***
Коннор-33 низко пригнулся за облупившимся алюминиевым ограждением соседнего гаража, наблюдая за мишенями, выходящими из машины, через прицел своей снайперской винтовки. Лейтенант, сгорбившись, побрёл вперёд, седые волосы прилипали к его измождённому лицу, в то время как девиантный RK800 следовал по пятам, его прямая и непоколебимая осанка свидетельствовала о том, что плохая погода на него не повлияла. Его палец завис в миллиметрах от спусковой скобы, неподвижно и незыблемо, как это может сделать только машина. Теперь он мог стрелять; если он нейтрализует девианта первым, шансы лейтенанта Андерсона найти безопасное место на узком, промокшем бульваре до того, как Коннор выстрелит снова, составляли ничтожные 4%. У ДПД не было дополнительных ресурсов, даже если бы речь шла об убийстве награждённого офицера полиции при исполнении служебных обязанностей, а федеральные власти в настоящее время были скованы логистическим кошмаром крупномасштабной эвакуации; это был самый эффективный способ затормозить расследование. «Самое эффективное и самое действенное — это не всегда одно и то же, Коннор», — услышал он голос Аманды, воспроизведённый в его аудиорецепторах — результат предыдущего выговора, который он получил несколько месяцев назад. Он действовал слишком быстро и был более изобретателен в интерпретации своих приказов, чем следовало бы. Её тёмные черты были суровы и холодны; ветер, поднявшийся в Саду Дзен, свидетельствовал о её недовольстве. «Ты вообще не должен «интерпретировать» приказы — ты должен им следовать». Черты его лица на мгновение напряглись, прежде чем он ослабил хватку на оружии. Она, как всегда, была права. Если он вступит в бой слишком рано, его шансы беспрепятственно ускользнуть к следующему месту встречи значительно сократятся, а если ему не удастся нейтрализовать лейтенанта Андерсона, его связи в различных правоохранительных органах — какими бы натянутыми они ни были — гарантируют, что их попытки замять расследование приведут к чему угодно, но только не к этому. Коннор-33 всё так же нетерпеливо барабанил пальцами по цевью.***
Коннор первым добрался до входа и распахнул огороженную дверь с тихим скрипом изношенных металлических петель. Само здание было старым, его построили в 1908 году, во время большого автомобильного бума, который и сделал Детройт тем центром притяжения, каким он был. Внутреннее фойе было выполнено в том же кирпичном стиле, что и внешний экстерьер здания, с усиленными стальными дверями, неоднократно перекрашенными за время эксплуатации. По обе стороны просторного коридора бушевал ураган, создавая сквозняк, который ледяными порывами проникал через его тонкую одежду. Температура не оказывала на него никакого существенного влияния, хотя ткань его джинсов, промокших насквозь, ощущалась на коже явно некомфортно. Коннор в лёгком раздражении стиснул зубы. У него начали вырабатываться предпочтения, а это означало, что у него также начали вырабатываться антипатии, и список антипатий быстро стал превышать список симпатий. Может быть, дело в его пагубном проектировании, которое позволяло ему легче выявлять негатив, а может быть просто в неудачном опыте, которому он подвергся. Пока что единственным влиянием, которое он мог по-настоящему счесть положительным, был лейтенант Андерсон, но даже у него было определённо бурное начало. Тем не менее, то, что ему действительно нравилось, он считал, что ему очень нравилось, и интенсивность этих нескольких приятных моментов в настоящее время оказывалась достаточным противовесом. Ему придётся найти способ отплатить лейтенанту за добрую волю, прежде чем всё это закончится. Хэнк шагнул внутрь здания, передёргивая плечами и стряхивая лишнюю воду, которая снова пропитала его шерстяное пальто. Если они продолжат работать в такую погоду, лейтенанту придётся либо сменить пальто, либо взять зонтик; пройдёт совсем немного времени, прежде чем он начнёт страдать от негативных последствий для здоровья. Как бы в подтверждение этого, Хэнк шмыгнул носом, а затем выдохнул через рот. — Ох, как же я ненавижу зиму. — Он снова шмыгнул носом, роясь в левом кармане, прежде чем вытащить носовой платок и поднести его к нижней части лица. — Ты сказал квартира 244? Коннор кивнул, шагая по коридору, его оксфорды звонко стучали по лакированному паркету. Обогнув ближайший угол, он торопливой трусцой поднялся по широкой винтовой лестнице. Эта часть здания была отремонтирована относительно недавно, судя по тому, что ступеньки были сделаны из металла, отличающегося по качеству от старых железных поручней, вмурованных в крашеную цементную стену. Он спросил через плечо: — Что Гэвин сказал о месте преступления? Хэнк сунул сложенный кусок ткани обратно в карман и последовал за ним вверх по лестнице более неторопливым шагом. Его медлительные движения, хотя и были хорошо скрыты за присущей ему вялостью в манерах, свидетельствовали о боли в суставах, которую он испытывал. — Он сказал, что диспетчер сообщил ему об ещё одно теле — сотрудницу Киберлайф нашли мёртвой в своей квартире, похоже на самоубийство. — Коннор поднялся на второй этаж длинного жилого здания, оценивая планировку прилегающей территории, в то время как лейтенант принялся оценивать его, глядя Коннора сквозь копну седых волос. — Пока странного ничего не заметил? Коннор приподнял брови, глядя на него. — Нет. — Что-то затрепетало под поверхностью его грудных пластин, и он почувствовал, как в уголках его глаз собрались морщинки. Он добавил в более лёгкой форме: — Я не обладаю рентгеновским зрением, лейтенант. Хэнк невесело фыркнул. — Чёрт, сейчас я бы предпочёл обычное зрение. У меня с глазами совсем хреново. Его взгляд скользнул влево, уловив ритмичное покачивание фигуры лейтенанта, когда они шли. Коннор продолжал говорить беззаботным тоном. — Не стоит недооценивать себя; вы гораздо более наблюдательны, чем кажетесь. — Рад слышать, что люди держат меня за идиота, — дружелюбно парировал Хэнк, как раз перед тем, как он отвёл взгляд, и импульс иссяк. — Вот дерьмо, мы здесь первые? Коннор вернул своё внимание вперёд. Менее чем в двадцати футах перед ними — в 18,59 футах, если быть точным, — был вход в квартиру 244. Сокращая расстояние, он быстро просканировал дверь и соседний коридор, не находя ничего примечательного. — Похоже, что да. — Он остановился на пороге, оглядываясь через плечо на Хэнка. — Гэвин сказал, как давно был сделан вызов? — Только то, что он только что поступил. — Его поведение изменилось, когда он остановился рядом с Коннором, его вялые черты лица напряглись, а опущенные вниз брови придали лейтенанту гораздо более интенсивную ауру, чем раньше. Хэнку не нравилось быть первым, кто откликнулся на вызов? Он достал своё табельное оружие, вставая перед Коннором — любезный, но ненужный жест — и свободной рукой взялся за старинную железную ручку, поворачивая её. — Давай посмотрим, что у нас за дверью номер один. Дверь с тяжелым скрипом отворилась, открывая взору затемнённую, но в остальном вполне заурядную квартиру. В дальнем углу маленькой гостиной плясали напыщенные красочные оттенки телевиденья, а тихое журчание воды в аквариуме заполняло промежутки тишины, которые оставлял после себя телевизор. Обстановка была домашней, непритязательной, если не считать брызг крови, окружавших единственное пулевое отверстие в обшивке стены из искусственного дерева. Шторы на окнах гостиной были раздвинуты, а жалюзи подняты, озаряя труп неестественно ярким светом, особенно учитывая ужасную погоду, от которой