11 апреля 1912 год
Атлантика
— Мне кажется, мы уже достаточно отплыли от Квинстауна. Смит посмотрел назад: действительно, полуостров был не менее чем в пятидесяти милях. — Полный вперед. — Так точно, — ответил Леви и прошел к капитанскому мостику. Через минуту он вернулся: — Двадцать два узла. Солнце ярко светило, отбрасывая на воде игривые блики. Облака отсутствовали, а небо было голубым-голубым, как на детских рисунках. Прекрасная погода для того, чтобы пересечь Атлантику. Эрвин Смит стоял около капитанского мостика и смотрел только вперед. Его первый рейс в роли капитана — и сразу трансатлантический, и сразу на «Титанике». — В твоих глазах горят огоньки азарта, — подметил Леви. Это правда: Эрвин чувствовал себя королем мира. — Вот вы где! А я вас обыскалась. — сзади к ним подбежала Ханджи, второй помощник капитана. — И тебе привет. — Леви выждал небольшую паузу и тихо добавил: — Очкастая. Ханджи легонько толкнула товарища локтем, обернувшись, чтобы убедиться, что их никто не слышал. Затем оперлась о леерное ограждение и заулыбалась. — Ты сегодня какая-то подозрительно весе… — начал Эрвин, с опаской оглянулся и только после этого закончил: —…лая. — Просто жизнь прекрасна. Почему бы не радоваться каждому ее моменту? «В этом вся Ханджи», — подумал Смит и тут же заметил в нескольких метрах от них Агату. Видимо, сойти в Квинстауне ей не удалось… Она шла прогулочным шагом, держа в руках какие-то чертежи. Локоны слегка выбились из прически. Светло-желтая длинная юбка в пол была цветом чуть ярче, чем вчера. Белая рубашка с кружевами прекрасно дополняла ее образ. — Кстати, что насчет угля? Они потушили пожар? — спросил Эрвин у Ханджи. — Пока что нет, уголь все еще тлеет. Но рабочие обещали, что послезавтра уже все точно будет потушено. — Спасибо, что разузнала, — Эрвин легко махнул рукой, мол, «идите отсюда». Леви посмотрел сначала на него, потом на Агату и, закатив глаза, взял под руку Ханджи и пошел к штурвалу. — Доброе утро, мисс Морель, — Эрвин широко улыбнулся приближающейся женщине. — Доброе-доброе. — Вы же вроде бы хотели сойти в Квинстауне. — Но, как видите, я здесь. — И… что вас привело сюда? Неужто меня захотели увидеть? — Ах, нет, я хотела увидеть капитана, а вы совсем на него не похожи. Он усмехнулся и завел руки за спину. — Это еще почему? — Ну как… Капитаны не позволяют себе флиртовать с пассажирками в рабочее время, когда корабль только-только отплыл из порта. Эрвин засмеялся. — Оу, простите, мисс. Я не знал, что вы сочтете это за флирт. Теперь уже засмеялась Агата. Под глазами у нее залегли тени, Эрвин подумал, что, наверное, сегодня ей не удалось уснуть. Небольшие покраснения на щеках не слишком бросались в глаза в отличие от печального взгляда. Точнее, нет, он не был печальным. Это был взгляд, полный некого смирения и обиды. Безысходность. — И все же что привело тебя сюда? — На какой скорости идет «Титаник»? — в лоб спросила Агата, шмыгнув порозовевшим носом. Она точно плакала и, по всей видимости, совсем недавно. — Двадцать два узла. — Это же почти максимальная скорость, — она тут же изменилась в лице. — Опасно! А если айсберг? Зима же была теплая! При такой скорости корабль может задеть. — Все в порядке. Я разработал новый маршрут чуть южнее Южного. Айсбергов там не должно быть, или их количество минимально. Но, чтобы успеть в срок, нужно плыть быстро. Агата опустила глаза и задумалась, будто подсчитывала вероятность столкновения. — Руководство об этом знает? — Конечно. Я оповестил их об этом еще до отплытия в Саутгемптоне. — Найл тоже? Эрвин кивнул. — Это все вопросы? А то, как