Чужак среди Таргариеном

Всё началось с мелочей. Сначала Алисента этого не заметила. Она была слишком занята беспокойством о Рейнире. Её старая подруга, а теперь падчерица, становилась головной болью, с которой она действительно боялась иметь дело. Так что можно простить ей то, что она не уделяла много внимания своему мужу после рождения первенца, кроме как, во время регулярных ночных визитов. Всё началось с тонких намёков. — На нашей свадьбе тебе подарили много драгоценностей, не так ли, дорогая? Надень какое-нибудь из них на завтрашнее пиршество. Ты будешь выглядеть прелестно. — Этот гобелен не сочетается с нынешним декором, моя дорогая жена. Я знаю, что тебе его подарил кузен, но не лучше ли будет разместить его где-то в другом месте? Может быть, в будущем у тебя будет собственное крыло, где ты сможешь показать его во всей красе. А через некоторое время после рождения Эйгона намёки переросли в более откровенные комментарии. — В самом деле, моя дорогая? Символика Семерых настолько важна для тебя, что ты будешь носить её постоянно? И в свою очередь, в колкости. — Ты замужем за Таргариеном, Алисента. Прекрати вести себя так мелочно и хотя бы попытайся показать всем, что ты ассимилировалась в нашем доме. Она была уверена, что это брат её мужа стоял за большинством жестоких комментариев о её внешности, одежде, обо всём. Всё то, что делало её Хайтауэром, теперь было грехом. Она слышала о ненависти Таргариенов к Вере, но была уверена, что это касается только Деймона и лорда Велариона. Визерис никогда не проявлял подобных наклонностей. Он всегда был более мягкого нрава, что даже её отец отвергал такие слухи. Он был уверен, что её благочестие привлечёт к ней двор и поможет завоевать расположение её супруга. Она и не подозревала, что её муж был очень осторожен в проявлении своего недовольства в вопросах Веры. — Боги, брат. Я и не подозревал, что ты женился на женщине, которая так сильно отличается от нас. Самым обидным было то, что Визерис даже не пытался защитить её от своего брата. Всё, что ей оставалось — это стиснуть зубы и сидеть молча, ковыряя в своём ужине, пока Деймон увлечённо потчевал Рейниру историями с развязанной им войне и другими, произошедшими как на территории, так и за пределами Семи Королевств. Она чувствовала, что задыхается в Красном Замке. Она не могла проявить свои религиозные убеждения сверх того, что считал уместным её муж, не могла носить то, что хотела, и не могла демонстрировать свою преданность Семерым. Визерис всё больше перекладывал управление домашним хозяйством на падчерицу. Она даже не могла молиться в Замке, ради Семи! Это не было прямо запрещено, но судя по едва уловимым выражениям лиц слуг, это крайне не одобрялось. По-видимому, Мейстеров в Красном Замке терпели только из-за их знаний и истории самой Цитадели, расположенной в Староместе. — Алисента, я надеялся, что к этому времени ты уже привыкнешь к нашим традициям и культуре. С нашей свадьбы прошло уже несколько лет, и все здесь дали тебе достаточно времени для адаптации. Сколько ещё времени тебе нужно? Это было самым обидным. Но, похоже, это было ничто по сравнению с замечанием Визериса о её способностях воспитывать сына. Её любимого Эйгона. Как Визерис мог предположить, что она не знает, в чём нуждается её ребёнок, как Таргариен? Она не хотела так рано знакомить его со странными обычаями его семьи. Она хотела, чтобы он немного подрос, обрёл какое-то подобие нормальности, прежде чем жестокий мир отнимет у него невинность. Всё достигло апогея, когда она поручила Мейстерам обучение своих детей. Достаточно сказать, что её муж был недоволен. О, он не кричал и не ругался. Нет, он высказывал своё недовольство по-другому. Он по-прежнему был нежен, говоря с ней тем же мягким голосом, который всегда ставил её в тупик непониманием: любит ли он её на самом деле или же нет? Но его поступки были куда как жёстче