На колени

Гето проглотил проклятие, сморщив нос. Каждый раз, когда он это делал, его рот наполнял отвратительный привкус, напоминающий болото. Тот был уверен, что, если бы ему в жизни пришлось испить из него, вкус был бы именно таким. К нему невозможно было привыкнуть или оставаться равнодушным. Каждый раз, когда они с Годжо выбирались на задания, для него это был сущий ад. Его друг не понимал его, извечно повторяя, что сферы, которые глотает Гето, не могут иметь вкуса. Сугуру желал, чтобы Сатору хоть раз в жизни ощутил на себе эту мерзость. — Что, опять невкусно, Сугуру? — насмешливо спросил Годжо, пиная камни вокруг себя. — Ты прекрасно знаешь ответ, — закатил глаза Гето. — Как ты думаешь, если бы я был проклятием, каким бы я был на вкус? — задал он, как обычно, дурацкий вопрос, повернувшись к другу. — Ещё хуже, чем болото, — чуть слышно проговорил Сугуру и двинулся вперёд, про себя отвечая совсем иначе. Гето с уверенностью мог сказать, что у них были странные отношения. Со стороны любой мог подумать, что они терпеть друг друга не могут. Вечно спорящие, ругающиеся, обзывающие друг друга. Годжо, достающий вечными шутками, а он, в свою очередь вечно отчитывающий его. Но в моменты истинной опасности, не сговариваясь, они готовы были пожертвовать всем ради друг друга. Иэйри Сёко, девочка, учащаяся с ними и состоящая в их команде, постоянно называла парней братьями, наблюдая за их перепалками, дурачеством и битвами в спортивном зале с мячом. Годжо всегда с ней соглашался и, смеясь искренне и звонко, добавлял, что Гето ему послан из ада — за грехи его клана. Сугуру всегда молча соглашался, про себя понимая совсем другую истину. Он считал Сатору другом, считал его братом, но по итогу чувствовал к нему нечто иное, что пока не мог для себя объяснить. Это чувство отдавало острым покалыванием в сердце, когда он видел, как Годжо флиртует с девушками из их техникума. И заставляло замирать дыхание, когда Годжо засыпал на полу в его спальне, забыв, что у него есть своя комната. Всё это пугало его. Один раз он даже пытался обсудить это с Сёко, когда они остались наедине. Конечно, не говоря ничего напрямую. — Иэйри, сможешь мне помочь? — серьёзным голосом протянул Гето, сидя за партой. — Смотря в чём, Сугуру, — с улыбкой ответила девушка, продолжая перебирать бумаги на столе в классе. — Как ты поняла, что влюблена? — щёки парня слегка покраснели, когда он быстро проговорил свой вопрос, но потом хмыкнул, отводя взгляд. — Нет, по-другому. Как ты поняла, что полюбила? — Ого, твой лёд наконец-то тронулся? — отложив от себя бумаги, Сёко ещё больше заулыбалась. — Не паясничай и просто ответь, — лицо Гето помрачнело. — Просто поняла, что хочу проводить время с этим человеком больше, чем есть. Что хочу заботиться, помогать и ничего не просить взамен. Быть рядом, когда хорошо и когда плохо. — И тебя устраивало, что это невзаимно? — вернув взгляд на девушку, задал ещё один вопрос Гето. — Нет, и до сих пор не устраивает. Просто я смирилась, что ничего не будет, — улыбка с лица Сёко пропала, и она о чём-то на мгновение задумалась. Убрав волосы за ухо, она наклонилась к Гето. — Так кто это, Сугуру? Неужто наш белый чертёнок? — как ни в чем не бывало в голосе Иэйри снова проскочили нотки веселья. — Я не буду отвечать на этот вопрос, — парень пытался сохранить серьёзное выражение лица, чтобы всё было не настолько очевидно. — Я никому не скажу. — Рука Сёко аккуратно легла на его плечо. — Но хватит ничего не делать. Он тоже смотрит на тебя, если ты не заметил. Больше они это не обсуждали. Сугуру