Исправляя ошибки будущего

Как же странно наблюдать за своим телом со стороны. Рассвет уже близится, но мне то что? Мне, так-то, уже не холодно. Только окровавленный снег как-то уж слишком режет эстетическое восприятие. До того, как в эту ночь я попал в этот заснеженный парк, многие, наверное, захотели бы пожить как я: учёба в иностранном ВУЗе, иностранное гражданство, хорошая ЗП, небольшой круг верных друзей… Так, по крайней мере, выглядит лицевая сторона моей жизни. С обратной же стороны то, что родителей я никогда не знал. Меня усыновили заграничные родители в три года, вывезли в другую страну, дали гражданство, все прививки, следили за моим здоровьем, отдали в хорошую школу, давали ходить на те кружки, на которые я хотел… А потом в мои 16 их не стало. И я — с моим неполным юридическим совершеннолетием. Наследство то я получил, но пришлось быстрее заканчивать школу и взрослеть. Самому зарабатывать и самому платить по счетам. Так что хороший ВУЗ — это половина стараний моих родных, и половина — мои личные ночные или вечерние смены. На учёбу времени немного — и поэтому из оценок только тройки с четвёрками. Благо, тут не смотрят на оценки так же пристально, как в родном крае, если верить знакомым из соц.сетей. Сегодняшнее… происшествие — совпадение невероятных масштабов. Его причины кроются ещё в утре позавчерашнего дня, когда я банально забыл закупиться едой в нормальном магазине. А теперь, идя в полтретьего ночи домой, не слишком хорошо соображая, я вспомнил, что не зашёл в круглосуточный магазин возле своей работы, и теперь мне надо идти немного в сторону от дома, в другой круглосуточник, более близкий. И, как следствие этого, а также своей усталости (сортировщик товаров в строймагазине — та ещё работа по физической нагрузке), я решил по-быстрому пройтись через парк. И тут эти. Три ублюдка, явно выпивших чего-нибудь крепкого, и одна девушка, непонятно что забывшая здесь среди ночи: может тоже куда-то спешила, а может была из одной компании с этими, но просто не хотела близости. Видел когда-то статус у знакомого на странице: «Я — ГГ». Чувство собственной важности у него было на уровне небожителей. Только теперь и я — гг. Только герой я не главный, а глупый. Как минимум потому, что у умных людей обычно нет пробитой печени и ножа в горле. А у меня есть. Ну, если быть точнее, то у моего тела. Потому как я, похоже, теперь лишь душа, со стороны наблюдающая за собственным остывшим трупом. Будь я жив, наверняка от подобного вида у меня случилась истерика. Что-то вроде той паники с криками, слезами и бегством, что была у троих моих убийц, потенциальных насильников. Хотя, как по мне, так я не сильно лучше. Тоже дурак, только мозги в другую сторону переклинили. Убийца против вечного спасателя… Это уже какая-то аксиома Эскобара — и то и то экстремум шкалы, мягко говоря. В кармане моей распахнутой и замазанной кровью куртки начал вибрировать телефон. Заиграла мелодия. Бодренькая такая, приятная, и, главное, громкая. Серьёзно, я удивлён, что её до сих пор никто не услышал. И что никто не нашёл моё тело. Судя по вот-вот встающему солнцу, то время приближается к половине восьмого утра, и в такое время тут уже должна была бы пройти хотя бы пара собачников со своими питомцами. А сегодня — никого. Парадокс какой-то. Уверен, мне звонит Анна — мы сегодня с утра должны были вместе пойти в спортзал. Она дала мне обещание, что научит и покажет как подкачаться. Сегодня я должен был начать новую жизнь. Да, сонный и уставший, как всегда, но новая жизнь ведь! А тут скорее новая смерть… Или первая. М-да. Вообще этот поход в зал я стребовал с Анны, потому