взмаха меча. Он намекнул, что недоволен тем, как она воспитывает их детей. Обучая их Вере Семерых, как и подобает благочестивой женщине её положения. Алисента приходила во всё большее отчаяннее по мере продолжения разговора из-за того, что он оставался непреклонным этом вопросе. Визерис уже договорился об учителях для Эйгона через Рейнис Таргариен. Алисента подчеркнула, что Визерис дважды оскорбил Рейнис и что она могла бы отомстить через их ребёнка, но это его не остановило. Он зашёл так далеко, что даже заявил, что его кузина никогда бы не навредила детям их дома. Это всё просто её паранойя. Но Алисента тоже была упряма, когда дело касалось её детей. Она не хотела подвергать их такому риску. Однако терпению Визериса пришёл конец, и он распорядился, чтобы его вездесущая Королевская гвардия отобрала детей у слуг Алисенты и без промедления доставила их к Рейнире. Почему он это делает? Зачем он отдаёт её детей падчерице? С расширенными от ужаса глазами она спросила об этом мужа. От его ответа у неё перехватило дыхание. — Совершенно очевидно, что тебе нельзя доверять воспитание и образование будущего Дома Таргариенов. Чему ты их научишь? Вере Семерых? Почему бы нам тогда не покончить с собой? Это было бы лучше, чем позориться служением ложным богам! Рейнира, может быть ещё и молода, но ей с детства прививали, что от неё ожидается как от Таргариена. Я уверен, что она отлично справится с воспитанием Эйгона и Хелейны. Возможно, она также лучше поймёт свои обязанности как будущей королевы, так и матери. Она кричала, умоляла, упрашивала. Даже пообещала больше никогда не упоминать о Вере Семерых при своих детях. Но Визерис был неумолим. Он покачал головой, позвал слугу и приказал дать ей маковое молоко для «успокоения». А затем спокойно вышел из её покоев, словно не разрушил всю её жизнь. Когда она проснулась от навязанного сна целый день спустя, то отправилась в крыло Рейниры, чтобы забрать своих детей. Но ей не позволили этого, остановив у самого входа. Затем она попыталась тайно отправить туда своего слугу, но и это было тщетно. Она пыталась внедрить личную служанку в домашний обиход принцессы, но это привело лишь к увольнению всей её прислуги в тот же день, от служанок до слуг низшего сословия. Она обратилась за помощью к своему отцу. И он попытался помочь, но Визерис изгнал его в Старомест, лишив должности Десницы. В конце концов, она сделала последнюю попытку повлиять на своего мужа. Она легла с ним в постель. Сначала он казался околдованным, но утром он словно обо всём забыл. Ничто не действовало. Пока, наконец, не забрезжил луч надежды. Семеро благословили её ещё одним ребёнком. Она была уверена, что Визерис, позволит ей видится со своими детьми по мере развития беременности. Что и произошло: ей разрешили навещать своего любимого принца и принцессу каждые три дня. Рейнира сидела там молча, с непроницаемым лицом, внимательно следя за каждым их взаимодействием. Алисента могла с этим смириться. Главное, чтобы ребёнок родился здоровым. Тогда она сможет вернуть и старших детей. Ведь теперь, когда Рейнира вышла замуж, она вряд ли сможет уделять столько времени брату и сестре. Ведь её долг — родить наследника, не так ли? Но всё было напрасно. Эймонд всего через несколько дней после рождения также был передан на воспитание Рейнире. Визерис напомнил ей, что она не заслуживает доверия, особенно после того, что она устроила на свадьбе наследной Принцессы. Это удивило её, ведь с тех пор прошло немало времени. И хотя Визерис выказал своё недовольство, запретив зелёный цвет во всей столице, он не предпринимал больше никаких действий после инцидента. На этот раз Алисента действительно потеряла самообладание. Она закатила истерику, крича во всё горло. Её покои выглядели так, будто в них произошло побоище. Король закрыл её в собственном крыле Красного замка, утверждая, что ей нужно время, чтобы оправиться