12 апреля 1912 год
Атлантика
В окна каюты били яркие лучи, заставляя Агату перевернуться на другой бок. Уши как будто заложило, а воздух был спертым. Кудрявые волосы неприятно спутались, глаза не хотели открываться. Агате даже не хотелось думать, сколько сейчас времени и как долго она спала. Желание опять провалиться в сон стремительно увеличивалось. Раздался щелчок дверной ручки. В комнату проник прохладный воздух, и Агата сильнее закуталась в одеяло. — И долго ты так дремать будешь? — это был голос Мари. — Мы тебя уже потеряли. На обеде ты не объявилась, на ужине и завтраке тоже. Давай, подъем. Агата пробурчала что-то нечленораздельное и нырнула под одеяло с головой. Телом овладевала усталость, сил на то, чтобы встать с кровати, не было. Даже на то, чтобы открыть глаза. Агате хотелось проваляться в постели до конца круиза. Утонуть в своих мыслях, еще раз все обдумать. Уже тысячный раз за пару дней. — Подъем! — Одеяло медленно начало сползать, но Агата ухватила его за конец и начала перетягивать на себя. — Ах так?! Мари прошла к ванной, находившейся рядом с кроватью, взяла с прикроватной тумбочки стакан и скрылась за дверью. Из комнаты послышался звук наливающейся воды. Через несколько секунд Агату, предварительно лишив одеяла, окатили холодной водой. Но она все так же продолжала лежать, только теперь уткнув лицо в подушку. — Господи, тебя поднять сложнее, чем Люси! Упертая до невозможности! Агата опять пробормотала что-то нечленораздельное. Мари тяжело вздохнула и присела рядом на кровать, поглаживая подругу по плечу. — Хочешь, я с ним поговорю? Агата помотала головой, не поднимая лица. — Люси со мной тоже часто спорит, не слушается. Но это ничего страшного, все дети конфликтуют с родителями… — В этом и проблема, — проговорила Агата в подушку. — Я ему не родитель, не мать. — Ты выполняла все обязанности матери целых десять лет. Агата наконец-то оторвалась от подушки и посмотрела на Мари. — Нет. — Возможно, но что тебе оставалось делать? Бросить работу, учебу и сидеть в нищете с ним? А если бы они пришли за деньгами? Вас бы могли вывезти на черный рынок или еще чего похуже. Почему ты эту проблему преуменьшаешь? Это Марселон думает, что это был сущий пустяк. — Он ребенок. Я не хочу его в это впутывать. Тем более, что со всеми долгами я расплатилась. Мари закатила глаза. — Так, с тобой все ясно. — Она встала, но Агата схватила ее за руку: — Ты куда? — К Марселону. С тобой невозможно говорить. — Не нужно. Я сама со всем справлюсь. — Я вижу, как ты справляешься. Уже десять лет как! — Да постой же ты! — Агата продолжала удерживать Мари. — Ему нужно остыть. Мари все еще скептически смотрела на нее, так что Морель добавила: — Мне так посоветовали. — Кто? — Неважно. Мари постояла еще несколько секунд, сложив руки на груди, прежде чем сказать: — Уже одиннадцать. Семья, которая хочет получить экскурсию, предложила сначала посидеть в кафе, а потом уже отправиться на прогулку. Только не закатывай глаза! Будет Марселон, вот вам и удачный повод для разговора. — Ты хотела сказать, повод, чтобы пособачиться? Мари, ничего не ответив, подошла к шкафу. Видимо, выбора у Агаты не было, поэтому она накинула халат и села за туалетный столик, чтобы привести себя в порядок. — Господи, почему у тебя все наряды какого-то желтого или оранжевого цвета? — Мари держала в руках платья. — Мой корабль в Белфаст приехал с опозданием. Поэтому пришлось быстро взять то, что под руку попалось, чтобы успеть на рейс до Шербура, — Агата пожала плечами и продолжила расчесывать непослушные волосы. — Может, тебе одолжить что-нибудь из моего гардероба? К нам обещал присоединиться Эрвин, а ты уже третий день ходишь в желтом. Агата окинула скептическим взглядом отражение подруги в зеркале. — Вроде бы это неплохо смотрится… — Мари отложила платье золотистого цвета с глубоким декольте и довольно высокой талией. Рукава у платья были короткими. Наряд переливался красивой серой вышивкой. Доук подошла к Агате и, забрав у той гребень, принялась самостоятельно расчесывать ей волосы. — Какая разница, будет там Эрвин или нет? Я в первую очередь инженер, — закатила глаза Морель. — Неужели он тебе не понравился? — Почему сразу не понравился? — Агата ойкнула и зажмурила глаза, придерживая волосы. — Зато я знаю, что ты ему понравилась. Он холост, ты тоже без супруга. Две одинокие души. По крайней мере, на «Титанике» можно немного и развлечься. — Я не одинока, у меня есть Марселон, — возразила Агата. Мари тяжело вздохнула. — Любая женщина должна думать в первую очередь о себе. Эрвин очень хороший мужчина. Я буду рада, если хотя бы здесь ты немного отвлечешься. — Откуда ты знаешь? Может