➴
Тэхен никогда не думал, что поведется на нечто подобное. - Что, если мы прямо сейчас с тобой померяемся силами? – игривый тон Рюджин все еще свистит в его ушах, когда он встает в боевую стойку, - уверена, ты и минуты не сможешь сопротивляться мне. Тэхен и не подозревал, что его можно взять “на слабо”, но прямо сейчас над его головой возносится меч с позолоченной рукояткой, и Тэхену не остается ничего, кроме как плеваться ядом на себя и защищаться. Рюджин выглядит невероятно красиво в этой позиции: руки, задернутые вверх, так, что виднеются очертания тренированных мышц под тонкой темно-зеленой туникой, держат рукоять меча, и делают ее похожей на богиню войны, спустившейся с небес ради поединка с обездоленным и никчемным противником. Волосы ее, развевающиеся на ветру, что подыгрывает каждому движению девушки, не скрывают губ, искривленных в снисходительной усмешке. В ее глазах Тэхен – ребенок, по любопытству своему случайно принявший опасный меч за мягкую и добрую игрушку. Тэхен усмехается, качая головой. Рюджин вонзает меч в землю, вливая в него свою энергию, давая ей захлестнуть весь окружающий мир. Деревья, еще недавно качавшиеся в такт своему ритму, теперь извиваются по ее велению. Почва изнутри гудит, преклоняясь чужой силе. Рюджин вынимает меч из земли. Сталь зажигается всполохами огня, противореча всем законам материального мира. Тэхен проводит мечом по дуге, первым вступая в атаку, не смея трусить и сдаваться. Улыбнувшись, Рюджин легко отклоняется назад, так, что сталь проходится прямо у кончика ее носа, и, перехватив меч, заносит острый взмах прямо в оставшееся пространство между ними. Тэхен отражает ее удар, вцепляясь носком сапог в землю, стремясь удержаться на месте, когда чужая сила манит, давит, требует упасть на землю. Так начинается игра между ними. Один удар, второй, другой, повторный – все сливается в один непрестанный лязг стали, прерывистое дыхание и редкие усмешки над противником и собой. Тэхен жесток, но и Рюджин не щадит его: они оба бьют так быстро и часто, что это напоминает ураган. Тэхен уворачивается, ногой очерчивая полукруг позади него, и вертит меч в руках, чтобы нанести новый удар. Сталь пропитывается искрами вливаемой энергии, холодными и бледно-голубыми, как бесчисленные звезды в ночном небе. Рюджин, на секунду замедлившись при виде чужого своеволия, приходит в себя недостаточно быстро, но все же успевает уклониться в сторону. Однако это и есть то, что Тэхену нужно. Он насылает поток энергии позади нее и поднимает камень средних размеров, способный при должных расчетах мимолетно убить кого-либо. Все три энергетических точки завиваются в один узел, концентрируясь вместе, чтобы с максимальной скоростью направить камень в сторону девушки. Нутром ощутив приближающийся позади импульс, Рюджин резко оборачивается, сузив глаза. Приподняв было меч, она в последний момент видит, как камни разлетаются в воздухе на части, направляясь на нее с разных сторон острыми концами. Первый камешек успевает проскользнуть по плечу девушки саднящей раной, посылающей ручейки крови струиться вдоль ее предплечья и локтя. Последующие же она отражает молниеносно и методично, как истинный и непревзойденный валиал, разбивая камни в серую пыль. Тряхнув головой, Рюджин оборачивается к нему с прищуром в глазах. В следующую секунду Тэхена накрывает вспышка огня, окрашивающего мир в сплошную ало-розоватую массу. Падая на колени, над собой он слышит торжествующий рык льва. Подняв голову, Тэхен видит гордые очертания чужой морды. В следующий миг раздается хлопок, и все встает на свои места: снова