Пугающе Странное (или сквозь Уэнсдей-мультиверс)

Это было место вне времени и пространства. Да, это очень клишированное описание, но так оно и было на самом деле. Кусочек реальности, отделённый от всех остальных. Маленькая, пустая и практически мертвая вселенная с едва заметной горсткой материи. В её центре, паря в беззвёздной пустоте, залитой светом полярных сияний таких цветов, каких ещё не видели человеческие глаза, находилась цитадель. Огромное искусственное сооружение, наполовину замок — наполовину особняк из чёрного металла, отражающего свет бездны вокруг, опускалось на камень большого астероида (или, возможно, карликовой планеты), на котором оно стояло. Единственное, что было в поле зрения. Внутри, глубоко внутри, находился лабиринт секретных камер и помещений, где содержались Фрайдей, Тсёрсдей и неопределенное количество заключенных версий Уэнсдей Аддамс. Коридоры патрулировали тени: искусственные конструкции, созданные в виде самого опасного подневольного вида изгоев — хайдов. И одна из этих теней вернулась домой, материализовавшись в сферу тьмы в чрезвычайно ярко освещённом пространстве белых стен. Существо с разделённым на две части туловищем и ещё не восстановившимися ногами упало на землю и в недоумении огляделось вокруг, словно не ожидая, что окажется здесь. — Неужели ты рассчитывал, что сможешь улизнуть в конуру зализывать раны, не привлекая моего внимания? — раздался голос сзади. Теневой Хайд повернулся и, несмотря на то, что всё ещё лежал на земле, смог склонить голову в знак почтения. Перед ним стояла гуманоидная фигура, облаченная в доспехи, казавшиеся одновременно средневековыми и выполненными по высочайшей технологии, из жемчужно-белого материала. Определить его пол было невозможно, поскольку лицо полностью закрывало стеклянное забрало, тоже белое, которое скрывало все черты лица и маскировало голос, придавая ему гулкий, искусственный, неопределенный тембр. Они были повелителем и хозяином цитадели, существом огромной силы и более древним, чем те, на кого осмелились бы поднять глаза их слуги. Имя для них, постоянно присутствующее в глубине их сознания, напоминало о том, кому они служат. Яркий. Без сомнения, они соответствовали своему определению. Их доспехи, казалось, излучали свет. При каждом движении они вспыхивали, ослепляя. Теневой Хайд не мог не закрыть невидимые глаза и не жалеть о том, что его хозяин стоит прямо перед ним. — Ты должен был вернуться с одной из них. Это первый провал, — проговорила хмурая фигура. Голос звучал монотонно и безмятежно, но тут же зазвучал едва сдерживаемым холодным гневом. — Объяснись. Хайд заговорил, или, по крайней мере, сделал то, что было ближе всего к речи, издавая едва различимые гортанные звуки, которые Яркий, казалось, без труда интерпретировали. — Энид Синклер? Я знаю, что они — одни из немногих существ, способных причинить тебе вред, но тебе и твоим собратьям не впервой иметь дело с одним из них… Ты должен был справиться с этим препятствием. Хайд что-то сказал, но очень тихим тоном, словно боялся вызвать гнев хозяина, сообщив новую информацию. Яркий не разразились гневом, но почти незаметное покачивание головы и паралич, охвативший их тело, свидетельствовали о том, что услышанное их искренне удивило. — Средь бела дня? Полное превращение? Теневой Хайд кивнул. — Интересно… — сказала бронированная фигура, затем стремительно опустилась на колени перед Хайдом и без лишних слов погрузила пальцы в висок существа, словно тот был сделан из масла. Теневой Хайд издал жалкий стон, его тело начало содрогаться, а затем обмякло. Яркий лишь глубоко вздохнули, в то время как их пальцы погружались в череп существа, которое они только что лоботомировали своими руками. — Интересные воспоминания… Да, я вижу их… А, Уэнсдей со стражем… Как неожиданно. Они встали, отбросив неподвижное тело умирающего монстра. В клубах серого дыма появились другие маленькие теневые существа с едва очерченными формами и приступили к удалению будущего трупа и очистке остатков эктоплазмы, пока Яркий просто шли к огромному возвышению, с которого открывался вид на пейзаж разноцветной пустоты. Под маской они улыбались.