быть, он тот еще подонок. — Я неплохо разбираюсь в мужчинах. Оба мои брака были заключены с порядочными людьми, поэтому прислушайся. Агата и Мари встретились взглядами в зеркале. — Но ведь с первым мужем ты развелась? Тогда, получается, не так уж все было и радужно. — Нет, — коротко, явно не желая обсуждать причину развода, отрезала подруга. «Насколько мне известно, она не смогла выносить ему ребенка, поэтому он ее бросил», — тут же пронесся в голове высокий, но прокуренный женский голос. Пока Мари заплетала ей волосы, у Агаты было время подумать. Что могло послужить причиной развода? Измена? Алкоголь? Он поднял на нее руку? Но ведь Мари точно сказала, что ее первый муж был хорошим человеком. Да и Доук была не из тех женщин, которые со смирением принимали бы побои и кротко отвечали, что они сами виноваты. Хотя, может, она стала такой как раз после первого брака? Сплетни той пассажирки плотно засели в голове у Агаты. С одной стороны, это дикость: Мари очень предана семье и мужу. Морель никогда не замечала ее флиртующей с мужчинами. Чаще слышала от нее рассказы о том, как к ней, замужней женщине, цепляются какие-то козлы. Но что-то в этой фразе не давало покоя, и Агата не могла понять, что именно. Тогда она задумалась: а что она вообще знает о подруге? Познакомились они лет восемь назад. Мари Андерсон пришла к ним на верфь, чтобы встретиться с Найлом. Потом еще раз, и еще, и так на протяжении нескольких месяцев. Мари и Агата подружились. Морель оставляла у нее Марселона, когда точно знала, что ночью домой не придет, а Мари в свою очередь, казалось, была только рада. Она до безумия любила детей. Это было видно даже по тому, как она обращается с собственными девочками: купает сама, одевает тоже, служанки только помогают. Но, несмотря на такие теплые отношения, Агата не могла вспомнить ничего подробнее о прошлом подруги. Даже имени бывшего супруга, которое Мари наверняка упоминала. Но продолжать разговор на эту тему Агата не стала. Как и спрашивать о том, кто был первым мужем Мари Доук.***
Кафе «À la carte» пользовалось у пассажиров популярностью. Больше всего здесь было женщин. За чашечкой кофе или чая они обсуждали последние сплетни. Посреди зала стояли два сдвинутых стола, накрытых скатертью, что несколько выбивалось из общего интерьера. За столом уже сидел господин Закклай и читал небольшую бюллетень. На «Титанике» выпускался специальный новостник Atlantic Daily Bullitin с подборкой свежих событий, которые могли бы заинтересовать первый класс. Их получали радисты посредством мощного навороченного телеграфа «Маркони». Потом передавали специальному человеку на палубе D по левому борту, который печатал в маленькой типографии несколько экземпляров. По правую руку от Дариуса расположился Найл. — Доброе утро, дамы, — поприветствовал вошедших Агату и Мари Закклай. Женщины поздоровались в ответ и тоже присели за стол. — Прекрасный денек, не правда ли? — Да, очень солнечно. Через пять минут к ним присоединились еще две девушки. С одной из них Агата виделась вчера. Та самая невысокая блондинка. Другая же, как Морель поняла из разговора, сестра блондинки, была среднего роста, черные волосы заплетены в строгую, но элегантную прическу с шиньоном. Сразу было понятно, что она самая настоящая представительница потомственных аристократов. Закклай в своей привычной манере принялся любезничать с девушками. Как здоровье? Как отец? Как братья? Они поступили в Гарвард? Младшая из них, Хистория, то и дело поглядывала на Агату. Мимолетно, словно боялась, что это кто-то заметит. Она смотрела на Морель полными восхищения глазами. — Прошу прощения, немного опоздал, — откуда-то из-за спины послышался мужской голос, и за противоположную сторону стола сел Эрвин Смит. — Так что будете заказывать, мисс? — к Агате наклонился официант, стоявший около нее уже несколько минут. — Чай, пожалуйста. И яблочный штрудель. — А вам, сэр? — обратился он к подошедшему Эрвину. — Мне, пожалуйста, Эсик-флейш. И… Смит не успел договорить — его перебил Закклай: — Это же очень сладкое блюдо, Эрвин. Тот непонимающе посмотрел на Дариуса. — В первый вечер ты же сказал, что не любишь сладкое. Поэтому не стал ждать десерт и ушел к себе на капитанский мостик. Эрвин на мгновение впал в ступор, но вскоре произнес: «Да, действительно, как я не подумал… Спасибо», и поменял заказ. Агате почему-то показалось, что его голова машинально дернулась в ее сторону. Это ее смутило. В голове туманными воспоминаниями стал проясняться тот вечер. Пустынная палуба, холодный, арктический ветер, чувство обиды, его теплые руки, разговоры, красивые звезды на небе… Неужели та встреча действительно