Энциклопедия в моментах

Два часа назад из рук бригады скорой помощи в заботливые руки приемного покоя районной больницы, которой покой только снился, среди немногочисленных пострадавших от повседневных бедствий поступил один молоденький кучерявый пожарный. И уже через двадцать минут бессознательный герой без хорошего анамнеза, но с качественным переломом ребер и вывихом ключицы лежал на операционном столе перед заслуженным врачом-травматологом первой категории Третьяковым Ильей Евгеньевичем. Он как заботливый Доктор Айболит все, что оказалось не на должном месте, вправил, что рассыпалось, соединил, обработал и дренаж оставил. И еще примерно через час пожарный уже был под наблюдением в послеоперационной палате. К слову, мистер одуванчик, а по паспорту Шустов Максим Николаевич, от казенного наркоза отходил очень медленно. Пока где-то за спиной Серега завис в телефоне, Илья, сидящий на старой табуретке у кровати, даже успел немного обеспокоиться, что с дозой как-то переборщили, или гипоксия как-то на мозге сказалась. Но после очередного обращения и легкого похлопывания по небритой щеке, веки пожарного, вместо формы облаченного только в красивенький новенький гипс и простыню, дрогнули, потом приоткрылись. - Ну-ну, открываем глазки, уже пора, Максим Николаевич, - тут же оживился Илья, когда одуванчик, многозначительно скользнув взглядом по кровати и куда-то мимо врача, снова решил закрыть глаза. - Кто держит мое одеяло? - пробормотал в ответ Шустов. - О! - оживился уже и Серега. - Что? - резонный ответ слетел с губ Третьякова даже быстрее, чем он успел подумать. Но кто не грешен пусть кинет в него камень, наблюдать за тем, как пациенты отходят от наркоза, всегда было забавно. В такие моменты он испытывал на себе неизведанные ощущения трезвенника на корпоративе. Если в процессе не случались какие-нибудь форс-мажоры, конечно. Максим только еле повел головой по подушке, разлепил сонно глаза, а затем вдруг так резко дернулся вперед, приподнимаясь над койкой в намерении сесть, что Третьяков, сам подскочив, чуть не уронил табурет на пол. Одеяло упало с плеч, рука в гипсе перевесила Шустова в одну сторону, слишком быстро вернувшего себе прыть, но не координацию. Илья схватил пожарного за здоровое плечо и надавил, пытаясь уложить его назад. - Вы куда! - Мне надо! - Куда надо?! - Не знаю куда. Но мне надо! - воспротивился со своей немереной силой Максим, не желая ложиться обратно, и если бы Илья на регулярной основе не держал в руках молотки и сверла, вправляя кости и закручивая болты, в две руки он с Шустовым бы не справился. За спиной, отложив телефон, беззастенчиво заржал Серега, который не так уж и торопился прийти коллеге на помощь. К счастью, Максима уложить и снова укрыть удалось. И даже без потерь. Как только его голова коснулась подушки, приступ буйства внезапно окончился, а потом он... Заплакал. Илья, уже не зная, чего ожидать, подвинулся на табуретке ближе и склонился над пациентом, наблюдая за тем, как из уголков светлых глаз в обрамлении выгоревших, как и волосы, ресниц катятся дорожки слез. - Максим Николаевич, ну, что же вы... - Я ведь умер, да? - Нет, вы просто в больнице. - На том свете мне бы тоже так сказали, - Шустов звучно шмыгнул носом, а затем заплетающимся языком продолжил, глядя в этот раз ровно на Третьякова, - Отпустите меня, пожалуйста... Под залог... - Какой залог? - удивился Илья. Из-под одеяла высунулась рука Максима и в затянувшейся паузе, в которой только анестезист, попискивая в кулак, покатывался со смеху, нащупала рядом руку Третьякова, обхватив запястье. Пальцы вяло погладили выступающие косточки, тыльную сторону ладони и почти разжались. - Я вам номер дам. Там... Восемь, восемь... Я не помню. Вспомню и дам обязательно... Ты красивый такой, - благоговейно заключил Шустов, - Не бывает так... Максим вздохнул, медленно моргнул еще несколько раз, не сводя взгляда с Ильи, Илья же попытался стратегически отступить, аккуратно вытаскивая ладонь из-под отяжелевшей руки Шустова. - Я еще петь умею... - Не-не, нам тут пока петь не надо. - Ну, что, везем твоего нового поклонника в палату, нет? - произнес Серега, поднимаясь со стула, и подошел к Третьякову, чтобы с отвратительно веселой лыбой хлопнуть его по плечу и посмотреть на пациента, - Оклемался вроде. - Ага. Ща, давление измерим только... --- Утренний обход шел своим чередом, и настроение у Ильи Евгеньевича было что ни на есть хорошее, даже несмотря на то, что утренняя пятиминутка задержалась почти на полчаса. Палата с кучерявым пожарным значилась одной из последних, и, когда Третьяков вошел, тот, уже ожидая своей очереди, бодренько сидел на своей кровати. - Доброе утро, Илья Евгеньевич, - улыбнулся Шустов, как только увидел врача. - Доброе утро, Максим Николаевич, - Третьяков бросил историю болезни на край койки и, отодвинув от стены стул, сел напротив Максима, внимательным взглядом его оглядев, - Как себя чувствуете? Жалобы есть какие-нибудь? - Да вроде... Нормально все. Хорошо. После укола даже не болит ничего. - Ага... А что там с вашим залогом? - Каким залогом? - удивленно вытянулся Шустов. - А вы мне свой номер дать обещали.