что она мне нравится, но такой спортивной девчонке как она, такие худые, пусть и жилистые, парни, как я вряд ли нравятся. Я ведь целую схему придумал, поспорил с ней, потом этот спор выиграл и вот… Герой, кверху дырой. Новая жизнь? Размечтался. Прекрасная девушка — туда же. — Эй, парень… Уснул что ли? Я даже встрепенулся от такого обращения. Это кто? Это ко мне? Вряд ли мою бездыханную окровавленную тушку можно воспринять за спящую. О, второй раз музыка заиграла! — Да-да, я к тебе. Ты же умер, но пока ещё здесь. Не ушёл. — Допустим… — отвечаю я. Разговор в бестелесной форме — странное чувство, находящееся где-то близко к очень сильной зубной анестезии по ощущениям. Мой собеседник — крепкий мужчина со шрамированным лицом. Глаза невнятного серого оттенка, но взгляд внимательный, даже, можно сказать, пронзительный. Волосы чёрные, но в них есть и немного седины. Одежда незнакомого кроя, будто из музея моды за прошедшие лет двести, но явно даже не двадцатый век. На руках кожаные перчатки. В левой руке держит прямоугольный портфель, будто под документы, тоже кожаный. — Если я не ошибаюсь, то ты сглупил. И если бы не эта глупость, то тебе ещё жить бы и жить. Всё так? — Вроде бы, — пожимаю плечами, — А почему Вы спрашиваете? И как Вас зовут? — Слушай, имя моё тебе скажет чуть меньше, чем ничего. Спрашиваю, потому что надо, — отвечает серьёзно, но не угрожающе, а как-то устало, и будто в небольшой спешке, — Ты мне скажи лучше, было ли такое, что тебя или твоих близких друзей предавал другой близкий друг? — Нет, — отвечаю не задумываясь, потому что действительно не было такого. Те, с кем я дружил, либо не могли меня предать, либо банально были очень хорошими людьми. Да и не было их много никогда. Мой собеседник немного скривил лицо, но ничего не сказал на это, а лишь задал следующий вопрос: — Усталость от жизни чувствуешь? — Да нет… Скорее обидно за свою глупость. — Хорошо, а то при перемещении можешь не выдержать. Скажи, а если бы ты знал, как сегодня сложится твоя судьба, пошёл бы тогда в продуктовый? — Конечно, — вопрос вызывает у меня недоумение, но оно — лишь тень былых эмоций. — Даже если бы из-за этого пришлось опоздать в университет? — Да. — А если опоздать на работу? Странный вопрос. Мне даже немного любопытно зачем он меня спрашивает, и почему я выкладываю ему свои честные ответы. — Да. — А если бы ради этого пришлось бы провалить пари с Анной? — Думаю, что… нет. Второй раз пари бы не сработало. — Хм. А на этот ответ он улыбается, отчего шрамы на его лице становятся ещё более видимыми и неприятными. — Думаю, ты подойдёшь, — говорит он мне, после нескольких секунд раздумий с закрытыми глазами. — Подойду для чего? — спрашиваю одновременно с новым началом звонка от Анны. Даже приятно, что она проявляет такое внимание. Приятно, хоть я и призрак, или что я, в общем, такое теперь. — Смотри какая штука, дружочек. Тут, — он указывает на тело и кровавый снег, — уже ничем не помочь и ничего не поделать. А тебе ещё бы жить и жить. Много лет. И с этим моментом я помочь кое-как могу. Видишь ли, я — смотритель одной занимательной реальности. Можешь воспринимать меня как своеобразного полубога. Ну или системного администратора того мира. Как хочешь. Проблемка в том, что у меня были причины, чтобы отлучиться с… рабочего места. И я не смог контролировать тот мир лет так четыреста или пятьсот. До последних ста лет всё было более-менее удовлетворительно, но потом сразу целый ряд проблем, как и в твоём мире: Вторая Мировая, вьетнамская, корейская и прочие войны. Обычные и необычные. И вот из-за них с целым рядом людей произошли значительные беды. Кое-что