не была случайностью? Эрвин специально соврал про сладкое, чтобы была причина без подозрений уйти, и направился за Агатой? Чего он хотел от нее? Не мог же он заранее знать, что она чуть не перелезла за борт! Агата глянула на Мари. Доук еле заметно кивнула. Однако ее взгляд буквально кричал: «Я же говорила!». Морель снова быстро посмотрела на Смита и задумалась: почему Мари вообще сделала такие выводы? Тогда Агата предположила, что Эрвин, должно быть, поделился впечатлениями от знакомства с Найлом, а тот в свою очередь мог рассказать жене. Но если это так… Это же очень глупо и по-детски! Ни один взрослый бы так не поступил. Так почему Мари, если Агата все правильно поняла, считает, что она всерьез нравится ему? Подруга ведь не знает, что они познакомились еще за неделю до отплытия из Саутгемптона. — Я думал, ты возьмешь виски, — прокомментировал выбор Эрвина Закклай. — Разгар рабочего дня, сэр. Не может же капитан лучшей фирмы пить на рабочем месте! Все засмеялись. Агата еще раз посмотрела на Эрвина и поймала на себе его взгляд. Что же вы скрываете, мистер Смит? Такой статный мужчина, а врете по пустякам, как маленький мальчик. Агата вдруг почувствовала, что он как будто может читать ее мысли. Что он их точно читает. Эрвин откинулся на спинку кресла и свел руки перед собой. Он слегка улыбнулся одними уголками губ, словно подтверждая все догадки Морель. Казалось, такую же ухмылку она видела тогда, девять дней назад в баре. Только теперь он был уже капитаном корабля. И, черт возьми, как же ему шла эта форма. — Простите, — к их столику подошел Марселон, вытирая платком лоб, — немного задержался на игре в сквош. — Здесь есть корт для игры в сквош?! — воскликнула Хистория. Ее сестра укоризненно посмотрела на нее. — Тори, сквош не женская игра. Хисторию такое замечание явно не обрадовало, поэтому Найл поспешил предложить замену: — На «Титанике» есть еще турецкие бани, бассейн, библиотека. Даже зимний сад! — Разве? — тут же подхватила Агата. — Мы же вроде как решили ставить зимний сад на «Гигантике». — Да, ты права… С садом я, конечно, погорячился. Вместо него здесь всего лишь пальмовый дворик. Но там очень уютно, и есть красивые растения. Думаю, юная леди сможет там скоротать время. — И как все это уместилось на одном корабле? Здесь же целый город! Какая же длина у корабля? В газетах то и дело писали, что это самый длинный лайнер за всю историю человечества, — поинтересовалась Фрида. Агата посмотрела на Найла, а тот кивнул, давая возможность ответить, блеснуть знаниями. — Восемьсот восемьдесят два с половиной фута. Очевидно, на пассажиров это не произвело никакого впечатления, и тогда она добавила: — Если «Титаник» поставить вертикально, то он будет примерно на триста шестьдесят футов выше, чем Кельнский собор. Или же как четыре Статуи Свободы. — А еще он на сто футов длиннее «Лузитании»! — воскликнул Закклай. И далее разговор неизбежно свернул в сторону того, как Дариус пришел к этой невероятной идее. Агата закатила глаза и молча принялась за принесенный штрудель, изредка поддакивая. Во-первых, «Титаник» был длиннее «Лузитании» меньше, чем на сто футов. А во-вторых, за три дня пребывания на корабле Агату начало изрядно раздражать постоянное восхваление лайнера. И она, наверное, еще никогда не была так благодарна тому, что не принимала участия в первом круизе «Олимпика». Пришлось бы то же самое слушать. Эрвин тоже не особо старался поддерживать диалог. Он только улыбался и вежливо подтверждал факты. А Агата продолжала украдкой его разглядывать. Вопросы все еще оставались актуальными. Но теперь на один из них ответ она знала — все это точно не было случайностью. В любом случае Агате было приятно. Пусть даже если в этом и не было романтической подоплеки. Ей вообще уже давно никто не оказывал знаки внимания вне баров. Поначалу, когда все узнали, что она женщина и что ее «одобрили сверху», Агата получала немало приглашений на свидания. А кто-то даже сразу предлагал отправиться к себе домой. Но она отказывалась. То Марселон болел, то она спешила, чтобы забрать его у соседки, то нужно купить домой еды. Или же завтра рано утром университетские занятия, и весь вечер предстоит доделывать задания. Марселон через несколько лет уехал в пансион, а она осталась одна. Предложения о свиданиях к тому времени уже прекратились. Да и мужа Агата не очень хотела заводить. Вероятно, она тогда бы стала простой домохозяйкой и матерью. Такая жизнь ее не устраивала. Но по вечерам, когда Агата не была занята чертежами, ей становилось очень скучно и одиноко. Особенно когда она возвращалась от Доуков, у которых двое прелестных детей и счастливая семья. Она