➴
Не помня себя, Тэхен несется по узким гравийным дорожкам, втаптывая подошву в землю, ощущая, как все вокруг сияет новыми цветами и красками, совершенно иное, будто Тэхен никогда по-настоящему и не видел мира всего. Он не знает даже, из-за пяти чувств ли стражника, что гораздо отчетливее, чем у человека, позволяющие слышать даже шорох муравья и видеть далекий падающий камень, или из-за того, что он попросту сливается с двумя жизнями разом. Барьер, окружающий это место, делающий его столь нетронутым внешним миром, был воссоздан только благодаря осколкам разума и энергии того Тэхена. Почему ему позволили вернуться? Что Тэхен… нет, Вэй Гуанмин, ляпнул своим длинным языком там, где принимают души после смерти? Просил ли он перерождения, когда стал первым стражником, погибшим за многие тысячелетия жизни? Да еще и при таких обстоятельствах? Нет, Вэй Гуанмин… он, Тэхен, не стал бы делать подобного. Он всегда хотел лишь покоя. Особенно после всего, что произошло. На ватных ногах Тэхен взбирается на крышу одинокого дома, самого последнего в поселении, от которого идет лишь дорога в лес и к горам. Усевшись на самом краю, он смотрит на все, что находится внизу, непроизвольно начиная болтать ногами. Бомгю в ханбоке беззаботно пьет алкоголь, болтая ногами на крыше новенького дома, отстроенного их же собственными руками. Он быстро отползает от края, сгорбившись, прижимается к самой кирпичной кладке, прикрыв глаза, отсчитывая смену времени по лучам солнца, смещающимся вдоль его тела неумолимой чередой законов мироздания. Закат наступает удивительно быстро. Обессилев от долгих размышлений и мешанины в памяти, он вновь свешивает ноги, злорадно продолжая вилять ими так, чтобы победить самого себя и свои воспоминания. Персиковые проблески неба окрашивают всю округу в романтичный меланхоличный оттенок, и Тэхен позволяет себе прислушаться к дуновению ветра. То приближаясь, то вновь уходя, вместе с ним живут людские голоса. Они постоянно кричат что-то друг другу, и Тэхен временами чувствует доносящуюся энергию огня, маленькими порциями скопившуюся сразу в нескольких местах. Факелы, догадывается наемник. Наемник и стражник. Они ищут его, но он не спешит выдавать себя. Подумав о том, что было бы неплохо сейчас приложить соломинку к губам, он долго наблюдает за сменой дня и ночи, пока не наступает полная темнота, заставляющая все, что существует в тени, зашевелиться, приготовиться к новому потоку жизнедеятельности. Раздается звук шагов. Тэхен скорее знает, чем слышит, кто идет. Опустив взгляд вниз, он встречается взглядом с Бомгю, что держит в руках факел с нечитаемым выражением в глазах. Оттянув ворот, он прижимает два пальца к дракону, вышитому на внутренней стороне ханьфу, и негромко произносит: - Отменяйте поиски, я его нашел. Тэхен внезапно думает, что раньше за подобное проявление хотя бы минимума кожи Бомгю бы давно заклеймили бесстыдным и безнравственным человеком. Вэй Гуанмин помнит время, когда Бомгю был еще более яростно борющимся за справедливость и своеобразную правильность, чем сейчас. Он не дергается, когда наемник взбирается на крышу. Не трогается с места, когда Бомгю присаживается почти впритык плечом к плечу, будто они – старые знакомые. - Так ты – великий тринадцатый стражник, - говорит негромко и спокойно, словно ручеек. - Испугался? – искренне интересуется Тэхен. - Нисколько, - расслабленно закинув руки за плечи, отвечает Бомгю, - это скорее мне надо спросить, почему ты в первые секунды после пробуждения смотрел на меня так, будто углядел смерть. Тэхен резко поворачивает голову в его сторону и цепко, до боли внимательно вглядывается в чужое беспечное лицо, едва сдерживая себя от того, чтобы грубо подцепить пальцами чужой подбородок и начать вертеть наемника во все стороны, а потом наорать на него, разбрызгивая по округе слюну. - Ты действительно издеваешься или и вправду ничего не помнишь? – интересуется Тэхен, и ему даже не нужно прикладывать силу в голос, чтобы его вопрос слышался реальным предостережением тринадцатого стражника, с которым лучше не шутить. - Что я должен помнить? – усмехается Бомгю, - ты всегда был и будешь оставаться для меня Тэхеном. Ничего не изменилось. Или о чем ты