Кровавое солнце

Они все знали, что что-то происходило. Ее народ давно знал, что боги ответят, если ты достаточно терпелив, чтобы слушать. Они жили небольшими племенами, каждое из которых возглавлял шаман, который набирал себе учеников – тех, кто мог слышать голоса богов. В будущем они могли бы занять место шаманов. Несколько племен объединялось в союз с единым лидером. Этот, в свою очередь, был не шаманом, но воином. Земли хватало всем, но это не означало, что они не воевали между собой. Стояло засушливое лето, и она со своими подругами сбежала за несколько километров от города и святилищ, чтобы почувствовать себя свободными. Тогда Аиша и преподнесла им новость: – Я говорила с богами, – произнесла девушка. – Вода неспокойна. Она чувствует опасность, нам стоит быть настороже. – Ты сказала магистру, – своих наставников они называли именно так, – или мы первые? – спросила Беатрикс. – Я сказала, но он ответил, что не чувствует ничего подобного, – Аиша явно злилась. – Он посоветовал мне не торопиться с выводами. Прошло две недели, прежде чем Флора принесла такую же новость: что-то странное происходило с землей. – Сангре, – произнесла девушка. – Все больше с каждым днем, и все ближе к нам. Они пытались рассказать хоть кому-нибудь, но никто не хотел верить молодым девушкам. Даже отец Музы, Сол ле Сан отрицал происходящее. Она не знала, чего ожидать, когда на рассвете на горизонте появились белые люди, одетые в странные одежды, но она предчувствовала, что без войны не обойдется. Все было ещё хуже, ведь все их шаманы отправились в ритуальное путешествие к святым местам, и никто не знал, когда они вернутся. Солу было не с кем посоветоваться. Девушки еще не завершили обучения, а потому, официально, не могли говорить с богами под страхом изгнания. Эти люди говорили на незнакомом языке, но простых жестов хватило на первое время. Их руководитель, мужчина в возрасте немного за сорок, попросил ночлега, еды и воды. Муза слышала незнакомые слова, которые он произносил, и следила за тем, как отец согласно кивал. Воинов расселили по домам всего союза, а в свой дом отец впустил сразу троих – их лидера и двух его сыновей. Во всяком случае, Муза предполагала, что их отношения были такими. Чужеземцы пытались произвести хорошее впечатление, как, например, научили их своему слову, которое звучало как “спасибо”. Индейцы же говорили "граси". И все же, она была почти уверена, что они хранили в сердце злые мысли. Отец пригласил их за стол, и Муза прислуживала им четвертым, как обычно делала это для отца. Ей не нравились взгляды, которыми они обменивались. Она не знала, что значат их слова "красивая" или "интересно, сколько старик потребует за нее", но чувствовала, что речь шла о ней. Такими замечаниями обменивались двое – мужчина и юноша со светлыми волосами, третий был другим. У него были темные волосы и светлые, слегка хитрые глаза. Но у него было чистое сердце, она чувствовала это. После ужина отец наказал ей приготовить ванну для гостей, а пока предложил гостям трубки. Брюнет отказался и проследовал за ней в ванну. Она делала работу молча, но когда выходила, он произнес "спасибо". Муза успела убрать со стола, прежде чем поймала недовольный взгляд отца. – Гест, – произнес он, и Муза скрылась за занавеской, отделяющей ванную комнату. Юноша сидел к ней спиной, но обернулся, когда она вошла, и встретился с ней взглядом. Она чувствовала, что он был удивлен. Муза взяла со стола мягкую хлопковую губку, намочила ее в ёмкости с травяным настоем, который способствовал расслаблению. Она подошла к нему и провела губкой по его плечам, шее и спине. Она видела, как расслабились мышцы под ее прикосновениями. Среди ее народа существовала традиция омовения гостей, и отец посчитал, что чужеземцы тоже достойны такого внимания. – Спасибо, – вновь произнес парень, когда она закончила, и указал на нее. – Спасибо, – неуверенно повторила за ним Муза, но он рассмеялся и покачал головой. – Нет, – произнес он. – Как сказала бы ты? – она не поняла вопроса, но он снова указал на нее и девушка решила попробовать. – Граси, – произнесла она. – Спасибо э граси. Юноша улыбнулся и повторил за ней: "Грази". На этот раз рассмеялась и покачала головой она, и снова повторила слово: – Граси, па грази, – юноша кивнул, уловив разницу. – Граси, – на этот раз слово прозвучало верно, так что Муза кивнула. Она указала ему на полотенца, что лежали рядом и вышла. Ей ещё нужно было подготовить постели для них, а позже совершить ещё два омовения. Она не сомневалась, что те двое не сойдут до того, чтобы попробовать узнать её язык, но она все равно должна была это сделать.

