Devil in the Details

С утра у Ёсана чертовски болела голова. Может, Юнхо был прав — и действительно пора было купить осушитель для воздуха. Или сменить наконец ароматические палочки. Как-нибудь тайком подменить диффузоры. И дался Юнхо этот розовый запах! А ещё стоило, наверное, выйти на улицу. Впервые за эту вялотекущую неделю. Но повода всё как-то не находилось. В рабочем расписании зияла страшная недельная дыра. Минги, как назло, взбрело в голову подраться с кем-то из персонала клиники, так что посетителей к нему пустят в лучшем случае в конце месяца. Про Уёна и говорить было нечего: он уже добрые полтора года жил в Америке и, похоже, возвращаться пока не собирался. Ёсан скучал. Не только потому, что не было дел. Уж занять себя он всегда умел: хотел — начинал смотреть новый сериал, который проглатывал за пару дней беспрерывного просмотра, хотел — по полдня стоял у плиты в неясном желании заполнить обычно полупустой холодильник до краёв, хотел — просто втыкал в потолок и думал о вечном. Одним словом, он был полным хозяином своей жизни. Только вот… только вот эта жизнь не имела смысла, когда Юнхо не было рядом. Как сейчас. Кан потянулся на кровати, перевернулся на живот и открыл вкладку с расписанием Юнхо. Очередной пресс-релиз очередной дорамы. Новая ступенька вверх по карьерной лестнице, новая медаль в копилке славных трофеев. Такова была жизнь восходящей звезды и кумира миллионов. Его кумира. Ёсан закрыл вкладку, открыл стриминговый сервис и без труда нашёл прямой эфир со встречи с прессой. Если это было единственной возможностью увидеть Юнхо в реальном времени, молодой человек готов довольствоваться и размытой записью с чьего-то древнего телефона. Палец невесомо прошёлся по крупному плану любимого человека. Его Юнхо был так близко, но так далеко. Ёсан знал: всего пару часов — и он сможет воочию увидеть это лицо, почувствовать нежную кожу подушечками пальцев, но даже так ожидание было страшнейшим испытанием. Он выдержит. Он всё выдержи… Звонок в дверь отвлёк от созерцания — занятия, которому Кан мог предаваться вечно. Он напрягся. Курьера он сегодня не ждал, но, кто знает, может, это какой-то сюрприз от Юнхо. Подобная мысль расцвела улыбкой на лице. Ёсан вскочил с кровати и полетел в прихожую, однако в глазке преломлялся человек, которого он никак не ожидал увидеть. — Хён? — удивлённо восклинул молодой человек, отворив дверь. Ответа и не требовалось. Сонхва всучил пакет с эмблемой любимой кофейни (надо же, он до сих пор помнил!) и перешагнул через порог, с любопытством осматривая просторную прихожую. — А ведь на новоселье даже не позвали, — мужчина усмехнулся, но не было ни в его ремарке, ни в выражении лица и доли цинизма. Хён, кажется, вовсе не изменился: всё также строил из себя заботливую маму-птицу, чьи птенцы уже давно разлетелись из гнезда. Ёсан не смог сдержать ностальгической улыбки. Как же он всё-таки скучал! Но сказать об этом Сонхва значило спровоцировать часовую лекцию о важности поддержания связи. Только о какой связи могла идти речь, когда у каждого из их компании сейчас была своя собственная жизнь? — Что, даже не обнимешь хёна, бессовестный? — мужчина развёл руки в приглашающем жесте. Ёсан не мог отказать. — Другое дело. Обниматься с Сонхва ощущалось по-другому — из-за разницы в росте. Не нужно было вставать на носочки и вытягивать шею, чтобы устроиться головой на плече. Удобно. Главное Юнхо такое по глупости не сболтнуть. — Ты что, парфюм сменил? Пак кивнул. — Менеджер сказал, он больше подходит моему нынешнему амплуа. Нравится? Ёсан в шутку сморщил нос. Не то, чтобы ему не понравился запах. Он был приятным, терпко-бодрящим, только вот крайне навязчивым. — Да пошёл ты! — Сонхва отнял свой подарок и проследовал вглубь квартиры, словно доподлинно зная, куда идти. — Ругаться тебя тоже менеджер научил? — Ещё одно слово — и я слопаю все твои вкусняшки сам. Да, Пак действительно ни капли