не очень поверил в слова Сёко, но странности в поведении Годжо всё же заметил. Не найдя им объяснения, либо просто боясь в этом разбираться, он продолжал ничего не делать, оставляя свои чувства внутри и давая им волю, только фантазируя в душе. Гето обхватывал рукой набухший член, совершал поступательные движения и заканчивал на сероватую плитку, представляя в голове голубые глаза. Годжо плёлся за Гето, пока опять погрузился в свои размышления. Ему всегда было интересно, о чём тот думает, когда его брови хмурятся или губ касается еле заметная улыбка. Он знал, что весь этот образ грозного, серьёзного и таинственного парня лишь маска. Сатору всегда хотелось узнать, что под ней, и он начал наблюдать. Сначала только ради того, чтобы разгадать эту загадку, а потом уже не заметил, как погряз в этом. Все наблюдения свелись к тому, что Сугуру идёт его причёска, особенно когда он завязывает волосы сзади, оставляя одну прядь вдоль скулы; что у него восхитительная улыбка с милыми ямочками на щеках; что Гето забавно бесится от его нелепых шуток, что чёрные глаза красиво контрастировали с его голубыми; что когда парень о чём-то задумывался, то выглядел безмятежно и спокойно. А ещё Годжо заметил, как Гето на него смотрит украдкой и как напрягается, когда он болтает с девочками, и как смущается (стараясь это скрыть), когда Сатору подходит к нему ближе, чем обычно. Поначалу он несильно придавал всему значение, наверное, даже лучше сказать, воспринимал всё как игру. Они были друзьями, так Сатору всегда думал. Вгонять в краску Сугуру стало его новой традицией, без которой не обходился ни один день. Его забавляло неожиданно касаться парня, ловя непонимающие взгляды, или тихонько шептать ему на ухо какой-то бред, пока никто не видит. И всё это было исключительно по-дружески. Ещё одной традицией стало приходить к Гето в комнату вечерами. Поначалу Сугуру возмущался, однако со временем привык. Обычно они особо не контактировали, каждый занимался своим делом, но это молчание всегда было уютным. Бывали дни, когда они смотрели какой-нибудь фильм. Тот сидел всегда на полу, а Гето лежал на кровати, но его лицо всегда находилось слишком близко к краю, к нему. Тогда он и понял, что, кидая свой взгляд вправо, его дыхание учащается, а в штанах становится невыносимо тесно. Такие реакции не может вызывать друг. Он признал поражение и принял тот факт, что всё это время ему нравился Гето. Отсюда все эти наблюдения и подмечание деталей, его глупые дурачества. И общался он с девочками не потому, что они были ему интересны, а потому что хотел каждый раз ловить этот злой взгляд, пропитанный ревностью. Чего не понимал Годжо, так это Сугуру. Почему тот до сих пор сторонился и не делал шагов к нему? Ведь, очевидно, они хотели одного и того же. Сегодня он планировал это исправить. Сегодня он сам сделает первый шаг. Подходя к общежитию техникума, оба парня молчали. Всё прошло отлично, проклятый дух не успел причинить вреда, и Токио может спать спокойно, но почему-то их не радовал этот факт. Всегда обсуждая прошедшие миссии, подмечая особо смешные моменты, сегодня они оба не хотели говорить. Уже стоя в коридоре, Годжо повернулся к Сугуру. — Я зайду сегодня? — Обычно ты не спрашиваешь, а просто приходишь. — Да, но сегодня мы с задания, вдруг ты устал, — не выдавая своего волнения, проговорил Сатору. — Хм, как будто бы тебя это хоть раз волновало. Не делай мне мозг, я не в настроении. Хочешь — приходи, если нет, то я переживу, — слишком раздражённо ответил Гето и пошёл дальше по коридору к своей комнате.

