Пугающе Странное (или сквозь Уэнсдей-мультиверс)

— Привет! — поприветствовала Энейт Синклар. Как ни странно, первым, что привлекло внимание Энид, был голос. Голос Энейт звучал практически так же, как и ее собственный, но с чуть более глубоким тембром. Но в остальном — тот же голос. В нем не было и намека на иностранный акцент, который был заметен, например, у Сен-Клер. Это привлекло ее внимание, потому что все Уэнсдей, с которыми она встречалась до сих пор, обладали характерными голосами. Иногда очень характерными. Во-вторых, неожиданно возникло чувство… зависти? Нет, это была не совсем зависть. Скорее ошеломленное восхищение. Энид не была неуверенной в себе. По крайней мере, она научилась не быть такой после двух лет положительного подкрепления в этом в стиле Аддамс. Она гордилась своими шрамами и знала, что находится в хорошей форме. Она всегда была спортивной (метаболизм оборотня, практически невозможно найти ликана, у которого были бы проблемы с весом), но после первого превращения она немного подросла и заметила увеличение мышечной массы. Не то чтобы она была абсурдно мускулистой, скорее, она была, как сказала бы Уэнсдей, «абсурдно хорошо сложена в идеальной пропорции». Но как бы то ни было, Йоко пару раз называла ее любителем, и это правда, ведь ее версия из другого измерения, Имон, тоже был очень хорошо сложен, судя по тому, что она видела на фотографии, которую показали ей близнецы, но… Даже Имон выглядел бы маленьким рядом с Энейт Синклар. «Пресвятые помидоры!!!», — подумала она, устремив взгляд на новоприбывшую. Энейт Синклар была высокой. Очень, очень высокой. Эта женщина, как и Пагслег, была титаном ростом чуть больше семи футов и могла без особых проблем встретиться лицом к лицу с преображенной Энид. В сочетании с грозной мускулатурой она выглядела внушительно: меховая одежда, ритуальные татуировки на руках и шрамы на все еще красивом лице. Энид не могла не задаться вопросом, какого размера должна была быть ее волчья форма. Должно быть, она была грозным чудовищем. Ну, может быть, она немного завидовала. — Прошу прощения за задержку! — воскликнула Энейт. — Леди Танака и ее свита только что прибыли на церемонию, и мы просто наверстывали упущенное. Эй, её новая любовница — это сирена! — Ты не опоздала, cara mia, — сказал Уоднесдег. — Мы практически только что вошли, Ларч представил нас официально, и мы здесь всего пару минут. Мы даже не успели начать нормальный разговор с нашим гостем. При этих словах Уоднесдега Энейт обратила внимание на Энид, которая приветственно помахала рукой. — О, Пагс, ты был прав! — воскликнула варварша, улыбаясь. — О, духи, она как будто моя младшая сестра! В ее веселом настрое было что-то заразительное. Энид улыбнулась в ответ. — Ну, у меня никогда не было старшей сестры. Думаю, с этим нет проблем, хотя формально мы один и тот же человек. — О да, это странно, — сказала Энейт, все еще улыбаясь. Уоднесдег подошел к Энид и, слегка наклонившись над ней, стал наблюдать за ней с таким напряжением, что у молодой волчицы перехватило дыхание. — Я доверяю способности моего брата к суждению, — сказал кронпринц. — Если бы не это, мое первое впечатление о вас было бы как о бездарном двойнике. Или, возможно, гомункуле. — Ладно, с двойником я могу понять, но что это за гомункул? — спросила Энид. — Это потому, что ты chiquita, — сказал Гомеско, с интересом наблюдая за этой сценой. Энид фыркнула. — Я не крошечная! Просто все остальные в этом измерении тупо высокие. Кроме бабушки и вас, Гомес… То есть, Гомеско, — сказала юный оборотень, и тут же на ее лице появилось выражение ужаса. — Вот черт, вы же король и королева! Я должна сделать какой-то реверанс? Я не знаю, что положено по протоколу…! Гомеско начал смеяться так, словно ему рассказали самую лучшую шутку на свете. Королева Морсиан ответила ей нежной улыбкой, которая мгновенно успокоила Энид. — Будьте спокойны, юная леди. Как сказал нам наш Пагслег, вы являетесь семьей для нашей версии из того королевства, откуда вы родом. Так что для нас вы тоже семья. Нет необходимости в таких формальностях. — Но, пожалуйста, давайте устроимся поудобнее и расскажите нам свою историю, — сказал