Лабиринт разбитых сердец

Раздающиеся шаги тяжёлых берцев нарушали повисшую больничную тишину слишком стремительно, что не могло пройти мимо олицетворения безмятежности и амбассадора индифферентности — Алисы Вэлдман. Кажется, ещё с момента его появления в больничном крыле, мученический скрип двери вынудил слизеринку незаметно и без особого энтузиазма выглянуть из-за упомянутой ранее ширмы, желая узнать, кого же она будет ненавидеть на этот раз. Когда её изучающий взгляд упёрся в копну немного спутанных кучерей, подсвеченных ярким солнечным светом, в голове огромным текстом возникло: «Только первая неделя учёбы, а он снова чуть не убился, что ли… Лучше бы старался тщательнее, раз на то пошло». Зак и Алиса были знакомы уже очень давно. Если это можно так назвать, конечно, ведь их общение едва не с самого начала почти не сводилось к чему-либо, кроме колкостей и показательного закатывания глаз. Наверное, так было предначертано кем-то свыше. Абсолютно ничего не изменилось и до сих пор — даже короткая встреча в коридоре между уроками в обязательном порядке сопровождалась поджатыми губами и парой коротких, но многозначительных взглядов. Хотя, по большей части, они теперь стали слишком взрослыми для того, чтобы обращать внимание друг на друга. Пусть даже для сладких семнадцати лет некая заинтересованность в соседке по парте или в пареньке из дуэльного клуба это вполне естественное явление. Однако, как кто-то уже наверняка догадался, такое затишье было не всегда. Зак с полной уверенностью мог заявить, что у Алисы нет ни друзей, ни подруг. Разве что, её полоумный брат-близнец, у которого, согласно мнению Зака Смита и всего остального Хогвартса, включая профессоров, привидений, Филча с его кошкой и всех портретов, конкретный сдвиг по фазе. И это совершенно неудивительно — попробуй проживи с такой мегерой! Иногда Захария думал, что если бы ему платили за все издевательства Алисы на первых трёх курсах, то он мог бы накопить на постройку ещё одного с половиной Хогвартса… Сия девчонка была просто невыносима, притом, в самом плачевном значении этого фразеологизма. Начиная с конца первого года обучения, складывалось такое впечатление, что Алиса воспринимает в штыки чуть ли не каждое сказанное в её адрес слово. Тем не менее, годы неумолимо шли. Один за другим. Обстоятельства менялись, каким бы странным это не казалось. А это могло означать лишь одно — сами молодые люди не смогли избежать поджидающих их перемен, что едва ли затрагивали отношения. И теперь, оставив детскую предвзятость где-то позади, Захария не мог не признать, что Алиса Вэлдман была сплошным холодным самообладанием. В её серо-голубых глазах крылся лёд, словно вечная зима в северных землях, где тают лишь самые смелые мысли. Она была как ветер, что обходит препятствия, оставаясь всегда непоколебимой и равнодушной. Но в этой холодной элегантности парень, возможно, обнаруживал что-то манящее. Звук, разносящийся от его шагов, прервался, когда пуффендуец узрел девушку перед собой, хотя, на самом деле, он был бы вовсе не против как-то “невзначай” слегка врезаться в неё. Все эти глупые уроки самообладания и уважения к окружающим были уже давно в прошлом, как и мечта быть похожим на Седрика Диггори. Глупая и наивная мечта… — Что ж, привет, холодная принцесса, — сказал он, так и не получив никакого ответа на свой ранее поставленный вопрос и невольно ухватившись за край своей мантии, явно не желая выпускать Алису из своего нахального взгляда. — Не подскажешь любезно где Помфри? У меня небольшие проблемы. — Проблемы, которые ты, как обычно, создал себе сам? Неужели твои тупые выходки уже снова привели тебя к близкому знакомству с полом? — девушка, взглянув на его чуть подбитое лицо, с насмешкой подняла свои тонкие брови и прошла мимо. Он ухмыльнулся, чувствуя, как адреналин начинает вновь понемногу шевелиться в его венах. Такое щекотливое ощущение. Взгляд Зака проследовал за изящным силуэтом этой Снежной Королевы на минималках. — Может, и так, а может и нет. Но меня сейчас, если ты не поняла, волнуют не мои проёбы, а вот это, — он закатал рукава своей не слишком чистой и целой мантии, из-под которой