зелень, горы, туман, пасмурность и тишина. Тэхен улыбается, хрипло дыша. - До первой крови, - напоминает он, голос не похожий на самого себя, - я ранил тебя. - Жалкая царапина, - бросив взгляд на свою руку, залитую кровью, фыркает Рюджин, - но ты прав. Блеснув глазами, она склоняется в уважительном поклоне, складывая руки вместе. Тэхен отвечает ей тем же. - Спасибо, что показала мне, что такое настоящий поединок. - Абсолютно грязный и нечестный, - дерзко ухмыльнувшись, поддакивает девушка и нажимает на определенные точки на руке, заставляя кровотечение остановиться. Подобрав накидку с камня, Рюджин невозмутимо надевает ее поверх засохшей крови и прилипших в порывах ветра листочков. А затем с улыбкой водружает на голову шляпу доули, словно корону. - Пойдем, прогуляемся, - машет она рукой, когда Тэхен мнется на месте, не зная, что делать. Стремительно развернувшись, Рюджин легко и беззаботно следует в лес, даже не думая оборачиваться. Знает, что Тэхен пойдет следом. Таково его желание, если человек ему интересен. Сначала Тэхен внимательно отслеживает окрестности, обеспокоенно хмурясь, когда они все дальше продвигаются в лес и все больше отдаляются от поселения. Но Рюджин, весело насвистывающую себе под нос какую-то песенку, это, кажется, ни капли не смущает, и спустя сотни шагов Тэхен успокаивается. Напряжение постепенно оттаивает, как лед на палящем солнце. Проходит еще пара сотен шагов, и они выходят на нагорье. Веселая песенка вовсю льется с губ наемницы беспрерывным ручейным потоком. Возвысившись над Тэхеном в окружении травы и далеких вершинных просторов, Рюджин оборачивается к нему с невесомой, совсем эфемерной улыбкой. Ветер кружится в ее волосах, играя с ними. Растения льнут к ее ногам, как дети к матери в поисках ласки. Тэхену кажется, что она самое легкое и веселое, что ему когда-либо было знакомо. - Больше не куксишься? – играючи вопрошает Рюджин и с самодовольным видом машет ему рукой, - пойдем! Вздохнув, она оглядывает открывшиеся просторы. - Хоть побуду здесь снова, неизвестно еще, когда вернусь с заказа домой. И они идут, стирая ботинки в пыль и грязь, а ноги в кровь и усталость. Они идут, ведя руками вдоль дивных горечавок, усыпающих окружающее пространство, идут, поднимаясь к самой вершине, где, кажется, вот-вот засияет обворожительная ночная звезда среди зелени, несмотря на погожий день. Звезда совсем не холодная и не бледно-голубая, как искры Тэхена, посылаемые в мироздание, но теплая, просветленная, нашедшая радость и покой. Тэхен мимолетно оборачивается, видя мир, как на ладони, будто он – кукольный домик, а Тэхен снова ребенок. Кислота разливается в груди наравне с облегчением, освобождением. Если Рюджин это и видит, то только хватает его за запястье, несильно сжимая, утешая.➴
Обеденный зал укрыт крошками пыли, кружащимися в мерном танце, освещаемыми лучами солнца, что проникают сквозь окна. Среди просторного зала наблюдается возвышение чистой каменной отделки: там растянут большой дубовый стол, на котором медленно остывает еда и шумят ложки, палочки и вилки. Глава сидит прямо в центре, имея обзор на каждого сидящего вне возвышения, вне зависимости от того, за длинным правым столом он или за левым. Юй Шуанг, обедающая подле него, медленно пережевывает картофелину, очевидно, лишенная аппетита. Подняв взгляд с тарелки и наткнувшись на внимательно наблюдающего за ней Тэхена, она лишь кривит губами и демонстративно покачивает вилкой, тут же нанизывая на нее картофелину и, не отрывая от него взгляда, поднося еду к губам. Лицо Тэхена не выражает ничего, когда он опускает глаза обратно на свою