Lealtad

— Покажи мне свою верность, Иззи Хэндс. — Океан волнами хлещет борт корабля. Дождь плетьми бьёт по лицу, по плечам и Израэль жалко захлёбывается в непонимании, рывком глотая холодную воду. Много лет они работали вместе. Иззи пожертвовал всем, собственную голову положил Эдварду на плаху, но оказался на обочине собственного существования. В самом жалком положении. Он служил Эдварду верой и правдой, он не просто был готов делать всё для Чёрной Бороды, он брал и делал. Никаких лишних слов. Только чистая правда, льющаяся сквозь его жертвенность, за которую взамен он не просил ничего. Он не взял у Эда ни песо, не попросил лишнего тепла, ни бинтов, ни рома. Ни-че-го. Его лучшая награда — одобрение Эдварда. Его лучшее поощрение — холодные пули, бьющие по ногам. Эдвард псих. Он открывал на Иззи охоту на собственном корабле, он гонял его, как помойную крысу. Опрокидывал на живот и, стреляя, заставлял его ползать по палубе до изнеможения. А когда Иззи, рыдая от обиды, но не роняя ни стона, обмякал без сил, Тич швырял рядом с ним нож. Заставлял вздрогнуть и уходил. Запрещал помогать Хэндсу и ждал. Иззи мог провести ночь так, пока сердце его рвалось, блять, на куски, а тело и того хуже. Это была боль, к которой он никогда не был готов, сколько бы не бился, сколько бы не провёл на корабле рядом с Тичем. Эдвард не щадил его. Зная всё, не щадил. Безжалостно утоляя скуку о рёбра Иззи, он вырезал на них всё, что в голову приходило, когда под руками не было чернил, чтобы оставить на нём очередную наколку. В знак того, что Иззи его старпом и принадлежит ему одному. — Эд, подожди, — Стид вступается, касаясь плеча Бороды мягко, но вполне ощутимо. Он взволнован и бледен, впервые видя перед собой вовсе не Эда, а Чёрную Бороду. Непреклонного, холодного и жестокого человека. — Молчи, Стид. И отойди. Не трогай меня. — почти рявкает. И Боннет, напуганный такой переменой в нём, отшатывается. — Подойди ко мне, Иззи. Если ты, твою мать, так предан мне, подойди сюда. — На ватных ногах Иззи плетётся к Эдварду. Три шага вперёд, всего в полметра становятся милями. И у него снова нет сил. И очень страшно. И снова рвётся сердце, снова обидно, снова несправедливо, потому что он, блять, не засужил этого дерьма Израэль Хэндс не заслужил жизни после всего, что он сделал, но и смерти не заслужил. Особенно смерти в мучениях и агонии голодного ада, обгладывающего кости. Израэль переступает через себя и оказывается у Эда. Валится на колени, валится в самые ноги. — Эд, твою мать, ты знаешь, знаешь что я предан тебе и только тебе. Ты знаешь, Эд, прости меня, я ошибся, я оступился. — — Ты собирался отдать Стида англичанам. Королю! Пирата! Ты хотел, чтобы пират отправился в руки королю! На верную смерть, погань, его бы убили! — — Эд, я хотел спасти тебя. — Гнев Тича неутолим. И варианта два: он сжалится или убьёт. И Иззи знает, что ожидать можно чего угодно. И предугадать что сделает Эдвард в этот раз невозможно. Иззи подобрался слишком близко, поверив в себя, коснулся святого и разочаровал Эда. Окончательно разочаровал. Благими намерениями вымощена дорога в ад. Который непременно уже ждёт Израэля. — Подними голову. — Иззи повинуется. Поднимает голову, глядя потерянными глазами на своего капитана. Молния блеснула и тут уже разразился гром. — Ты выпьешь это. — в руках у Эдварда глиняный кувшин. — Что здесь? — — Ром с ядом. Если не выпьешь, Иззи, ты предашь меня. — Больные глаза метнулись снизу вверх на Эдварда. Команда вокруг галдела, но никто не решался сделать шаг в сторону Иззи. Никто не собирался протянуть ему руку и спасти старпома. Эдвард Чёрная Борода пугал всех до дрожи. Они цепенели, он стервенел, а Иззи колебался всего секунду. Он не мог предать Эда. Предать ещё раз. Прильнув губами к кувшину в руках Тича, Израэль бесстрашно сделал глоток. Спирт обжёг язык и рванул в глотку. Захотелось кричать от ужаса, но он пил, пил жадно, так, словно никогда не пробовал рома, так, словно жажда мучала его последние двадцать пять лет, которые он служил Эду. Внутренности рвались, он захлёбывался и давился, но пил. Ладони его легли на ладони капитана, держащего кувшин. Иззи беспомощно сжал их и, блеснув глазами, сделал последний глоток. Он не предал Эдварда. Не был способен на это. А вот Эд предал. <...> — Что нам делать с ним, капитан? — суховато бросает Олуванде, поглядывая на тело Израэля. — Бросай за борт. Нам пора покинуть этот паршивый корабль. И ему тоже. —