Маленькая лампа на прикроватной тумбочке в спальне излучала мягкий романтичный свет, отбрасывая нежные блики на их лица.
Видя молчание Су Хуэя, Лу Цзюньчи немного занервничал.
После минутного молчания Су Хуэй опустил голову и сказал: – Мне очень нравится. Есть только один вопрос.
Взяв в руки повязку, Су Хуэй коснулся кошачьих ушек, а его красивые глаза посмотрели на Лу Цзюньчи: – Мне его надеть или тебе?
Лу Цзюньчи был ошарашен таким неожиданным вопросом. Он раздумывал, как ответить, как вдруг Су Хуэй улыбнулся, погладил его по голове и сказал: – Шучу. В следующий раз я подарю тебе собачьи уши.
Затем он сел на кровать и надел повязку.
Это была не дешевая повязка, а высококачественная реалистичная копия.
Ободок был очень тонким и легко прятался в волосах. Су Хуэй подогнал ее под нужный размер. Белая внутренняя часть ушей с оттенком розового имела длинный и мягкий мех, что делало их невероятно реалистичными.
С повязкой Су Хуэй выглядел так, словно у него выросла пара очаровательных настоящих кошачьих ушек. Его высокая фигура, расслабленно сидящая на кровати, была одновременно холодной и привлекательной. Выпив немного вина, он излучал чувство лени.
С пушистыми кошачьими ушками и длинными ресницами, обрамляющими его ясные глаза, он напоминал милого заколдованного кукольного кота.
Первой мыслью Лу Цзюньчи было то, как сильно он хотел поиграть с ним. Он думал, что Су Хуэй будет хорошо смотреться, когда покупал повязку, но он не ожидал, что она будет сидеть так идеально и выглядеть так сногсшибательно.
Его сердце бешено колотилось, а человек, сидящий перед ним, казался прекрасным произведением искусства.
Лу Цзюньчи протянул руку, чтобы нежно коснуться челки Су Хуэя, только тогда вспомнив, что она настоящая.
Су Хуэй поднял глаза и спросил: – Как думаешь, хорошо смотрится?
Лу Цзюньчи снова нежно коснулся этих ушей, затем опустил голову, чтобы поцеловать руку Су Хуэя. – Профессор Су, это выглядит потрясающе.
Эти ушки были такими милыми, что могли растопить сердце любого. Казалось, что одно лишь легкое поглаживание способно развеять все тревоги.
Такого "кота" следовало держать дома и баловать, он был слишком дорог, чтобы его видели другие.
Лу Цзюньчи наклонился вперед, и губы Су Хуэя встретились с его губами. Они были слегка прохладными, мягкими и несли в себе слабую шоколадную сладость.
Лу Цзюньчи поцеловал его несколько раз, прежде чем неохотно отстраниться. Он коснулся пушистых ушей и сказал с оттенком сожаления: – В следующий раз я куплю тебе хвост.
Он хотел потереть эти уши, нежно потянуть за хвост и долго, не уставая, водить пальцами от головы к хвосту. А еще он хотел обниматься и спать вместе.
Су Хуэй: – ...
Он не ожидал, что все зайдет так далеко. Су Хуэй прищурил глаза и спросил: – Офицер Лу, о чем это вы думаете...
Пальцы Лу Цзюньчи дотянулись до его виска и нежно погладили родинку, пока она не покраснела. – Думаю о том, о чем не следует думать, о том, как заставить тебя плакать, а потом заставить тебя умолять меня...
– Не трогай, – Су Хуэй опустил руку, нежно укусил ее и пригрозил: – Не боишься, что я тебя поцарапаю?
– Конфискую оружие, – Лу Цзюньчи схватил его за руку: – Твои ногти нужно подстричь.
Пальцы Су Хуэя были длинными и четко очерченными, идеально ложились в его ладонь, как теплый нефрит. За последние несколько дней ногти немного отросли. Лу Цзюньчи достал кусачки для ногтей и начал аккуратно подстригать их один за другим.
Каждый раз Су Хуэй с силой сжимал пальцы, словно собирался утонуть, и крепко держался. Иногда он хватался за спину Лу Цзюньчи, иногда сжимал простыню. Другое дело - оставленные следы. Однажды ноготь даже раскололся, и пошла кровь. После этого случая Лу Цзюньчи долгое время жалел его.
С тех пор каждый раз, как бы трудно ни было выдержать, стрижка ногтей становилась необходимым шагом.
Су Хуэй протянул ему руку и терпеливо ждал.
Лу Цзюньчи подстригал их тщательно и серьезно, кусачки для ногтей издавали резкий звук.
Су Хуэй посмотрел на него и неожиданно сказал: – Раньше я боялся зимы.