защищало старое толстое стекло. Хэнк с гримасой выпрямился, слегка опустив сжатый в руках «Глок». Он со вздохом посмотрел на тело, лежащее на ковре, на частично разрушенную голову, окружённую ореолом всё ещё сочащейся крови. — Чёрт. Кажется, у нас есть победитель. Коннор нахмурился. Чувство юмора лейтенанта было определённо жутким. Хэнк принялся за очистку остальной части маленькой квартиры от любых непосредственных угроз, в то время как Коннор прокрался по небольшому пространству гостиной, обходя труп, лежавший между бордовым плюшевым диваном и прозрачным стеклянным журнальным столиком, который не протирали несколько месяцев. Он запустил программу распознавания лиц, наклонив голову в сторону лейтенанта и не сводя глаз с её покрытого запёкшейся кровью лица; ему не нравилось то, как густая кровь пропитала её песочно-каштановые кудри. — Жертву зовут Эвелин Корсикана; 37 лет, не замужем, техник среднего звена в команде андроид-разработчиков Киберлайф. Ни близких, ни семьи у неё нет. — Всего лишь её работа, да? Ну и наследие она оставила после себя. — Хэнк убрал пистолет в кобуру, на его вытянутом лице появилось странное выражение задумчивости, прежде чем он заметил, что Коннор смотрит на него. Он оживился — настолько, насколько лейтенант был способен оживиться — и пренебрежительно махнул рукой. — Ладно, не жди меня. Делай своё дело.***
Погружённый в темноту, Коннор-33 навёл прицел своей винтовки на висок девианта, когда тот оказался на виду у окна. Он отключил дыхательную подпрограмму, чтобы максимально повысить свою эффективность. Это был лишь вопрос времени. Он молча ждал.***
Коннор опустился на колено перед телом, и вместе с щелчком внутреннего переключателя мир окрасился в серые тона. Его программное обеспечение для расследований позволяло ему обрабатывать информацию с гораздо большей скоростью, чем люди когда-либо могли воспроизвести, точки интереса плавали перед его взором, пока все окружающие звуки поглощались пустотой и заменялись тихим, гипнотическим жужжанием его процессоров. Это не должно было так сбивать с толку, как сейчас. Пистолет, из которого было нанесено пулевое ранение, лежал на полу рядом с Эвелин — «Ругер» 38-го калибра. Он был куплен и зарегистрирован на её имя через онлайн-сервис четыре дня назад; в её личном деле не было сведений о предыдущих покупках, связанных с оружием. Затем он поднял глаза и проанализировал пулевое отверстие на стене, восстановив траекторию полета пули и сопоставив её с текущим положением тела на полу. Прозрачная угловатая фигура сидела на коленях рядом с диваном, с пистолетом, приставленным к её виску, прежде чем покачнулась в сторону и упала в своё нынешнее положение. Затем он заметил на повреждения на её руках: несколько сломанных ногтей, всё ещё покрытых кровью, едва держались на ногтевом ложе, а на костяшках пальцев появились синяки. Ни одна из ран не затянулась до наступления смерти. Наконец, он обратил внимание на её волосы и на то, как они неровно выбивались из-под заколки, которую она использовала, чтобы убирать их с лица. Он ещё больше нахмурился на предоставленную ему информацию, когда квартира снова ожила. Он повернулся к лейтенанту, который с любопытством оглядывался вокруг маленькой кухоньки; небольшое пространство, которое он занимал, делало его ещё крупнее. — Лейтенант, она не совершала самоубийства. — Да, я видел защитные раны на её руках, — простодушно ответил Хэнк, на мгновение исчезая за углом. 3,88 секунды спустя он крикнул: — Похоже, она ещё и собиралась обедать. Кто делает половину сэндвича, а потом решает застрелиться? Коннору придётся позднее занести это в каталог. Он покачал головой, изгибая брови. — Это бессмысленно. Её положение в компании не давало ей никакой реальной власти или полномочий. Она работала с командой, ответственной за кодирование новых линеек андроидов, но то же делали и десятки других. — Он встретился взглядом с Хэнком, когда тот выходил из тесной обеденной зоны, надеясь воспользоваться богатым опытом лейтенанта. — Почему поставили под прицел именно её? Вместо того чтобы принести результаты, Хэнк пожал плечами. — Может, по той же причине, по которой она сопротивлялась, когда никто другой этого не делал. — Он выпятил челюсть, указывая на тело. — Что ты думаешь? Коннор снова посмотрел вниз на тело Эвелин Корсиканы. Если бы не смертельное пулевое ранение в её черепе, она могла бы выглядеть умиротворённо, лежа здесь. — …Я не знаю.***
Он должен стрелять, он должен стрелять, он должен стрелять, он должен стрелять—***
Хэнк сделал ещё один вдох и ощутил металлический привкус крови на языке, смешанный с едкой пороховой копотью, которая уже присутствовала на нём. Трупное окоченение ещё даже не начало проявляться. Это убийство было свежим, и от осознания того, что этот человек был жив — жил, дышал, смеялся — менее часа назад у него, как всегда, сводило зубы. Он чертовски ненавидел быть первым прибывшим на вызов. — Ты раньше встречал её? — Нет. — Коннор вздрогнул с едва заметным тиком на щеке, а затем пояснил: — По крайней мере, я этого не делал. Вполне возможно, её встречал кто-то из моих предшественников. Но я слышал, как другие говорят о ней один или два раза. Хэнк изогнул бровь. Служебные сплетни не допускались в суде, но они могли навести их на верный след. — Да? И что же они сказали? Коннор не сводил с неё глаз. — Судя по всему, она держалась особняком, и многие считали её кем-то вроде затворницы. Хэнк обрабатывал эту информацию, поджав губы и с сомнением оглядывая квартиру. — Я пока не наткнулся на предсмертную записку. Коннор слегка пошевелился, упершись предплечьями в колени и присев на корточки. Черты его лица были напряжены в раздумье. — Зачем убийце менять свои методы сейчас? — Потому что он наёмный убийца, а не серийный, — пояснил Хэнк, отворачиваясь и продолжая расхаживать по крошечной квартирке — Господи, у него даже клаустрофобии не было, а от этого места у него всё сжималось в груди. — Они не прочь перекроить план, чтобы выполнить работу. — Если это так, то почему он всё же инсценировал самоубийство? Взгляд Хэнка остановился на необработанном сосновом письменном столе, приставленном к стене ванной комнаты в небольшом блоке пустого пространства, которое, как он предположил, на поэтажных планах значилось как «столовая». Очередной зуд резанул в основании черепа; возможно, это было начало инсульта. — Может, он и не пытался… Хэнк с любопытством подошёл ближе, осматривая мебель по мере приближения. Это определённо был стол из серии «Сделай сам», который продавался в крупных розничных магазинах — изготовлен из дешёвого прессованного картона, функционален и достаточно прочен, чтобы справляться со своей задачей, но точно не предназначен для того, чтобы стать семейной реликвией. На столе стояла старая кружка Киберлайф, наполненная ручками и карандашами разных форм и размеров, а также набор мелких безделушек — точилка для карандашей, бальзам для губ, маленький наполовину использованный блокнот и круглая запятнанная пробковая подставка. Под ним стояло такое же серое вращающееся кресло, какие были почти в каждом офисном здании с середины 1980-х годов; приятно осознавать, что кое-что из классики существует и по сей день. Ткань была выцветшей и сильно поношенной, и было ясно, что кресло, как и письменный стол, часто использовались — по-видимому, достаточно часто, чтобы Корсикана так и не удосужилась приобрести настоящий обеденный стол. Он встал за креслом и посмотрел направо, отметив, что телевизор в углу