не изменился. Пусть тоже овен, он разительно отличался по темпераменту от Юнхо: мгновенно вскипал, стоило кому-то отпустить колкость в его сторону, и был абсолютно безнадёжен в борьбе с пакостями Уёна и Сана. — Где в этом лабиринте кухня? Ёсан снисходительно улыбнулся и покачал головой самому себе. Чёрт, ведь ему действительно так не хватало хёна! Сонхва настоятельно попросил провести его через весь «лабиринт». Скрупулёзно осмотрел каждую комнату вплоть до обеих ванных, но особое значение уделил спальне. Кан принялся было возмущаться, шутя, что хён растерял остатки тактичности, однако это едва ли возымело эффект: Сонхва изучил все статуэтки, фотографии и даже пощупал смятое покрывало. Его взгляд на мгновение задержался на планшете, где на стоп-кадре стоял крупный план Юнхо. Молодой человек приметил, как чужие губы поджались. Что бы то ни значило, Ёсан поспешил отшутиться: — Матрас проверять на жёсткость будешь — или поверишь на слово? Морщины на лице хёна тут же разгладились, и Кан чуть заметно выдохнул: кажется, неприятного разговора удалось избежать. — В святая святых я побывал — теперь веди пить чай. Они расположились на кухне и, после шуточного полилога Сонхва про бардак в квартире, наконец пустились в воспоминания под душистый чай и пирожные с заварным кремом. Разговор потёк своим чередом: одна деталь всплывала за другой, заставляя достать из дальних закромов памяти самые яркие детали и подробности, вызывая приятное тепло, разливавшееся по телу вместе с жаром чая. Это была беседа обо всём и ни о чём, в которой забылись и одиночество, и тревога — всё то, чем терзался в четырёх стенах последние несколько дней. — Я давно столько не болтал, — признался Ёсан, откидываясь на высокую спинку стула и удовлетворённо выдыхая. — Как здорово, что ты всё-таки пришёл! — Вы с Юнхо совсем пропали из виду. Я, конечно, понимаю, что счастье любит тишину, что все мы заняты, но… даже Хонджун готов поступиться проектом, чтобы встретиться. Думаю, если он замолвит словечко перед руководством клиники, мы сможем собраться, чтобы, ну, навестить Минги. Ёсан напрягся. Кажется, сейчас ему предстояло не самое простое разъяснение. И дело вовсе не в ситуации с Минги. Дело в… — Я, может, и смогу выкроить денёк, — загадочно ответил он. О зияющем провале в расписании хёну совсем не стоило знать, — но ты же знаешь, что Юнхо… — Да-да, Юнхо нынче большая звезда, — хоть Сонхва в последнее время и был с Юнхо в смутных контрах (исключительно в силу конкуренции их агентств), не ощущалось в его голосе ни капли презрения или зависти. Хён был одним из немногих, кто мог по достоинству ценить чужой талант. — Съёмки, промоушен, съёмки. В глазах Ёсана вспыхнул азартный огонёк. Сонхва невольно возбудил в нём привычную страсть: стоило кому-то заговорить о заслугах любимого, и Кана уже было не остановить. Мало кто мог зваться настолько преданным фанатом Юнхо! — Да. Сегодня очередной пресс-релиз. Не поверишь, но народу там побольше, чем на встрече, посвящённой выходу новой дорамы с Ли Минхо. Боюсь представить, какая толкучка будет на фан-митинге. — Давай хоть сейчас не будем говорить о расписании твоего дорогого парня! Мне менеджер и так его каждый день зачитывает со словами: «Работал бы усерднее — взлетел бы также». Хён отмахнулся от этого воспоминания, как от назойливой мошки, и продолжил: — Ты лучше скажи, как твои успехи? Видел пару последних работ с тобой и… чёрт возьми, Ёсан, ты достоин большего, чем играть красивых пустышек. Кан всё ждал, когда дело дойдёт до этого разговора. Ждал — и боялся. Потому что Сонхва вряд ли понравился бы ответ. — Я не уверен… не уверен, что способен на что-то более амбициозное. Те съёмки тому главное доказательство. — Издеваешься?! — мужчина начал не на шутку горячиться. — Не говори мне, что позволил каким-то жалким хейтерам сломать тебе карьеру. — Дело вовсе не в них! — Ёсан не хотел отвечать так резко. Так вышло само