеплялся отчаянно несколько часов назад. *** Чону приехал ровно через сорок минут, ни минутой раньше, ни минутой позже. Семейный врач и друг по совместительству хоть с Антарктиды готов пешком добираться, если его просят о помощи эти двое, как он их привык называть “детишки НамДжинов.” Войдя, в дом, он сразу же поморщился: столько запахов, и лишь один Хоби, не считая Тэхёна, стоит неприкаянный, абсолютно ничем не пахнущий, с тазиком в руках. Принюхавшись, он сразу отличил запах коньяка, посмотрев на Тэхёна, что стал ещё бледней за последний час. Чону сразу вытаращил глаза, как только увидел синяк на его шее, и, сложив дважды два, посмотрел строго на Чонгука, указав на него пальцем: -Молодой человек, выйдите, пожалуйста, подышите. Или уйдите на другой этаж. Не возвращайтесь, я сам приду к вам. Чонгук кивнул непонятливо, но смиренно: если врач того хочет, значит, надо, ради Тэ. Любимый останется в окружении братьев и лучшего друга с врачом, а значит, всё под контролем. Альфа внутри него рычит, пытаясь сорваться с цепи, но Чонгук давит его, поднимаясь наверх, в свою комнату. -Вы тоже, молодые люди. Оставьте меня с Чимином и Тэхёном наедине, пожалуйста. Юнги и Хосок переглянулись, кивнув, и одновременно поднявшись наверх. Юнги бросил нахмуренный взгляд вслед своему омеге, однако тот не увидел, во все глаза таращась лишь на врача, словно тот- Бог, спустившийся с небес на помощь. -Чимини, - Чону начал тихо. -О чём вы думали, подпуская этого альфу к Тэхёну? -Чонгука? – Чимин спросил, нахмурившись: а что, неужели Чону его знает, и ему нельзя доверять? -Не знаю как его зовут. Того, коньячного. Как вы могли? -А что с ним не так, Чону? Как это связано с Тэ? -Давай по порядку: для начала, откуда у него это безобразие? – Чону достал аптечку, в которой разве что швейцарский банк не залежался: у идеального врача Чону всегда есть лекарство на всё. Он достал какую- то мазь, распечатав её, и втирая осторожными движениями, не надавливая, в шею пострадавшего. Тэхён даже не шелохнулся. - Из того, что я понял, Сынмин вернулся домой. Так что да, это рука его отца. – Чимин поморщился от запаха содержимого ампулы, которую Чону открыл, протягивая тому шприц, чтобы он его распечатал. Успокоительное, конечно, же, понял Чимин. Чону всегда колол его Тэхёну в такие моменты, чтобы мальчик уснул крепким сном. Чону помотал головой: бедный омега, сколько ещё бед на его долю должно обрушиться, чтобы Бог его наконец полюбил? Вкалывая препарат, он мягко погладил Тэхёна по руке, на что тот слабым движением пальца отреагировал. -Тише, Тэтэ, это Чону, малыш. Я не сделаю больно, всё в прошлом, - омега воркует, успокаивая, а сам готов разорваться изнутри от негодования: как же они допустили контакт Чонгука с нежным Тэхёни? -Чимини, ему нельзя находиться рядом с Чонгуком. Это опасно. -Не понял,- Чимин посмотрел недоуменно на старшего: это Чонгук- то опасен? Да он самый нежный альфа не считая Юнги, которого он в жизни видел! Как это опасно? -Послушай, Чимини, неужели он не сказал тебе, что Чонгук для него – самый токсичный яд? – Чону удивлён: эти двое обычно никогда не скрывают друг от друга ничего. -Я-яд? – Чимин в шоке смотрит на Тэхёна, а потом на Чону и обратно.- Какой ещё яд? -Поверить не могу, этот упрямец не рассказал тебе ничего! Чону рассказал Чимину обо всём: о звонке Тэхёна в семь утра, о его панике. О токсичности альфы, и о причинах отсутствия запаха у его друга. О риске для жизни до истинности. Чимин слушал в шоке, словно его окатили ледяной водой: и Тэхён молчал? И Тэхён позволял Чонгуку находиться рядом с собой, зная, что происходит с его телом? Тэхён – самоубийца? -Чимини, пожалуйста, не дави на него, когда он очнётся, расспросами. Я рассказал тебе всё, не тая. Мы оба не знаем, является ли Чонугк его истинным, или нет. парни могут просто любить друг друга, не являясь истинными, и это огромный риск. В порыве страсти Тэхён может позволить Чонгуку пометить его, и если они не окажутся истинными, мы потеряем нашего Тэтэ. Навсегда. Чимин зашёлся в рыданиях от несправедливости: да как так-то? Ну как может столько бед приходиться лишь на одну маленькую красивую голову? Чону прижал его к себе, отмечая: -Чимини, твоя омежья сущность набирает обороты, дружок. Я рад за тебя, пахнешь превосходно. – Чону по- отцовски поцеловал рыдающего в макушку, принимаясь укачивать в руках. Двойная истерика- дело не из лучших. – Тебе придётся быть сильным ради него, Чимини, слышишь? – Кивок. - Не расспрашивай его ни о чём, ему надо прийти в себя. Парнишке противопоказан стресс. Я оставлю ещё две ампулы, на всякий случай, хорошо? Ты ведь помнишь, как колоть? -Д-да… -Умничка, Чимини. Хорошо, а теперь, мне пора подняться к Чонгуку, и объяснить ему что к чему. Чону скрывается в повороте у лестницы, оставляя Чимина рядом с Тэхёном. Чимин смотрит на друга со страхом прикрывая глаза: что бы сделал он, будь на его месте? Наверняка поступил бы точно так же: он бы тоже не отказался от Юнги. Ни за что. Погладив его по пушистым волосам и поцеловав в лоб, чтобы проверить температуру, омега вздохнул: -Тэтэ, малыш, ты обязательно будешь счастливым. Мы обязательно найдём выход. Ты только приходи в себя.