***

Сугуру был рад, что ему досталась комната с собственным душем. После тяжёлого дня он с удовольствием стоял под струями горячей воды. Гето никому не рассказывал, как влияют на него проклятия, но это всегда чувствовалось как что-то, что вырывает кусок твоей души и делает тебя другим. Парень стал это замечать полноценно только год назад. Тогда пришлось проглотить очень сильного и тёмного духа. До этого каждая сфера давала отвратительный эффект только на пару дней, однако это проклятие мучило его больше недели. С тех пор, что бы он ни поглощал, всё оставляло след, такой же сильный. Переключив кран, чтобы вода стала горячее, Гето решил не забивать свою голову лишним. Не сейчас. Сейчас Сугуру хотел покончить с душем и завалиться в кровать, чтобы остаток вечера провести в спокойствии. Выйдя из ванной в одном полотенце, он резко остановился. На его кровати лежал Сатору, уже переодевшийся в повседневную одежду и сменивший повязку на очки. У него был скучающий вид. Держа в руках книгу, тот быстро перелистывал страницы. — Тебе не говорили, что вот так врываться к кому-то невежливо? — Ой, да ладно. У тебя было открыто, хватит быть таким злым, — отведя глаза от строчек, взгляд Годжо уткнулся в голый торс друга. Невысохшие капли воды тихонько стекали по кубикам пресса, скрываясь под полотенцем. Мокрые волосы Сугуру в хаотичном порядке лежали на его плечах. Это было слишком возбуждающе. Сглотнув комок в горле, Годжо поднялся с кровати, вернул книгу на своё место и повернулся к другу спиной. — Что в пакете? — заинтересованно спросил Гето, открывая ящик с нижним бельём. Переодеваться при друге он не хотел, но тот, видимо, не собирался уходить, так что, смирившись, он скинул полотенце на кресло и достал боксеры. — Захватил чипсы из своих запасов, попить и моти. Ещё диск с аниме. Думал, посмотрим. — Сатору не мог унять волнение от предстоящих действий и стал нервно вытирать ладони об ткань своих спортивных штанов, смотря в окно перед собой. Этот жест не укрылся от Гето. — Впервые вижу, чтобы ты так нервничал. Ты что-то натворил? — обратился к нему Сугуру, натягивая пижамные штаны и футболку. «Собираюсь» — про себя ответил Годжо. — Нет. С чего ты вообще взял, что нервничаю. Уже могу развернуться? — быстро добавил он, чтобы сменить тему. — Да. Повернувшись обратно к другу лицом, Годжо прошёл к кровати и, взяв несколько подушек, сел на пол. Не зная, с чего начать то, что задумал, и чувствуя себя девственником. Хотя, наверное, это было оправдано, ведь с парнями у него никогда не было. Сатору наблюдал, как Сугуру освобождает пакет, но взгляд был прикован к перекатывающимся мышцам рук. Он понял, что раньше не особо обращал внимание на то, что за прошедший год Сугуру возмужал, прибавив в весе и дополнив своё тело крепкой мускулатурой. Футболка, которая раньше висела на нём, теперь обтягивала грудь, спину и руки, создавая ощущение, что если он сделает лишнее движение, то она просто разойдётся по швам. Температура в помещении поднималась с каждой секундой на один градус. Годжо чувствовал, что его лицо покрывается красными пятнами от всех картин, которые всплывают в его голове. Схватив бутылку колы, он сделал пару жадных глотков и старался смотреть куда угодно, но не на друга. Сугуру наклонился к DVD-плееру, вставил диск и включил телевизор. На экране высветилась заставка. Забравшись на кровать, он придвинул к себе пачку чипсов и молча начал смотреть. Его настроение не стало лучше, поэтому он надеялся, что они посмотрят пару серий и белобрысый прилипала соизволит свалить в свою комнату. Гробовая тишина между ними не напрягала, но постоянно ёрзающий на подушках Годжо раздражал. — Ты можешь сидеть спокойно? — сквозь зубы процедил Гето. — Мешаешь. — Тебя какая собака сегодня покусала? — возмущённо воскликнул Сатору, поворачивая голову в сторону друга и натыкаясь на его взгляд и губы, которые находились слишком близко. Он чувствовал, как Сугуру дышал, ощущал на коже касания воздуха. По телу пробежали миллионы мурашек, задевая утихшее возбуждение. Минут пять назад он решил, что не