At first sight

Рей никогда не думал испытать это тяжелое чувство, о котором писали в дешевых книжонках для маленьких и не очень девочек, рассказывая им о воителях, покоряющих империи и всегда возвращающихся к своей невесте, принося ей трофеи в виде золота и драгоценностей. Глупые баллады, трещащие о кровожадную реальность, с которой приходилось сталкиваться каждый день, но люди продолжали верить в эту странную и непонятную вещь, как любовь. Благословение Мары, дар людям, мерам и зверорасам в обмен на их ответную любовь. Угх. Воспитание — его закоренелые остатки, может быть — напоминало, что истинному сыну Алинора положено жениться не по любви, а по нужде продлить род. Или получить необходимые связи. Или подняться в статусе, хотя бы. Или же все три вещи вместе, но точно не любовь. Это выдумка для слабых созданий, пытающихся оправдать жажду плоти, а не для возвышенных и богоподобных меров — бла-бла, и так далее. Рей... Айден... Он не был истинным сыном Алинора. Альтмером да, но не более. К сожалению его родителей, ожидавших от сына должных успехов. И в списке этих успехов точно не было становление вампиром, избегание казни после нелегального пересечения границы, встреча с представителем вроде бы как исчезнувших драконов и бытие довакином. Нет, нет, нет и ещё нет. Но ничего с этим не поделать, Рей смирился. Скрыл личину альтмера за стальной маской убитого им альтернативно живого драконьего жреца, и изучал мир по-новой. Медленно, как новорождённый, и уверенно, натыкаясь по пути на самые разные опасные вещи, ситуации и существ: драконов, вампиров, троллей — гигантских пауков? Гигантских пауков! — даэдропоклонников, дозорных Стендарра и ещё десятки тварей, которых бы он не желал видеть, будь у него возможность. Возможность эта выпадала лишь тогда, когда он приходил в города. Скрывался в тёмных переулках, дышал мёртвыми лёгкими и прятал в глубине своей безграничной драконьей души жажду человеческой крови, вечно мелькающую за закрытыми веками красными вспышками. Вампиризм давал многое, но взамен проклинал на существование в мёртвом теле, ведомом только голодом. Всяко лучше, чем лежать в канаве у дороги с выпотрошенными кишками. В один из таких моментов в Вайтране, к нему подошла парочка культистов в странных масках и со странными вопросами, которые вполне ожидаемо привели к резне прямо в городе. Сосущее под ложечкой ощущение пришлось игнорировать, как и странные взгляды, когда он рыскал по карманам трупов в попытке найти хоть какой-то намёк на причину. Он довакин? Да. Но зачем бросаться с мечами и магией в этом случае? И кто настоящий довакин, если Рей лжец? Интригующие вопросы, которые только усиливало найденное письмо с приказами. Приплыть, найти и устранить? Очаровательно. По-настоящему очаровательно. Настолько, что Рей не смог себя удержать от того, чтобы заказать повозку до Виндхельма, найти в порту корабль и отплыть на Солстхейм. Возможно, ему не стоило этого делать. Это бы не запустило череду событий, о которой обычный человек жалел бы. Но Рей не был человеком — и точно не был обычным, — и игнорирование ничто бы не изменило — культисты бы продолжили приплывать, находить и пытаться его убить. И если бы он не приплыл, то не услышал бы манящий голос, звучащий прямо у него в голове. Не такой, как у Молага Бала, железный в своей твёрдости и противный в ржавчине, или у Меридии, холодный и отстранённый, как свет звёзд и принесённое ими тепло. Лучше. Знакомые интонации, отзывающиеся ширящимся чувством подчинения — голос драконорождённого, ведомый драконьей волей покорять. Но всё же власть в голосе была слабой, она ныла, едва Рей трогал стоячие камни, вокруг которых зачарованные магией тёмные эльфы что-то строили, и шуршала, когда он закрывал глаза, ожидая беспокойный сон. Кошмары, наполненные кровью и жаждой, не приходили, вытесненные мантрой, и за это Рей мог бы сказать спасибо незнакомцу, если бы не просыпался с киркой в руках и ощущением, будто над ним издеваются. Слегка так. Можно даже сказать игриво. Спустя пару дней выяснения причин происходящего в Вороньей Скале, Рей посетил уже не такой заброшенный храм, окруженный десятками драконьих скелетов, встретил Фрейе — милую девушку, достаточно умную, но в то же время слишком упрямую — и узнал если не первопричин, то, как минимум, нашёл даэдрический артефакт. Который наверняка не надо было трогать, но любопытство возобладало и вынудило хотя бы коснуться обложки, украшенной странным существом, состоящим из щупалец, клешней и глаз — Хермеус Мора, собственной персоной. Книга от прикосновения раскрылась, пролистав несколько исписанных непонятными символами страниц до середины, и напала, обвив Рея щупальцами за горло и утянув с головой в чтиво. Действительно даэдрический артефакт. В тот момент Рей ожидал многое, начиная от кучи даэдрических отродий и заканчивая мучительной смертью. Планы Обливиона никогда не были чем-то милым и добрым, это он знал точно. Но вопреки его ожиданиям, Апокриф — точно Апокриф, куда ещё его могла отправить книга едва ли не подписанная «Собственность Хермеуса Моры, Принца Тайных знаний, руками не трогать!»