собой. Нужно было срочно успокоиться, чтобы не дать хёну поводов для озабоченности. — Я… я выбрал Юнхо. Неважно, что тогда случилось или, наоборот, не случилось. Я встретил его. И это было лучшим, что когда-либо происходило в моей жизни. Конечно, из-за его работы мы сейчас проводим не так много времени вместе, но Джихо-хён всё равно старается подгадать расписание так, чтобы мы могли позволить себе жить вместе, как нормальная пара. — «Джихо-хён»?! Погоди-ка, ты же про Сун Джихо? Менеджера Юнхо? — Сонхва, кажется, даже приподнялся со стула. — Только не говори мне, что вы… Они действительно слишком давно не виделись. Джихо-хён вправду сдержал слово: новости о смене менеджера не успели просочиться в СМИ и стать достоянием общественности. Тем лучше для Ёсана. — Я перешёл под его покровительство около полугода назад. Юнхо сказал, за мной лучше присмотрят. Он был прав. Больше таких историй… ну, ты понял, каких… не повторялось. Он хорошо заботится об артистах. Сонхва, однако, такие новости вовсе не порадовали. Он заметно напрягся и крепче сжал чашку. — Губить потенциал талантливого артиста — это ты называешь заботой?! — Я уже сказал, что обо всём этом думаю, — отрезал Ёсан, подметив, что чужая агрессия передавалась воздушно-капельным путём. — Я рядом с Юнхо. Это главное. Мужчина, похоже, отказывался верить. Он покачал головой и придвинулся ближе, будто так надеялся разглядеть что-то, до этого укрывавшееся от его глаз. — Где твоя былая страсть? Где амбиции? Я тебя не узнаю. Ты стал другим. Жалкой тенью себя прошлого. Неужели это всё… ради Юнхо? — Разве в этом есть что-то плохое? Пожертвовать всем ради любимого человека? — Ты можешь пожертвовать чем-то. Но не всем. Иначе это уже не твоя жизнь, а чья-то другая. Ёсан не мог назвать себя раздражительным, но даже его терпению был предел. Хён слишком много себя позволял, явно напрашиваясь на скандал. Кан не мог этого допустить. — Давай я как-нибудь обойдусь без твоих нравоучений, хён. Юнхо… — Ты сам себя слышишь, Ёсан? — создавалось впечатление, что Сонхва действительно заигрался во всеобщую мамочку. Как иначе объяснить его морализаторскую интонацию и чрезмерно экспрессивные жесты? — Юнхо одно, Юнхо второе. Это начинает переходить все границы. Да, вы вместе, да, вы любите друг друга, но каждый должен иметь личное пространство. — У меня есть личное пространство. Терпение Пака сдало первым. Он наконец бросил жеманничать и заявил прямо: — Уверен? Тогда ответь мне на вопрос: чья это квартира? — Юнхо, — получилось слишком удивлённо. Впрочем, удивляться действительно было чему. В первую очередь, абсолютному отсутствию логики в обычно довольно мудрых речах старшего. — И причём тут это? Зачем мне квартира, если мы живём вместе? — Чей менеджер отвечает за твоё расписание? — Мой. — Менеджер Юнхо, — тут же поправил Сонхва. — До того, как я пришёл, чем ты занимался? — Смотрел прямой эфир… — С Юнхо. Даже сейчас, разговаривая со мной, о ком ты думаешь? — Я… я не понимаю тебя. Ёсану не было смысла врать. Он действительно не имел ни малейшего представления о том, куда клонил хён. Они с Юнхо жили душа в душу и ни на мгновение не могли усомниться в искренности друг друга. Что же тогда так яростно пытался доказать Сонхва? — Ты можешь не замечать этого, но пойми наконец: так не может продолжаться. — Кажется, тебе пора идти, хён, — теперь уже не выдержал Кан. Возможно, вышло слишком сухо, но терпеть наветы Сонхва ещё хоть сколько-нибудь он был не намерен. Ничто не могло подорвать его веры в любимого человека. — Хорошо. Только позволь напоследок дать тебе один совет, — мужчина достал миниатюрную ручку из своего портмоне и принялся выводить цифры на одной из салфеток, вложенных в кондитерский заказ. Закончив, он протянул Ёсану записку со словами: — Сегодня, завтра, через пару дней, задумав что-то, задай себе вопрос: «Кто хочет это сделать?». Если ответ будет «Я» — не сомневайся и делай так, как