будет ничего делать, так как вся его смелость сменилась зажатостью и смущением. Но сейчас, когда взгляд Гето менялся со злого на растерянный, а потом на заинтересованный, понял, что назад пути больше нет. Это было волнующе. Они оба молчали и пожирали друг друга глазами, но никто не решался сделать хоть что-то. Их сбившееся дыхание звучало в унисон, создавая ещё бóльшую атмосферу безумия. Секунда — и губы Сугуру обрушились на губы Сатору, жадно увлекая их в долгожданный поцелуй. Он не понял, как приподнялся на кровати, увлекая за собой Годжо и сажая его на себя. В лёгких не хватало воздуха, но он не хотел останавливаться, боясь, что всё закончится. Холодные ладони Годжо прикасались к его голой коже, создавая непередаваемый контраст и заставляя штаны натягиваться от напряжения. Сатору пах восхитительно, его запах наполнял пространство вокруг, сводя его с ума. Он не мог поверить в происходящее, думая, что это всё сон, после которого остаётся неприятное послевкусие, как обычно бывало. Зарываясь пальцами в белые волосы, Сугуру тихонько сжимал их, ловя тихие стоны. Сатору облизывал и кусал его губы, соперничая с ним в первенстве. Сердце бешено стучало, готовое выскочить из груди. Настолько всё казалось нереальным. Поддев край серой футболки, он начал стягивать её с парня, всего на мгновение прерывая поцелуй и снова впиваясь в его губы. Они были сладкие от клубничного моти, и это был самый лучший вкус в его жизни. Если бы Годжо был проклятием, то Гето бы ощутил именно это. Сугуру хотел поглотить его всего без остатка. — Что… мы… делаем? — запыхавшимся голосом спросил Сатору, но не отстранился, когда губы Сугуру переместились на его шею, аккуратно посасывая нежную кожу. Его наполняла гамма ощущений, и он до конца не знал, как точно описать то, что чувствует. Его руки беспорядочно касались тела Сугуру, каждый раз заползая под чёрную футболку. Вылетевший вопрос был настолько неуместным, что ответа на него он так и не получил, чувствуя только, как сильнее сжимается рука Гето на его затылке, а укусы становятся больнее. Сейчас его мало волновало, что на тех местах останутся красные отметины. Он ощущал исходящий голод от парня, сжимая его бедрами сильнее и упираясь своим вставшим членом ему в живот. — Встань, — послышался властный голос в районе уха. Сатору и подумать не мог, что этот всегда бархатный и спокойный голос может звучать вот так. Подчиняясь, он слез с кровати. — На колени, — проговорил ещё одно требование Сугуру, вставая вслед за Годжо. Его разум полностью затуманился возбуждением, а ниоткуда взявшаяся злость подогревала кровь. Он прекрасно понимал, что это действие недавно поглощённого проклятия, но уже не мог себя контролировать. Присев на край кровати и расставив ноги в стороны, перед ним открывалась трогательная картина. Годжо смотрел на него растерянными глазами. Его волосы были растрепаны, а щёки покрывались розовым румянцем, и всё это дополнялось тем, что он сидел перед ним на коленях, такой беспомощный и поддающийся на его слова. Вкус власти накрывал новой волной желания, ему льстило, что один из сильнейших магов первого уровня склоняется перед ним, вздыхая от нетерпения. Он хотел сделать с ним столько всего, что делал во снах и фантазиях, но осознавал, что не стоит торопить события. — Подвинься ближе, Сатору. Без колебаний Годжо придвинулся и разместился между ног Гето. Рука Сугуру коснулась щеки, и, нежно поглаживая, он погрузил свой палец ему в рот. Этот жест отдался ярким фейерверком в районе живота, скручивая в узел внутренние органы. Его и так красные щёки пылали так, как будто вокруг разрастался пожар. Посасывая палец и погружая его глубже, его слуха коснулся яростный стон. Другой рукой Сугуру поглаживал себя, периодически обхватывая основание выпирающего из штанов члена. Закрыв глаза от наслаждения, Годжо стал быстрее облизывать фаланги, полностью отдаваясь ощущениям. — Если ты так горячо берёшь в рот мой палец, то я хотел бы почувствовать тебя в другом месте, — хриплым голосом промолвил Сугуру. Он готов был кончить только от одного этого вида, но