? — решил дать ему самое страшное, что мог любой план даэдра. Если самым страшным в его жизни можно было назвать мужчину его мечты, который умудрился поставить Рея на колени одной командой. На самом деле не одной командой, а магией, пробирающей до холодных костей, которая поставила на колени и так не готовое к подобным перемещениям тело — или не тело, скорее разум, вырванных из его бренной головы и перемещённый в кусок Апокрифа, привязанный заклинанием к книге, — но то было детали. Бесполезные и бессмысленные на фоне беспощадного ощущения влюблённости с первого взгляда. Глупость, по мнению самого Рея, но... Сердцу не прикажешь? Должен же был кто-то когда-нибудь встретиться и стать важной частью его жизни, заставив застывший кусок плоти сделать в груди кульбит. Правда, Рей больше ожидал какого-нибудь наглого норда, угрюмого, но на самом деле доброго — ведь судьба наглая сука и не поступила бы иначе, но нет. О, нет. Судьба оказалась ещё большей сукой, чем он рассчитывал. Возьми, Рей, и подавись своими надеждами, а затем заточи меч — Первого Драконорожденного тебе придётся убить, ибо он злодей. Классика. Первый против Последнего. И по всем канонам подобных историй, победить должен был второй. Когда Рея всё же выбросили обратно в Мундус, он уже начал придумывать план. Сначала, правда, чуть не упал, попытавшись сделать шаг на трясущихся ногах и скрепить разрозненные кусочки мысли в своей голове — спасибо, Апокриф, очень приятно! — но благодаря Фрейе он не уронил себя и свою гордость, а разум всё же вернулся в целостность, воссоздав планируемую мысль. Наглую, конечно же. Неприемлемо наглую, но тем лучше. Судьба, может, и сука, но Рей ещё большая сука. И в планах у него было вытащить Мирака из Апокрифа. Вот так просто, даже зная, что у того в планах захватить мир, уничтожить старые порядки и бла-бла-бла... У людей, планирующих зло, не должен быть такой усталый и отчаянный взгляд, разочарованного в старых решениях — а взгляд Мирака из-под маски был именно таким. Может, раньше он и был рад часами сидеть в окружении бесконечных знаний, но наверняка через какое-то время к нему пришло осознание — он застрял. Это оставляло лишь вопрос, насколько долго он застрял в Апокрифе. Десяток лет? Сотня? Тысяча? На его месте Рей бы тоже взбунтовался и попытался бы сбежать, готовый использовать различные методы. С небольшой помощью с другой стороны, Мирак вполне мог бы выбраться, и как тут не помочь? Фрейе он, конечно, свои планы не озвучил. Не после её горячих речей о том, что Мирака нужно остановить и убить, и она Рею в этом поможет вместе с другими скаалами из своей деревни — жителям деревни он тоже ничего не сказал, как и кому-либо ещё. Помощь это, конечно, хорошо, но в его планах был лишь сбор Чёрных книг, которые бы помогли ему узнать больше и найти возможное решение проблемы. Крик был одним из них. Первое слово «подчинения воли» он нашёл в старой древненордской заставе с вполне логичным наполнением в виде драугров и одного дракона, чем-то похожего на того, который был у Мирака. К сожалению дракона, у него не было и шанса, точно не тогда, когда Рей был окружен трупами, встающими вновь и вновь по его приказ. Бытие некромантом приносило извращённое удовольствие каждый раз, когда он видел шок и удивление на лицах и мордах своих врагов, даже драконы кривились — алок-дилон им не нравился, как и всем другим разумным созданиям. Жаль, что ни одна магия людей или меров не могла поднять дракона. К неудовольствию Рея. Лёгкое неудовольствие он испытал и в этом бою с драконом, но оно быстро перешло в лёгкую радость, когда он увидел знакомую фигуру, нагло ворующую душу убитой рептилии. Возможно, Рею стоило злиться — всё же драконьи души были важной частью жизни довакина, — но не получалось. У него в запасе было ещё три души, ноющих где-то в бесконечной бездне его собственной. — Ещё на шаг ближе к моему возвращению, — в голосе Мирака, чуть искаженном магией, сквозило довольство. — Приятного аппетита, — Рей не удержался от