***

В мире, расположенном в нескольких вселенных от нас, в 1977 году, Уэнсдей Аддамс увидела ужасную сцену. Гломп! Одна из самых отвратительных практик, которые Уэнсдей когда-либо видела в своей жизни. Проявление пылкости в виде объятий в сочетании с агрессивностью захвата, достойной самого яростного матча по регби. Обычно это состояло в том, что агрессор набрасывался на неподвижную жертву, и во многих случаях это приводило к тому, что они оба падали на землю. Энид была склонна дарить их избранным. Уэнсдей научилась их избегать. Даже после начала их отношений волчица всегда соблюдала эту границу. Обычные объятия — да, такое — ни за что. Поэтому она с ужасом наблюдала, как Энид и Пап бегут навстречу друг другу и сталкиваются в воздухе в обоюдном порыве, а затем падают на землю в обнимку среди смеха и слез. Уэнсдей посмотрела на скорпиона, которого всё ещё держала в руках: — Наши идиоты, верно? В ответ маленькое существо быстро щелкнуло клешнями. Перед ней, поднявшись с земли, Энид и Пап превратились в какофонию приветствий и поздравлений. — БОЖЕ! БОЖЕ! — Я так скучала по вам, ребята! — Посмотри, как ты выросла! — Вы обе почти не изменились! — Сколько тебе сейчас лет?! Уэнсдей вздохнула, с трудом сдерживая улыбку, которая грозила появиться на её губах при виде этой сцены, но ей удалось сдержаться, напомнив себе о срочности их миссии. Судя по арахниду, которого Аддамс держала в руках, Пап была одной из её версий, с которой она общалась на более личном уровне, и, похоже, девушка прислушалась к её совету. Сзади подошли Дора и Тео. Юный оборотень слегка наклонилась к той, кого она приняла за версию своей матери, с фамильярностью, которая всё ещё немного смущала Уэнсдей. — Судя по реакции, я предполагаю, что она…? — Одна из моих версий после межпространственного инцидента три месяца назад, как и твоя мать, — пояснила Уэнсдей. — Это Пап. Ей было около шести лет, и в её измерении это был 1964 год… Я вижу, что, как и в случае с твоей матерью, время для неё здесь течет быстрее, чем в нашей реальности. — Меня беспокоит, когда нам придется возвращаться домой, — сказал Тео. — Сколько времени пройдет на самом деле? — Когда мы вернём твою мать и отправим вас домой, все будет так, как будто… Она не смогла продолжить, внезапно обнаружив, что её обнимает Пап. Теперь она была заметно выше неё. Она старалась не позволять этому слишком сильно влиять на неё. — Уэнсдей! — Уэнсдей, — поприветствовала Уэнсдей, осторожно отстраняясь. — Лучше называйте меня Пап, чтобы было понятнее, — ответила девушка. — Для этого мы придумали прозвища, верно? — Поскольку это твоё измерение, а я — гостья, возможно, тебе следует стать Уэнсдей, а мне — взять временное прозвище. — О-о-о… Ворчун! — предложила Дора. — Нож! — добавил Тео свой вариант. — Жёнушка, — закончила Энид, улыбаясь и скрестив руки на груди. На этот раз Уэнсдей не удержалась от того, чтобы слегка дрогнуть левой бровью, сдержав раздраженный рык. — Если подумать, давайте оставим Уэнсдей и Пап. Ради старых добрых времен. Пап усмехнулась в ответ и тут же перевела взгляд на руки Уэнсдей, в которых Аддамс всё ещё бережно держала чёрного скорпиона. На лице Пап промелькнул слабый отпечаток раздражения, как у матери, готовой отругать своего отпрыска. Тем не менее, если она и выхватила скорпиона из рук Уэнсдей, то сделала это с той же нежностью. Она держала маленькое существо на ладони, поднося его близко к лицу. — Что ты хочешь сказать, мисс? Хм-м-м? Не знаю, как ты умудряешься сбегать из своего террариума и пробираться по пожарной лестнице, но однажды ты окажешься под колесами машины и превратишься в голубиный корм. Уэнсдей наблюдала за этой сценой, на этот раз ничуть не скрывая ностальгической улыбки, которая появилась на её губах. — Нас официально не представили, — сказала она. Пап удивленно посмотрела на нее. — О! — воскликнула она, снова протягивая скорпиона Уэнсдей. — Как невежливо, примите мои извинения… Клаудия Августа, это Уэнсдей Аддамс. Уэнсдей, это Клаудия Августа, одна из детей Нерона. — Неро… он…? Пап грустно улыбнулась и покачала головой. — Его больше нет. По естественным причинам. Но он прожил много лет, и