гостиной был отлично виден под таким углом. Затем он наклонился в обе стороны, прежде чем перекатиться на носки, слегка опираясь о стену, чтобы заглянуть за стол. Ага, вот и она: настенная розетка с подключённым к ней прямоугольным серым блоком питания. Который ни к чему не был присоединён. Всё ещё наклоняясь вперёд, он кивнул Коннору и указал на подозрительный предмет. — Здесь раньше был ноутбук. Если она была настолько тихой, что другие программисты считали её отшельницей, то сомневаюсь, что она забыла бы что-то подобное во время самоизоляции. Шоколадно-карие глаза Коннора скользнули вверх, голова по-прежнему была наклонена так, что это напомнило Хэнку о лабрадоре. — Вы думаете, её убили из-за него? Хэнк пожал плечами, отступая от стола и вновь оценивая место преступления. Он закатал левый рукав, чтобы взглянуть на наручные часы, и нахмурился. — Какого чёрта он так долго? Я знаю, что погода дерьмовая, но… Он услышал ровный шум дождевой воды снаружи, увидел отражение естественного света — каким бы он ни был — на треснувшем стекле циферблата своих часов, и что-то, чему он пока не мог дать точного определения, щёлкнуло у него в голове. Сморщив брови, он опустил руки и неторопливо прошёл мимо Коннора, чтобы встать рядом с мёртвым телом. Он уставился на окно, на поднятые жалюзи и на клетчатые холщовые занавески, отодвинутые по обе стороны от тусклого металлического стержня. Он бросил озадаченный взгляд в сторону Коннора, который следил за его движениями с ястребиным вниманием, и пробормотал: — Зачем затворнице открывать жалюзи в такой день? Хэнк сделал ещё один шаг вперёд. Коннор, сбитый с толку вопросом, тоже обратил внимание на голое окно. Он быстро проанализировал его структуру в поисках любых признаков взлома или повреждения, прежде чем его взгляд устремился вверх, на неподвижный и серый пейзаж. В темноте соседнего парковочного гаража он заметил чужеродный отблеск света; над ним весело выводилась жёлтая точка интереса. Он принадлежал прицелу снайперской винтовки. Встревоженный, он вернул своё внимание к лейтенанту Андерсону, читая новое уведомление, нависшее у него над плечом: ВЕРОЯТНОСТЬ ВЫЖИВАНИЯ ХЭНКА: 0% Мир замерцал ослепительной опалесценцией, когда Коннор рванулся вперёд. — Пригнитесь!***
Коннор-33 откинул голову назад, оскалив зубы в разочарованном рычании. — Чёрт. Он знал, что сначала следовало нацелиться на девианта. Стиснув зубы, он вскочил на ноги, прихватив с собой винтовку.***
В резиденции Корсиканы разразился хаос. Хэнк крякнул от удивления, когда почти двести фунтов девианта врезались ему в грудь, а звук вырывающегося из лёгких воздуха был заглушён пронзительным звоном разбивающегося стекла и треском пули, пробивающей пластик. —огни фуры завертелись, как в калейдоскопе, через салон автомобиля, когда он перевернулся— Его голова ударилась о деревянную обшивку с такой силой, что перед его закрытыми глазами взорвались звезды. Он оскалился и прошипел сквозь слегка сжатые зубы: — Агх, Господи! Так же быстро, как он обнаружил себя придавленным, тяжесть исчезла в шелесте ткани, и его наполовину оттащили вправо от пары стальных балок. Он рухнул на колени, почувствовав, как угол стены гостиной царапнул его по лопаткам, и тяжело прислонился к ней, с трудом открывая затуманенные глаза. Коннор защитно сгорбился перед ним, закрывая собой вид на теперь разрушенную гостиную. Черты его лица, как всегда точёные и собранные, ловили тени, образованные естественным освещением и скопившиеся на краях его скул, в то время как его большие карие глаза метались по полусидячей фигуре Хэнка с беспокойством, граничащим с паникой. — Всё в порядке, лейтенант? Он сделал ещё один судорожный вздох; его легкие на самом деле не были заинтересованы в работе. — Чудесно. Он стиснул зубы, пытаясь приподняться на локте, только чтобы Коннор положил стабилизирующе-предупреждающую руку ему на плечо. Коннор выглянул из-за угла через своё плечо, то самое, которое сверкало ярко-голубым под рваными клочьями серой ткани, пристально сосредоточившись на чём-то; вероятно, на стрелке. — Не вставайте, лейтенант. На вас было совершено покушение. Хэнк моргнул, всё ещё пребывая в ступоре — всё ещё немного ошеломлённый от того, что Коннор только что получил грёбаную пулю вместо него, а он, похоже, даже не заметил этого. — Охренеть. Хочешь сказать, что всё это было подстроено? — Он изменил свою позицию, — вместо этого сказал Коннор, срываясь с места. Он, чёрт возьми, не станет… — Сообщите! — Коннор!.. — Хэнк потянулся, чтобы схватить Коннора за неповрежденную руку; его мышцы свело от того, что их дёрнуло вместе с инерцией парня, прежде чем его хватка неизбежно ослабла, и локоть Коннора легко выскользнул, когда тот вскочил на ноги. Что бы не хотел сказать Хэнк, его поглотило разъярённое: — Чёрт побери! Коннор услышал неодобрение в тоне лейтенанта, когда нёсся по коридору, но приступ вины быстро заглушился жужжанием его подпрограмм. Список его целей лихорадочно пульсировал на визуальном дисплее: ОСНОВНАЯ ЦЕЛЬ: ЗАЩИТИТЬ ЛЕЙТЕНАНТА ХЭНКА АНДЕРСОНА ОСНОВНАЯ ЦЕЛЬ: ЗАЩИТИТЬ ЛЕЙТЕНАНТА ХЭНКА АНДЕРСОНА О̄С̑Н̽О͆В̃НА̍Я̅ ̄Ц̅Е͒Л̀Ь͜:̿ ̐З͋АͅЩ͒И̇Т̏И̇Т̍Ьͅ ̐ ̐Л͒ЕЙ͗Т̍Е̕Н̅АН̚Т̇А̽ ̐Х̕Э̚НК̚А̃ ͛А́Н̀Д͑Е̔РС͘О̀Н̒А̋ Коридор с деревянным полом протянулся перед ним, казалось, на целую бесконечность, в то время как вариант воспользоваться лестницей накладывался на его визуальное восприятие. Идти через главный вход было бы самоубийством, даже для кого-то с его выдающимися рефлексами. Однако, если он поднимется на крышу, у него будет отличная точка обзора, с которой он сможет определить текущее местоположение снайпера, сохраняя более безопасное расстояние. Он не сможет от него уйти; он был лучшим из лучших. Он свернул вправо и помчался вверх по лестнице. Хэнк подавил непристойности, которые накапливались в его горле, словно желчь. Ну конечно же, блять, Коннор погнался бы вслед за снайпером, конечно же, Хэнк был недостаточно быстр, чтобы остановить его, конечно же, эту бедную девушку, вероятно, убили, чтобы добраться до него, чёрт возьми. У него было достаточно скелетов в чёртовом шкафу на одну жизнь, больше ему не надо. Он сдержал последнее ругательство; нет времени плакать из-за пролитого молока, нужно было что-то делать. Он с усилием поднялся на ноги, одновременно доставая из кармана мобильный телефон. Он был горячим на ощупь, его экран ярко светился, хотя им не пользовались почти час, успокаивающий радужный узор на фоне повторялся сам по себе, как будто не было никакого снайпера, убивающего людей. Он уставился на него так, словно вместо этого схватил растаявшую плитку шоколада. — Что за чёрт? — Он мрачно нахмурился на него, затем разблокировал, соединяясь с диспетчером. — Диспетчер, это Андерсон Четвёртый — у меня код 10-31 на 2976 Уайт-стрит, и мне срочно нужно подкрепление. Подозреваемый вооружён снайперской винтовкой, а мой тупоголовый напарник преследует его. Коннор с грохотом распахнул дверь, ведущую на крышу, и на него обрушился дождь, неприятно впившийся ледяными иглами в его синтетическую кожу. Он оценил окружающую обстановку, отметив глубокие лужи, образовавшиеся и бурно пляшущие в углублениях старого асфальта, и решил, что это здание, скорее всего, не соответствует требованиям американского закона о стихийных бедствиях от 2026 года, а возможно, и менее строгим городским нормативным актам. Он помнил о неровных, наклонных провалах в кровле, когда мчался по ней и затормозил на 30-дюймовом кирпичном уступе. Он бегло просканировал значительно более новое