Гомеско. — Не каждый день к нам приходят родственники из другой реальности! — Э-э… Это немного длинная история, и со свадебными хлопотами я бы не хотела… Энейт рассмеялась и похлопала Энид по спине с такой силой, что пару лет назад это свалило бы молодую волчицу на землю. — Не волнуйся об этом, сестренка! До церемонии еще несколько часов, и только я и мой Уод на глазах у его отца ответим «да» на вопрос, хотим ли мы быть вместе, и больше ничего. А потом — вечеринка! — На самом деле это чистая политика, — добавил Уоднесдег, скрестив руки на груди. — Видимость и показуха перед королевством и нашими соседями, чтобы укрепить наше положение, и повод, чтобы попытаться наладить связи с другими лордами. Но сам брак… Ну, можно сказать, что мы с моей Энейт женаты уже некоторое время. — О да, и мы не раз доводили дело до конца, — с лукавой улыбкой сказала принцесса варваров, подталкивая внезапно покрасневшего Уоднесдега. Энид и сама не могла не покраснеть. Хотя, по правде говоря, у нее не было права на возмущение: им с Уэнсдей повезло, что их комната в Неверморе была относительно изолирована от остальных, иначе жалобы на шум были бы… «Ладно, не тот момент, Энид, очисти мысли». Она старалась не обращать внимания на шепот Пагсли: «Как мать и отец» и терпеливый вздох Тибериуса. — Хватит отвлекать нашу гостью, садитесь, — сказала бабушка, уже устроившаяся в одном из кресел, окружавших круглый стол с картой королевства. — У Вольваугра есть дела поважнее, пусть расскажет свою историю. При упоминании этого термина королева Морсиан обменялась взглядом с бабушкой и Энид. — Она — Вольваугр? — спросила она. — Подожди, это правда? — спросила Энейт, внезапно взглянув на Энид со звездами в глазах. — На это будет время позже, — ответила старуха. — А сейчас давайте посидим и послушаем. Так они и сделали, усевшись вокруг круглого стола. Энид начала свой рассказ и начала с того, что для нее было настоящим началом. Она рассказала, как они с Уэнсдей столкнулись с пространственными вариантами Аддамс, занесенными в их вселенную ошибочным заклинанием. Она рассказала, как три месяца спустя они столкнулись с близнецами, первым Теневым Хайдом, и как они обнаружили, что кто-то похищает двойников Уэнсдей по всей вселенной. Она рассказала им о начале их путешествия и миссии, о воссоединении с Пап и Ву, о встрече с Тейлор, о дуэли с Сен-Клер, об адском измерении Агента А… Она рассказала им о том, как Яркий победил их всех, словно они были никем, борясь с горечью, вырывавшейся из ее уст. — Я знаю, что Пап и Ву сбежали и, если все прошло хорошо, они должны были добраться до моей родной вселенной, — сказала Энид. — Но я не знаю, что случилось с близнецами и остальными, и боюсь, что моя Уэнсдей… Она сдержала рыдание, безмолвно благодарная за то, что рука Энейт внезапно легла ей на плечо в утешение. На несколько мгновений воцарилась тишина, которую нарушил Уоднесдег. — Какова вероятность того, что одно из этих существ, созданных из теней, может прийти за мной, миледи? — Ну, ты… Вы — Уэнсдей этой реальности, так что они высоки. Но я не знаю, когда… Энид прервала себя. Через некоторое время состоится свадьба. Идеальное событие для… Она старалась не хмуриться, думая, что это идеальная ситуация для абсурдной теории Нидлер, звучавшей как «Правило драмы», но ей становилось все более ясно, что безумный ученый Аддамс в чем-то угадала или, возможно, силы космоса любят клише. — Правда, — продолжала молодая волчица. — Я бы не исключала нападения во время свадьбы или, возможно, во время празднования после нее. Уоднесдег резко поднялся, обнажив длинный черный меч, который он поднял над головой. — Пусть приходят! — заявил он. — Этот меч может рассекать тьму так же легко, как сталь и плоть моих врагов. Я принимаю этот вызов. — О нет, нет, нет, нет, — сказала Энид. — Ни в коем случае. Когти вашей будущей жены сработают лучше. К его чести, Аддамс лишь слегка нахмурился, но в его глазах не было и намека на раздражение. Только искреннее любопытство. — Объясните, пожалуйста. — Теневой Хайд и их хозяин, Яркий… ну, я понятия не имею, как именно это работает, но они владеют магией, которая делает их неуязвимыми