Лабиринт разбитых сердец

Величественный Большой зал Хогвартса был окутан атмосферой волшебства и истории. Высокие стены из древних камней украшены пылающими факелами, а выше располагались гобелены с изображёнными на них символами факультетов. Под сводчатым потолком, звёзды пульсировали как живые, создавая иллюзию бесконечного неба. Длинные столы, уставленные серебряной посудой и свечами, растянулись по обеим сторонам зала, приглашая учеников присесть и насладиться великолепием ужина. А в конце зала возвышается тронный стол, где заседают профессора и директор школы, добавляя величия этому волшебному пространству. Ученики, сидящие за теми столами, представляли собой разнообразие волшебников и волшебниц со всех уголков Великобритании. Их мантии разных цветов дополняли общий пёстрый вид зала, отражая факультеты, к которым они принадлежат: Гриффиндор, Когтевран, Пуффендуй и Слизерин. В глазах учеников первых курсов светилось любопытство и энтузиазм, а в их руках — волшебные палочки, готовые к великим подвигам и изучению магии. Студенты постарше выглядели серьёзнее, их физиономии отображали безысходность положения перед приближающимися СОВ и ЖАБА. Некоторые из них были углублены в разговоры с друзьями, другие сосредоточены на уроках или учебных пособиях, а остальные просто наслаждались атмосферой великой школы колдовства. Наслаждались ведь?.. Драко Малфой вошёл в Большой зал с видимыми признаками усталости на лице, его обычная высокомерная улыбка была слегка приглушена, а взгляд немного утомленный. Несмотря на это, походка оставалась гордой и уверенной, хотя и чуть более медленной, чем обычно. Он направился к своему месту за столом Слизерина с особым вниманием к каждому шагу. Таковы они — последствия эссе по зельеварению. Особенно, если корпеть над ним несколько часов подряд, чтобы в конечном итоге услышать сухое «ну такое, мистер Малфой, такое». С тихим вздохом облегчения он, наконец, сел за стол, рядом со своими верными друзьями — Теодором Ноттом и Блейзом Забини. — Почему кислые такие? — Драко поправил воротник своей белоснежной рубашки, пиная хихикающего над чем-то Забини, чтобы тот пододвинулся. — Экзамены всё ближе и ближе, а я всё тупее и тупее… — выдохнул Тео, накрывая взлохмаченную голову учебником нумерологии. — О, моя интуиция подсказывает мне, что ты обязательно сдашь. Колесо Фортуны, всё такое… — едва сдерживая смех с обречённого выражения лица Нотта, Блейз поднёс ко рту кусочек фрикадельки. — С твоей интуицией угадывать только в какой руке тыква. — Теодор саркастически улыбнулся, после возвращаясь к страницам учебника. — И по-моему, это Колесо Фортуны усердно пытается меня переехать. Наблюдая за этой сладкой парочкой, блондин поднял брови с таким видом, словно смотрит какую-то банальную, но весьма абсурдную комедию. Однако, улыбку сдержать было невозможно. Слегка усмехнувшись, он наблюдал за шутливым обменом реплик между своими друзьями. Его глаза блеснули искренним весельем, когда он слышал их саркастические шутки, которые так характеризовали их дружескую компанию. — Ну что ж, по крайней мере, если Колесо Фортуны вдруг решит и меня переехать, я буду знать, что у меня есть вы двое, чтобы меня поддержать, — сказал Драко с той же лёгкой насмешкой. — Да, как только соскребёте с него меня! — Нотт мученически перелистнул страницу своего изрядно потрёпанного бытием учебника. Блейза явно развезло, пережёванная им фрикаделька не пошла в горло. Блондин адресовал ему ещё один воспитанный пинок. Теодор лишь перекривлял слова Малфоя, скорчив при этом смешную рожицу, но тот решил это проигнорировать. Вместо колкостей, разговор переключился на тему учебника Тео, который уже на первой неделе учёбы выглядел так, словно трижды прошёл афганскую войну. Как оказалось, эту книгу слизеринец выудил у одной из прошлогодних выпускниц. Под искусным пением дифирамбов и неделями отчаянных ухаживаний скрывалось знание того, что умница-отличница оставила на некоторых старых и скучных страницах подсказки, а иногда даже ответы к заданиям. Вскоре, с учебника пустая болтовня парней перескочила на квиддич, похорошевших однокурсниц и планируемую вечеринку