выглядывали свежие царапины и синяки. — Мне нужна помощь, Алиса. Ты же хотела быть полезной, верно? — А ты уверен, что мне стоит тратить на тебя своё время? Тем более, я помогаю мадам Помфри с сортировкой лекарств, а не спасением смазливых лиц всяких дурачков, стабильно превращающих свою жизнь в цирк. — Да что ты говоришь... — ещё пару мгновений назад Зак был уверен, что спокойно обойдётся какой-нибудь заживляющей мазью, которой воспользуется сам, без посторонней помощи, но он явно передумал и максимально демонстративно уселся на одну из коек, полностью готовый получать медицинскую помощь. — Уверен, что ты мне сейчас просто необходима. И я не собираюсь уходить, пока не получу то, что хочу. Алиса медленно и весьма выразительно закатила глаза, будто испытывая его на прочность. — Ты всегда такой нахальный? — Только с теми, кто достоин. Зак ненавязчиво подмигнул ей, придерживаясь привычных ему манер, а Алиса лишь тяжко вздохнула от понимания неизбежности возни со своим первым в жизни неожиданным пациентом. Ровно с таким же чувством обречённости она слегка наклонилась к нижней полочке с только что идеально упорядоченными лекарствами, ища глазами нужный тюбик, хотя соблазн намазать его чем-то не тем определённо присутствовал. Парень, не забывая делать непринуждённый вид, конечно, не смел упустить возможность и не полюбоваться своей спасительницей. О, Зак не отрицал и того факта, что будь она на страницах тех журналов, что лежат у него под подушкой в спальне, ещё и, желательно, именно в этой клетчатой юбке, то он провёл бы не один замечательный вечер между всем тем бесчисленным количеством его коротких интрижек с людТим, чьих имён даже не запоминал. Наконец-то нужное средство было обнаружено и спустя пару мгновений Алиса уже пыталась осторожно открутить от какой-то синей баночки белую матовую крышку. Когда она спустя несколько попыток таки открыла ту несчастную банку, воздух моментально наполнил едкий аромат мяты, корицы и эвкалипта. Она заправила за ухо локон, выбившийся из причёски вьющихся тёмных волос, а затем принялась намазывать этой, как Смиту казалось, убийственной смесью синяки и царапины на его руках. Притом, Алиса делала это настолько усердно, что его боль лишь усиливалась. Несомненно, это происходило специально! Не могло же обойтись Захарии его наглость просто так. Руки девушки были до безобразия холодными и слегка влажными, из-за чего Зак не смог сдержаться перед мыслью, что это похоже на прикосновения лягушки. Он внимательно наблюдал за ней, чувствуя, как пульсирует не только боль от ранений, но и азарт от такой внезапной игры. — Так… Где ты заработал эти трофеи? — она не отрывала внимания от занятия, а голос звучал не слишком заинтересованно. — Надо же мне рассказать Помфри о том, куда делась половина заживляющей мази. — С метлы упал. В куст. В очень большой куст. — Зак прекрасно понимал, что эта информация совсем не для мадам Помфри. — О, как оригинально, — произнесла Алиса с издевательским подтекстом, продолжая свою “медицинскую процедуру”. — При этом тебе удалось нарушить даже целостность тех частей куста, которая обычно такие стойкие. — Ну, если быть честным, я не сильно увлекаюсь падениями в кусты. Просто возникла небольшая ссора с одним когтевранским парнем, и вот я уже в цветочной клумбе, как в засаде. — в голосе чувствовалась фальшивость, а одна маленькая ложь сменялась другой, пока он устраивался поудобнее на койке и наблюдал за действиями девушки, стараясь выглядеть при этом максимально мужественно. Зак старался не упустить ничего из внимания, пусть это всё не пробуждало в нём чего-то особенного. Только приятное покалывание от чувства чужой неприступности. Они в этом похожи. Алиса опять отпустила вздох в его сторону: — И вот снова ты втягиваешься в какие-то дурацкие детские драки. Может, пора повзрослеть? Парень пожал плечами, делая вид, что взрослая жизнь — это не для него. — Вероятно, взрослая жизнь слишком скучна. А эмоции, вот что делает тусклую картину намного ярче. — Зак испустил хмык, доставая из кармана пачку сигарет и почти сразу же зажимая одну из папирос в зубах. — Ты бы не отказала мне в нескольких уроках страсти и