могла часами сидеть у окна, разглядывая прохожих. Вот мимо пройдет супружеская чета, вот щебечет группка подруг, а вот где-то, играя, бегают дети. Агата оборачивалась, смотрела на пустую, холодную квартиру — и опять возвращалась к окну. Последние пару лет она часто заходила в комнату к Марселону. Посмотреть на старые фотографии, на его детские рисунки или тетрадки. Книжки, которые он просил читать ему перед сном. Детские игрушки. Марселон стал так редко приезжать на каникулы, праздники или выходные, что они могли не видеться по четыре месяца. И Агата безумно по нему скучала, особенно в моменты полного одиночества. А наутро как будто забывала об этом чувстве. Ей нужно было внимание. Разговоры по ночам, наблюдение за звездами, обсуждение прошедшего дня, совместное прочтение книги у камина или же просто молчание, но вдвоем. Ей нужна была родственная душа, которая ее поймет. Которая станет ей другом, товарищем, приятелем. Мысли ее вернулись к столу. Агата посмотрела на Марселона: тот что-то весело рассказывал Хистории. Она перевела взгляд на сидящего рядом Эрвина. Оказалось, что теперь он разглядывал ее. А может, Мари права, и ей действительно стоит попробовать?..***
— Познакомьтесь, это Карл О’Рейли, — представил друга Марселон, когда они вышли на палубу. Теперь Агата узнала его. Парня, о котором упоминал племянник за ужином, спрашивая, можно ли тому присоединиться. Тогда по имени Морель не сразу поняла, о ком речь. Она многозначительно посмотрела на Мари, просигнализировав, что нужна помощь. Но даже когда Марселон начал отвечать на вопросы Доук о Карле, Агате все равно было трудно понять, кто это. «Друг детства, вместе обучались в лицее, он гостил у него целых две недели на каникулах два года назад, Собирается поступать на юриста… Нет, не припомню», — размышляла она, перебирая в памяти всех знакомых. Но по одному лишь описанию в несколько предложений понять что-либо было сложно. И только теперь Агата узнала этого рыжеволосого парня, который раньше жил в одном квартале от них. Он улыбнулся и поприветствовал всех, заострив внимание на ней. Агата улыбнулась в ответ. — Что ж, раз все в сборе, предлагаю начать экскурсию! Будем двигаться от кормы к капитанскому мостику, — объяснил Закклай. Сейчас они находились в задней части корабля. В полдень перед обедом здесь всегда было много народу: люди нагуливали аппетит. Дети резво носились друг за дружкой. Жены обнимали своих мужей. Молодые люди разговаривали, кто-то даже играл в карты, все время придерживая колоду, чтобы она не разлетелась во все стороны. — А мы спустимся в машинное отделение?! — воскликнула Хистория, с любопытством рассматривая огромные винты. Все то ли удивленно, то ли с недоумением посмотрели на нее, после чего Найл произнес: — Если вам будет угодно, то почему бы и нет. Они начали прогулку. По дороге Доук рассказывал интересные факты. Например, что при конструировании корабля использовали три миллиона отборных заклепок — что, конечно же, было не совсем верно, ведь они были из железа, а не из стали. Но к чему восторженным слушателям такие «мелочи», правда? Агата мельком поглядывала на Марселона. Тот шел рядом со своим приятелем, что-то тихо ему говоря. После его слов Карл улыбался и легонько толкал Марселона вбок. — А кто придумал название «Титаник»? Почему оно именно такое? — поинтересовалась Фрида. Агата про себя усмехнулась: «Навряд ли верующей христианке понравится этот ответ». Насколько она помнила, семейство Рейссов было очень набожным. По крайней мере, так они это изображали. Глава семейства Род Рейсс на каждую Пасху и Рождество устраивал приемы. Шикарные, изысканные, дорогие и совсем не в христианской традиции. Женщины флиртовали с мужчинами, как будто они находились в борделях, даже не скрывая этого. Мужчины могли выпивать до беспамятства, так, что слугам приходилось помогать тащить их до машины. Но зато все носили кресты и в перерывах между разговорами о том, какие у них любвеобильные любовницы и как кто распоряжается своими богатствами, поздравляли друг друга с праздниками. — Название берет свою историю от античной мифологии. Греки верили в олимпийцев, титанов и гигантов, и эти три могущественные силы стали прообразами наших кораблей. Ведь корабли эти непотопляемы! Как сказал мистер Доук, даже сам Бог не сможет их потопить! Лайнеры так же могущественны, как и те, в честь кого им дали такое название. Морель про себя отметила, что после таких слов ожидала от Фриды фразы в духе: «Да как можно такое говорить?!». Но та промолчала, лишь продемонстрировав вежливую, угождающую улыбку, которую можно встретить на любых балах и празднествах, и провела рукой