***

– Они опасны, – произнесла Блум, когда им удалось встретиться на следующий день. Мужчины их племени обсуждали что-то с чужеземцами. – Хотя ты, Муза, наверняка и так это уже знаешь. – Как будто хоть одна из нас может сделать с этим хоть что-то, – Стелла, что управляла светом, закатила глаза. – Я имею ввиду, даже если бы я стала невидимой , я не пойму ни слова из того, что они скажут. Мы заведомо в проигрышном положении. – Мы ведь все согласны, что они хотят нам смерти? – спросила Беатрикс. – Может быть не так категорично, – произнесла Флора, – может им хватит наших земель, нас в жены и наши лучшие охотничьи места и наши ресурсы. – Не будь такой наивной, – закатила глаза Беатрикс. – Судя по тому, как вел себя юноша, что поселился у нас, у меня только два пути: постель или смерть. Муза поджала губы, потому что где-то в глубине души она верила, что у этого таинственного брюнета не было злых намерений. Во всяком случае, он казался милым с ней. – Муза, постарайся узнать у отца, чего они хотят, – Блум привлекла ее внимание. – Да, мы не понимаем, что они говорят, но они также не понимают нас. Мы могли бы воспользоваться этим. – Я попробую, – произнесла она. – Простите, мне пора бежать. Она как раз успела накрыть на стол, когда мужчины вернулись. Ее отец был напряжен, а вот остальные трое выглядели расслабленными и даже веселыми. – Все в порядке? – прошептала она, пока наливала отцу бурбон. – Не уверен, – отозвался Сол, – но какой у нас есть выбор? Пока, во всяком случае, они не собираются нас убивать, как мне кажется. Жаль, что Но он оборвал себя. Муза, однако, прекрасна знала, что он хотел сказать: жаль, что твоя мама мертва. Ее мама, Фара, могла слышать мысли, и всегда говорила, что все думали на одном языке. Возможно, отец и был прав, но у нее не было на это времени. Ей надо было наполнять бокалы и подавать новые блюда, а еще делать вид, что не обращает внимания на взгляды, которыми ее награждали мужчины, сидевшие за столом... Она сидела на улице и вышивала новую одежду их традиционными символами, когда услышала шаги. Она резко обернулась, но, к счастью, это был таинственный незнакомец. Он опустился на землю рядом с ней, слегка улыбнулся и кивнул, будто говоря, что она может продолжать свою работу. Несколько минут они провели в тишине, девушка вышивала, а он пристально смотрел за тем, что она делала. Она вздрогнула, когда он подался вперед и указал на один из символов. – Солнце, – произнес он. – Сол, – подтвердила она. – Как мой отец, – она махнула головой назад и юноша кивнул. Он указал на растение вышитое на ткани, но, похоже, не знал, что это такое. – Кукруз, – произнесла девушка, но в его глазах было непонимание, так что она поднялась со своего места, на секунду вошла внутрь и вернулась с початком кукрузы в руках, а также лепешкой, которую подавала им с каждым приемом пищи. Парень взял початок у нее из рук и стал рассматривать, потом отковырял одно зернышко и поднес ко рту, как бы спрашивая, может ли он попробовать, так что Муза кивнула. – Блассе, – произнесла она, когда он положил зерно на язык. Они верили, что кукруз много веков назад передали им боги, так что когда кто-то ел свое первое зерно, их благословляли в имя богов, обычно верховный шаман или одна из служащих дев. Юноша, конечно, не был одним из них, но ему тоже не помешает защита. – Граси, – произнес он, и Муза улыбнулась. Она сомневалась, что он понимал, что она сделала, так что скорее всего благодарил за угощение, но ей было плевать. – Ривен, – произнес он, положив руку себе на грудь, так что она догадалась, что это было его имя. У них было похожее слово – Равен, – которое обозначало мудрость, и юноша действительно производил такое впечатление. – Муза, – ответила она, положив руку на грудь, как сделал до этого он. Ее имя означало “с чарующим голосом”. Ее голос был обычным, но не ее разум, который позволял ей чувствовать других. Ривен ощущался правильно.