в честь начала учебного года. Где-то поблизости от них послышались знакомые голоса героического трио, известного на весь Хогвартс, да и не только. Даже не голоса, ведь распознать их за хохотом Рональда Уизли было тяжело. Обернувшись, Драко моментально узрел копну спутанных волос Гермионы Грейнджер. Так было всегда. Всегда. Она же старалась не смотреть в сторону слизеринского стола, дабы избежать всех возможных издёвок, но многозначительное фырканье Гарри, зыркающего в сторону белобрысого хорька и его шайки, обещало сделать столкновение неизбежным. Три пары хитрых глаз из-за того стола тут же блеснули хищными искрами, а пальцы Тео стали выжидающе постукивать по обложке уже закрытого учебника. — Не провоцируй этих негодяев, Гарри… — Гермиона не слишком крепко взяла его за локоть правой руки. — Это я провоцирую? — зашипел ей в ответ Поттер. — Ты слышала, что они говорили о Джинни вчера? Шайка гадких ублюд… — Гарри! Теперь на вид тонкие пальцы девушки сжали его локоть гораздо сильнее, чуть не впиваясь в кожу даже через плотную ткань свитера, который почти всё лето старательно вязала Молли Уизли. Забини и Нотт переглянулись, а Малфой тотчас расплылся в своей фирменной улыбке — слабой и едва заметной, но достаточно выразительной. Даже очаровательной в какой-то степени, если верить некоторым мнениям. — Гляньте только, парни, — начал наконец блондин. — Гарри Поттер прячется за спиной своей подружки. Так благородно, под стать настоящему герою. — Это всяко лучше, чем за спиной папаши при любом удобном случае, словно маленький ребёнок. — огрызнулся Гарри. — Может, это по той простой причине, что его у тебя нет? — Драко не смеялся, даже не хихикал, но его голос выдавал тонкие нотки глумления. — Ох, как жаль, что это единственное, над чем тебе хватает ума поиздеваться, Малфой. — отрезала Гермиона, выходя вперёд с явным ощущением, что её друзья вот-вот взорвутся от праведного гнева. — Лучше бы направлял эту энергию на учёбу. — Да что ты говоришь… — наигранно протянул Драко. — Знаешь, зря ты избавилась от тех своих заячьих зубов, Грейнджер. Тебе было бы очень удобно грызть ими учебник, когда я в очередной раз обойду тебя. — Жесть… — тихо протянул в предвкушении извержения Блейз, бросая весьма быстрый взгляд на Тео, а тот ответил ему тем же. Что-то подобное происходило из года в год, особенно первые несколько недель — обычно, две или три. Это было почти традицией. И каждый раз Блейз Забини и Теодор Нотт становились свидетелями очередного шоу в исполнении слизеринского принца и золотой девчонки. Однако, в этот раз что-то изменилось. Нельзя ощутить или объяснить, но в самом воздухе витало это неописуемое. Казалось, что с каждой секундой можно будет ухватить за хвост возможность дать этому какое-то название, но данный флёр был лишь иллюзией, не более того. Гермиона сжала свои губы в тонкую полоску, словно не давая себе что-то сказать. Её карие глаза лишь на долю секунды презрительно сощурились, сверля взглядом бледное лицо, а во рту появился странный горьковатый привкус. Грейнджер не отводила взгляд от физиономии обидчика несколько жалких мгновений, но для них обоих это казалось целой вечностью. Она обводила невидимой кистью его скулы, подводящие к щекам с красными пятнами, острый продолговатый нос, виски, прикрытые короткими прядями светлых волос. А он упрямо смотрел на неё, правда, исключительно в глаза. Те глаза, в которых под короткими ресницами отражались десятки огней от факелов и летающих свечей. Непроизнесенные слова заполнили пространство между ними, создавая напряжение, которое было невозможно игнорировать. И всё это уместилось в ту семисекундную паузу, после которой гриффиндорка развернулась на пятках и поспешила удалиться. Некоторые могли заметить, что выражение лица у неё было такое, словно она делает Малфою огромное одолжение, иначе то, что осталось в тарелке у его любимого прихвостня Забини, было бы уже вывернуто на ту ненавистную белобрысую макушку. Чуть позже, обстановка зала сменилась гостиной Слизерина, где намного тише и куда меньше народа. Комната была атмосферной и загадочной. По сравнению с другими, она отличалась своими тёмными