по золотому блестящему на солнце нательному крестику. — Не бросайтесь громкими словами. Тем более во время Великого поста, Страстной недели, — вдруг обронила младшая Рейсс. — Хистория, хватит, — шикнула Фрида на девочку. «Вот так вера и заканчивается там, где начинается людские заботы», — подумала Агата. Она посмотрела на Эрвина, который шел рядом с ней. Интересно, а какое у него мнение на этот счет? На верующего человека он не был похож. По правую руку от Смита шел Марселон. Взгляд сам по себе перешел на племянника. Тот не выглядел каким-то печальным или измученным. Напротив, шел гордо, выпрямив спину. С интересом слушал, что говорят взрослые. Пару раз даже вставлял комментарии, такие, которые Агата никак не ожидала от него услышать. Например, как они в будущем собираются увеличивать мощность корабля? Ведь конкуренты тоже не стоят на месте. — О, ничего страшного, госпожа Фрида, — ответил на нравоучительную реплику Хистории Найл. — Я таких речей за пять лет наслушался. Мисс Морель у нас такого же мнения, правда, госпожа ответственный инженер? Агата посмотрела на директора с опаской, потому что знала, что обычно следует за ее ответом. — Да, это так. — Ой, правда? А какой версии христианства вы придерживаетесь? — Хистория остановилась, а вместе с ней и остальные. — Никакой. Я всего лишь считаю, что человеку не стоит быть слишком самонадеянным. — То есть в Бога вы не верите? — разочарованно заключила девочка. Похоже, это было вступление к длинной дискуссии. — Сложный вопрос. Вероятно, я не верю в религии. Но знать наверняка, есть он или нет, нельзя, — Агата посмотрела на Эрвина, будто ожидая увидеть его реакцию. Он снова улыбнулся ей уголками губ. Тут она машинально перевела взгляд на Марселона и вздрогнула: мальчик пожирал ее то ли ненавидящим, то ли раздраженным взглядом. Руки его были сжаты в кулаки. Заметив ее взгляд, Трюффо тут же отвернулся. — И именно поэтому вы не замужем? — продолжила теперь Фрида, говоря это с явным упреком. — С чего вы решили, что у меня нет супруга? — Все обращаются к вам как к «мисс». — Во-первых, это неэтичный вопрос. А во-вторых, нет, мои убеждения касательно религии здесь не при чем. — И все-таки мне интересно ваше мнение насчет суфражисток. Вы поддерживаете их идеи? Считаете ли вы, что женщина никак не связана с мужчиной? — Фрида все задавала вопросы, а Агате все сильнее хотелось отделаться от нее и поскорее уйти. Впрочем, к такому интересу в свою сторону она тоже уже привыкла, поэтому реагировала не столь раздраженно. — Скажем так: я пользуюсь плодами их идей. И если бы женщина была неразлучна с мужчиной, то она бы не была отдельным человеком. Вероятно, этот ответ удовлетворил младшую из сестер. А вот Фрида закатила глаза с легкой насмешкой. Типичная представительница высших сливок общества. На помощь пришел Закклай, пригласив их внутрь помещения с еще одним новшеством «Титаника» — спортивным залом. Сестры переключили внимание на новые интересные приборы. Например, на тренажер для гребли. А следом их группа отправилась на самую главную часть корабля — капитанский мостик. — А это что такое? — Карл подошел к невысокой железной штуке. — Это нактоуз, — пояснил Эрвин. — Там располагается компас. Моряки были не в особом восторге от их присутствия. Особенно недовольным выглядел один темноволосый низкорослый мужчина. Он то и дело косо посматривал на Эрвина. В конце концов, видимо, не выдержав, он подошел к нему. — Смит, какого черта они здесь забыли? — тихо шикнул моряк, сложив руки на груди. — Они нас отвлекают своими тупыми вопросами, мешают работать. И вообще: они посторонние, это запрещено. — Леви, не переживай, — так же тихо ответил ему Эрвин. — Еще пять минут, и они уйдут. — Ага, предварительно заляпав нактоуз, — Моряк закатил глаза и удалился обратно к центру палубы. Агата стояла в паре шагов от Эрвина, оперевшись на леер, и потому слышала весь разговор. Она провела взглядом по членам экскурсии. Найл, Мари и Закклай стояли возле штурвалов и о чем-то оживленно беседовали, приковывая к себе взгляды персонала. В противоположной стороне капитанского мостика болтали Марселон и Карл. Сестры Рейсс стояли у второго штурвала, также задавая вопросы какому-то офицеру. — И вы позволяете так с собой разговаривать, капитан Смит? — метнула насмешливую фразу Агата. Эрвин обернулся и сделал пару шагов к ней. — Это Леви. Он со всеми так, — как бы перекладывая ответственность на подчиненного, объяснился он. — Слышала про него от Найла, — Агата ни капли не удивилась. Только подперла голову рукой, чтобы продолжать наблюдать за реакцией и мимикой собеседника. — И что же он тебе рассказал? — Смит облокотился о