тарелку и намешанное в ней месиво, когда-то бывшее солидной пищей: неудачи от попыток достучаться до старших заставили его перемолоть картофелину и разодрать мясо, смешав то среди этой кучи до неузнаваемости. Юноша, сидящий подле него, тоже заглядывает в тарелку Тэхена и скукоживает нос, очевидно, лишившись аппетита на весь оставшийся день. Тэхену, как и всегда, даже не стыдно. Как и безразлична чужая тревога людям, сидящим на возвышении и мирно обедающим в отдалении. Каждый из тринадцати самых главных и важных членов клана Приходящих во Тьме ни одним словом не выказывает озабоченности, делая вид, что все идет так, как положено. Тэхен скашивает глаза в сторону, где чуть дальше от него восседает Бомгю с идеально ровной, будто выглаженной спиной. На его ханьфу – ни единой соринки, хвост прилизан, будто он часами высиживал у зеркала. Брови нахмурены, сведены почти к самой переносице, а челюсть напряжена до скрипа. Глаза его неотрывно смотрят на одного человека. Цзян Болин приподнимает чашу и отпивает из нее немного красного вина, подлитого Юй Шуанг. Тэхен знает, что глава хочет отгородить их от опасности, но его убивает, как долго Бомгю смотрит на него, кажется, выжигая в самом себе яд. Все эти дни вопросы не давали им покоя. Это витало в каждом взгляде, в любом незначительном споре, и Тэхен знатно устал от недомолвок, что в отсутствии людей в его жизни никогда не присутствовали. Вздохнув, он бросает глупую затею сверлить взглядом человекоподобные статуи и переводит взгляд на юношу, сидящего напротив. Кай сидит, едва заметно сгорбившись, сжав вилку так, что его ладонь стала белой-белой, как чистый холст художника. В глазах его стоит непонятное полубезумие, а пот мелкими каплями струится вдоль висков. Тэхен ненавидит день, когда решил, что прийти в клан Приходящих во Тьме – не самая худшая идея.➴
Едва обед заканчивается, и дверь их покоев с грохотом захлопывается, Тэхен ураганом налетает на вылитую сталью спину Кая, что замер посреди комнаты неживой скульптурой. - Что с тобой происходит? Юноша недоуменно смотрит на него, склонив голову набок. - Со мной все в порядке, ты чего…? - Можешь разыгрывать этот спектакль перед всеми, кто не знал тебя всю жизнь, - отмахивается Тэхен, - я видел, как тебе стало плохо в столовой. Что происходит, Кай? У тебя проблемы со здоровьем? Кай слабо улыбается, глядя на него с откровенным теплом. - Слушай, Тэхен, я понимаю, что ты волнуешься, но это… - Я не буду повторять дважды, Хюнин Камал Кай, - сузив глаза, отчеканивает наемник, - либо ты рассказываешь добровольно, либо я выбиваю информацию всеми доступными мне способами. Комната погружается в тишину. Кай, сжав кулаки, глядит на него внимательно, и в глазах его сверкает что-то темное, едва не заставившее его друга содрогнуться от ужаса. Сжав губы в тонкую полоску, Тэхен повышает голос, надеясь растормошить юношу: - Так и будешь молчать, черт побери?! Да что с тобой такое? Неужели я когда-нибудь подводил твое доверие? - Ты не понимаешь! – взрывается Кай и делает к нему резкий шаг, тыча в друга пальцем, - ты… Ты… Ощутимо затрясшись всем телом, он вцепляется руками в волосы, застонав и начав раскачаться во все стороны. Прикрыв глаза, Кай падает на колени и бешено вращает зрачками в разные стороны, стремительно бледнея и почти неслышно шепча: - О таком нельзя говорить, Тэхен, понимаешь? Если кто-нибудь узнает, они все… все примут меня за ненормального… Я и сам таковым себя считаю, - чему-то весело усмехнувшись, он поднимает залитые слезами глаза на Тэхена и выглядит, как самый настоящий побитый щенок, - нельзя… понимаешь, Тэхен? Никто