и насыщенными оттенками. Стены были окрашены в глубокий зеленый цвет, создавая ощущение тайны и интриги. В углах помещения стояли стеллажи из чёрного дерева, украшенные резными узорами, а на этих стеллажах складировались книги, доска с волшебными шахматами и пергамент. Мягкие кресла и диваны были обиты кожей, приглашая всех уютно устроиться и погрузиться в обсуждение загадок. А посреди стены горел камин, создавая особенную атмосферу, и вокруг него часто собирались ученики, обсуждая планы, интриги, сплетни. Несколько огромных окон пропускали внутрь едва уловимый, но мягкий свет, который добавлял гостиной ещё больше загадочности. На стенах висели портреты знаменитых представителей Слизерина, их взгляды казались проницательными и хитроумными. Некоторые рамы иногда пустовали — великие маги попросту покидали свои привычные картины, ненадолго сбегая в другие. Общая среда в “змеином логове” была наполнена интригой, амбициями и жаждой власти, отражая основные и самые узнаваемые черты этого факультета в Хогвартсе. Тео лениво расположился на диване в центре помещения, наполненного мраком таинственности. Кончики пальцев касались его же волнистых волос, иногда немного оттягивая накрученную на фалангу пальца прядь. Взгляд юноши устремился на пару грязных кед — сейчас обязательно какая-то очередная зазнайка, вроде Дафны Гринграсс, будет проходить мимо и осуждающе глядеть на него, а под конец немой сцены презрения кинет замечание о том, что закидывать ноги на стол нельзя. Притом, таким упрекающим тоном, словно Нотту не фиолетово. На полу, рядом с диваном, лежала его открытая сумка, из которой виднелись несколько тетрадей, тот самый учебник и красно белая пачка сигарет. Напротив, по другую сторону стола, задумчиво сидел Малфой. С момента той небольшой перепалки с гриффиндорскими знаменитостями он не сказал ни слова, что порождало некоторую неловкость. Наверное, поэтому Теодор имел смелость не затыкаться всю дорогу до гостиной, до наличия последней связной мысли в голове, но все подобные мысли закончились минут двадцать назад. Однако, почти в унисон с тяжким вздохом Драко, со стороны каменной лестницы послышались девичьи голоса и звонкий смех, а вскоре показались и виновницы шума. Панси Паркинсон, в компании Флоры Кэрроу и Трэйси Дэвис, неспешно спускалась вниз по ступенькам. Её было легко узнать не только по голосу, но и по ритмичному стуку тонких каблуков, который замедлился где-то на пути в женские спальни. — Дамы, я вас догоню. — губы, окрашенные алой матовой помадой, растянулись в кокетливой улыбке, как только зелёные глаза зацепились за фигуры друзей, разместившиеся в зоне отдыха. — Привет, мальчики. Что обсуждаете? Где Забини? — Телепатически обсуждаем проблему глобального потепления. — выдохнул Тео, через плечо провожая взглядом удаляющихся Флору и Трэйси, пока в нос начал бить аромат жасмина с пряным акцентом от умостившейся рядом с ним Панси. — Блейз не пожелал участвовать в сей дискуссии. — Ты слышала, что мы молчали, к чему вопросы? Ты явно чего-то хочешь, давай ближе в сути. — метко подметил Драко. Девушка закатила глаза, выражая своё мимолётное недовольство, а затем с прежним энтузиазмом продолжила: — Хотела узнать о том, будете ли вы на вечеринке в честь начала года. В этот раз она будет проходить в Выручай-комнате из-за того, что в прошлый когтевранцы еле-еле пережили погром. — О, ну конечно, — вновь подал голос блондин, машинально гладя ладонью правой руки внутреннюю часть предплечья левой, отчего его перстень на его пальце отдал слабым блеском в тусклом свете ламп. — Вот только развлечений сейчас не хватало, особенно мне. — Мы придём. — тут же отчеканил его друг, не сводя с Малфоя своих карих глаз, а в его голосе ясно можно было распознать азарт. — Вот и замечательно, — брюнетка откинулась на спинку дивана, закидывая ногу на ногу и мысленно помечая что-то. — значит, с вас алкоголь. — Мгм, не вопрос. — Драко обречённо кивнул, принимая факт отсутствия опций. — Но что-то мне подсказывает, что эта вечеринка будет скучной и предсказуемой, как и всегда. Разве не становится скучно делать одно и то же каждый год? — Прекрати этот