пытался сдерживать себя. Остановив Сатору, он наклонился и поцеловал его снова. Их языки сплетались в танце, а зубы оставляли кровавые укусы. Лёгкий привкус железа распылял сознание. Не прерывая их импровизированный бой, Сугуру привстал, чтобы быстро стянуть с себя мешающиеся штаны и боксеры, и швырнул куда-то в сторону. В комнате было невыносимо жарко, но сил открыть окно, чтобы впустить хоть немного воздуха, не было. На заднем фоне раздавались голоса с работающего телевизора, но им было плевать. Отстранившись от лица Сатору, он ловил его выдохи губами. Страсть, поглотившая его, стирала в щепки рассудок. Сжав одной рукой волосы Годжо, он потянул их слегка вниз, чтобы лучше разглядеть голубые глаза, полностью окутанные вожделением, а второй рукой коснулся себя. Несколько движений рукой сводили в судорогах его мышцы. Последние нити терпения лопнули, когда он услышал тихий шёпот Сатору: «Пожалуйста». Продолжая сжимать волосы на затылке, он наклонил Годжо ближе к себе, упираясь головкой в опухшие, покрасневшие губы. Сатору сходил с ума. Если так выглядело сумасшествие, то он готов постоянно терять рассудок. Боль от натянутых в кулак волос не приносила дискомфорта. Предвкушение, заполняющее его душу, окрыляло, унося его в другие миры от восторга. Ни с одной девушкой он не был настолько возбуждён, теперь Годжо это понимал. Сугуру зарождал в нём что-то необычайное, что-то неизведанное, и он хотел отдаваться этому полностью. Проведя языком вдоль до самого основания, он ощутил слегка солоноватый вкус смазки. Вернувшись к головке, Сатору осторожно начал её посасывать, как до этого палец. Все действия совершались на инстинктах. Годжо не знал, как правильно, но, слыша приглушённые стоны, продолжал. Погружая член глубже, он старался не касаться его зубами, наращивая темп, а потом замедляясь. Стягивающие ощущения в штанах сбивали с толку, Сатору чувствовал, как сам пульсирует от сильного возбуждения и чувства неудовлетворённости, но отгонял мешающиеся мысли на задворки своего сознания. Скулы сводило от поступательных движений, а наполняющая рот слюна стекала по подбородку. Сатору решил облегчить себе задачу, подключив руку. Аккуратными движениями он начал водить вверх-вниз, заполняя рот полностью. — Убери руки, — прорычал Гето. — Я хочу, чтобы ты потрогал себя, — в голос парня вернулись властные ноты, а рука на затылке сжалась ещё сильнее. Не думая противиться, Годжо запустил руку в свои штаны, обхватив свою плоть. Концентрация полностью терялась. Мозг плавился и переставал функционировать под натиском собственного удовольствия, когда его рука начала двигаться, сжимать, а потом поглаживать возбуждённый член. Его действия становились хаотичными, и он терялся, не понимая, как уделять внимание двум действиям одновременно. Сугуру почувствовал, что Сатору сбился с привычного ритма. Это разозлило, ведь отдаляло от желаемой разрядки. Посмотрев на парня, он смягчился и запоминал детали, ведь не знал, повторится ли это вновь, будут ли они вообще разговаривать после случившегося. В память врезалась порозовевшая кожа, трепыхающиеся ресницы из-под закрытых глаз, стекающие капли пота по скулам Сатору и тихие полустоны, вырывающиеся из его рта, который доводил сейчас его до исступления. Отпустив затылок парня, Сугуру обхватил его лицо и, не в силах больше терпеть, начал вдалбливаться глубже, заполняя собой полностью онемевший рот Годжо и вызывая капельки слёз в уголках глаз. Они кончили одновременно и тяжело дыша. Никто из них не знал, что делать дальше или говорить. Восстанавливая дыхание, Гето поднялся с кровати и пошёл в сторону ванны, беря за руку Сатору, который ещё не пришёл в себя, и повёл его за собой. Он снял с него штаны, а с себя футболку и завлёк их под струи горячего душа. Затянувшееся молчание нисколько не напрягало. Он аккуратно поводил мыльной мочалкой по молочной коже Сатору, ловя его тихие выдохи. — Моти, — прошептал он ему в затылок. — Что? — непонимающе переспросил Годжо. — Ты будешь на вкус как моти, если будешь проклятием, — ответил Сугуру и продолжил их мыть.