ты сама подметила, капитан не должен в рабочее время болтать с пассажирами. — Все-таки я украду у вас ещё одну минутку. Что за пожар? Он свел руки за спиной и подколол ее: — Вы знали, что подслушивать чужие разговоры нехорошо? Агата, видимо, шутку не оценила, потому что слегка нахмурила брови. — Это тлеет уголь в одной из котельных. Сама знаешь, в этом нет ничего примечательного. Обычная практика для пароходов. — Конечно, знаю, просто… — Она тяжело вздохнула и перевела взгляд на океан. — Впрочем, спасибо, что сказал. Еще увидимся. Агата улыбнулась ему и ушла. Странная она какая-то. Очень странная. Эрвин усмехнулся от нелогичности своих мыслей. Сам же горел желанием с ней познакомиться. Что можно ожидать от женщины, которая при своем нелегком положении будет так яро отстаивать свое мнение перед начальством? Даже Эрвин бы не стал спорить с Закклаем — потому что это невыгодно и пользы никакой не принесет. Смит хотел познакомиться с Агатой Морель уже около года. С того самого момента, как «Титаник» спустили на воду. Тогда инженеры должны были провести экскурсию важным гостям. И когда они уже поднялись на борт, Найл сказал: «Агата отказалась от встречи, у нее важные дела». Ох, как же тогда был зол Закклай! А вот Эрвину, наоборот, стало до жути интересно, кто она такая. Ведь таких были единицы. Конечно, Смит первым делом попытался узнать про эту Агату у Найла. Но после его ответа вопросов стало только больше. Как и желание познакомиться с ней усилилось. Она избегала любых формальных и неформальных встреч, никак это не оправдывая. За год Эрвин ни разу так ее и не увидел. Они и раньше никогда не встречались, Смит даже понятия не имел, как она выглядит. И это еще сильнее подогревало интерес. Вчера, наконец, он познакомился с Агатой Морель. Не с обычной девушкой из бара, с которой можно весело провести ночь, а с инженером «Титаника». И теперь он думал о том, что хочет с ней еще одну встречу. Но теперь еще и для того, чтобы узнать побольше о том мальчике. Эрвин как будто видел в нем себя в детстве. То же поведение, те же мысли… Те же ошибки.***
Третий класс был наполнен пассажирами, которые только-только заселялись в каюты. Повсюду были чемоданы. Кто-то уже оставил вещи и прогуливался по кораблю, чтобы осмотреть места, в которых им предстояло жить ближайшие шесть дней. — Зачем ты меня сюда притащил? — задался вопросом Марселон, когда они спускались с лестницы. — Еще и заставил одеться в эти балахоны? Карл окинул друга непонимающим взглядом. — Нормальные штаны с рубашкой… Марселон закатил глаза, на что друг в своей насмешливой манере подметил: — Поверь мне, это место ничем не отличается от тех баров, по которым ты шляешься. — Здесь нет музыки и алкоголя. И девушки совсем, — Трюффо провел взглядом по помещению, — не такие. — Конечно, это не Париж. И уж тем более не квартал красных фонарей. — Тогда зачем мы здесь? — Понимаешь, ты все еще очень узко воспринимаешь мир. Неужели думаешь, что развлечься без алкоголя невозможно? — Вот только не начинай. Если ты старше на три года, это не значит, что тебе можно меня поучать. — Ошибаешься. Карл заострил внимание на компании молодых девушек, которые сидели у пианино и пытались играть. Марселона удивили не девушки, хотя и они тоже были симпатичными, а наличие пианино в третьем классе. Они остановились около лестницы. — Понимаешь, эти девушки совсем не похожи на дам из первого класса. Они просты, дружелюбны и легки в общении. Им неинтересно, кем работает твой отец, магнат он или нет. Только если ты не пришел к ним в костюме за несколько тысяч долларов. — И долго ты