ответа, не ожидая, что Мирак чуть повернет голову в его сторону. В сотканных магией Апокрифа глазах, утративших свой родной цвет, было заметно удивление и совсем слабые, но искорки смеха. — Рад тебя видеть, — крайне наглое высказывание, которое можно было бы посчитать за угрозу, но Мирак прочитал в словах что-то другое. — Ещё увидимся, — и в последних отсветах драконьей души добавил: — Vokun. Первый Драконорождённый исчез, а Рею оставалось унять странное ощущение в груди и убрать руку от рта маски. Та встреча дала прилив сил дойти до конца, и на одном желании Рей прошёл через чёрные книги, Апокриф, двемерские руины, ещё одного дракона — который, как оказалось, не умеет плавать — и даже пришествие самого Моры никак его не остановило. Принц Знаний долго — очень долго — пытался рассказать Рею о том, что даэдра поможет, но за плату, коей должно было стать служение Рея. И в дополнение к такому великолепному предложению Хермеус даже немного помог. Благо, читать мысли даэдра не мог — а потому не узнал, что Рей подобное предложение послал далеко и надолго, но чужие подачки брал, сжав зубы. Всё ради цели. Ради неё в Апокрифе близ башни, где ждал Мирак, Рей даже смог подчинить дракона. Саротар предупредил, что Мирак ждёт и битва с ним будет сложна, но это уже было известно. Как и исход этой битвы. Только битвы не было. Точнее, она была другой. Оружие оставалось в ножнах, а долгий диалог привёл к тому, что удивлённый чужим решением Мирак сдался в чужую власть, согласившись покинуть Апокриф и вернуться в Мундус во плоти. Хермеусу Море подобное решение довакинов не понравилось — он надеялся заменить одного довакина на другого, пожрать чужие знания, сокрытые в черепе, а затем смотреть, как бессмертная драконья душа мучается в отсутствии выхода. Выбить себе свободу пришлось силой, и каким бы сильным ни был Принц Знаний, но его отряды падали раз за разом, сталкиваясь с мощью не одного, но двух Драконорождённых, и ему пришлось сдаться, булькая проклятия им вслед. Судьба, будь у неё голос, тоже сказала бы что-нибудь противное. А может, это было её изначальным планом по уничтожению мира. В любом случае, Мирак оказался на свободе. И вместо зова драконов, захвата Солстхейма, а затем покорения мира, как ожидали многие... он просто стоял. Рей нашёл его в храме, смотрящим через каменную арку на поднимающееся над островом солнце, делающим глубокие, размеренные вдохи прохладного воздуха. Прерывать комфортную тишину Рей тогда не решился, просто встав рядом и глядя на рассвет, пока мысли нагло заполняли голову. Хорошие мысли, в основном. И парочка гадких, как же без них. — Я должен поблагодарить тебя. — Не должен. — Ты безрассудно освободил из Апокрифа злодея, который собирался покорить мир после освобождения, — напомнил Мирак. — А ты собираешься это сделать? Покорить мир? — что-то мерзкое внутри от одного из ожидаемых вопросов. Убивать Мирака не хотелось. Совсем. И суть была не только в потраченных усилиях или убитой жизни, но в том, почему Рей это сделал. — Я... — короткая заминка, дающая ответ за хозяина, — не уверен. — Если так, то что ты хочешь? У тебя же есть план. — Мои планы не были слишком продуманными. Я хотел покинуть Апокриф — вот он я, на Солсхтейме, но дальше... — Ты не думал, что у тебя это получится. — Хермеус нам ясно дал понять, что он не позволил бы мне, — если бы Мирак попытался, то погиб. Неожиданно неочевидный момент. Всезнающий даэдра не видел подготовку или просто считал это бессмысленной человеческой шалостью от отчаяния? Был ли у Мирака сам шанс покинуть Апокриф силой? Ответы, известные только Море, но обращаться к нему за ними Рей не намерен. — Так что нет, я не думал о этом. Слабый поворот к Мираку, короткий окидывающий взгляд, и Рей не мог удержать язык за зубами. Не хотел, потому что. — Может тогда... Пойдёшь со мной? Посмотришь на Солстхейм и Скайрим, на их людей, а там что-нибудь придумаешь. — Я согласен. — Если нет, то— Подожди. Согласен? — Меня здесь ничто не удерживает, а одиночество надоело. Я не против компании. Слава маске за то, что она прекрасно скрывает глупые улыбки, лезущие на лицо. — Рей. Айден. Зови как хочешь, — Рей протянул руку. Сделка на словах и первое знакомство на деле. Ответное рукопожатие с уверенной хваткой, достаточной, чтобы прочувствовать ответную силу, почти равную силе Рея. Что-то драконье внутри довольно, и наверняка это взаимно: — Dremsil wah grind hi. Dii faan los Miraak. — Буду рад, если ты научишь меня драконьему, — неожиданно, но, судя по слабому удовлетворённому звуку, приятно. — Посмотрим.