sick and tired life of lee minho

      На часах 19:13 и Минхо думает, о том, что до конца рабочего дня осталось 47 минут. Всего 47 минут и он будет свободен. Свободен ли? Он кликает на циферблат в правом нижнем углу рабочего стола и начинает отсчитывать секунды вместе с компьютером. Помогает ли? Сомнительно. Время продолжает тянуться безвкусной жвачкой от большого чупа-чупса, который еле помещается в рот, только на языке вместо приторной сладости появляется призрачный горьковатый привкус, а пальцы покалывает от желания взять сигарету. Еще не время. Сначала нужно приехать домой, покормить кошек, а потом уже все остальное.       На часах 19:56 и Минхо чувствует почти сладкий аромат облегчения. Почти всё. Он снимает телефон с зарядки и кладёт ее в сумку, достает шапку и шарф, отсчитывая последние секунды, готовый броситься к лифту, лишь бы не задерживаться в офисе даже на минуту.       На часах 20:01, Минхо прикладывает пропуск к магнитному замку и, наконец, оставляет работу позади. Нажимает на кнопку вызова лифта и, нетерпеливо отбивая какой-то ритм ботинком, ждёт, пока тот поднимется с первого этажа. Он оказывается внизу в 20:03 и понимает, что стало немного теплее, но ветер всё ещё ледяной, а дорога всё ещё пиздец скользкая. В голове мелькает мысль о том, что нужно как-то не навернуться и не переломать кости - на больничном сидеть крайне невыгодно.       В 20:09 Минхо приходит на остановку. Голову нещадно продувает сквозь шапку, и Минхо думает, что удлиненный пуховик и хорошие зимние ботинки были его лучшей покупкой, потому что теперь задница и ноги замерзают чуть медленнее. Он наблюдает, как останавливаются маршрутки, как в них набивается очередная кучка людей, не оставляя внутри абсолютно никакого свободного пространства. Подъезжает тучный автобус и увозит на другой конец города следующую порцию уставших зомби. В 20:17 Минхо окоченевшими пальцами достает телефон и открывает карты - его троллейбус уже где-то близко.       Уже в 20:20 он смотрит в окно на проплывающие мимо дома и офисные здания с магазинами и кафе на первых этажах. В это время зимой уже темно, поэтому, обычно невзрачные, они переливаются огнями гирлянд и даже становятся немножко волшебными. Так думает Минхо. Окна квартир тоже подсвечиваются гирляндами, разноцветными и отвратительно безвкусными - город начинает готовиться к Рождеству, и Минхо чувствует это настроение. Пока. Он точно знает, что через неделю-другую будет хотеть только того, чтобы эта праздничная суматоха поскорее закончилась. И, возможно, немножечко сдохнуть.       Очередная пересадка, чтобы доехать до его родного захолустья, и Минхо даже не приходится мерзнуть - в 20:36 автобус уже стоит, и в нём даже есть места. На этот раз повезло. Он проходит в салон, протягивает водителю карточку и ждёт пока тот справится с терминалом оплаты в поисках нужной остановки. Свободны только места сзади, значит, будет трясти. Минхо садится на кресло около окна - ему нравится смотреть в окно, неважно, что там ничего не видно, да и плюсы всё равно есть - точно никто не будет тереться задницей о плечо (а, может, и не задницей).       Автобус отправляется в 20:40, первые десять минут пути мелькают окна частных домов, а потом - темень непроглядная почти до самого конца. На душе у Минхо такая же темень. Иногда пробивается слабый-слабый свет, как от маленькой светодиодной гирлянды на батарейках - еле-еле видно, но всё равно приятнее, чем ничего. Маленькая надежда на то, что всё ещё не так плохо и что может стать лучше. Правда, исчезает она так же быстро, как и появляется. Почему? Да чёрт знает, почему уже к двадцати семи годам он так страшно заебался.       Дорога до дома занимает больше времени, чем обычно, из-за ужасной гололедицы. В 21:30 Минхо достаёт ключи из кармана куртки и открывает квартиру. Полоса света от подъездной лампы разрезает темноту прихожей, в ней показываются три усатые мордашки. Они щурят глаза от непривычной яркости и почти синхронно начинают мяукать. Соскучились и проголодались. Минхо включает свет, снимает верхнюю одежду и сразу спешит в кухню. Он хватает три керамические мисочки в форме котов, достаёт из холодильника корм, раскладывает поровну и снова ставит обратно. Хвостатые довольно урча срываются к своим мискам. Только после этого Минхо позволяет себе умыться, перекусить и посмотреть пару реакций на ютубе. Организм требует сна, и он слушается.       