с такими девушками общался? Карл кивнул и поправил зеленую обшарпанную куртку. Где он только ее нарыл… — И насколько далеко у вас заходило? — саркастично произнес Марселон. Карл засмеялся. — Ага, еще я свою интимную жизнь не обсуждал с четырнадцатилеткой. Марселон оттолкнулся от стены и только хотел возразить: «Мне почти пятнадцать!», как друг его перебил: — Смотри и учись, пока есть возможность. С уверенным видом юноша направился к девушкам. Сначала он, небрежно оперевшись об инструмент, представился. Они немного полюбезничали с ним, а после Карл сказал, что умеет играть на пианино. После чего тут же сел и начал играть «Испанские фолии» Скарлатти. Это была настолько банальная и простая композиция, что Марселон даже начал завидовать. Ведь девушки, окружающие Карла, тут же начали восхищаться. Марселону же для такого обычно нужно было круто раскошелиться… — Подумаешь тоже… Нашелся мне здесь укротитель девушек. — Он не сводил с них взгляда. Внутри начало шевелиться желание утереть нос приятелю! В воздухе витал неприятный запах дешевого табака и какой-то сырости. Смех один, велики усилия! Это то же самое, что показать невежде контрабас и сказать: «Это скрипка!». Когда Карл закончил играть, девушки захлопали в ладоши, а тот повернулся к другу у лестницы и насмешливо подмигнул. Вот же сукин сын! Это он думает, что Марселон не способен впечатлить девушку третьего класса? Трюффо усмехнулся. Внутри загорелись самоуверенность и азарт. Как будто он где-то в одном из баров Парижа прямо сейчас играет в карты на все карманные деньги, высланные Агатой. О да, сейчас он покажет этому «взрослому», на что способен! Марселон обвел взглядом помещение. Множество лавочек, которые располагались спина к спине, были заняты из-за часа пик. Кто-то читал газеты, кто-то курил сигары, кто-то играл в карты. Дети бегали друг за дружкой. Но одна лавочка была не занята. Там уже сидела какая-то девушка. Она сидела вполоборота, поэтому Марселон смог разглядеть ее профиль. — Привет. — Недолго думая, он расположился на соседней скамейке, перекинув через спинку руку. Девушка оторвалась от книжки, которую читала. — Привет. Вблизи она выглядела не такой взрослой. Наверное, его ровесница. Светлые волосы заплетены в две густые косы. Ровный нос без горбинки, светло-серые глаза, густые брови. Казалось бы, ничего примечательного, но почему-то для Марселона это было не так. — Интересно? — Он кивнул в сторону книги. — Я только рассматриваю картинки. — На каком она языке? — Марселон взял ее в руки и пролистнул пару страниц. Буквы были латинские, но над некоторыми стояли черточки. Во французском они назывались «аксант эгю». — На польском. — Так ты полячка? — Только по матери. Отец немец. — Это все объясняет. Она хихикнула и начала теребить накидку. Трюффо с удивлением отметил, какая же у нее была красивая улыбка. — Что объясняет? — Твою красоту, — Марселон ей подмигнул. Девочка прикрыла лицо тканью, но было видно, как на ее щеках вспыхнул румянец. Она смущенно поглядывала то на него, то по сторонам. Его взгляд зацепился за небольшую брошку-звездочку, прикрепленную к ее рубашке. Украшение было явно старинным. Небольшие самоцветы отдавали желтым цветом, металл тоже загрязнился. Однако брошь все равно притягивала внимание. — Ты тоже милый. На лице Марселона появилась глупая улыбка. Он сам засмущался. Впервые в жизни засмущался от ответного комплимента девочки. Однако он не врал, она и правда была красивой. Красивее всех девушек Парижа, с которыми он танцевал в барах. Вдруг почувствовалось биение сердца. Тудум. Тудум. Тудум. Это было ощущение, сравнимое