не поймет…. Ты не поймешь… - Вранье, - выплевывает, будто отраву, Тэхен и стремительно приближается к другу, падая на колени и требовательно забирая чужие руки в свои собственные. Ладони Кая ощутимо дрожат, когда он брыкается, силясь выбраться, но Тэхен неумолимо цепко держится за его запястья и очерченные костяшки, не давая Каю уйти, крепко его к себе прижимая, стискивая так, чтобы между ними не осталось миллиметра, чтобы одежда к одежде, кожа к коже, глаза к глазам. - Я всегда тебя пойму и приму, помнишь? С глаз Кая срываются новые прозрачные лепестки соленых цветов. - Это… сложно объяснить, - дрожащим голосом начинает он, пытаясь нервозно вцепиться в края ханьфу, но претерпевая неудачу из-за Тэхена, не отпускающего его рук ни на секунду, - я вижу… неупокоенные души…. Не знаю как, но вижу… Их немного, но их присутствие сводит меня с ума. Тэхену кажется, что внутри него пылает жерло вулкана. - Когда это началось? – как можно мягче спрашивает он. - Пару дней назад… Я приходил к Бомгю, хотел успокоить его после всего, что произошло… Прикоснулся в порыве и почувствовал, как ему грустно, больно и одиноко… почувствовал, будто сам им был… Но еще я почувствовал, как его мучает неупокоенная душа. Я никогда не видел этого человека, но он был таким бледным, измученным, весь в крови, и… тянул из Бомгю жизненные силы. Он ведь тогда значительно ослаб, пытаясь помочь Жу Янмей и постоянно находясь на стороже, никогда не отделяясь от своих энергетических потоков… Я подумал, что должен помочь, и сам не зная как вытянул эту душу из его энергетического пространства… а потом это все началось. - Что стало с Бомгю? Ему лучше? – сипло вопрошает Тэхен. - Намного…, - Кай легонько улыбается, - он сказал, что одно мое присутствие всегда дарит ему исцеление, а это прикосновение как будто освободило его от части груза на плечах… Тэхен стремительно бледнеет с каждым словом. Способность ощущать чужие эмоции, как свои собственные, умение перетянуть чужое отягощение на себя, призраки, мучающие его впоследствии… Как если бы сенсетика настигло ослабление энергетического поля после задействования своих способностей. Но Кай был хиллером. Хиллером, никем другим. И все же, если… - Кай, - выдыхает Тэхен, силясь заставить голос звучать менее отчаянно, - я… мне нужно проверить кое-что, ладно? Никуда не уходи, постарайся успокоиться и умойся холодной водой, хорошо? Я скоро буду. - Ты что-то знаешь? - Я не могу сказать точно… не сейчас, черт, - спешно поднявшись, он, почти спотыкаясь, открывает нараспашку дверь и вылетает наружу, бегом устремляясь к библиотеке, чувствуя, как сердце, гулко стучащее в груди, давит на черепную коробку, барабанные перепонки и нервы, стремясь поглотить все остальные ощущения, оставить наедине лишь с собственным срывом. Руки толкают массивные двери слишком резко, заставив немногих посетителей мимолетно вздрогнуть, полить его презрением в глазах. Не удостоив их и взглядом, Тэхен пробирается к знакомому столу и обнаруживает на нем девственно чистую пустоту. Почти застонав от отчаяния, он бросается в сторону бесчисленных полок и блуждает там, словно злобный призрак, устраивая ураган из спешных шагов и таких небрежных прикосновений к книгам, за которые его бы уже тысячу раз казнили. Спустя бесконечно тянущиеся, будто жвачка, секунды, он, наконец, находит маленькую книгу в потрепанном переплете и быстро пролистывает ее, стремясь найти нужные страницы. Тэхен пробегается глазами по знакомым предложениям, уверяясь в своей догадке и жадно обращая внимание на прежде откинутые им в сторону слова после последних прочитанных