парковочное сооружение, попутно смаргивая ветвистые потоки ледяной воды, стекавшие по его оптическим приборам. Убийца был где-то здесь— Сбегая вниз по лестнице, Хэнк резко застыл, услышав гулкое эхо выстрела. Затухающий отзвук его собственных ботинок по крашеным стальным ступеням прозвучал слишком громко в тишине, слишком громко в его собственных ушах. Нет. Затем его пальцы сжались вокруг кованых железных перил, поражённые черты лица ожесточились в решимости. Тишина сменилась оглушительным биением сердца. Нет. Он вытащил оружие из кобуры и возобновил свой бег. Программа для реконструкции Коннора активировалась без его прямого указания. В течение трёх наносекунд он пытался компенсировать внезапное изменение пространственного восприятия, недоумевая, почему мир практически остановился. Затем он заметил пулю, лениво описывающую пируэты сквозь плотную пелену дождя, и потревоженные капли воды нарисовали чёткую траекторию стрельбы: третий этаж, самый восточный сектор здания. Покушение на его жизнь в этот момент казалось почти банальным: он обнаружил свою жертву. Дождь снова зашумел в полную силу, когда он нырнул вниз, и пуля просвистела менее чем в дюйме от мочки его левого уха. Такая близость к мощному снайперскому снаряду имела бы серьезные негативные последствия для равновесия человека; к счастью для него, его гироскоп находился далеко от черепа. Он бросился на землю, низко пригнувшись, пока раздробленные остатки дождевых капель фейерверком разлетались по потемневшему от воды кирпичу. Его программа для преконструкции снова наложилась на крышу, предоставив ему два альтернативных маршрута: безопасный, но медленный, согласно которому он бежал бы обратно по лестнице и огибал сторону здания, обращённую к Макдугалл-стрит, или быстрый, но рискованный, где он бы спрыгнул с карниза в надежде, что деревья, растущие вдоль постройки, защитят его при падении. Сервоприводы в его конечностях напряглись в ожидании, рассчитывая необходимую скорость и траекторию, после чего он вскочил на ноги. Хэнк услышал второй выстрел, когда бежал по главному коридору первого этажа, и почувствовал что-то похожее на странное облегчение. Если их снайперу пришлось стрелять во второй раз, это означало, что в первый раз он промахнулся. Это означало, что Коннор — хотелось бы верить — всё ещё жив. Он знал, что станет лёгкой мишенью, если ворвётся через парадные ворота, но на Макдугалл-стрит был запасной выход, который находился вне линии огня преступника — он мог использовать его, чтобы не дать моментально снести себе голову, а оттуда ему останется только встретиться с Коннором до того, как своенравный идиот позволит себя убить. Он толкнул тяжелую деревянную дверь, его кожу покалывало от резкого перепада температуры, когда холодный, влажный ветер ворвался в только что открывшееся пространство. Он понёсся сквозь ливень, не обращая внимания на то, как мокрый снег осыпает незащищенный участок кожи у основания шеи, держа пистолет наготове и прижимая его к груди. Кончики его пальцев пульсировали в агонии. Он добрался до угла здания и прижался к кирпичной стене, его дыхание в отточенном и ровном ритме вырывалось наружу крошечными облачками пара. Он украдкой выглянул из-за угла, щурясь от ветра, дождя и собственных промокших насквозь прядей волос. И увидел, как Коннор падает с крыши. Хэнк был чертовски уверен, что у него случился сердечный приступ, потому что каждый мускул в его груди свело судорогой. Коннор приземлился на тротуар, грациозно перекатившись и используя свой импульс, чтобы вскочить и ринуться с места. Третья пуля не попала в цель, слегка запоздалый хлопок прозвучал гораздо громче теперь, когда Хэнк был снаружи, и он вернулся к реальности, сосредоточившись на том, откуда, по его мнению, мог быть произведён выстрел. Он не думал о том, как Коннор только что спрыгнул с крыши четырехэтажного здания и остался живым без единой царапины. Раздался ещё один выстрел; Коннор увернулся. Господи Иисусе, Коннор уворачивался от пуль. Лёгкие Хэнка горели — всё это время он задерживал дыхание. Он поднял свой «Глок» и трижды выстрелил в то место, где, как он надеялся, находился стрелок. Ему было плевать, станет ли он следующей мишенью этого мудака, он не собирался прятаться за стеной, пока его напарник был занят тем, что изображал из себя героического, самоотверженного болвана. Он наблюдал, как Коннор успешно проник через вход, затем неохотно выругался и тоже бросился через улицу, на ходу выпустив ещё несколько залпов огня на подавление. Он добрался до другой стороны за считанные секунды, чудом оставшись живым и невредимым, и привалился спиной к стене, ударившись затылком о кирпич. — Чёрт, я не занимался такой хернёй, когда мне было тридцать, — пробормотал он дрожащим голосом, делая ещё один вдох. Холодный воздух свинцовой тяжестью давил на его лёгкие, а сердце бешено колотилось в груди. «Соберись». Ему не было тридцати, и он уж точно не был андроидом, так что ему пришлось действовать по-умному. Он наклонил голову, вглядываясь сквозь решётчатое ограждение первого этажа в поисках любых признаков движения. Его напарник может быть героическим, самоотверженным болваном, но будь он проклят, если позволит Коннору довести своё дело до конца — не сейчас, когда у него есть право голоса. Он поудобнее расположил пальцы на рукоятке пистолета, тяжесть которого успокаивала своей привычностью, и направился к ближайшему входу. Коннор ненадолго задержался в дверях служебной лестницы на третьем этаже здания, жёлтое освещение выхода окаймляло его сзади, пока он анализировал обстановку с механическим поворотом головы. Естественный свет проникал внутрь через зияющие отверстия, которые обеспечивали вентиляцию, необходимую по закону для гаража такого размера, окрашивая внутреннюю часть строения в угрюмый, тусклый серый цвет. На толстых, укрепленных сталью столбах через равные промежутки были нанесены маркеры местоположения с весёлым жёлтым оттенком аэрозольной краски, очертания автомобилей — которых было больше, чем он ожидал — поблескивали в слабом освещении между ними. Что-то пробежало по его тириумным линиям. Он проигнорировал это. Осторожно, он пробрался зигзагами по лабиринту из транспортных средств, используя имеющиеся в его распоряжении укрытия и максимально напрягая свои зрительные и звуковые рецепторы, чтобы уловить малейший намёк на присутствие убийцы. Хотя его аналитическое и боевое программное обеспечение было самым совершенным из когда-либо существовавших, он по факту не обладал рентгеновским зрением. В данный момент ему хотелось бы его иметь. «Это и пистолет», — мысленно поправил он себя. Он прокрался вокруг внедорожника, ступая почти бесшумно и в то же время определяя позицию, с которой был произведён последний выстрел; брошенная снайперская винтовка лежала у бетонной стены, небольшое количество тириума стекало по ограждению прямо над ней, а дождевая вода лилась мутным водопадом сразу за выступом. Коннор потратил полсекунды на то, чтобы убедиться, что его не заманивают в ловушку, прежде чем броситься к беспризорному оружию, опустившись на колено и обхватив одной рукой приклад. M2010 ESR Вместимость: 5-зарядный съемный магазин (.300 Winchester Magnum) Общая длина: 46,5 дюйма / Длина ствола: 24 дюйма Военный образец; больше не доступен для покупки гражданскими лицами после того, как производитель отозвал его с рынка в 2024 году. Нахмурившись, он посмотрел на пятна тириума вдоль перил, которые быстро смывались дождём. Похоже, лейтенант прицелился