– Почему? – спросил Лу Цзюньчи, не отвлекаясь от своего занятия.
– Потому что я чувствовал себя голым, мне было холодно, и как бы я ни старался, я не мог согреться. Это было так трудно вынести...
Тогда зима была сплошным оттенком серого, и иногда ему казалось, что она бесконечна, что он не выдержит.
Су Хуэй тихо сказал: – Но больше нет. Я понял, что зима может быть теплой и яркой.
Отведав теплой еды, ощутив тепло от сияющего пола и держась за теплую руку партнера, Су Хуэй понял, что зима может быть разной. Человек перед ним был смелым, красивым, нежным и добрым. Он чувствовал, как его окружает тепло любви. С Лу Цзюньчи рядом он больше не чувствовал холода.
Су Хуэй вспомнил кое-что и, подняв подбородок, спросил: – Днем я стоял у двери и некоторое время прислушивался. Вы говорили о кошках, да?
Лу Цзюньчи усмехнулся: – А о чем, по-твоему, мы говорили?
Он понял, почему лицо Су Хуэя в тот момент слегка покраснело.
Лу Цзюньчи поднял голову и сказал: – Когда ты стоял у двери, ты был похож на маленького котенка, который подслушивает.
А теперь он стал еще больше похож на него.
Лу Цзюньчи не удержался и снова погладил его ушки. – Как очаровательно.
Су Хуэй сказал: – Ты попросил меня надеть уши, и я их надел. Но подожди, теперь ты должен меня выслушать.
Пока он говорил, его пальцы скользили по сильной переносице Лу Цзюньчи.
Лу Цзюньчи отложил кусачки для ногтей и без колебаний согласился: – Конечно.
Су Хуэй притянул его к изголовью кровати, достал маску для глаз и сказал: – Пока я не скажу, тебе не разрешается ее снимать.
Это оказалось интересной игрой.
После того, как Лу Цзюньчи надел маску, мир внезапно стал черным, совершенно отличным от его обычного опыта. Однако это дало ему больше простора для воображения.
Лу Цзюньчи знал, что Су Хуэй в кошачьих ушках выглядит еще красивее, чем обычно.
Он хотел посмотреть, но ничего не мог разглядеть.
Ощущение было такое, будто бесчисленные мягкие розовые лапки царапают его сердце.
В полной темноте Лу Цзюньчи услышал шорох одежды, дыхание Су Хуэя, прикосновение его тела и мягких ушей к своей шее.
Он уловил запах ароматических свечей и слабый аромат красного вина от Су Хуэя.
Ловкие пальцы начали расстегивать одну за другой пуговицы его воротника.
Лу Цзюньчи представил себе красивое лицо Су Хуэя, его слегка бледные запястья, тонкие ключицы, стройные лодыжки и гибкую талию.
Ему стало жарко.
Лу Цзюньчи очень хотелось снять маску с глаз.
Однако Су Хуэй схватил его за руку, не давая пошевелиться.
– Офицер Лу, будьте послушны... – мягко сказал он.
И тут же поцеловал.
На его шее точно была клубника*, и не одна.
*то есть засосы
Лу Цзюньчи всерьез задумался, а не был ли Су Хуэй на самом деле котом.
Су Хуэй провел кончиками пальцев по ладони Лу Цзюньчи, словно перьями по сердцу.
Его пальцы скользнули между пальцами Лу Цзюньчи, переплетаясь, и крепко сжали друг друга.
Ощущения были настолько приятными, что он задрожал: казалось, их сердца соединились.
Су Хуэю всегда удавалось затронуть самые нежные места в его сердце.
Лу Цзюньчи захотелось ответить, и он обнял его за талию.
Су Хуэй плавно сел к нему на колени и прошептал на ухо, мягко выдыхая.
Лу Цзюньчи даже почувствовал, как длинные ресницы Су Хуэя затрепетали на его лице, словно крылья бабочки.
В полутьме человек в его объятиях был его звездой.
Он думал о нем, любил его так, словно от этого зависела его жизнь.
Хриплым голосом Су Хуэй произнес тоном, который он обычно использовал, когда рассуждал: – Офицер Лу, давайте теперь обсудим важнейшую тему криминальной психологии: первородный грех человечества.
Это заявление было подобно чирканью спички, разжигающей яростный огонь.
– Профессор Су! – Лу Цзюньчи больше не мог сдерживаться: – Тогда давайте проведем открытое и углубленное обсуждение...
Он был готов применить это на практике, понести все последствия табу.
ххх
За окном была прохладная рождественская ночь. С наступлением темноты праздничная атмосфера постепенно улетучивалась, а пешеходов на дорогах становилось все меньше.