перила. — То, что Шадис не умеет подбирать персонал, раз взял такого «на лучший корабль человечества»! — спародировала Морель друга. Они засмеялись. — А можно вопрос? — прозвучало после небольшой паузы. Они не прерывали зрительного контакта. Эрвин смотрел на Агату не как тогда в баре. А как-то более серьезно, более осмысленно. Хотя в голубых глазах все еще блестела искорка озорства. — Да, конечно. — Ты француженка? — Как ты догадался? — Она даже выпрямилась от удивления. — Я с пятнадцати лет в основном говорю на английском или ирландском. — Но легкая французская «р» у тебя сохранилась! — «Р»? — с нарочитой картавостью прорычала Агата. — Она самая. Между прочим, очень милая деталь, — подметил Смит и положил свою руку на перила. Теперь их пальцы практически соприкасались. Агата лишь шире улыбнулась. Ее как будто озарило — за эти несколько дней только Эрвин заставлял ее искренне смеяться. Они еще не были хорошо знакомы, да что уж там — со дня их первой встречи и десяти дней не прошло! Однако ей уже было в его компании достаточно комфортно. Он не относился к ней предвзято, не расспрашивал о каких-то глупых вещах, не вел себя бестактно. Прямо какой-то джентльмен из книг. — А можно теперь я задам вопрос? — решилась Агата. Смит кивнул. — Ты правда не любишь сладкое? Он хитро усмехнулся, посмотрел на горизонт, а потом снова на нее. Эрвин точно понял, что его уже второй раз поймали на обмане за руку, как ловят маленьких мальчиков, которые втайне от родителей берут конфеты из буфета. — Честно? — Честно. — Жить без него не могу. Оба снова заулыбались чуть ли не во весь рот. Вот только уже без причины. Просто потому что им было весело и в чем-то нелепо. — Это что, получается, ты на неделю остался без сладкого? — сделала вывод Агата и случайно дотронулась до его руки на перилах. Но убирать ее не стала. Для нее это было неким признаком сближения. — Получается, так! Где-то позади них что-то громко сказал Марселон, и Агата оглянулась. Но мальчик уже развернулся и направился прочь с капитанского мостика. Куда это он, экскурсия в самом разгаре… Неужели из-за нее? Не хочет видеть Агату? — Подожди минутку, — бросила она Эрвину и направилась к Карлу, который остался стоять у леера. — Карл, ты не знаешь, куда и за… — Агата осеклась, потому что увидела, как под руку с Марселоном удаляется девочка. У незнакомки были светлые волосы, заплетенные в две косы. Одета она была в длинную юбку и затертую рубашку, на плечах вязаный платок. — А это кто? — Где? — С Марселоном идет девочка. Кто она? Парень пожал плечами и лукаво перевел взгляд за борт. — Карл! Не коси под дурака. Я ведь знаю, что ты знаешь, — Агата схватила его за край рубашки и прижала к перилам. Тот показательно отвернул голову. Не меньше десяти секунд она смотрела на юношу, как смотрят полицейские на свидетелей преступления. Наконец О’Рейли сдался. — Это Хельга. Подружка Марселона. Они недавно познакомились. — Она из третьего класса, что ли? — Морель вспомнила, во что была одета та девочка. Между палубами первого класса и общей всегда дежурили люди, не пропускающие представителей третьего и второго класса на не положенную им территорию, поэтому Агата задалась вопросом, как та вообще смогла дойти до капитанского мостика. — Да. Больше ничего не скажу. Агата расстроенно выдохнула и встала плечом к плечу к парню. Она еще раз посмотрела в сторону, куда ушли ребята, но те уже скрылись из виду. В сердце опять защемило. Привычное чувство. Они с Марселоном отдалились друг от друга еще на несколько шагов. Казалось, что расстояние уже настолько большое, что видны только силуэты. — А вы давно с ним знакомы? — ее голос дрогнул, а руки перебирали неприятную ткань платья. — Лет восемь, наверное. Карл быстро пошарился по карманам и протянул ей открытый портсигар. Морель взяла сигарету и прикурила с помощью протянутой им зажигалки. — Зачем в Америку плывешь? — Поступаю на юридический. — Карл закуривать не стал и убрал зажигалку обратно. — Ясно, — протянула Агата, выдыхая дым. — На экскурсии ты молчал и практически не задавал вопросов. Тебе не нравится? — голос надломился и прозвучал выше привычного, как у людей, сдерживающих слезы. Но Агате плакать совсем не хотелось. — Не-а. Просто я уже получил экскурсию тогда, в Белфасте. Когда корабль спустили на воду. Моя семья владеет филиалом банка в Ирландии. Руководители компаний часто оформляют у нас займы, поэтому мы были приглашены. А сейчас я пришел из другого интереса. Диалог явно не клеился. Агата пыталась выяснить немногое: с кем дружит ее племянник. Но узнать человека по этим обрывкам информации было невозможно. — Марселон рассказывал, что вы не любите