с легким опьянением. Что-то теплое разливалось по его телу. Руки мгновенно вспотели, а сам он стушевался, как подросток. Хотя он и был им. — Как тебя зовут? — мечтательно поинтересовался он. — Хельга. — Хельга… какое прекрасное имя… — А тебя? — Марселон. — Он взял ее руку и осторожно поцеловал. — Ты такой забавный. Марселону показалось, что в этот момент его сердце сделало двойное сальто. — Сколько тебе? — спросила Хельга. — На днях пятнадцать исполнится. — Мы с тобой друзья по несчастью. Оба отмечаем день рождение на «Титанике». — А у тебя когда? — Сегодня. — И сколько же тебе исполняется? — Четырнадцать. — Тогда позволь скрасить твой день! — Марселон с улыбкой вскочил, сделал зазывающий жест и подошел к другу, играющему на пианино. — Не уступишь место? Карл посмотрел сначала на него, потом на подошедшую к ним Хельгу и, ехидно улыбнувшись, встал с табуретки. Марселон закатал рукава, взглянул на Хельгу и начал играть. Это была известная мелодия «С днем рождения тебя». — С днем рождения тебя, с днем рождения тебя, с днем рождения, Хельга, с днем рождения тебя! Девочка залилась краской и прикрыла лицо книжкой. А у Марселона так забилось сердце, словно он только что пробежал миль пять. Девушки, стоявшие рядом, захихикали. — У тебя игра плавнее, — подметила одна из них. — Спасибо, у меня был хороший учитель в лицее. Пока они разговаривали, в проходе показалась женщина с младенцем на руках. Она судорожно его укачивала. Светлые пряди выбивались из пучка, она выглядела измученной. Но тем не менее, как и Хельга, была хорошо одета. — Хельга, ну где тебя носит? — проворчала женщина, стоя в проходе. — Это мама. Мне пора. — Девушка уже развернулась, но Марселон успел схватить ее за руку. — Какая у тебя каюта? — E60, — бросила она, улыбнулась на прощание и подбежала к матери. Та вздохнула, переводя взгляд то на нее, то на мальчиков. Видимо, была не очень рада такому общению. Женщина сняла с рубашки дочери ту старинную брошь, привлекшую внимание Марселона, и что-то укоризненно произнесла. Наверняка Хельга взяла ее из шкатулки матери. Девочка опустила взгляд в пол, и они ушли. Карл наклонился и шепнул ему на ухо: — Я же говорил: тебе понравится. А Марселон все не мог оторвать взгляда от удаляющейся Хельги.***
— Да, здесь можно разместить чуть больше шезлонгов в летнее время. Агата, Найл и Закклай завершали предобеденную прогулку на палубе. Директор «Уайт Стар Лайн» подмечал недочеты, а инженеры услужливо слушали, даже не пытаясь вникнуть. Агата приложила руку к щеке. У нее с самого утра из-за нервов повысилась температура. Еще бы… всю ночь она провалялась без сна. Она не плакала, не билась в истерике, она просто терпела. Потом утром пошла к Марселону, но его в каюте не оказалось. По крайней мере, так сказала служанка. В комнате было тихо, поэтому Агата не нашла причины ей не верить. Прождав его около получаса и понимая, что корабль уже пришвартовывается к Квинстауну, Агата отправилась к начальнику полиции. Ей нужно было, чтобы племянника нашли и привели к ней. Начальником полиции оказался некий мистер Аккерман. Средних лет мужчина с жидкой бороденкой и такими же волосами. Все два часа, пока она сидела там, он курил сигары и разглагольствовал о том, насколько же женщины непрактичны. «Зачем нужно было покупать дорогущий билет в Нью-Йорк, если собираешься сходить в Квинстауне?» — сетовал он, подливая себе виски. Вряд ли полицейским разрешалось пить в рабочее время, но Агате было не до этого. Она сидела на стульчике напротив него, зажав чемодан ногами, и молилась, чтобы в дверях сейчас появился Марселон. Идти