С неба начали падать редкие снежинки - маленькие белые крупинки снега.
В такую ночь большинство людей сидело дома, но были и исключения.
Хэ Цзяоцзяо, закончив занятия в школе, опоздала на последний автобус домой. Она шла пешком, разговаривая по телефону.
Девушка попыталась поймать такси, но мимо нее проехали две машины, обе с пассажирами. Это была молодая девушка европеизированной внешности, модно одетая и специализировавшаяся на танцах с особенно стройной фигурой.
Не сумев поймать такси, Хэ Цзяоцзяо пришлось продолжить путь пешком. Она ругалась по телефону: – Мама, не слушай, что говорит учитель Ду. Мы просто хорошие друзья.
– Мне уже восемнадцать, и это не похоже на щенячью влюбленность. Если ты подождешь еще пару лет, я, возможно, выйду замуж.
– Я не пренебрегаю учебой. Мы договорились, что будем вместе, если оба поступим в колледж...
На другом конце провода раздались слова, и Хэ Цзяоцзяо стала еще более взволнованной.
– Мама, сейчас современный век. Почему ты такая устаревшая? Разве я не могу иметь немного личной свободы?
– Ну и что, что я крашусь? Я сама накопила деньги, чтобы купить косметику.
– Зачем ты залезла в мой компьютер? Мне просто нравится мальчик, разве это преступление?
– Он не такой, как ты его описываешь! Мама, о чем ты говоришь? Разве влюбленность означает, что я должна умереть? Разве я родилась только для того, чтобы учиться?
– Давай поговорим об этом, когда вернемся домой! – Хэ Цзяоцзяо сердито положила трубку.
Казалось, что с тех пор, как она начала пересдавать зачеты, у нее начались бесконечные споры с матерью.
Из-за учебы, из-за жизни, а теперь еще и из-за ранних романтических отношений.
Ее отношения с этим мальчиком были просто поиском утешения друг в друге, разделением трудностей их подавленной жизни дома и в школе. Они еще далеки от стадии незаменимости друг для друга.
Однако ее мать представляла такие отношения как позорные, почти невыносимые.
То, что видела она, и то, что видела ее мать, были двумя совершенно разными мирами.
Она не знала, почему, но ее мать стала более эгоистичной и отстраненной. Она больше не понимала ее взглядов, вместо этого хотела навязать ей ненужную жизнь.
Сегодня мать обещала заехать за ней, но когда учитель Ду пришел к ним, чтобы навестить ее, она прогнала его и позвонила ей, чтобы допросить по телефону. Она холодно сказала, чтобы дочь сама добиралась домой.
Когда Хэ Цзяоцзяо ответила на звонок, она не плакала. Но сейчас слезы текли по ее щекам, наполненные чувством обиды.
Она вытерла слезы. Неужели любовь родителей к своему ребенку может исчезнуть?
Казалось, что она больше не маленькая принцесса в глазах своих родителей.
Хэ Цзяоцзяо все это время шла пешком. Положив трубку, она поняла, что прошла довольно большое расстояние и оказалась на незнакомой улице.
Она уже собиралась продолжить попытки поймать такси, когда рядом с ней медленно остановилась машина.
Из машины вышел мужчина в кожаной куртке. – Куда ты только что убежала? Наконец-то я нашел тебя.
Это было незнакомое лицо, и Хэ Цзяоцзяо остолбенела.
Но он стал тянуть ее к машине.
– Кто вы? Я вас не знаю... – Девушка запаниковала.
Мужчина крепко держал ее за руку. Задыхаясь, она уронила телефон на землю.
В рождественскую ночь вокруг было не так много пешеходов. Мимо проходила женщина средних лет, посмотрела в их сторону и достала телефон...
Мужчина свирепо пригрозил: – Она моя девушка. На что ты смотришь?
Рука женщины дрогнула, она быстро отвернулась и ушла.
– Я действительно не знаю его... – Хэ Цзяоцзяо была в ужасе. – Помогите! Помогите!
Едва она успела крикнуть, как мужчина ударил ее по голове, поднял и отнес в машину, а дверь захлопнулась.
Мужчина тоже быстро сел в машину.
– Помогите! Помогите! – Хэ Цзяоцзяо плакала, отчаянно колотя по окну машины и пытаясь открыть дверь.
Хэ Цзяоцзяо всегда считала, что живет в самом безопасном городе, но она и не подозревала, что опасность находится всего в одном шаге от нее.
Одна машина, мужчина, и он может так легко увезти ее.
Из головы Хуа Цзяяо начала капать кровь, она была близка к обмороку.
Машина тронулась, медленно увозя ее прочь…