вообще? Тэхен чувствует, как горло обжигает болезненным спазмом, в тиски сжимающим его, отбирающим последние крохи кислорода. Шумно втянув воздух носом, он отворачивается от наемника и продолжает вглядываться в горизонты леса. - Неважно. Забудь. - Нет, подожди, - Бомгю берет его лицо в свои руки, и Тэхен с усмешкой думает, что наемнику, в отличие от него, действительно хватило наглости тронуть его, даже зная, что за силу Тэхен скрывает внутри и сколь быстро может уничтожить его, неважно, вернулись ли до конца способности или нет, - ты снова закрываешься. Так не должно быть. Что происходит, Тэхен? - Я не хочу говорить, - отрезает он, - я вообще ничего тебе не должен. Разве тебе не все равно? Бомгю дергается, будто хочет отшатнуться от него, и вдруг неверяще усмехается, а глаза его наполняются чем-то схожим вкусом с горькой полынью. - Мне все равно? Ты действительно так думаешь? – искренне любопытствует он, - получается, мы снова пришли к тому же, с чего и начинали. Забавно. - К чему ты все это? - К чему я? Это ты лучше скажи мне, что с тобой, Тэхен! Ты вечно закрываешься и сбегаешь, будто тебе не протягивают руки, плюешься ядом и даже не даешь заглянуть вглубь себя хотя бы раз, когда я думал, что мы успели… Что? Поладить? Он уверен, что Бомгю видит иронию в его взгляде. Наемник отстраняется, сглатывая, выглядя так, словно ему бесконечно больно, и Тэхен хочет вырвать себе волосы. - Останься, - твердо говорит Бомгю, - я могу расстелить себе на полу, а ты ляжешь на кровать. Нечего таскаться туда-сюда, лишний раз разбрасываясь энергией. - Она божественна, Бомгю. - И именно поэтому не следует понапрасну растрачивать ее! Тэхен вглядывается в знакомое до боли лицо, что будто не изменилось за прошедшие столетия. Этот Бомгю существует здесь и сейчас. Тот Бомгю – нет. Он умер молодым. - Почему ты так смотришь на меня? - Просто никогда не думал, что буду лежать с тобой вот так, совсем рядом, и ты будешь давать себя держать. - Не обольщайся, мне всего лишь холодно. - Разве твоя божественная энергия не способна тебя согреть? Нет, Бомгю. Это холод, который ты всегда мог успокоить лишь своим теплом. Ты – рука, протянутая к необъятному пламени его тяжелого нрава, схожего с костяной дорогой. - Мне нужно время, - вдруг тихо-тихо и неожиданно мерзко-затравленно даже для самого себя произносит он, - я не могу отличить прошлое от реальности. Он спрыгивает прямо с крыши на землю, не заботясь о том, чтобы спуститься другим путем. Вслед доносится вопрос: - Я был в твоей прошлой жизни, да? – Тэхен обмирает, не в силах двинуться дальше от этого голоса, от произносимых им слов и вкладываемых в них смысл, - что же такого я сделал там, чтобы ты так обращался со мной сейчас? - Какой холодный и безразличный! Ну, ничего, ты еще обязательно сорвешь свою маску при нашей новой встрече! И может, даже в следующей жизни. Тэхен вздрагивает, будто от хлесткого удара кнута. Ему хочется обернуться, хочется заглянуть в чужие глаза, но он не способен. - Там ты значил для меня больше, чем должен был, - тихо говорит он и двигается дальше, не заботясь о том, услышал ли наемник или нет. Отчего-то ему все продолжает чудиться запах горькой полыни, хотя на этом острове ее и нет в помине.➴
Едва разминаются первые проблески рассвета, Тэхен выносит из комнаты сумку со всеми собранными вещами, будто он никогда их и не разбирал. Осторожно ступая по полу и стараясь не наступить на особо скрипящие половицы, он тихо обувается и еще тише прикрывает дверь, ощущая тяжесть незаконченных дел и людей, оставленных за ней. Тяжесть, которую Тэхен бросил висеть позади. Когда он подходит к главному зданию поселения Провидцев Пустоты, то уже знает, кто будет внутри. Широко отворив двери, он смотрит на обернувшегося к нему Цзян Болина, заложившего руки за спиной, и впервые осознает, что глядит на него не как трудный подросток на особо раздражающего учителя, но как старик на юнца, который в жизни мало еще чего повидал. - Вэй Гуанмин, - глава уважительно кланяется, - или мне стоит звать вас Тэхен? - Я – тот, кто я есть вне зависимости от имени. Вэй Гуанмин, Тэхен – все обо мне. Эти имена жили у него на губах в каждой из двух жизней. Они принадлежали ему еще