строк. “Как известно, распознать двоедарие на первоначальном этапе невозможно, если только вы не являетесь провидцами пустоты или стражником, жившим не одну сотню веков. Обычно у одаренного поначалу проявляется лишь один дар, превалирующий на данном этапе жизни в силу определенных обстоятельств, выдвигающих его вперед как более необходимую способность. Второй же дар скрывается, проявляясь совсем слабо, так, что зачастую спишешь это на простое совпадение и не обратишь внимания впоследствии. Таким положение дел может оставаться еще на долгие годы, вплоть до самой смерти одаренного. Однако если он намеренно спровоцирует дар своим желанием, он проявится во всю мощь. Чаще всего это раскрытие происходит ввиду случайных обстоятельств: невинное желание помочь или защитить оборачивается в катастрофу, поскольку люди, обладающие двоедарием, не знают, как справляться с двумя силами одновременно, они попросту не обучены методикам поведения с другими способностями, и тело вместе с разумом подводят их. В такие периоды следует максимально сократить применение обоих видов способностей, дабы избежать ухудшения состояния, и срочно приняться за урегулирование энергетических потоков и должное обучение. А еще мы настоятельно рекомендуем обратиться к руководству за помощью в течение ближайшего времени с момента распознания в себе новых способностей”. Тэхен с шумом захлопывает книгу, прислонившись к книжному шкафу и едва удерживая себя от того, чтобы попросту скатиться по нему вниз к самому полу. Двоедарие – действительно то, чего пожелаешь ни то, что не каждому – совсем никому, тем более, если этот кто-то – человек родной.➴
Почти прихрамывая и врезаясь в столы, попадающиеся на пути, Тэхен шагает к выходу, выдыхая, когда свежий порыв ветра пускает корни в его лицо, и направляется в их с Каем комнату. Подняв так и оставшегося в той же позе друга с пола, он усаживает его на кровать, утирает вновь заливающееся потом лицо смоченной тряпкой и выкладывает все, что знает. В ответ Кай лишь умоляет: - Пожалуйста, давай пока оставим это только между нами. И Тэхену хочется взбунтоваться, хочется взорваться, обвинив Кая в том, что он совсем о себе не волнуется, что не дает возможности другим ему помочь, но, в конце концов, лишь горько прикусывает язык, молчаливо кивая и понимая, что кричать в первую очередь нужно на себя. Он Каю никогда не мог отказать. Оставив друга набираться сил в постели, Тэхен ощущает острую нехватку кислорода и поспешно выныривает на улицу, думая, что готов пойти куда угодно, лишь бы подальше отсюда. А потом и сам не осознает, как затуманенное грузом свалившихся забот тело оказывается на площадке, где Тэхен провел добрые месяцы под неусыпным надзором, контролируемый в каждом своем вздохе. Тэхен не знает, как так получается, но еще секунда, и меч вылетает из ножен, ложась в пошарпанную мозолями руку. Первый удар рассекает воздух, стремясь разделить мир надвое. Черты лица Тэхена заостряются, а жестокость наливается в сердце кровавыми реками цветов, когда он раз за разом разрезает длинные линии, вкладывая в атаки всю силу своего тела. Тэхен кружится с мечом в смертельном танце, ощущает энергию на кончиках пальцев, и при очередном птичьем рассечении стали направляет заостренный конец меча в лежащий неподалеку камень, на котором обычно возлежала Юй Шуанг. Тэхен ведет меч вверх, вливая в него часть своей силы, а вместе с тем поднимает и камень прямо в небо. Свободная от меча ладонь сама собой сжимается в кулак, стискивая породу изнутри, подчиняя своей энергии. Камень осыпается прахом прямо в воздухе, осколками обиды