для любой атаки, которую они могут воспринять. Единственный способ нанести им урон — застать врасплох, обойти с фланга или использовать одну из немногих известных нам вещей, которая ранит их независимо от их защиты. — Мои когти? — спросила Энейт, слегка выдвигая когти на правой руке. Энид кивнула. — Наши когти. Очевидно, наши варианты могут навредить им всегда. О, и если ты знаешь кого-нибудь из Хайдов по фамилии Галпин, возможно, они тоже смогут. — Галпины — одна из правящих семей королевства Джерико, и они всегда ненавидели изгоев, — сказал Уоднесдег. — То, что один из них может быть Хайдом, одновременно и тревожно, и уморительно. Это стало бы хорошей демонстрацией их лицемерия. — Хм, я могу нанести немалый урон своими когтями, но в полнолуние я была бы более полезна, — задумчиво произнесла Энейт. — Конечно, у тебя, как у Вольваугра, такой проблемы не будет. — Ладно, я вынуждена прервать… Что именно представляет собой Вольваугр? — спросила Энид. — Ты сама мне рассказала, дитя, — ответила бабушка. — Я же сказала, что я Волк-хранитель. И это было… как инстинкт. Но я не знаю, что на самом деле означает это другое слово. — Что вы знаете о Волке-хранителе, леди Энид? — спросила Морсиан. — Ну… термин, используемый в моей реальности, происходит от латинского custos lupus. Это буквально «волк-хранитель», оборотень, который не связан с фазами луны, может превращаться, когда захочет, и обычно поздно расцветает. За всю историю их было не так много, о них почти нет записей… — Вольваугр всегда найдется. Их было и будет много. Когда огонь одного Вольваугра гаснет, он возрождается в другом, — сказала бабушка. Энид озадаченно моргнула. — Но это не имеет смысла. Уэнсдей искала информацию, и последний волк-хранитель, который был известен до меня, жил много веков назад. Уэнсдей предположила, что многие поздно расцветшие волчата, умершие преждевременно после того, как их бросили стаи, могли быть случаями, которые так и не проявились, но… — Твоя Уэнсдей разумна, как мой Уоднесдег, но ты пришла из вселенной спящей магии, более мирской, чем что-либо еще, — хмыкнула старуха. — Вы полагаетесь на неполную и неточную информацию. Вольваугр есть всегда, дитя. Ты родилась в тот же день, когда умер твой предшественник, и твой преемник родится в тот же день, когда ты покинешь смертный одр. Но никому из них никогда не приходилось рождаться, жить или умирать в вашей вселенной. «Что?» — Что… что вы говорите? Что это значит? — пробормотала Энид. На нее накатывало странное, похожее на головокружение чувство. — Вольваугр всегда рождается в той вселенной, где его присутствие будет необходимо. Где-то во всем бесконечном Творении всегда будет Волк-хранитель, — пояснила старая ведьма. — Конечно, в зависимости от вселенной, это не обязательно должен быть сам волк, только существо, наиболее похожее на него. Но он всегда будет, и ты — последняя из очень длинного рода, дитя. — Но это… Я не… Вы хотите сказать, что я какой-то космический страж Вселенной? — спросила Энид, заметив, что в ее голос закралась нотка истерики. Все это было до крайности нелепо! Было ли это правдой? Действительно? Она не подчинялась луне, она была больше и сильнее любого другого оборотня, когда полностью трансформировалась. Но это, конечно, не означало, что… И она продолжала меняться, не так ли? Она начала говорить, несмотря на полное превращение. Она начала сопротивляться заклинанию телекинеза, которое должно было размозжить ее кости. — Обычно Вольваугр остается в своем измерении и занимается своими делами в этом царстве реальности, — продолжала старуха, не обращая внимания на внутреннее волнение Энид. — Даже среди Вольваугров ты — аномалия, прыгаешь между реальностями и сталкиваешься с врагом, угрожающим множеству вселенных. Боюсь, судьба уготовила тебе куда более сложную роль, юная волчица. Энид не знала, что сказать в ответ на только что прозвучавшую сенсацию. И снова рука ее собеседницы легла ей на плечо в знак заверения, что удержало ее в сознании. — Боюсь, бабушка хочет сказать, что ты что-то вроде Избранной, сестренка, — сказала Энейт Синклар. — Прими мои соболезнования, обычно это та еще заноза в заднице.