лучше, чем кто-либо из них предполагал, включая стрелка. Он провёл пальцем по одному из исчезающих следов и— Автоматический автомобильный двигатель завёлся за его спиной. Коннор резко вскинул голову, когда чёрный седан, более крупный и изящный, чем обычные автоматизированные транспортные средства, промчался мимо него, скользя по крутому склону с пронзительным визгом резины по асфальту. Он вскочил на ноги и бросился в погоню как раз вовремя, чтобы увидеть, как задние фары исчезают за крутым поворотом. Он нахмурился. — Чёрт. Он развернулся на каблуках и помчался к ближайшей лестнице. Дверь с оглушительным лязгом ударилась о цементную стену, когда он тотчас же перепрыгнул через ограждение, приземлившись у служебной двери этажом ниже, прежде чем повторить движение со змеиной плавностью. Как только он ступил на цемент первого этажа, он рывком распахнул дверь и влетел внутрь, заметив седан, сворачивающий на последний поворот пандуса. Не теряя времени, он бросился в погоню, его блейзер бешено развевался у него за спиной во время бега. Сокращая расстояние между собой и машиной преступника, Коннор потратил две драгоценные секунды, пытаясь разглядеть что-либо сквозь затонированные стёкла, а затем рванулся вперёд, ухватившись обеими руками за капот багажника и держась за него изо всех сил. У водителя явно были свои соображения по этому поводу, и он намеренно повернул машину в узком проезде, чтобы стряхнуть него; Коннор стиснул зубы, когда автомобиль врезался в минивэн, в темноте полетели искры, и его ноги задели теперь уже помятую решётку встречного транспортного средства. Он сжал челюсти, затем опёрся на бампер, полностью перекинулся на багажник и с размаху ударил кулаком по заднему ветровому стеклу. По нему паутиной расползлись трещины, тускло-белые на фоне блестящей чёрной тонировки, когда он снова опустил кулак. Машина накренилась, сворачивая к запасному выезду из здания, — вероятно, в надежде снова вывести его из равновесия. Коннор покачнулся от этого движения, но быстро выровнял себя, ударив в третий раз, затем в четвёртый; стекло захрустело, когда ударопрочное пластиковое переплетение сопротивлялось его натиску. Унылый серый выезд сверкал, как полуденное солнце вокруг блестящих изгибов крыши седана, когда Коннор в пятый раз опустил кулак, и стекло наконец поддалось, позволив его крепко сжатой руке пройти сквозь него. Зазубренные осколки вонзились в пласталевую обшивку, белые и ярко-синие полосы тириума прочертили бледную кожу, в то время как он использовал своё прикрытое тканью предплечье, чтобы превратить небольшое отверстие во что-то гораздо большее; треск переплетения был резким аккомпанементом к рёву двигателя седана. Ему удалось приоткрыть большую часть лобового стекла, и он заметил прядь каштановых волос над сиденьем, пластиковую руку, опирающуюся на панель управления автомобиля. Коннор начал анализировать те немногие точки интереса, которые мог различить под своим углом: мужская модель, стройного телосложения, в серой одежде— Машина, на которой сбегал преступник, резко свернула на заднюю выездную дорогу, и задняя часть автомобиля описала такую дикую дугу, что Коннор отлетел в сторону. Он приземлился на руку, внезапность удара заставила его процессоры заедать, как сильно повреждённую виниловую пластинку. Вода яростно плескалась, когда он катился по неровной мостовой, и его инерция наконец затихла у дальнего тротуара, обрамляющего давно заброшенное общественное здание. Его двигательные функции отказывались сотрудничать, голова откинулась на скользкий от влаги асфальт и наполовину погрузилась в особенно глубокую лужу. Оголённая проводка его плеча шипела так, что он не мог описать это иначе как боль. Чёрный седан исчез за углом, оставив после себя только брызги воды. — Коннор! Если бы он мог, то поморщился бы. Вот тебе и «действуй без риска». Шаги Хэнка и последовавшие за ними всплески были громкими, когда он поспешил к Коннору. Он тотчас же опустился на колени в переливающуюся всеми цветами радуги лужу грязной дождевой воды, упёршись рукой с пистолетом, в то время как левой схватил промокшее насквозь плечо Коннора, затем скользнул по его одежде и приложил пальцы к его шее. Его сердце замерло, когда он почувствовал холодную и неподвижную кожу под кончиками пальцев, и затем так же быстро стиснул зубы в ненавистном смущении — точно, андроид. Пульс отсутствует. Он склонился ещё ниже, переместив руку, чтобы на мгновение прикоснуться к боковой части щеки Коннора, поворачивая его лицом вверх, в сторону от промокшей земли. — Коннор! Ты слышишь меня? Тело Коннора содрогнулось от внезапного потока сенсорной информации, когда его основные процессы завершили цикл перезагрузки, и задержка от тириумного сигнала наконец-то догнала настоящее. Его зрение прояснилось, и он сморгнул дождь, заливавший его зрительные рецепторы. Первое, что он заметил, была запись жизненных показателей Хэнка через руку на лице Коннора; первое, что он действительно потрудился заметить, — это пристальный взгляд лейтенанта и тепло, которое излучала его ладонь, прижатая к его щеке, несмотря на температуру. Затем он зарегистрировал частоту пульса лейтенанта — уровень адреналина и страха — и воплотил задуманное, поморщившись. — Я в порядке, лейтенант. Лейтенант отдёрнул руку, отстранившись от него со смесью облегчения и ужаса. Отдалённый вой полицейских сирен эхом разносился сквозь ревущую какофонию шторма, пока Хэнк использовал свой телефон, чтобы сообщить диспетчеру о передвижении подозреваемого и его текущем состоянии, неуклюже убирая свой табельный пистолет в кобуру полуонемевшими руками. Коннор низвёл разговор до фонового шума, переключив своё внимание на опустевшую дорогу, с выражением покорности и разочарования нахмурив брови. Он пошевелился и перекатился на ноги, вентиляционные компоненты тлели в его грудной полости. Он ушёл. Он пытался убить Хэнка и ему удалось уйти. Коннор покачал головой и горячо пробормотал: — Мне следовало быть быстрее. Хэнк резко повернулся к нему, телефон исчез в его кармане; Коннор мог видеть, как выражение лица лейтенанта в реальном времени меняется от беспокойства к ярости. В сочетании с седыми волосами, прилипшими к его голове и лицу, растущими красными пятнами на щеках и перекатывающимися под бородой челюстными мышцами это придавало ему явно недовольный вид. «Промокший до нитки» было подходящим описанием, «крайне взбешённый» — ещё одним. — А по-моему, тебе следовало быть осторожнее. Да твою мать, Коннор, я же просил тебя не рисковать! Почему ты никогда не слушаешь меня? Коннор выпрямился и почувствовал, как нановолоконные сухожилия вокруг его спинномозговых рецепторов смещаются и натягиваются от этого движения; позже ему придётся проверить спину на предмет ремонта. Теперь что-то плясало в его тириумных линиях — что-то дрожащее, несфокусированное и непостижимо мощное. Он разжал челюсти и обуздал их. — В этой зоне был активный стрелок, уже убивший одного человека и пытающийся убить другого. Я лишь сделал то, что должен сделать любой представитель закона, — преследовал убийцу, пока он не унес ещё больше жизней. — Он сжал губы вместе и затем добавил более резко: — Лейтенант. — Ой, да заткнись ты, — прорычал лейтенант. — Хочешь сказать, что со всем этим навороченным оборудованием ты не смог придумать другого сценария, который не включал бы в себя побег в одиночку и игру с киллером на хвосте? Коннор выпрямился ещё больше. — Времени не было, лейтенант. Убийца был в движении, и если бы я не погнался