оседая на вытоптанном участке вне тренировочной площади. Тэхен отправляет меч крутиться в воздухе по горизонтали: с энергией, кипящей внутри, он не чувствует его веса, будто это оружие – всего лишь пушинка в руках его разъяренной души и тела. Он лишь надеется, что сейчас эта сталь сможет легкой иголкой пройтись вдоль каждого, кто скрывает от них правду, а затем полноценно впиться в горло всем, кто был причастен к происшествию в Чанша. Тэхен надеется, что эта сталь и сама сейчас выйдет из-под контроля и проведет кровавую царапину вдоль его плеч, разрубая ткань, оставляя на теле уродливый шрам, так, чтобы Тэхен всегда помнил каждую ошибку, что совершил в своем первом бою, каждый миг невнимательности и свою неспособность помочь самому дорогому человеку в эту минуту. Но меч послушно ластится обратно в руки, будто он не смертоносное оружие, и Тэхен ведет клинок влево, чтобы сделать новый круг. Сталь со звоном сталкивается с чужим мечом, что стоит поперек его собственного. Глаза Бомгю пылают, как звезды в безлюдном лесу, сталкиваясь с его обжигающим в холоде огнем. Губы Тэхена растягиваются в язвительной усмешке. Он отводит меч и тут же направляет безжалостный удар, наполненный пышущей энергией валиала, прямо в сторону чужой шеи. Бомгю не уходит, не уворачивается, лишь снова преграждает. Так начинается битва. Они кружатся в неугомонном танце непримиримых соперников, двух противоборствующих характеров, где каждый силен и амбициозен, упрям и совершенно противоположен другому. Тэхен отпускает себя и смело вкладывает в каждый удар всю свою силу, зная, что, пусть и не на равных, он все равно может Бомгю значительно многое противопоставить. Наемник сам попался под руку. Видел же, что Тэхен на грани, и все равно полез туда, куда не надо. А Бомгю лишь смотрит на него глазами, в которых пылают фонари ночей, и продолжает не отступать, но принимать атаки на себя, терпеть чужой гнев, льющийся изнутри Тэхена на человека, не повинного ни в чем. Бомгю противостоит серьезно, но никак не в полную силу: Тэхен видел его в действии, он гораздо смертоноснее и холоднее в каждом движении. Сейчас же наемник просто блокирует удары и делает выпады вперед, никогда не стремясь достать, лишь раззадоривая. Будто защищая и помогая высказать с помощью меча все, что хранится на душе. Будто ограждая Тэхена от себя самого же. Все это время любой повстречавшийся ему человек стремился погасить пламя, бушующее внутри него неумолимым штормом, но только Бомгю позволяет этой спичке внутри него разгореться, вспыхнуть, заставить пожар проявиться и постепенно самому утихнуть, пока он терпеливо определяет его направление. Тэхен – огонь, а Бомгю не бензин, но надежная человеческая рука, строго контролирующая степень причинения себе вреда. С оглушающей тишиной в ушах Тэхен роняет меч на прижатую к земле от их беспрерывных шагов траву. Они тяжело дышат, глядя друг другу в глаза, кажется, самую вечность, будто заглядывая в самую суть, видя там отражение истинной вселенной и не смея оторваться от этого откровения, постигшего их. Чувствуя благодарность за все, что они друг для друга в последние дни сделали. - Тэхен, Бомгю! – раздается звонкий голос Кая, и они синхронно поворачивают головы в сторону запыхавшегося юноши, машущего листочком перед своим лицом, - у нас новое задание! Тэхен медленно бледнеет, глядя на Кая, потирающего область сердца на груди, явно потревоженного в своей попытке хоть немного отдохнуть, и думает, что больше не позволит случиться ничему плохому. Рано или поздно настанет миг, когда он отдаст все, чтобы защитить все, что ему дорого.