День за днем, неделя за неделей - всегда одно и то же. Одни и те же автоматические действия, одни и те же лица, и абсолютно никакой радости в жизни. Желания продолжать такое существование тоже нет. Впрочем жизнь Минхо держится на трех китах: нежелании причинить боль близким, злом упрямстве и отсутствии смелости переступить черту. Хотя, если быть совсем уж честным, то вообще-то на трех котах. Не то, чтобы у него не было друзей и увлечений, это совершенно не так. Времени, у Минхо не было времени. И как он до этого дошел?       Конечно же, так было не всегда, и еще пару лет назад Минхо снимал небольшую квартирку почти в центре города со своим другом Феликсом. Вместе они обошли почти все популярные и не очень кафе (жральни - так их называет Феликс вне зависимости от того, насколько они модные) и большую часть местных баров. В одном из этих баров они даже познакомились с Хёнджином и Чанбином. С первым стал встречаться Феликс и позже к нему же переехал, а второй стал неизменным собутыльником Минхо. После переезда Феликса ему пришлось сменить центр города на пригород, в котором он вырос, и тогда жизнь Минхо превратилась в замкнутый круг - коты-работа-коты. Впрочем даже замкнутый круг иногда можно прервать.       В этот раз Минхо заканчивает чуть раньше обычного и в 18:34 выходит из офиса, в очередной раз прикладывая карту к магнитному замку. Сегодня он более нетерпелив, потому что внизу его уже ждёт Чанбин. Они решили, что пора преодолеть пасмурную меланхолию, на вечер скинуть заебанность и просто напиться в баре.       В 18:37 они здороваются со звонким хлопком ладоней и смеются от того, что получилось с первого раза. Чанбин показушно вредничает: - Заебался тебя ждать, чувак. Между прочим, не май месяц, жопа отмёрзла! - Минхо на это только закатывает глаза. - Между прочим, это я обычно тебя жду вечность и морожу свою жопу, чертила. - Ой всё, бесишь. - Да, да, попизди мне тут. Погнали в мак сначала, жрать хочу.       Минхо распахивает стеклянную дверь в 19:03, и чувствует, как в лицо ударяет поток теплого воздуха и ужасный запах говяжьих котлет, от которого его когда-то даже тошнило. И всё равно это лучше холодной улицы. Уставшие от людей, они подходят к терминалу и мучительно долго выбирают, какие комбо хотят сильнее. Чанбин берёт с биг тейсти, а Минхо с цезарь роллом и ещё с минуту зависает на сырных палочках, но всё же отправляет их в заказ. Угощает Чанбин. Непонятно, по доброте душевной или в надежде, что Минхо будет угощать в баре. - Блин, давно уже в маке не жрал. Это вы, городские, хоть каждый день можете, а в моей деревне даже доставки нет. - Ууууу, сочувствую, конечно, но не от всего сердца. - Ну ты и свинья, Чанбин. - Да почему сразу свинья? Не понимаю просто… я вот ни за что от города не откажусь, ни за какие коврижки. - Как будто у меня был выбор… - Ну, тоже верно. Ладно, не грусти, а то сиськи не будут расти. Погнали.       Они приходят в свою излюбленную рюмочную в 20:17 и с порога окунаются в мир, которого даже в какой-то степени не хватало. Внутри шумно, жарко и красное освещение. И такой же красный ковер на стене, противоположной входу, из-за него даже немного по-домашнему уютно. Их любимые кресла у пианино ещё не заняты, поэтому они спешат их занять.       Минхо замечает за стойкой Чонина. Их взгляды пересекаются, но оба делают вид, что не знакомы. Что, впрочем, не так далеко от правды, потому что они всего-то пару недель переписывались в тиндере, а потом как-то не пошло. Чанбин выдергивает его из мыслей и протягивает местное меню, что-то рассказывая про новые дистилляты и ликёры. Умник хренов - так его зовёт про себя Минхо. Чанбин настаивает на том, что стоит разогнаться с эстонского вана таллин, потому что относительно слабенький и вкусный. Минхо сдается, просит бармена налить два шота ликёра и достает телефон - 20:24. Больше он на время не смотрит, потому что за вана таллин идут три шота карамельного минтту и время уже не имеет никакого значения.       Чанбин чёртов извращенец. Другого объяснения Минхо просто не может найти, когда тот приносит два абсента олд традишн с яблочком на каждой рюмке. Рюмки красивые, на ножке, но 70-градусное пойло внутри, пусть и дорогое, не прельщает совсем. Чанбин говорит что-то о том, что такую чешскую классику просто обязан попробовать каждый. Минхо в корне не согласен. Но друг так увлеченно щебечет, пока рассматривает “симпатично зеленоватую” жижу с “прикольными травинками” на дне, что Минхо опять сдается. И сразу же жалеет. Потому что никакой жалкий кусочек ебучего яблочка не поможет унять жжение по ощущениям почти сгоревшей слизистой. “Прикольные травинки” оседают на горле и заставляют кашлять.       