тогда, когда он сам о них не знал. - Но сейчас я пришел к вам не как тринадцатый стражник, но как действующий член клана Приходящих во Тьме, который имеет наглость попросить вас о новом задании. - И каком же? - Его составляющая не важна. Главное, чтобы оно было в Сеуле. - Вы хотите вернуться? - Я хочу вновь взглянуть на того себя, что знал. Я хочу проанализировать то, из-за чего… оказался в таком состоянии. И должен сделать это сам. Один. - Я понимаю вас, Тэхен, - соглашается Цзян Болин, - тогда отправляйтесь туда с миром, не мучая свое сердце, и ждите от меня вестей. - Спасибо, - склоняет голову Тэхен, - прошу, не докладывайте стражникам о моем местоположении. Об остальном я позабочусь сам. Они оба понимают, о каких хранителях идет речь. - Конечно, Тэхен, - глава клана Приходящих во Тьме вновь склоняется перед ним, выражая почтение, и Тэхен делает тоже самое. Впервые от всего сердца. Глаза Цзян Болина озаряются светом, когда он видит это. Наемник, не оборачиваясь, уходит, прикрыв за собой двери, думая, что и так порядком задержал человека, что прождал его до рассвета. Тэхен бредет к берегу, чувствуя странную умиротворенную улыбку, так и стремящуюся озариться на его лице, когда он слышит всплеск волн, встречающихся с камнями берега. Лодки оказываются неподвижно прибитыми к песку и земле в ожидании нового путешествия. Закатав штанины по колено, Тэхен сбрасывает сумку на палубу и уже было думает толкать судно, когда сбоку раздается громкий шорох. Специальный, преднамеренный, чтобы его мог легко услышать любой человек. Звук, воссозданный тем, кто явно не понимает, насколько хорошо стражник может слышать. Тэхен оборачивается, выпрямляясь, и щурится, когда яркие лучи рассвета пробиваются в глаза вместе с нежной, будто лепестки цветов в императорском саду, улыбкой Кая. Юноша встал прямо на один из камней, смело вытянув ногу вперед, выглядя, как сказочный принц или добрый пират, борющийся за справедливость и мир во всем мире. Тэхен улыбается. С друга спадает маска легкости, и взгляд его становится печальным и тоскливым, как если бы он хотел сейчас стоять прямо рядом с ним. Отправиться за Тэхеном, куда бы он ни решился пойти. Кай начинает тихо говорить, будто напевая: - “Только один из тысячи, говорит Соломон, Станет тебе ближе брата и дома, Стоит искать его до скончания времен, Чтобы он не достался другому. Девятьсот девяносто девять других Увидят в тебе то, что видит весь свет. А Тысячный не откажет в объятиях своих, Даже когда целый мир говорит тебе «нет»”. Тэхен, - Вэй Гуанмин, - чувствует, как слезы крадутся к глазам, но он открывает рот, и голос его вырывается хрипом. - “Он с тобой, если прав ты и если не прав. Надо или не надо, Встанет на защиту у всех на глазах, Только чтоб ты не падал! В память врезается чистое, необремененное головной болью воспоминание, в котором они, воображая себя великими поэтами, забрались на ярко-зеленые стулья, что украли из общего зала приюта, чтобы продекламировать стих, который должны были выучить к новому уроку литературы. Тэхен понимает, что любое воспоминание, связанное с Каем, на самом деле, единственное, что не приносит ему боль и горечь. Любой отрывок – драгоценность, кислород, не удушающий, но крепко держащий в своих объятиях, щемящий и осторожный. Они улыбаются друг другу, и ветер трепещет их волосы, скрывая таки сорвавшиеся с глаз Кая слезы, когда они тихо заканчивают в унисон, заставляя слова слиться с волнами океана, что унесет с собой их чувства и привязанность, отправляя их нестись по миру, как сказку: - “Девятьсот девяносто девять бросят тебя, Не стерпев насмешек и злости, А Тысячный, бесконечно любя, Будет рядом у эшафота — и после!” Тэхен поднимает руку и медленно машет ему. Кай, улыбаясь и глотая соленую влагу, машет тоже. Позволяя растрепавшимся волосам заслонить половину обзора, Тэхен выталкивает лодку в море и поспешно запрыгивает в нее. На банке лежит карта, способная провести путь от одного тайного острова к другим, где люди даже не подозревают, кто живет рядом с ними. Сегодня он знает. Его имена – Тэхен, наемник из клана Приходящих во Тьме, и Вэй Гуанмин, тринадцатый стражник, символизирующий завершение цикла и новое начало.Конец первой части.