от родильной горячки. Но как она могла оправиться? Её дети были единственным источником счастья в этом несчастном браке. А теперь они оказались в руках врага. Она тайно связалась со своим отцом. Хотя её общение с семьёй строго и не контролировалось, Алисента всё же предпочитала быть осторожной. Отец посоветовал ей подождать, а затем снова попытаться соблазнить Визериса. Она последовала его совету. Алисента притихла и перестала вмешиваться в дела Красного Замка — в те, что ещё были в её власти. Она скрыла любые следы своей Веры от посторонних глаз, как бы больно ей это ни было. Она перестала молиться Семерым в открытую, предпочитая делать это втайне. Она держала голову опущенной. И вот спустя некоторое время она попыталась снова. Визерис снова принял её в свою постель. Следующие несколько дней она провела в однотипной рутине: встречаясь со своими детьми, когда ей это разрешали, и проводя ночи с мужем. Эйгон за это время сильно подрос, а его белая кожа светилась, словно перламутровая. Хелена всё ещё была пухленькой, но Алисента была уверена, что она вырастет красавицей. А её Эймонд… Малыш, которого ей так долго не позволяли видеть, снова был в её руках. Она расплакалась, увидев его. Но он не узнал её. Всё время, что она держала его, он вертелся и плакал, ища глазами кого-то другого. Если до инцидента на Шелковой улице Алисента испытывала лишь лёгкую неприязнь к своей старой подруге, то теперь она переросла в ненависть. И как будто этого было мало. Она воспитывала её детей со своим бастардом. Да как она посмела? Поэтому она попыталась снова. Прошло уже некоторое время, и Визерис немного смягчился, даже позволил ей проводить больше времени со своими детьми. Но на этот раз страх и паранойя довели её до того, что порой она даже не понимала, что говорит. Оглядываясь назад, ей следовало было быть осторожнее. Ведь большую часть времени её окружали верные слуги Короля, а не её отца. Визерис услышал от кого-то, что она назвала его внука бастардом. На этот раз он полностью отстранился от неё, сказав, что если она хочет видеться со своими детьми, то должна вести себя прилично. На этот раз она действительно была разгневана. Почему Визерис выставил её виновной? Она была высокородной леди, верной последовательницей Семерых. Септа всегда учила её быть верной женой и воспитывать детей в Вере Семерых. Обстоятельства не позволяли ей выполнить последнее, но первое она выполняла безропотно, не так ли? Именно Рейнира демонстрировала своё распутное поведение перед всем двором. Тогда она накричала на Визериса. Кричала во всю мощь своих лёгких, что он не может забрать у неё детей. Что эти трое были единственным источником счастья в этом несчастном браке. Он спокойно стоял, наблюдая за её истерикой, с невозмутимым лицом. Когда она выдохлась, он приказал своим стражникам сопроводить её обратно в её покои. И на этот раз она пошла с радостью, не удостоив его и взглядом. Алисента постепенно теряла рассудок. Сначала двор был очарован её манерами. Люди были рады, что король женился на настоящей благородной леди, преданной своим богам и семье. Но теперь поползли слухи о её безумии. Каким-то образом стало известно о её ссорах с мужем. Это лишило её большой части уважения придворных. Её слова о ребёнке Рейниры встретили осуждением, в то время как раньше люди могли бы согласиться с ней. Мать принцессы Рейнис была Баратеон. А сир Лейнор так обожал сына, был предупредителен к нему, не заботясь о посторонних взглядах. Немыслимо, чтобы он принял в свой дом бастарда. А если она говорила, что Рейнира и её семья представляют угрозу её детям, люди тут же смеялись ей в лицо. Может, всё дело в усиливающемся недуге королевы? Видите, как она бегает и кричит, забывая о своём положении. Король, должно быть, понял, что с ней что-то не так. Вот почему он забрал у неё детей и отдал их Наследной Принцессе. И принцесса Рейнира хорошо