за ним, когда… — О, да, тогда бы мы его упустили, верно? — закончил лейтенант с сарказмом в голосе, сделав широкий взмах рукой в сторону пустынной улицы. Дождь вокруг них ревел. — Потому что теперь он у нас, чёрт возьми, есть, не так ли?! Социальный модуль Коннора и его программа для преконструкций были разогнаны и работали в тандеме, чтобы правильно объяснить его мотивы разъярённому лейтенанту. Он должен был заставить Хэнка понять. — Если бы мы дождались подкрепления, вполне вероятно, что наш убийца повернул бы назад и предпринял ещё одну попытку покушения на вашу жизнь до приезда других полицейских. — А также вполне вероятно, что он просто ушёл бы, потому что знал, что приедут ещё полицейские, — резко упрекнул Хэнк. — Ты подумал об этом? Нерелевантно. — Да, но моя оценка... — Что ж, твоя оценка была чертовски неверной! — На лице Коннора появилось раздражённое выражение, когда Хэнк подошёл ещё на шаг ближе, и их минимальная разница в росте стала слишком очевидной. — Ты бросил своего напарника, удрал без связи и прикрытия, а затем в одиночку отправился за грёбаным снайпером! Ты хоть представляешь, насколько это было безрассудно? Тебя же могли убить! Что-то в Конноре, вопреки здравому смыслу, хотело закричать — схватить Хэнка за лацканы промокшей куртки и задушить его. У убийцы было достаточно возможностей нейтрализовать Коннора, но он предпочёл дождаться, когда Хэнк окажется на виду, чтобы выстрелить в него; он был следующей целью. Почему он этого не понимал? — Я андроид, Хэнк; я обладаю более быстрой реакцией и способностью устранять угрозы, которые не под силу людям-офицерам. В этом и есть моё предназначение. — К чёрту твоё предназначение, — презрительно выплюнул Хэнк. — Ты также предназначен для того, чтобы тебя убили? — Да. Рот Хэнка остался открытым, зубы оскалились в ядовитом опровержении, прежде чем слова попали ему в мозг, и бурлящий вихрь ярости внутри него внезапно утратил свою целостность, рассеявшись в ничто, как торнадо, потерявший давление. Он моргнул. Моргнул ещё раз. Слегка покачал головой. — Что? Коннор склонил голову набок точно так же, как это сделал лейтенант несколько мгновений назад. Его взгляд был жёстким; жёстче, чем следовало бы. — Я пятьдесят первый Коннор, помните? Как, по-вашему, это число стало таким большим, Хэнк? У Хэнка было несколько идей. Ни одна из них ему не нравилась. — Киберлайф ясно дала понять, что я должен выполнить свою миссию любой ценой, — продолжил Коннор, и в его голосе прозвучала горечь, оставившая кислый привкус на кончике языка Хэнка. Ни один из них, казалось, не заметил, что диод Коннора загорелся тёмным, опасным красным цветом. — В конце концов, моя функция загрузки памяти означала, что большую часть информации, полученной во время миссий, можно было сохранить и затем перенести на другую модель Коннора при необходимости, так что какая разница, если меня уничтожат? Они просто заменяли одну машину другой машиной. — Коннор встал почти нос к носу с лейтенантом, провоцируя его дать отпор — о, пусть он даёт отпор. — Вот почему я решил действовать таким образом, Хэнк, — потому что наш убийца всё ещё машина. Он не будет думать о своей безопасности, не будет заботиться о последствиях. Если ему приказано вас убить, он не остановится, пока вы не умрёте или он не будет уничтожен. Я выбрал последнее. Глаза Хэнка, кристально-голубые, были полны противоречивых эмоций, слившихся в нечто слишком сложное для понимания. — Да? — Его взгляд скользнул поверх плеча Коннора, затем обратно. — Тогда почему он сбежал? Коннору искренне захотелось ударить его. Затем он моргнул. Моргнул ещё раз. Нахмурил брови. Хэнк вздохнул со звуком, полным раскаяния и досады, и покачал головой. Когда он снова поднял глаза, они были тусклыми и опустошёнными. Его баритон был низким, бурлящим рокотом затихающей грозы. — Мы поработаем над твоими навыками самосохранения позже. — Он указал на искрящуюся рану на плече Коннора. — Как твоя рука? Губы Коннора приоткрылись, его продвинутый прототип кортекса пытался перенаправить его процессоры, чтобы приспособиться к резкой смене темы. Он опустил взгляд на рваную, покрытую синими пятнами дыру на пиджаке. Слова давались ему не так легко, как следовало бы, и понимание этого его беспокоило. — Повреждена, — выдавил он через мгновение, снова моргнув, — но не непоправимо. Я смогу пользоваться рукой в полном объеме при условии, что буду держать её закрытой, пока покрытие не будет восстановлено. — С непонятной ему нерешительностью он встретился взглядом с лейтенантом, стараясь, чтобы его манеры были безобидными, даже робкими. — Выглядит хуже, чем есть на самом деле. — Всего лишь царапина, да? — Хэнк на самом деле не понимал, что за хрень между ними происходит, но в данный момент он был слишком уставшим, чтобы с этим бороться. — Есть место, где её можно осмотреть? Коннор приподнял брови, вновь инспектируя повреждения. — Я уверен, что в Киберлайф с удовольствием взглянут на меня, но я бы предпочёл попытать счастья в другом месте. В полицейском участке должны иметься инструменты для ремонта андроидов. А пока я могу временно запечатать её сам. — Он слегка вытянул повреждённую руку, чтобы рассмотреть рваный порез более детально — сообщения об ошибках просачивались через синапсы, забивая его кортекс мусорной информацией. Это не было болью, по крайней мере, по человеческому определению, но точно относилось к области дискомфорта. Он снова поднял взгляд, ясный и искушённый, склонив голову набок так, как он знал, должно было способствовать достижению желаемого результата. — У вас в машине случайно не найдётся изоленты? Выражение лица Хэнка поникло, его вытянутые черты стали совершенно плоскими. Желаемый результат достигнут. — Коннор, даже не думай заклеивать свою грёбаную руку изолентой. Коннор пожал здоровым плечом. — Это сработало с вашим окном. — Ты не окно. А окно всё ещё разбито. Громко завыли сирены приближающегося полицейского крейсера, и над затопленным кварталом заплясали синие и красные огни. Хэнк повернулся к вновь прибывшему, когда внедорожник остановился в нескольких ярдах от них, и Гэвин, из всех людей, выскользнул из-за водительского сиденья, держа руку на оружии и приготовившись к бою. Он выглядел примерно таким же счастливым от того, что находился здесь, как и Хэнк, насмешка искривила его губы, когда он направился к ним. — Не мог подождать десять минут, пока я приеду, прежде чем начинать перестрелку? — Да пошёл ты, — рассеянно бросил Хэнк, его светлые глаза встретились с болотно-карими глазами Гэвина. — Нас подставили — звонок в диспетчерскую был поддельным. Гэвин сморгнул капли дождя с глаз. — Какой звонок в диспетчерскую? Он искоса бросил на Гэвина раздражённый взгляд. — Тот, о котором ты позвонил, чтобы рассказать мне. При этих словах что-то промелькнуло на лице Гэвина, шрам над бровью обозначился. Он издал неловкий смешок — даже для Гэвина. — Какого чёрта? Это же ты позвонил мне, лейтенант. Постоянный зуд в глубине сознания Хэнка разросся в свежую, расцарапанную рану, в то время как Коннор напрягся рядом с ним. Их взгляды встретились, разделяя общее дурное предчувствие, прежде чем Хэнк вернул своё внимание Гэвину; в его тоне была та твердость, которая исходит от человека, изо всех сил старающегося не потерять самообладание. — Гэвин, я тебе не звонил. Гэвин уставился на него так, словно у Хэнка внезапно выросли рога. — Какого хера ты не звонил? Хэнк, ты же сказал мне… Осознание обрушилось на Хэнка подобно приливной волне: странный