этот корабль больше всех из «Олимпийцев». Мне было очень интересно почему, — неожиданно прозвучал вопрос. Агата странно покосилась на Карла. Марселон рассказывал об этом? — Это плохой корабль. Он построен на тщеславии и алчном желании властвовать. Еще на верфи его постоянно преследовали какие-то странности. Вплоть до смертей. Да и бутылка шампанского о борт снова не была разбита. Не думаю, что его ждет успех, — сделала заключение она и стряхнула пепел. Гости все еще ходили по капитанскому мостику, рассматривая детали. Рядом с Фридой и Хисторией теперь стояли Найл и Мари. Морель заметила, что Эрвин встал ближе к товарищам: Леви и другому моряку в очках. Неподалеку от них обнаружился и Дариус вместе с каким-то юношей. Агата узнала его не сразу — это был Эрен Йегер. Он держал в руках какую-то бумажку и что-то говорил начальству. — Но вам не кажется, что у вашей неприязни нет оснований? — вытащил ее из мыслей Карл. Агата вернулась к разговору. — Прости? — Ну, это же простые суеверия. В них нельзя верить всерьез. — Почему же? — Они ненаучны, — казалось, закончил он, но Агата продолжила: — А во что веришь ты? — В человека, — уверенно заявил Карл и поправил жилет, как бы имея в виду и себя. — А что насчет вещей, которые не подвластны человеку? — Агата снова стряхнула пепел и затянулась, ожидая реакции юноши. Он задумался, переводя взгляд с одного места на другое. — К чему вы клоните? Что имеете в виду? Агата усмехнулась. — Если человек не создан Богом, значит, он появился вследствие развития других животных. Получается, что человек, подразумевая именно существо разумное, существовал не всегда. Так что же было до этого? Карл все еще стоял в непонимании. Морель потушила сигарету и выбросила за борт. — Я к тому, что не нужно считать, что человек — король этого мира. Этот мир изначально подчиняется некой силе, и неважно, будь то Бог, природа или судьба. Он промолчал, явно оставшийся при своем мнении и не очень согласный с выводом Морель. Агата дружелюбно улыбнулась. Неожиданно после этого разговора ей стало легче. Может, она просто переключилась, а может, осталась довольна тем, что поняла, что Карл из себя представляет. Экскурсия продолжилась.***
На часах было уже одиннадцать. Солнце давно скрылось за горизонтом, утомительная духота закончилась. На пост заступили ночные дежурные, поэтому у Эрвина было свободное время. После тяжелого, но насыщенного дня он хотел расслабиться, и на роль компаньона не раздумывая выбрал Найла. Во-первых, Доук отлично играл в шахматы. А во-вторых, за партейкой Смит не собирался обсуждать новости мира или политику, он хотел завести разговор кое о чем другом. Точнее, кое о ком. Он постучался, из каюты раздалось глухое «войдите». Загруженный Найл сидел за столом и что-то чертил. У него явно не получалось, потому что он что-то недовольно бурчал себе под нос. Когда дверь захлопнулась, Доук посмотрел в сторону Эрвина: — А, это ты. — Не ожидал? Смит оперся на стол и провел взглядом по работе друга. Там были непонятные отметки и формулы. Рядом располагались стопка бумаг и свернутые в рулоны чертежи. — Так чего, собственно, пришел? — Да так, думал с тобой посидеть, отдохнуть, партейку в шахматы сыграть. — Слу-ушай, — протянул Найл, откидываясь на спинку ступа и проводя руками по лицу, — я так за сегодняшний день устал думать. Мы после этой экскурсией с Агатой просидели часов семь над чертежами машинного отделения. Ужас какой-то, честное слово. Я бы удовольствием с тобой отдохнул, только вместо шахмат пропустил бы по стаканчику. Но… — Он указал на ванную, откуда были слышны звуки льющейся воды, и провел большим пальцем по шее. Да, во время их супружеской жизни с Мари она тоже очень плохо относилась к моментам, когда Эрвин возвращался домой выпившим. Даже если это была всего лишь кружка пива после долгой командировки. Поэтому если Смит и выпивал, то только во время рейса, когда они достигали конечной остановки. — Сейчас вот голову ломаю над расположением дополнительных шлюпок на «Гигантике». А то если я не придумаю, как их лучше разместить, Агата меня убьет, — Найл нервно засмеялся. Как говорится, в каждой шутке есть доля шутки. Эрвин тут же вспомнил их вечер во время первого дня круиза. Она ведь точно поняла, что тогда он специально пошел за ней. Смит был в этом уверен. В голове тут же пролетели ее слова про то, что после сдачи последнего из «Олимпиков» она уйдет. Тут же сам собой возник вопрос о том, а знает ли Найл о таких намерениях. Ответ на него Эрвин получил неожиданно быстро. — Хотя, знаешь, странная Агата ходит последнее время. — друг, призадумавшись, выждал короткую паузу. — Может быть, она даже хочет