о них заботиться, верно? Видите, какими смышлёными и послушными стали эти дети? Так, как бы могла Услада Королевства совершить такие отвратительные поступки, в каких её подозревает королева? Она действительно безумна, — шептали они. — Её отец, видимо, приложил немало усилий, чтобы скрыть её недуг. Чем больше до неё доходило подобных слухов, тем сильнее ей хотелось накричать на этих людей. И вот так подобные перепалки стали обычным делом, что только подтверждало их слова. Даже люди, верные её отцу, отказывались верить в её опасения. Но теперь ей не было до этого дела. Во время этих разборок она узнала, что снова беременна. Сначала Алисента из чистой злобы никому не сообщила об этом. Но со временем она поняла что хочет, чтобы хотя бы один ребёнок был вдали от всего этого безумия. Так, в строжайшей тайне был разработан план о том, как безопасно вывезти младшего королевского ребёнка в Старомест на попечение её семьи. Этот ребёнок станет тем, кто победит зло Таргариенов, принеся триумф Семерым. Отец уже спрятал драконье яйцо. А ей же оставалось лишь набраться терпения. Она перестала выходить из своего крыла, ограничиваясь только своими покоями. И под предлогом отсутствия нужды выглядеть нарядно, Алисента надевала свободные платья, сумев этим скрыть начинающий, расти животик. Но время было на исходе, и ей нужно было действовать быстро. Если Алисента задержится здесь ещё немного, её раскроют. Отец как-то убедил короля позволить ей вернуться в родной дом. Сначала Визерис не соглашался, но Отто надавил, сказав, что ей здесь нездоровиться. Возможно, смена обстановки поможет? Все подготовки были завершены. Алисента была уверена, что у неё всё получится, но в итоге все их усилия пошли прахом. Визерис обнаружил переписку между ней и её отцом. И это стало последней каплей для короля. Взбешённый, он приказал заточить её в покоях под непосредственным надзором назначенных целителей и служанок. До этого она считала себя узницей, живущей в аду. Но оказалось, что это был рай по сравнению с её нынешним положением. Связываться с кем-либо было запрещено. Все привилегии, которыми она пользовалась как королева, были отозваны. Ей даже не разрешалось находиться рядом со своими детьми. На этот раз она действительно стала пленницей. Проходили месяцы без каких-либо новостей из внешнего мира. У неё не было возможности узнать о её отце или о том, как её семья справляется с отсутствием от неё новостей. Время потеряло для неё всякий смысл. Пока не родился ребёнок. Её малыш Дейрон. Ей даже не дали подержать его на руках, а сразу же забрали и отнесли его сестре. Алисента впала в кататонию. А к тому времени, как она пришла в себя, прошли месяцы. Ей сообщили, что её отец и вся её семья были казнены ещё до рождения Маленького принца за заговор против короны вместе со многими Мейстерами из Цитадели. Никто не выступил против этого решения, так как обвинения подробно описывали, как они выкрали Драконье яйцо и планировали воспитать принца из Дома Таргариен в качестве врага собственной семьи. Что касается её самой, то теперь она была королевой только номинально. Её поместили под строгий домашний арест, исключив любую связь с внешним миром. Теперь она была совершенно одинока. Месяцы превратились в годы. Она проводила время, безучастно глядя на стены своих покоев. Её дети к этому времени должны были вырасти, но у неё не было способа узнать об этом. Ей не разрешалось выходить наружу, пока не пришло известие. Визерис умер от гниения. Сначала она никак не отреагировала. Её мучитель мёртв? Но потом до неё дошло. Он мёртв. Она откинула голову назад и впервые за многие годы расхохоталась. Он умер в муках! Какой подарок от богов. Позднее служанки сплетничали о том, как она потеряла сознание от приступа смеха. Но это её больше не волновало. Спустя столько лет на похоронах она вновь увидела своих детей. И не могла оторвать от них