Зло зыркнув на Чанбина Минхо поднимается с кресла и идёт по направлению к уборной, но, немного запутавшись в ногах от выпитого алкоголя, почти падает на кого-то идущего ему навстречу. Этот кто-то успевает его подхватить, и их лица встречаются. Минхо глупо хихикает от того, насколько огромны глаза напротив, распахнуты будто в испуге. - Ой, прости, это всё чёртов Чанбин и сраный абсент, - почти искренне извиняется Минхо. - Ага, у Бина какой-то аномальный дар убеждения, - Минхо удивленно округляет глаза. - А, ну, мы с ним в студии вместе зависаем. Я Джисон, кстати. - Минхо, - они неловко пожимают руки, и Минхо думает о том, как тесен этот мир. - Ну, ты, кажется, шёл в уборную, не буду задерживать. - А? А, да, точняк. Кстати, мы с Чанбином заняли кресла в углу, так что присоединяйся, если хочешь.       Джисон действительно подходит к ним немногим позже, когда Минхо наконец-то находит в себе силы противостоять Чанбину и сбавляет обороты. Со временем он перестает подвисать в обществе Джисона, как это обычно происходит в компаниях незнакомых или малознакомых людей, даже отпускает абсолютно дурацкие шутки и как будто немного расслабляется и отпускает свои тревоги. Они болтают непривычно непринужденно, и Минхо узнает, что его новый знакомый, оказывается, младше на два года, он талантливо пишет тексты песен (по мнению Чанбина), работает кавистом в винотеке и почти не пьет (странная ситуация).       Непривычно непринужденно они болтают до самого закрытия бара. Оказавшись на улице, Минхо достаёт телефон - на часах 03:08, время прошло слишком незаметно. Он думает о том, что такси его разорит, но все-таки заходит в приложение и вбивает свой адрес - всё равно это единственный вариант. Сумма почти космическая, и Минхо тяжело вздыхает. - Пиздец, и почему я вообще решил переехать снова в эту жопу мира… - вопрос, конечно, риторический, но думать об этом Минхо никогда не перестаёт. - А тебе куда? - интересуется Джисон, а Минхо становится неуютно. - Чувак, он реально живёт за тридевять земель, даже не думай, - вставляет свои пять копеек Чанбин, а Джисон и Минхо как-то чересчур синхронно закатывают глаза. - Ой, завались. Показывай уже, - и присвистывает, когда Минхо протягивает ему телефон. - Ну, предположим, ждать такси ты будешь дольше, чем мы будем ехать, если поедем сейчас.       Минхо становится почти физически больно, ведь он не привык к таким жестам, если это не Чанбин. Становится неловко и неудобно перед Джисоном, ведь он не обязан везти его в такую даль, наверняка он устал и уже хочет спать. В голове Минхо мысли носятся вихрем, а эмоции написаны на лице. - Так, расслабься, подумай о своих котах и садись в машину, - Джисон тихо вздыхает и почему-то выглядит немного озабоченным чем-то. - Да… Точно, хорошо. Спасибо.       Они прощаются с Чанбином и садятся в немного потрёпанный Хёндай Джисона, в машине повисает неуютная тишина, сквозь которую слышен хруст снега под колёсами и шум шестерёнок в голове Минхо. Он смотрит на время - 03:15, полчаса и он окажется дома.       Минхо готов погрузиться в пучину мыслей и смешанных чувств, но Джисон нарушает тишину. Его голос словно разрезает пелену, он начинает рассказывать смешные истории то ли в попытке избавиться от гнетущего ощущения, то ли пытаясь успокоить Минхо. Где-то в глубине души Минхо ему за это благодарен, а чуть позже он признается себе, что рад предложению Джисона не только потому что он быстро оказался дома, но и потому что хотел провести побольше времени с парнем, подсознательно ждал и желал такого развития событий. Вот только отрицать собственные чувства и желания стало для Минхо своеобразным хобби. Он по привычке возвращался в темноту одиночества и упорно пытался доказать самому себе, что никому он в общем-то не нужен, что никто о нём не позаботится, что никто ему не поможет из этой темноты выбраться, а почти никого близко к себе не подпускал. - Ну, мы на месте. Спасибо, что подвёз. Правда, - Минхо натягивает улыбку и прощается с Джисоном.       На часах 03:43, когда Минхо прикладывает магнитный ключ к подъездному замку. Он поднимается на четвёртый этаж, каждый шаг тяжелее предыдущего, будто земное ядро решило притянуть его к себе. Дома он кормит котов, а после раздевается и ложится на старенький диван даже не умывшись. В ту ночь Минхо настигает первая и последняя истерика, после которой он решает, что пора. Пора уже привести голову в порядок.       Позже на приёме у врача он тоже плачет, но после этого наконец-то впервые чувствует небольшое облегчение и пока не осязаемую уверенность. Он обязательно справится. Минхо достаёт телефон - на часах 13:28, и видит уведомление от Джисона:

“Пойдешь со мной на свидание в субботу?”

      Он едва заметно улыбается и наконец-то видит большой просвет среди окружающей его тьмы.