уйти. Сам знаешь наше руководство. Да и она женщина, Дариус никогда не будет считать ее мнение равным своему. Особенно после того скандала со шлюпками. — Скандала со шлюпками? — Ну да, я же тебе рассказывал, что Агата была против размещения двадцати шлюпок вместо шестидесяти четырех. — Но какая между этим связь? Я имею в виду, это же банальная предосторожность, — он пожал плечами. — Агата в принципе не любит эти корабли только из-за своих предрассудков. Поэтому такая позиция женщины в окружении богатых мужчин, думающих исключительно о выгоде и своем банковском счете, плохо влияет на ее положение, — сухо ответил Найл. Об этом Эрвин, кажется, не знал. Агата суеверна? То есть она даже не религиозна, а именно суеверна. Во что она верит? Она сама определяет что плохо, а что хорошо? Как к этому пришла? На все эти вопросы по непонятной для себя причине он хотел знать ответы. Хоть сию секунду задал бы их Найлу, но Эрвин понимал, что это привлечет лишнее внимание к отношениям между ним и Агатой. — А что у нее с тем мальчиком? Тоже споры на этой почве? — предположил Смит, прокручивая в голове картинки того ужина и сегодняшней прогулки. — Марселоном-то? — Найл тяжело вздохнул и протер усталые глаза, приподняв очки с прямоугольной оправой. — Это же не ее сын, а племянник. Агата взяла его под опеку после смерти сестры. Марса еще хотел забрать отец, но тот уже несколько лет жил в Америке. В общем, она не позволила. Потом его за какие-то мутки убрали, а к ней постучались, требуя отдать долги. Агата тогда заняла у всех знакомых, понабрала кредитов в банках, лишь бы расплатиться с ними. Вот только недавно расплатилась. Найл постукивал пальцами по столу, нервно проводя рукой по подбородку. Эрвин хотел было сказать что-то в знак соболезнования, потому что на своем опыте знал, что такое потерять отца, но друг продолжил: — Чтобы все отдать, она сначала училась, параллельно работая и ухаживая за Марселоном, а когда получила лицензию, а Марс уехал в пансион, и вовсе поселилась на работе. И вот за это он на нее обижается. Найл снова замолчал. Потом надел очки обратно и сложил руки на груди, уставившись в одну точку. — Хотя знаешь… Между нами: я не особо-то его поддерживаю, потому что он совсем… не хочет понимать Агату. Я вон тоже своим девочкам не шибко много времени уделяю, они же на меня не дуются. — Недолюбленные дети — страшная вещь. Ведь потом они вырастают в недолюбленных взрослых, а те совершают ужасные поступки. — Ты слишком гуманистичен для нашего времени, Эрвин. Смит хотел ответить, что слышит это не впервой, но тут вдруг открылась дверь ванной, и оттуда вышла Мари с закутанной в полотенце дочерью на руках. — О, Эрвин! Не ожидала тебя увидеть. Думала, это Агата пришла за чертежами. — Как видишь, тут всего лишь я, — дружелюбно ответил он. Мари улыбнулась, а Марта начала махать ручкой. Эрвин помахал ей в ответ, и женщина с ребенком скрылись в спальне. — Цветы? — Он кивнул в сторону красивых сиреневых астр, стоящих на комоде. — Ты достал цветы на лайнере? Откуда?! — А, это, — Найл зевнул и потянулся. — «Титаник» же совсем новый. Помнишь, первые недели здесь стоял ужасный запах краски. Ну вот, «Уайт Стар» придумали по всему кораблю расставить вазы с цветами, чтобы перебить его. Только они переусердствовали и заказали слишком много. Поэтому, если потребуется, обратись к дежурному стюарду: он найдет тебе прекрасный букетик, — усмехнулся Найл. Видимо, это был подкол, потому что дарить цветов Смиту было некому. В дверях появилась маленькая девочка с каштановыми, как у ее мамы, волосами и в ночнушке. Она держала большую синюю книжку, на обложке которой были нарисованы звезды. Это была старшенькая из дочерей, Люси. — Па-а-ап, почитай нам сказку, — сонно пробормотала она, потирая глаза. — А мама не может? — Найл сидел спиной, поэтому его дочка не видела, как он закатил глаза. А у Эрвина в груди что-то екнуло, и он, сам того не замечая, сжал правую руку в кулак. — Я хочу, чтобы почитал ты! — Она топнула маленькой ножкой и нахмурилась. — Ладно-ладно, дочка. Сейчас подойду. Найл посмотрел на Эрвина и, устало вздохнув, встал со стула. — Думаю, тебе пора. — Да, конечно, — понимающим тоном сказал Смит, но кулак не разжал. Неожиданно возникло острое желание задать один-единственный, но странный и в то же время сложный вопрос: — Найл, а ты в Бога веришь? Тот обернулся, опустил взгляд, усмехнулся и только потом ответил: — Ты прям как Люси. Она тоже любит задавать вопросы, на которые никто не может знать ответа. — И он ушел в комнату, закрыв за собой дверь. Эрвин вернулся к себе, в пустую и одинокую каюту, за полночь, держа в руках небольшую бутылку виски.