Шрамы

Эвелина не могла не заметить, что Каллен реагирует на неё иначе, чем на окружающих. Правда пока что не могла понять, почему. Ей казалось, что что-то в душе командора заставляет его разрываться надвое всякий раз при их, увы, редких встречах. Чаще всего он просто каменел и, запинаясь, придумывал предлог, под которым можно быстро ретироваться. Но иногда, если магессе удавалось убедить его задержаться, Резерфорд долго и неотрывно смотрел в её глаза и, казалось, совсем не слушал слов. И при всём этом, свою заинтересованность в ней как в девушке он не выражал, и от флирта отмахивался как-то совсем... болезненно, что ли? Сначала Эвелина думала, что всё дело в том, что он - бывший храмовник, и даже спросила его про их обеты в целом и обет безбрачия в частности. Но получив отрицательный ответ, совсем запуталась. А сам Каллен предложил сменить тему. Он, пусть и нехотя, рассказал о своей службе в Круге Киркволла, но наотрез отказался отвечать на вопросы о Ферелденском. И, стоило Эвелине вскользь упомянуть о том, что он, наверное, был знаком с Героиней Ферелдена, как Каллен вспыхнул и ретировался ещё быстрее, чем раньше - она даже не думала, что в таком грузном обмундировании можно двигаться столь стремительно. Лишь спустя довольно много времени, пережив знакомство с Корифеем, лавину, переход по горам и размещение в Скайхолде, Эвелина наконец смогла разобраться, что к чему. Лелиана просвятила, если можно так выразиться. Сестра Соловей была наблюдательна, как и полагалось Левой руке Верховной Жрицы и Тайному Канцлеру Инквизиции. И, как оказалось, прекрасно знала Героиню Ферелдена. После того, как Эвелина в очередной раз потерпела полнейшую неудачу в охмурении командора, Лелиана позвала её в свою Воронью башню и предложила выпить. Выслушала всё, что магесса посчитала нужным высказать о своей неприступной цели и, сев на каменный подоконник, спросила, что ей доводилось слышать о Пятом Море. Тревельян тогда сначала опешила и даже переспросила, как это относится к теме вечера. И Лелиана ответила. Пожалуй, после того разговора всё встало на свои места. И Эвелине захотелось даже врезать себе по лбу за ранее сказанные о командоре слова. Ей и самой довелось пережить потери, но она даже представить не могла, что должен был чувствовать Каллен. Собственно, сходство с Солоной Амелл и для самой Тревельян казалось жутковатым - она сомневалась, что сможет в ближайшее время смотреть в зеркало. Зато теперь хотя бы стали понятны косые взгляды некоторых людей в Редклиффе. Всё-таки Солона когда-то спасла их от нашествия мертвецов и - ценой своей жизни - от Мора, а теперь кто-то настолько сильно на неё похожий спасает мир от Разрыва. Создатель помилуй, а как же должна себя чувствовать сейчас Лелиана? Они ведь были подругами... - Скажу честно, мне нелегко порой видеть именно тебя, а не её, - вхдохнула Сестра Соловей, словно прочитав мысли Эвелины. - И Каллену тоже. Смерть Солоны всегда будет лежать на наших плечах тяжёлым грузом. Он до конца своих дней будет жалеть о сказанный ей последних словах, о невозможности попросить прощения. А я - о том, что оказалась плохой подругой и не смогла помочь.