искать его сама она боялась. Они просто могут разминуться, если Агата вообще его найдет. Поэтому приходилось сидеть там, слушать высказывания полицейского и смотреть на часы. Как только Агата почувствовала легкий толчок, а на часах отбило десять тридцать, она молча ушла. — Мистер Закклай, добрый день! — К ним подошла какая-то девочка. На вид ей было около семнадцати. Светлые распущенные волосы, милая плетеная шляпка, нежно-розовое платье. — Добрый, мисс Рейс! Как сестра? — Фриде лучше, но она просила извиниться перед вами и узнать, можно ли экскурсию перенести на завтра. Агата посмотрела на Найла, а тот пожал плечами. Она резко прервала диалог Закклая с девушкой: — Ладно, у меня еще дела, мне пора. Директор компании только хотел что-то сказать, но Морель уже ушла. Она направлялась в «Комнату Маркони» — так называли место, где сидели радисты. На «Титанике» впервые в мире появилась возможность отправлять телеграммы на берег. И Агата собиралась сообщить своей знакомой, которая недавно переехала в Нью-Йорк, что хотела бы перекантоваться у нее ночь. В случае, если они с Марселоном так и не помирятся — попросить, чтобы та за ним присмотрела. Даже какое-то непривычное чувство смирения… Марселон вырос, а она этого даже не заметила. Он решил жить в чужой стране, они не смогут видеться так часто. Агата все еще не хотела этого принимать. Не потому что желает, чтобы племянник постоянно зависел от нее, а потому что хочет наверстать упущенные моменты. Первое выступление, первая двойка, первый вызов к директору, первая любовь — все это она пропустила и уже никогда не сможет вернуть. Но хотя бы что-то, хотя бы чуть-чуть… Она продолжала надеяться, что они помирятся. До того, как с «Титаником» что-либо произойдет. Из комнаты доносились звуки ругани. Оба голоса были мужскими, но не очень взрослыми: — Твою мать, да куда ты нажимаешь, лошадиная морда! — Это ты смотри, что мне суешь, недорадист! — Вообще-то старший радист здесь я! Поскольку дверь была открыта, Агата сразу увидела двух юношей. Они держали друг друга за грудки и скалили зубы. — Вы с ума посходили? — крикнула Агата. — Здесь мало того, что дорогое оборудование, так еще и пассажиры ходят. Молодые люди тут же отошли друг от друга. — Простите, мэм, — извинился шатен. По голосу, вроде бы это он был старшим радистом. — Я могу отправить телеграмму? — Да, конечно. Жан, дай бумагу. Юноша, у которого были светлые пепельные волосы и бороденка, хмыкнул и протянул листок с карандашом. — Адрес, имя и текст. Агата присела за стол и быстро написала письмо. — Чеком принимаете? Радист кивнул и передал послание Жану, и тот сел за аппарат. — Так вы Агата Морель, инженер-проектировщик «Титаника»? — поинтересовался радист-шатен, читая чек. Она кивнула. — У вас в команде работает Зик Йегер. Я его младший брат Эрен. — Приятно познакомиться, — Агата улыбнулась и вспомнила вчерашний разговор с женщиной. — У тебя еще родители на корабле, верно? — Да-да. Плывут в Америку, чтобы открыть свою клинику. — Клиника — это хорошо… Я пойду, не буду отвлекать от работы. — Агата вышла и направилась в каюту. Из каморки через десять секунд снова послышались звуки ругани. Собачатся из-за какой-то ерунды, прямо как Агата и Марселон. При мысли об этом по ее щеке скатилась слеза. На самом деле ей хотелось поскорее вернуться к себе, чтобы выпить снотворного, лечь и забыться во сне. Но запасы лекарства, как оказалось, у нее закончились. Тяжело вздохнув, Агата опустилась на постель и спрятала лицо в ладонях. Господи, помоги ей пережить эту неделю. И помоги ему, где бы он ни был. Особенно ему.