взгляда. Эйгон и Хелена выросли. Алисента была права: её дочь избавилась от детской пухлости, превратившись в истинную валирийскую красавицу. Эйгон был не менее привлекателен. В сравнении с ним Эймонд выглядел выше и подтянутее их обоих. Он выглядел воином, красивым и опасным одновременно. А малыш Дейрон уже не был малышом. Она не осмеливалась подойти к ним. Что она могла сказать? Должна ли она просить прощения за то, что не смогла их защитить? Или, может быть, она должна была обнять их, утопив в любви? К сожалению, решение было принято за неё, когда ей приказали вернуться в покои. Подготовка к коронации Королевы шла полным ходом, и было мало свободных стражников, которые могли присматривать за Алисентой вне её покоев. Однако от неё ожидали присутствия на коронации. Она не протестовала. Это был единственный шанс изложить свою просьбу. Она планировала умолять Рейниру освободить её из злополучной тюрьмы. Если её не освободят, то ничего страшного. Всё, что ей было нужно — это её дети. Она и дальше может жить в заточении в этих покоях, пока ей позволяли видеться с ними. К удивлению Алисенты, королева без возражений дала разрешение. Теперь Алисента могла свободно перемещаться по Красному Замку при условии, что её будут сопровождать стражники. Ей также было разрешено видеться со своими детьми, но только если это не будет мешать их обязанностям. Так что, она попыталась узнать их поближе. Эйгон всё ещё помнил её, хоть и смутно. Он был вежлив с ней, рассказывая о том, как проводит свои дни. С Хелейной было сложнее наладить отношения из-за её странного поведения и стеклянного взгляда. Она оживала, только когда речь заходила о её наречённом, теперь уже Наследном принце Джекейрисе. Но Эймонд и Дейрон не разговаривали с ней, сколько бы она ни умоляла. Дейрон даже не проявлял желания видеться с ней. А Эймонд всегда мрачно смотрел на неё, когда она была рядом с её старшими детьми. Поведение её двух младших детей снова повергло её в отчаяние. Паранойя вернулась с новой силой, нашёптывая ей, что она и её дети в опасности. Наверняка кто-то настроил их против неё. Поэтому она решила попытаться ещё раз. Алисента попыталась убедить Эйгона взбунтоваться. Ему становилось не по себе, когда она говорила что-то подобное. Но её это не останавливало. Она продолжала вливать ему в уши яд. Убеждала его, что он и его братья и младшая сестра рано или поздно погибнут от рук старшей сестры. Она утверждала, что он должен забрать то, что принадлежит ему по праву. Прежде чем что-либо случится. И даже предлагала ему отравить Рейниру. В такие моменты Эйгон всегда старался перевести разговор на другую тему. Он никому не сообщил о том, что она ему говорила. И поэтому потребовалось так много времени, чтобы все узнали об этом. Во время одного из своих приступов паранойи она напала на принца Люцериса. Он не пострадал, но её бедный сын Эймонд потерял глаз, защищая любимого племянника. Этого оказалось достаточно для Эйгона и всех её детей. Алисенту без промедления снова заперли в её покоях. На этот раз условия были комфортнее. Но всё её дети отказались видеться с неё. Об этом ей сообщила Рейнира. Это был последний раз, когда Алисента пыталась бороться с наступающим безумием. Раньше у неё хотя бы была надежда воссоединиться со своими детьми, но теперь и это было отнято у неё. Теперь она была совершенно одна. Она проклинала тот день, когда последовала совету отца и отправилась в покои Визериса. Она плакала, вспоминая, как была полна надежд в день своей свадьбы, как получала мелкое удовольствие, ставя палки в колёса Рейнире, доказывая, что в отличие от принцессы, она истинная, благородная, благочестивая и высокородная леди. Если бы только она этого не делала. Если бы только она держала язык за зубами по поводу проклятой Веры Семерых. Если бы только она не вышла замуж за Визериса. Если бы только она не послушала своего отца. Если бы только…