Неправильные и Отстающие

Узнать человека можно двумя способами: либо сблизиться с ним настолько, чтобы он доверял тебе все свои тайны; либо воспользоваться способом, придуманным лично Генри Артманом. Первый способ как был, так и остался бесполезным, а вторым пользуется только его создатель, да и требует он минимальную стеснительность. Способ весьма странный, абсурдный, нерабочий ещё на этапе идеи. Нужно сравнить носки человека с его нижним бельём. По способу Артмана можно определить четыре типа личности. Критерия для каждого предмета сравнения два: Веселый и серьёзный. Логично, что если обе вещи серьёзные, то от человека ждать необдуманных поступков не стоит и наоборот, в вёселом ходит максимально общительный и, в основном, часто совершающий глупости человек. Оставшиеся два типа расписывать не имеет смысла. Если учитывать то, что способ этот глупый, можно догадаться, что из себя представляет Генри Артман. Юноша среднего роста, с карими глазами и круглым подбородком, рыжие кудри прикрывают лоб. Любит носить белые футболки и синие джинсы. Часто ленив и безответственен, забывает про дресс-код по рассеянности. Не любит наигранности. Конечно же является вёселым «типом личности» по своей же теории. Съедает по конфете в день, причём независимо от обстоятельств. И вот однажды, его «теория» сломала его прежнюю жизнь, построив новую. Спасла его, подведя к грани жизни и смерти. *** С трудом окончил в 2061-м году Технологический Университет и очень хорошо устроился в компании по разработке ПО. Однако на лекциях Генри иногда пропускал важные вещи мимо ушей и на практике оказался бесполезным, из-за чего всегда находился на грани увольнения, что не мешало ему бездельничать. Однако, осознав своё плачевное положение, он помыслил здраво (однако не настолько здраво, чтобы принять наилучшее решение — такое, как прохождение курсов повышения квалификации) и решил на выходных посетить тренажёрный зал. Это решение может казаться глупым, если забыть о маячившей вдалеке работе грузчиком, взамен нынешней. А других вариантов и не было, потому что в ученые он не попадёт, а кассиров больше нет. И пока он будет перетаскивать коробки, мучаясь от боли в спине, другие спокойно будут улучшать технологии и двигать науку. Как же иначе, когда пожертвовано ради этого вечного механизма уж слишком много. Давно позабыты все картины, философские идеи, религия — Всё это теперь лишь часть истории, также пылящейся в дальнем уголке человеческого сознания. Ведь если человек об этом не думает, есть ли оно? В тот день он вышел из квартиры, как всегда прихватив конфету, — в этот раз леденец — и прошёл к лифту. Лифт был причиной почему Генри желал съехать с квартиры. Он был самым заурядный и неинтересным из всех в городе. Это было просто несколько кабинок, вечно поднимающихся слева, а затем проезжающих направо и там спускавшихся. Войти можно было в любую из движущихся кабинок на любом этаже, но если все кабинки были заняты, то ждать приходилось слишком долго. Наконец, он смог спуститься и вышел во двор своего жилого комплекса. Единственная хорошая вещь в комплексе, парк, давно утопал в мусоре, но всё равно манил к себе Генри. Здания вокруг были простые: Этажей пятнадцать, матовые разноцветные стены, окна и балконы. Лабиринтом расставлено всё здесь, и лишь небольшие зелёные дворы с детскими площадками создавали иллюзию свободы, разбивающуюся об ближайшие стены. Он решил дойти до парка, походить там немного и вызвать такси. Артман медленно прошагал мимо детских площадок, застал во дворе своего коллегу за игрой в настольный теннис с сыном. И тут Генри заметили и начался самый обычный ритуал приветствия: — Привет, Генри! — сказал его коллега, обернувшись с поднятой руку. — Привет, Джон. К счастью, диалога у них не получилось, и больше мистеру Артману не требовалось продумывать свои реплики. Всё-таки, он не хотел общаться с Джоном, из-за плохого мнении о нём. Ленивый уж очень он был. Вечно отлынивал, из-за чего Генри приходилось работать. Немного, правда, но всё же! Больше Генри не отвлекался и, смотря невидящим взглядом, дошёл до парка, встретив на пути, разве что, пару мертвых берёзовых листов, уносимых ветром. А в парке его ожидала необычная встреча, но ни к чему важному она не привела. На лужайке стояла немолодая женщина в длинном пуховике сливового оттенка, собирая мусор в огромный полупрозрачный пакет. Собрав всё там, она двинулась на лужайку с другой стороны дорожки, и её, видимо, заинтересовал наш молодой человек, успевший съесть по пути конфетку, однако забывший хотя бы положить фантик в карман. — Ты же не собираешься бросать его на землю? -проворчала женщина — Что вы! Кто же будет загрязнять такой чудесный парк? -удивился Генри, однако, увидев целый мешок этих самых фантиков, бумажек, бутылок и прочего, он почувствовал себя глупо. — Да вот могут, всё-таки, люди осквернять прекрасное и неприкосновенное! Представляете? — с возмущением воскликнула женщина, — Вот Бога же они просто-напросто свергли! Нет больше ничего для них святого! — Что это же вы говорите такое? Причём здесь это, если мы говорим про… — Ну вот посмотрите на них. — чуть потише перебила его женщина и указала на группу молодых ребят с пачками снеков и бутылками газировок, - Вот они сейчас ведь не унесут это, а просто бросят. А зимой ещё раз намусорят — а она уж близко, листьев совсем не осталось на деревьях — и там уж не выследить и не исправить. И парк будет снова осквернён, как и Господа они осквернили этим ужасным поступком! Храмы они, гады, посчитали бессмысленными. А парк-то, отображает их — чем больше они мусорят, тем больше плюют и на мир и на себя и на… — Хорошо-хорошо, я понял, можете не продолжать. — произнёс Генри, пытаясь успокоить взбудораженную особу. — Вот поэтому-то я и убираю здесь, что могу! Спасаю мир от всей этой грязи, беру на себя ответственность, раз уж некому больше, а меня считают сумасшедшей… — Пожалуйста, успокойтесь, вы всё правильно делайте. Продолжайте в том же духе и будет всё в мире хорошо! — Спасибо.