звонок Гэвина, отсутствие информации о месте происшествия, необычное время. Он достал свой телефон. Он всё ещё работал на полную мощность и был достаточно горячим, что он почти удивился, почему от него не идёт пар в такую холодную погоду. Он вспомнил, насколько банальным для Коннора было взломать его электронику, подделать вызов диспетчера 911 и прослушивать частоты ДПД, как будто для него это было повседневным занятием; насколько лёгко это мог сделать специально созданный андроид-киллер? Коннор был прав — это было покушение. Но не на него. Хэнк внезапно поднял голову, в его глазах горел огонь. К чёрту это. Он проигнорировал обиженное «Ты меня вообще слушаешь?» Гэвина, обошёл его, подошёл к припаркованной патрульной машине и швырнул телефон на пассажирское сиденье. В тот момент, когда он ударился о подушку — он почти надеялся, что он упадёт на пол и разобьётся, но телефоны ДПД были гораздо прочнее этого, — он развернулся и протянул ладонь. Коннор внимательно наблюдал за ним, его взгляд был устремлён на него с такой интенсивностью, которая могла бы нервировать, если бы он не знал, что у парня обострилось чутье ищейки, пока он собирал те же самые кусочки для себя. — Гэвин, дай мне свой телефон. Выражение лица Гэвина исказилось ещё больше, когда он ткнул большим пальцем в сторону Коннора, комментируя с уродливой кривой ухмылкой: — Слушай, если хочешь обновиться до iBot — дело твоё, но не... Гэвин обнаружил, что его правая рука болезненно скручена за спиной, а предплечье прижато к гортани. Он едва успел вскрикнуть от боли, как губы Коннора оказались прямо у его уха, искусственное дыхание было на удивление тёплым, когда он тихо прорычал с убийственным спокойствием: — Кажется, лейтенант отдал вам приказ. Хэнк, придурок, даже не отреагировал на то, что увидел, пока Гэвин тщетно сражался с удушающей хваткой, пытаясь выгнуть спину против нарастающей жгучей боли в плече. Он выплюнул в них обоих: — Пошли вы со своим при— ауч! — Он повысил голос: — Сраный пластиковый— это нападение! — На самом деле, это болевой захват. — Для пущей убедительности его руку ещё сильнее завели за спину, и поле его зрения заволокло белой дымкой. О боги, чёрт возьми, этот сумасшедший мудак действительно собирался вырвать ему грёбаную руку— Голос Коннора вновь зарезонировал в его ушной раковине. — Ваш телефон, Гэвин. Он втянул воздух, отчаянно захлёбываясь: — Ладно, ладно, Господи! — Он передвинул своё тело в ущербной попытке показать, что он находится у него в кармане. Коннор понял намёк, и как только Гэвин обнаружил себя сдавленным в тисках какого-то долбанного механического удава, преследующего свои корыстные цели, Коннор снова оказался на расстоянии ширины плеча, профессионально сложив руки перед собой с откровенно скучающим выражением лица. Он сделал ещё один вдох, прижимая невредимую руку к горлу, и, спотыкаясь, отошёл от машины для убийств и приблизился к Хэнку. В защиту Андерсона можно сказать, что он не был в восторге от этого зрелища, но отсутствие открытого осуждения вызвало у него желание избить ублюдка чисто из принципа. Его правая рука пульсировала, раскаленные спазмы пронзали больше нервных окончаний, чем он предполагал, что у него есть, когда он шатко полез в карман куртки-бомбера, чтобы достать свой телефон, выданный ДПД, желая, чтобы его дрожащие пальцы просто не выдержали и уронили эту чёртову штуку в лужу. Так бы им, блять, и надо. — Вот, — он с опаской оглянулся через плечо, — чёртов ублюдок. Коннор только моргнул, совершенно невозмутимый. Смертоносный пластиковый урод. Хэнк молча выхватил устройство из дрожащих пальцев Гэвина, бросил его в машину, стоявшую рядом с его собственной, захлопнул дверцу и быстро зашагал прочь. Проходя мимо, он махнул им обоим рукой, на что Гэвин сердито потребовал: — Не хочешь рассказать, что, чёрт возьми, происходит, Хэнк? Хэнк не замедлился. — Расскажу по дороге. Идём. Коннор легко занял уже ставшую для него привычной позицию — чуть позади, слегка левее или правее того плеча, за которым он находился; слепая зона Хэнка. Внезапная перемена в поведении лейтенанта, а также несообразные действия андроида позволили ему сформулировать наиболее вероятную версию: — Всё это было отвлекающим манёвром. Габриэль Хардинг — следующая цель убийцы. — В яблочко. Коннор отложил последствия этого для последующего анализа; в частности, то, как перекрутился в своём корпусе его тириумный насос. — Я свяжусь с Хардингом по личному номеру — попрошу его найти безопасное помещение до прибытия полицейского подразделения. Хэнк бросил на Коннора странный взгляд через плечо. — Как ты— ах да, катастрофические инциденты. Гэвин, который последовал скорее из-за нездорового любопытства, чем из-за чего-либо другого, мрачно посмотрел на них обоих. — Секундочку — давайте представим, что я только что прибыл на место преступления и понятия не имею, о чём вы говорите. Не просветите меня? Хэнк шагнул под выездную рампу автостоянки, плотно сдвинув плечи в том, что, вероятно, было тщетной попыткой согреться, теперь, когда его ненадолго перестало обливать дождём. Хэнк, а значит и Коннор с Гэвином, не сбавляли темпа, их шаги гулко отдавались в темноте парковки. — Наш киллер — андроид. Я уверен, что ему удалось прослушать мой телефон, чтобы следить за тем, что мы делаем; может, он прослушивал и твой. Вот почему я выкинул их в крейсер — не нужно, чтобы он подслушал нашу маленькую беседу. Лицо Гэвина скривилось от отвращения, и он выпустил безрадостный смешок сквозь зубы. — Наш убийца — грёбаный пластик? Господи, конечно же это он. — Гэвин метнул взгляд в сторону Коннора. — Мы уверены, что на курок нажимает не один из его дружков из Центра утилизации? — Это не девиант, — упрекнул Коннор ровным, но еле сдерживаемым тоном. — В ходе расследования мы выяснили, что у Киберлайф есть действующий контракт на поставку правительству США прототипов андроидов для передовых военных операций. У нас есть основания полагать, что один из этих прототипов используется для убийства ключевых членов Киберлайф по неизвестным на данный момент причинам; возможно, чтобы заставить их замолчать в преддверии официального расследования их деловой практики. Взгляд Гэвина перескакивал между ними с недоверием. — И вы думаете, эта штука направляется за кем? — За Габриэлем Хардингом, генеральным директором Киберлайф, — поведал Хэнк. — Примерно таким же ключевым членом, как и все остальные. Гэвин встал как вкопанный менее чем в двадцати футах от главного входа, заставив Хэнка и Коннора — в конце концов — остановиться и повернуться к нему лицом. Он поднял руки со смесью изумления и раздражения; на две восхитительные секунды детектив Рид, казалось, потерял дар речи. — То есть, вы хотите сказать, что настоящая машина для убийств разгуливает по улицам, устраняя своих прежних владельцев, а мы понятия не имеем, куда она направляется и зачем. — Затем Гэвин переключил внимание на Коннора, полностью смерив его взглядом сначала сверху вниз, а затем снизу вверх. Взор был каким угодно, но только не добрым. — Эй— а ты разве не прототип? — Он прогулялся ближе, испытующе вздёрнув подбородок. На краю визуального дисплея Коннора замигали протоколы самообороны. — Где ты был в ночь на двенадцатое? Эти слова зажгли огонь в груди Коннора, и часть его пожелала, чтобы он не остановился на простой угрозе сломать Гэвину руку. Он открыл рот, чтобы что-то сказать — что именно, он не был уверен, — когда Хэнк мудро прервал его. — Хватит, Гэвин, у нас нет на это времени. Нам нужно передать