Проблемы бессмертия

Холод окутывал Лололошку с самого его пробуждения. Старенькая кровать весело скрипнула, а парень по привычке прищурился. Солнце не ударило в глаза, лицо не обдало свежестью. Лишь пыль осыпалась с грубых пальцев. Невидящий взгляд метнулся от одной стены к другой. Это не его дом. Сознание в мгновение ока нарисовало несколько сюжетов, один, хуже другого. Похищение? Очередной провал в памяти? Новый мир? — Черти. да что происходит то? — Увы, ответа он не получил. Сбросил с плеч тонкое одеяло, поплелся прочь из комнаты. Дверь наружу поддалась не сразу. Лишь спустя пару пинков Лололошка смог ее открыть. Наконец-то, он нашел то, что искал так долго. Солнечный свет просачивался сквозь стеклянный потолок, освещая крупное помещение. Глаза неприятно защипало. Стоп, а где он оставил свои очки? Какой черт утащил их? Мироходец замер, прислушался. А ведь и правда, он слышит каких то чертей! И. звуки похожие на погремушку? . — Ну-ну, Люц. Мы ведь и раньше так забавлялись. Один человечек не стоит ничего. Хочешь я тебе штук сто таких болванчиков найду? — Расположившись у стены, ворчал демон. Рога его чесались продолжить веселье, но бросить друга сейчас он никак не мог. Горе у него. Совсем рядом о стену ударился камень, разлетелся на маленькие, горячие кусочки. Люциус полыхал от злости, был ужасно близок к тому, чтобы испепелить этот мир, этого демона, этих глупых богов, что позволили его звезде умереть. — Ты не понимаешь, Воланд. Мне было бы плевать убей ты хоть сотню людей, хоть всю цивилизацию этого мира сожги. Но поднимать своих поганых лап на моего человека не смей! — Пепельные волосы всколыхнулись, видать глупый Аэро пытался остудить пыл полу-бога. Его яростный взгляд затухал столь же стремительно, как и распалялся. — Хотя уже поздно. Его ведь не вернёшь.-- — А кого вы хотите вернуть? — Воланд присвистнул. Отлип от стены, неспешно отступая. За плечо Люциуса держал оживший мертвец. А тот и сам двигаться не спешил, стоял как вкопанный, лишь глазенками своими моргал, не веря ушам. Плечи снова огладил холод ветра. Полу-бог резко обернулся, увидел отступившего, но такого живого, реального Лололошку, что не задерживаясь накинулся на него. Тесные объятия болью отозвались в теле мироходца. — Пошли внутрь. Там и поговорим.-- . Тусклый свет плясал на стенах замка, языки пламени извивались в такт. Двое сидели на постели Люциуса в тишине, лишь иногда выдавая короткие фразы. Бледная, аристократичная рука гладила спину мироходца, втирала в неё какую-то целебную мазь, так аккуратно и нежно, как только умела. Алые глаза зацепились за полосу, метку. — Почему ты не позвал меня, глупый смертный? — Его голос, с треском пламени, пропадал в воздухе не успев прозвучать. Люциус говорил тихо, прижимаясь лбом к такой любимой спине, безмолвно делил свою безграничную усталость, свой страх, с Лололошкой, на что тот так же безмолвно отвечал, пожимая плечами. Вмиг, тело божества взметнулось, соскочило с постели, встало перед мироходцем. Бледная рука больно сжала подбородок шатена, задрала голову вверх. — Черт. Да ты хоть представляешь как я испугался?! Как хотел прикончить всё живое! Как бессмысленно всё это было бы без тебя.-- Взгляд мироходца замер в удивлении, он понимал, но по прежнему удивлялся таким ярким проявлениям Люциуса. Руки потянулись вперёд, обняли за шею. Лёгкое, утешающее касание губами разожгло мимолетную искру в настоящий пожар. Они топили горе и безысходность в нежных поцелуях, сталкиваясь зубами, цепляясь друг за друга всем чем только можно. Лишь потеряв способность дышать, парни обессиленно рухнули на старый матрас. Лишь тогда, коснувшись свежей раны, Люциус заговорил вновь, так тихо, неловко, желая просто заполнить пространство звуками. — Знаешь. Когда ты такой: весь в крови и шрамах, с мечом в руках. я чувствую, что люблю тебя. — Покрытые шрамами пальцы зарылись в мягкие волосы полу-бога, мягко дёрнули, побуждая продолжать. — Но когда ты творишь такие глупости моя любовь слишком тесно граничит с ненавистью. Сейчас, я готов буквально загрызть тебя за то, что ты позволил Воланду убить себя.-- Это небольшое откровение стоило многого. Оба снова умолкли. А Люциус. Он и правда укусил. Острые клыки возились в плечо, по нему снова заструилась кровь. Шершавому языку понадобилось лишь несколько секунд, чтобы замести следы преступления и оставить там новые. Люциус целовал, кусал, царапал. А мироходец позволял ему это, наслаждаясь. Он научил хозяина преисподней чувствам, то что происходит — его заслуга. Полу-бог лишь учился, а Лололошка и не просил большего. Он доверял, подставлялся под горячие поцелуи, плавился от прикосновений и направлял. Люциус не был жадным. Он гладил чужие бока, отдавал всё свое тепло, в этом холодном замке. Без одежды было прохладно, шатен почти сразу пожалел о том, что они зашли так далеко. Но обитатель ада его выручил: наполнил собой, своим огнем и страстью. Звонкие шлепки, вздохи и жалобные скрипы матраса наполняли комнату. Два тела сливались воедино, стремясь залезть друг другу под кожу, продлить миг наслаждения как только можно. Но всё хорошее имеет свойство заканчиваться. Оба они были на грани, в глазах мироходца плясали звёзды. Очередной укус вернул его в реальность, позволил расслышать приказ. — Имя, смертный.-- — Люциус.--