я могу исправить и сам, но другие вещи надо править не с моего… администраторского уровня, а снизу и изнутри, со стороны жителей. — И для этого Вам нужен кто-то лояльный, готовый к сотрудничеству, желающий жить, а значит молодой, и при этом, ещё и пришелец со стороны, а не местный житель. Всё так? — Более-менее. Забыл ещё добавить «умный», но своим высказыванием ты и так это показал. А ещё дерзкий, готовый гнуть мир под себя. — Два вопроса. Почему я? И хватит ли мне сил на «гнуть мир под себя»? — Ну, тут много факторов. Я ограничен во времени и ресурсах, а там у меня определённая тушка без души, в которую надо вложить что-то хотя бы отдалённо похожее личностью и характером. Доступа в соседние миры у меня на две спирали разницы, вот я и выбрал, считай наугад, мир. Ты у меня уже тридцать пятый умерший за эту ночь, которого я проверяю, но только ты совместим процентов эдак на семьдесят. Времени, как и сказал, мало, так что, если не согласишься, полечу дальше искать. — Ясно. Не зря я когда-то увлекался всякой фантастикой и книжками про магию — хоть примерно понимаю его ход мыслей. — Ну а про силу, чтобы мир под себя гнуть, то я тебе её дам. Если ты дашь своё согласие на работу. Мне, внезапно, действительно интересно. Примерно, как вон тому мужику с бульдогом, метрах в пятидесяти от меня, на дорожке в парке. Он тоже узнал что-то новое для себя и сейчас спешным шагом приближается. Ну, хоть не из слабонервных человек, вроде бы. А то не хватало мне, чтобы я после смерти какую-то красивую девушку заикой оставил. — А какая цена с меня? Такие вещи даром не дают. Душа? — Ну… Нет. Не в том смысле, который рассказывают про душу и демонов. Тут скорее твоя лояльность и готовность повыполнять мои задания. Ты помогаешь мне, я помогаю тебе, ты приводишь в порядок ту песочницу при моём управлении, и я оставляю тебя дальше играться в ней. Ну и ты ещё не сможешь никому рассказать. Даже если очень-очень захочется. А я ещё пригляжу, чтобы на следующий же день по окончанию нашего сотрудничества не сбила условная машина. Будет тебе твоё долго и счастливо. Но сначала — работать. Так что скажешь? Оперативно полиция приехала. И толпа зевак собирается. Уверен, они уже выяснили мою личность — удостоверение студента я носил с собой. — Выбор у меня невелик. Я согласен. Только… — Говори давай. И пойдём. — Что будет тут? Из важного, я имею в виду. — Квартира твоя достанется двоюродному брату твоего отца — они не были близки, или даже нормально знакомы, но судья решит, что проще отдать её в далёкую очередь наследования, чем начать нудный бюрократический процесс по отчуждению в пользу государства. Этот двоюродный брат, Петер, ещё не один год будет поминать тебя. Ему будет тебя жаль, но он также будет благодарен, потому что так его семья вылезет из того низа и нищеты, где могла остаться навсегда. Большинство твоих друзей не будут о тебе часто вспоминать, но сердиться нечего — они молодые, тоже жизнь кипит. Анне твоей будет очень жалко и больно от твоей смерти. У неё на тебя был пунктик, да и как личность ты ей был приятен, вот и влюбилась, сама не понимая. Она тебя до смерти помнить будет, но память будет хорошей, светлой, не тягостной. С другим парнем будет какое-то время, но потом просто уйдёт в спорт. А ещё, порадую тебя, и скажу, что ты реально спас невинную девушку от изнасилования. Только запомни на следующий раз: исправляя ошибки будущего нужно быть предельно внимательным. — Я постараюсь. — Тогда пойдём. Толпа зевак вокруг моего окровавленного бывшего тела подёрнулась дымкой, парк выцвел, потерял контрастность и объём. Мы остались посреди серого ничего.