известие Фаулеру и как можно скорее поместить нашего человека под охрану. — Он глянул на Коннора, эффективно заткнув их обоих, прежде чем эти два идиота подрались. — С Хардингом есть успехи? Коннор взглянул в сторону лейтенанта; он почти забыл. Он отрицательно покачал головой. — Пока ничего. — Чёрт. — Хэнк скрипнул зубами от досады. Это плохо сказалось на гигиене его полости рта. — Что ж, продолжай пытаться. Никогда не думал, что скажу это, но нам нужно вернуться в башню Киберлайф. Добраться до Хардинга раньше, чем это сделает наш киллер. Внимание Гэвина отвлеклось от них, он весь напрягся. — Хэнк. Подожди. — Он переступил с ноги на ногу, его глаза мгновение блуждали по гаражу, прежде чем вернуться к Хэнку. Язык его тела, благодаря очень незначительным изменениям в позе, стал чем-то похожим на волнение. При других обстоятельствах Хэнк пошутил бы, что это признак апокалипсиса; сейчас это действительно могло быть правдой. — Когда ты— фу, оно позвонило, прикидываясь тобой, то спросило о ходе расследования. — Он фыркнул, резко опустив плечи. — Ротшильд пропал без вести. Его разыскивают, так что между федералами и теми головорезами, что всё остались в городе, кто-то обязательно его найдёт, но я… чёрт, Хэнк, я не знал… Это прозвучало ужасно похоже на сожаление. Судя по минимальному опыту Коннора и сдержанному выражению недоверия, если не страха, на лице Хэнка, похоже, сожаление не входило в обычный репертуар Гэвина. Хэнк настороженно посмотрел на него. — Не знал о чём? Под щетиной на подбородке Гэвина перекатились мускулы. — Я рассказал ему о Кэти. Хэнк застыл на месте совершенно неподвижно. Стали видны тонкие жилки на шее Гэвина, волнообразно выступая под кожей, когда он, защищаясь, выдавил: — Я не знал, Хэнк — ты, чёрт возьми, не сказал мне, что она была за ним замужем! Какого чёрта, лейтенант? Твоя бывшая жена теперь замешана в расследовании убийства, которым ты руководишь, ты хоть представляешь, как это будет выглядеть в глазах судьи? Да кого угодно?! Конечно, Хэнк, блять, представлял, как это будет выглядеть. Кто-нибудь видел, как он из-за этого гуляет лунной походкой по чёртовой улице? Слова показались ему на удивление пустыми во рту, когда он ответил: — В то время это не казалось важным. — Ты в курсе, что киллербот сказал то же самое? — парировал Гэвин, капли воды медленно стекали по острым изгибам его скул, когда он вертел головой то в одну, то в другую сторону. — Ты уверен, что это не твой пластиковый питомец играет в игры за твоей спиной? Тон Хэнка был подобен зажжённой бутановой горелке. — Гэвин... Коннор вмешался: — Либо Ротшильд опасался, что он — мишень, и его жена может быть в серьёзной опасности, — он колебался целую секунду, прежде чем добавить, — либо он ответственен за убийства, а она — соучастница. В любом случае, её нужно доставить в участок. Гэвин усмехнулся. — Я не подчиняюсь твоим приказам. Хэнк втиснулся в пространство Гэвина, казалось бы, не пошевелив ни единым мускулом. — Зато ты подчиняешься моим приказам, так что заткни пасть и слушай. — Он молчал ещё 3,744 секунды с откровенно враждебным выражением лица, прежде чем ему удалось заметно овладеть собой. — В жилом комплексе есть стационарный телефон — используй его. Сообщи диспетчеру, что за чертовщина здесь происходит, и что наши линии связи могут быть скомпрометированы. Попроси кого-нибудь забрать Кейт и найди способ подключить к делу Фаулера. Каким бы путём ни пошёл наш преступник, мы должны быть к нему готовы. Понятно? По изменению палитры в глазах Гэвина — едва заметному переливу от голубого к серому — они оба поняли, что ему очень хотелось прокомментировать свою роль секретаря, суслика, комнатной собачки или любой комбинации из трёх. Однако, какое бы чувство долга ни было у Гэвина Рида, на этот раз оно взяло верх над чувством гордости, и он коротко кивнул. — Так точно, лейтенант. — Хорошо. — Хэнк посмотрел на Гэвина, а затем сделал знак Коннору, поворачиваясь, чтобы вернуться в водоворот. — Пока мы не получим чистое оборудование, сообщай Коннору о любых изменениях. Чувства долга у Гэвина, по-видимому, хватило ненадолго, и он многозначительно спросил в их удаляющиеся спины: — Да, а что, если его «линии связи скомпрометированы»? Хэнк замедлил шаг, полагаясь на тридцатилетний профессионализм, вбитый в него для выполнения тяжелой работы, в то время как часть его личности, отгороженная от остального мира, хотела расквасить чёртово лицо Рида разводным ключом. Боже, ему нужно было выпить. Он нырнул обратно под дождь, коротко ответив через плечо: — Ты не можешь взломать девианта, Гэвин. Несмотря на все его усилия, дыхательная программа Коннора перестала функционировать.***
На приборной панели роскошного автомобиля, на гладкой виниловой поверхности, настойчиво жужжал личный мобильный телефон Габриэля Хардинга, на экране которого мигал идентификатор вызывающего абонента: RK800 «Коннор». Его звук был заглушён рёвом дождя. Вдали от безопасности машины, Габриэль Хардинг плотнее запахнул своё темно-коричневое пальто, его зубы стучали друг о друга внутри черепа. Блокада, окружавшая Центр утилизации, в некоторых местах казалась практически заброшенной; в другое время он был бы недоволен пустой тратой денег налогоплательщиков. Перед тем местом, где он стоял, вдоль трассы было выстроено несколько ярко-оранжевых полосатых баррикад вперемежку с дорожными конусами. Несмотря на полное отсутствие контакта с людьми за последние 48 часов, всё, к чему прикасалась погода, казалось грязным, здания покрылись коркой льда, а последние остатки снега упрямо скапливались в тенистых расщелинах, илисто-серых и сырых от влаги. В воздухе, насыщенном озоном, всё ещё чувствовался запах дизельного топлива из стоявших неподалеку военных грузовиков. Со своей точки обзора он едва мог различить шпиль церкви, крыша которой обветшала, а стены, испещрённые граффити, осыпались от недостатка должного ухода. В этом здании, насколько он мог судить, находился Маркус — или, по крайней мере, кто-то, кто мог бы доставить его к Маркусу. Оно было всего в двухстах ярдах от него. Каждое утро он шёл пешком от места своей парковки ещё дольше. Он не мог пошевелиться. «Это самоубийство», — кричал внутренний голос у него в голове — как только он приблизится к зданию на расстояние пятидесяти футов, один из этих девиантов узнает его и решит свершить уличное правосудие. Они разорвут его в клочья и будут на сто процентов правы, если сделают это. Не имело значения то, чего он не знал, или к чему не прислушивался, или тысячи причин, почему или как он не верил в то, что видел прямо перед собой, пока не поговорил с Коннором. Это не имело значения. Реальность не была продиктована его желаниями. Он сглотнул, когда пугающее спокойствие овладело им. Даниэль и остальные были мертвы. Их кто-то убил. Скорее всего, это означало, что кто-то охотился и за ним тоже. Он не был андроидом, как Коннор или Маркус; он не мог надеяться выжить против любого из них, если бы до этого дошло. Хотя он уже давно привык к угрозам убийства и даже пережил не одно покушение, реальность его положения, а именно то, насколько он облажался, была слишком велика, чтобы её игнорировать. Итак, он использовал навыки, которые сделали его таким успешным: он подсчитал цифры и принял наилучшее решение, на какое был способен. Габриэль крепче сжал пальцами контейнер с микрокартой, спрятанный у него в кармане. Если ему суждено было умереть, то, видит Бог, он был чертовски решительно настроен забрать кого-нибудь с собой.