приключений, верно? Алиса казалось, чуть не фыркнула от такого его нахальства, а узрев у него во рту сигарету, чуть не побледнела. Тонкие пальцы моментально выхватили её, дувушка почти гневно прошипела: “Не смей даже думать курить тут, Захария Смит”. — Ты всегда такой? При любом удобном и не очень случае делаешь вид, что ты герой какого-то романа? — Я просто не люблю, когда кто-то думает, что может мне указывать, как жить. А ты, кажется, слишком любишь воспитывать. — Зак скривил уголки губ, доставая из пачки новую сигарету, и уже пару мгновений спустя он выдохнул ей в лицо небольшой клубок полупрозрачного дыма. Та закашлялась, прикрывая рот рукой, как и положено настоящей леди. А когда она взглянула на собеседника, её взгляд был несколько осуждающим. Как всегда, по большей-то части. Её высокомерие не оставляло и тени сомнений в том, что она считала себя выше многих. С каждым словом и взглядом, она подчёркивала своё превосходство. Зак, однако, считал, что этот неприступный налёт надменности придавал ей нечто загадочное и влекущее. На одном уровне с теми мерзкими чертами, о которых он был готов рассуждать минут сорок. К примеру, он был готов поклясться на всех шоколадных лягушках мира, что Алиса расистка, превозносящая чистокровных магов. Нет, у него не было прямых доказательств этому, просто это на лице у неё субтитрами написано. Ничего не ответив, но определённо запомнив, Алиса заканчивала обработку царапин. Хотелось поскорее с этим всем разобраться. Время от времени в её взгляде мелькнул оттенок утомления. Она видела Захарию как недалёкого и грубого, что явно выражалось в изгибе её поднятой брови. Раз уж на то пошло, не одна одна была подобного мнения. Правда, теперь колючие фразочки на эту тему не казались такими остроумными. Ну, только иногда. Возродившуюся тишину вновь прервал истошный скрип входной двери. Алиса никак не отреагировала, а вот Зак машинально повернул голову в сторону источника звука, торопясь докурить. Из-за той двери появилась светло-русая макушка Эрни Макмиллана — однокурсника Зака и одного из его соседей по комнате. Эрни огляделся в поисках друга, а когда увидел его, приветливо улыбнулся. Примерно до того момента, пока не увидел Алису, тогда его выражение лица приобрело смесь множества разных эмоций. Он поспешил убраться, но ощутив на себе испепеляющий взгляд Смита, таки передумал и просочился в помещение, быстрыми шагами, но с огромным нежеланием направляясь к тем двоим. Зак выдохнул от осознания, что щедрая судьба избавила его от неловкого молчания. — Зак, ищу тебя везде, — Макмиллан кивнул ему, но ответа явно не дождался. — Привет, Вэлдман. Выглядишь сегодня как… Новая серебряная вилка. Это неуклюжество больше напоминало шутку. Захария, всё ещё сидя на той койке, наблюдал за этой сценой с интересом: его брови медленно поползли вверх, выражая удивление, а взгляд был полон иронии, и он не смог скрыть усмешку, видя, как его друг погрузился в горькое осознание собственных слов. Это мгновение стало для Зака Смита настоящим развлечением, и он продолжал наблюдать, ожидая, как отреагирует Алиса на неловкий комплимент. События Выручай-комнаты уже покинули его кудрявую голову ровно так же, как и окурок растворился в массивной ладони. — Мы знакомы? — новопризнанная вилка намазывала жгучей субстанцией последнюю ранку на лице своего пациента, после протирая руки бумажной салфеткой и закрывая баночку белой крышкой, словно опуская завесу над разговором. — Видимо, только в моих мечтах. — согласился Эрни. Пострадавший еле-еле сдерживал подступающий хохот. Алиса закончила процесс обработки и отдалилась, с серьёзным видом направляясь к незаконченной сортировке скляночек. Эрни и Зак, наблюдая за её уходом, обменялись кратким разговором, затем один из них вдруг схватил другого за руку и, с ехидной улыбкой, потащил его вон из больничного крыла, шепча, чтобы "эта ведьма не услышала". Между ними царило лёгкое напряжение, смешанное с юмором, в ожидании, как Алиса отреагирует на их неожиданный уход. Она, в свою очередь, сделала вид, будто совсем и не заметила, но о том, как долго она смотрела на ту синюю банку с мазью, никто никогда не узнает.