пессимизм немедленно, Малфой! — Панси едва заметно нахмурилась, сведя свои чёрные брови, но это выражение быстро терялось в её острых чертах лица. — Это наш последний год здесь, поэтому, семикурсники – то есть, мы – хозяева торжества. Украсим комнату, я придумала множество декораций ещё в поезде. О, а Джонатан Вэлдман споёт! Живая музыка придаёт атмосферу. — Ты трезвым его поймай для начала. — хмыкнул Драко. — Команда по квиддичу может помочь с украшением помещения, если вдруг что. — Нотт потянулся, а его вид уже начинал казаться скучающим. — Чудесно! — Паркинсон улыбнулась немного шире. Гостиную быстро заполнили обсуждения грядущего праздника и тяжкие вздохи Малфоя, которому ничего не нравилось, но его, собственно, особо и не спрашивали. Снующие туда-сюда младшекурсники не упускали возможности подслушать разговор и в очередной раз разочароваться, что их не пустят на вечеринку. Кто-то из них даже возмутился своим товарищам об этой вопиющей несправедливости. Камин продолжал гореть, а на коврике перед ним сидел кот по кличке Цезарь. Если кто и думал, что Живоглот — рыжий кот Гермионы Грейнджер — уродлив, то этот человек явно не видел Цезаря. Тот был практически лысый, лишь в некоторых местах немного покрыт пухом, старый, непропорциональный, со злобной сморщеной мордой и похож на гигантскую крысу, как говорил Блейз. А характер у Цезаря был замечательный — он ненавидел самой лютой ненавистью абсолютно всё живое на этой планете. И не только живое, наверное. Его боялись местные звери, ученики и даже профессор Флитвик. И Драко, глядя на уютно разместившееся перед камином чудовище, был бы совсем не против отдаться ему на растерзание, потому что разговор занесло куда-то совершенно не в ту степь. — Вопрос не особо скромного характера: кто с кем на вечеринку явится? — Паркинсон держала лицо невозмутимым, словно ей не интересно, а вопрос был задан чисто для пополнения общих сведений. Кто сказал, что на вечеринку надо приходить именно с кем-то? Эта мысль мерзко крутилась в голове Малфоя. — Не знаю. — фыркнул Драко. — Может, я хочу блистать в одиночестве. — А вот я, кажется, знаю с кем приду. — слизеринка глянула на Теодора. — Что?.. — Нотт посмотрел на неё в ответ, абсолютно искренне не понимая интонации и взгляда Панси, и уж тем более внезапно повисшей тишины. — Ну-у-у... — она намекающе подняла брови. — Ты не хочешь пригласить меня, например? — Нет. — Тео даже не смутился, но диванная подушка прилетела ему прямо в лицо. — Я тебя приглашу, Паркинсон. — вошедший в гостиную Забини сел рядом с Драко, оставив на столе книги из библиотеки. — А куда? — На тусовку в честь начала года, все дела… — промычал Драко, немного отодвигаясь, пока Панси всё ещё сверлила убийственным взглядом Нотта. — И как раз обсуждали кто кого пригласит. — Тео недобро усмехнулся. — Точнее, то, что Драко некого пригласить. — Мне? Некого? Пф! — блондин закатил глаза. — Кого угодно пригласил бы, если бы правда хотел. — Кого угодно? — риторически переспросил Теодор, наклоняя голову. — Пригласил бы Грейнджер. Вы так мило беседовали сегодня… — Грейнджер? Фу, у тебя что, совсем вкуса нет? — Малфой смотрел на нахального собеседника несколько удивлённо, чувствуя на своей шкуре взгляды Панси и Блейза. — Тебе просто слабо, вот и всё. — Тео пожал плечами, а ухмылка с его лица не сходила. — Мы дети, что-ли, Нотт? — Драко брезгливо нахмурился, сложив руки на груди, но Тео повторил: “Слабо”, только на этот раз уже по слогам. — Гоблин тебя дери, Теодор Нотт. Она не устоит перед моим обаянием. А после того, как я приду с ней на вечеринку, ты три субботы подряд будешь угощать меня в Хогсмиде. Драко поднялся с насиженного места, деловито поправил лацкан своего пиджака, а затем, с пылающим вызовом в глазах, направился к лестнице, что вела в мужское общежитие. Блейз, будучи под впечатлением, посмотрел на Панси. Она тоже провела по его лицу взглядом, полностью отражающим весь спектр её эмоций. Затем они оба посмотрели на того кудрявого провокатора, который уже вертел между указательным и средним пальцем сигарету. “Мерлин, храни психику тех, кто воспринимает меня всерьёз…” — произнёс Нотт, закуривая.