с его парой они оставили нам много маленьких чудовищ, вроде этого, — сказала Пап, нежно погладив Клаудию Августу по голове кончиком пальца. — У нас дома в подвале целая колония таких! — Вот это да, — прошептала Энид. — Замечательно, — заметила Уэнсдей. Дора легонько толкнула Тео. — Чувак, почему у нас дома нет колонии скорпионов? Её вмешательство привлекло внимание Пап, которая с любопытством наблюдала за близнецами. Энид шагнула вперед и расположилась рядом с ней. — Пап, это Дора и Тео. — Пандора Энид Аддамс и Теофраст Бомбастус Аддамс, очень приятно, — сказал Тео, выходя вперёд с легким поклоном. — О, еще Аддамсы! — сказала Пап, заметно обрадовавшись. — Всегда приятно встретить новых членов семьи, они тоже из вашего измерения? — Это дети Фрайдей, — ответила Уэнсдей. Пап так быстро повернула голову в сторону своего пространственного двойника, что Энид на мгновение испугалась за целостность её шейных позвонков. — ЧТО?! Уэнсдей лишь молча кивнула в ответ. Пап снова повернулась к близнецам, наблюдая за ними более пристально. — О, я понимаю. Да, понимаю. И я ничуть не удивлена, ведь ваша мама приняла меня как младшую сестру, несмотря на то, что мы были вместе всего пару дней. — Фрайдей и близнецы — это причина, по которой мы здесь, Пап, — сказала Энид. Пап слегка нахмурилась. — Боюсь, это не просто приятный визит, не так ли? — Наша мама… — начала Дора, на мгновение остановившись, чтобы перевести дух. — Нашу маму похитило существо, которое путешествует между вселенными. — И вчера в нашей вселенной то же существо или один из представителей того же вида попытался сделать то же самое со мной, — продолжила Уэнсдей. — А наше присутствие здесь объясняется тем, что, идя по его следу и следам других подобных ему, мы можем определить, что один из них находится где-то в этом измерении, готовый выследить тебя. Любой другой человек воспринял бы такую информацию с недоверием, страхом или паникой, если бы вообще поверил. Но Пап лишь серьезно кивнула, демонстрируя самообладание, которое сохраняла с детства. — Возможно, нам лучше переместиться в более уединённое место, чтобы поговорить, — сказала она, убирая Клаудию Августу в карман платья. — Да. Если это существо похоже на то, что напало на нас, оно не будет возражать против того, чтобы сделать это посреди кампуса колледжа, — сказала Энид. — Мы можем пойти в мою квартиру, я живу в пентхаусе недалеко от кампуса, — сказала Пап, начиная идти. Остальные последовали за ней по мощёной дорожке в направлении выхода с территории университета. — Сколько тебе сейчас лет? — спросила Уэнсдей. — Девятнадцать, — ответила Пап. — У вас, девочки, прошло гораздо меньше времени, чем у меня, не так ли? Вы всё ещё такие же, какими я вас запомнила. — Всего три месяца, — сказала Энид. — Боже, да ты теперь на год старше нас. Это смущает. — Что ты изучаешь? — спросил Тео. — Полагаю, ты учишься в университете, а не просто пришла пошарить в морге университетской больницы. Пап гордо улыбнулась. — Второй курс судебной энтомологии! Близнецы ответили «ооо» и «ааа», выражая свое восхищение. Уэнсдей лишь одобрительно подняла брови, хваля упомянутую карьеру. Энид просто улыбнулась, мягко покачав головой. — Тебе это действительно идет. — Хотя я иногда посещаю морг, — призналась Пап с застенчивой улыбкой. — В холодном хранилище удобно вздремнуть между занятиями. — Конечно, — вздохнула Энид. — М-м-м, к этому времени моя соседка должна выйти, так что мы сможем поболтать без проблем, — продолжила Пап. — И, возможно, мне стоит сделать срочный звонок домой… — Предупреждение отца и матери может показаться разумным, но не стоит тревожить их без необходимости, — сказала Уэнсдей. — В конце концов, ты — главная цель. — Да, но в том-то и дело, — ответила Пап. — Я не единственная Уэнсдей. Есть ещё и Младшая. На несколько секунд в группе воцарилось удивленное молчание. Дора и Тео лишь обменялись взглядами. — Кто такая Младшая? — спросила Энид, слегка нахмурившись. Пап пожала плечами. — Уэнсдей-младшая. Выражение лица Уэнсдей выражало неразборчивое недоумение, словно она пыталась понять, что только что услышала. Энид ошарашенно уставилась на Пап. — …что.