- сказал женщина, вздохнула и пошла дальше спасать мир. Странная она была конечно, действительно сумасшедшая. Но пока эти безумные идеи делают мир лучше, или хотя бы чище — всё в порядке. Много фанатиков осталось после искоренения всего мешающего прогрессу. Общество, конечно, таких людей теперь не принимало. «Ничего делать не хотят!» — восклицает оно — «На шее у нормальных людей сидят. Вроде сами-то нормальные, а ведут себя как полоумные!» После этого разговора у мистера Артмана уже не было желания оставаться здесь, и, предварительно выбросив фантик в урну, он вызвал такси. *** Этот квартал можно было назвать престижным, сердцем города. Здания тут были по всем современным стандартам в тридцать этажей, что считается лучшим количеством для офисных помещений и различных ресторанов, спортзалов и других бесполезностей, которые, однако, делают жизнь краше. Стены полностью состоят из неразрушимого стекла. Такими, стеклянные плиты делало специальное соединение, разработанное учеными 30-х годов. Они были практически чёрными снаружи, как было модно тонировать окна машин раньше. Изнутри же это никак не влияло на качество обзора и посетители дорогих ресторанов на верхних этажах могли спокойно наслаждаться красотами города с высоты птичьего полёта. В этом месте и находился тренажёрный зал. К счастью, лифт был сногсшибательным и довёз Артмана за считанные секунды. Генри оплатил занятие и пошёл в раздевалку. В раздевалке — а именно там произошло непоправимое — он встретил высокого, широкоплечего мужчину, не имевшего, однако, никаких признаков большой силы. Тот был молод. Виднелись у него лёгкая щетина и усы. Хоть и стоял этот мужчина в раздевалке довольно долго, выходить ему было рано — не переодет.Прошу обратить внимание, что он даже не начал класть вещи в шкафчик, что говорило о том, что он, скорее всего, просто задумчиво смотрел в пустоту как минимум три минуты. Единственное, что действительно привлекло внимание Генри, так это строгие чёрные носки, оставлявшие два варианта личности для этого человека — один из которых наихудший. Быстро сменив футболку, Генри принялся за джинсы. И тут, уже сняв джинсы ему стало стыдно своего белья, которое спокойно могло выдать его, поэтому он быстро начал натягивать шорты. В этот же момент тот молодой мужчина тоже начал снимать свои брюки и их взгляды пересеклись. Как бы это не было странно, Генри сразу начал использовать свою теорию и увидел достаточно смешного вида бельё у мужчины. Это позволило вздохнуть ему с облегчением. «Это, скорее всего, не самый заурядный человек и сейчас мы вместе посмеёмся» — пронеслось у него в голове. Мужчина тоже заметил трусы Генри и всё пошло по уже описанному сценарию — через смех — что говорило о ненормальности этих двух людей. И это им ещё повезло оказаться наедине, а не при адекватно мыслящих личностях. — Где ты купил этот ужас? — сквозь смех спросил мужчина. — Да у тебя ещё лучше! — ответил, уже задыхаясь, Генри. Успокаиваясь и вытирая слёзы, проступившие от смеха, мужчина продолжил: — Я Слышал, что дружба начинается с улыбки. Меня зовут Джордж! — и он протянул руку. — Очень приятно, Генри. — был ответ — Вы намерено отсылаетесь к песне из старого советского мультика? Там где ещё про то, с чего начинается река. — Интересно, что вы такое знаете — удивился Джордж — Сейчас никто не говорит о прошлом, тем более о советских временах. Им подавай научный прогресс! — А вы недовольны этим? — В какой-то степени, Да. — Могу согласиться. Мне кажется, что не каждый человек расположен к техническим специальностям, — сказал Генри, но мысленно продолжил: «однако раскрывать свои взгляды на жизнь с незнакомым человеком — очень странно». Сказать этого он не хотел, чтобы не спугнуть эту интересную личность, но ради приличия чётко проговорил эту мысль про себя, чтобы закрепить. — Верно, но гуманитариев и схожих с ними считают неправильными и отстающими. — произнёс Джордж — Я удивлён, что вас к таким ещё не причислили. Вы ведь даже по внешнему виду раскрываете своё нутро! — Вы так думаете? — Не думаю. Знаю! — сказал он, переходя на шепот — Я могу вам дать один адресок, где собираются люди, схожие с вами по интересам. Вот! — он протянул бумажку — И только попробуйте не прийти! Буду ждать вас завтра вечером — около семи. Генри только успел подумать о том, как же быстро всё произошло. И, вроде, у него только что появился друг. Странный, но друг. А может быть это просто сумасшедший. Нет, двое за день — это слишком. «Ещё и бумажку успел дать!» — удивился Генри. На этом закончилась эта неловкая глава и этот разговор при столь же неловких обстоятельствах, в конце которого Генри заметил, что говорил так и не натянув шорты.