считаешь нужным. Но если ответ окажется «Юнхо» — набери этот номер. Можешь не провожать. Ёсан помнил звук удаляющихся шагов и грохот хромированной входной двери. Но лишь смутно, словно всё это происходило в фильме, от просмотра которого он оторвался, предпочтя погрузиться в собственные мысли. Такое не могло быть правдой. То, что говорил хён, никак не вязалось с привычным восприятием жизни. Ёсан не стал бы преуменьшать, насколько важную роль Юнхо играл в его судьбе, но разве было в этом хоть что-то дурное? Разве было что-то дурное в том, чтобы безоговорочно довериться человеку, зная, что тот искренне любит и никогда не предаст? Молодой человек отмахнулся от дурных мыслей, грозовой тучей ворвался в спальню и с ходу плюхнулся на кровать. Чтобы хоть как-то заземлиться, пришлось приняться за работу: изучить профайлы новых проектов, которые прислал менеджер. Ёсан оттягивал это дело до последнего, наверняка зная, что там будет скука смертная, но возвращаться к залипанию на Юнхо после выговора Сонхва было как-то стыдно. И умел же хён иногда сбить с настроя! Кан вобрал в лёгкие побольше воздуха, зашёл в свой аккаунт Оutlook и открыл первый попавшийся файл. Он как мог пытался сфокусироваться на сюжете и оценить его с точки зрения профессионального актёра, но при прочтении что первого, что второго, что третьего сценария перед глазами скакали одни и те же слова. «Красивый», «изящный», «аристократичный» — описания его персонажей пестрили эпитетами, но за ними не было видно глубины и развития. Пустышки, это были пустышки. Роли второго, а то и третьего плана, где от Ёсана требовалось лишь посветить лицом. — Грёбаный Пак Сонхва! — незаблокированный планшет полетел в сторону пуфа, от которого тут же отскочил и приземлился на ворсистый ковер с подозрительным треском, только вот Кану было плевать на сохранность гаджета. — Мать твою! Какой же ты урод! Ёсан вымещал свой гнев на попавшейся под руку подушке, выбивая из неё пыль, словно её виной было то, что хён был так мучительно прав. Конечно, парень знал о своей актёрской никчёмности и раньше, но почему… почему из уст Сонхва это звучало так болезненно, словно тот был мессией, ниспосланным пролить свет на его тёмный мир? Выпустив пар, Кан раскинул в сторону руки и ноги и принялся пялиться в натяжной потолок, в котором криво преломлялось его тело. Когда в последний раз ему доставалась по-настоящему интересная роль? Когда в последний раз он мог проявить свой талант, а не обходиться эмоциональным минимумом, потому что «тебе не идёт быть слишком задумчивым, расслабь лицо, эти морщины портят весь образ»? Давно, слишком давно, когда энтузиазма и запала было хоть отбавляй, а рядом был тот, кто всегда поддерживал. Кто и сейчас поддерживает. Юнхо. Ёсан шумно выдохнул и попытался нащупать в складках одеяла телефон. Когда тот наконец нашёлся где-то под подушкой в опасной близости к краю кровати, парень первым делом уставился на аскетичную тёмную заставку. Он видел слишком много разоблачающих статей, в которых звёзды разной величины подвергались критике лишь потому, что по собственной глупости засветили экран блокировки. Их менеджер просчитывал все шаги наперёд: никаких совместных фотографий в зоне досягаемости слишком любопытных фанатов, — и Кан отлично понимал, что в этом хён был бесспорно прав, но видеть пустой унылый экран всякий раз было немного грустно. Однако правило конфиденциальности не распространялось на секретную папку в галерее, полную совместных селфи, смешных фотографий и куда более откровенных видео, которые могли хоть как-то скрасить такие моменты одиночества. Ёсан любил пересматривать галерею. Это было его способом терапии. Глядя на них с Юнхо, корчащих рожи на камеру, а потом смеющихся во весь голос и целующихся где-то на безлюдном пляже в предрассветный час, он будто переживал все эти моменты снова, глубоко в душе жалея, что они стали так редки. В последний раз они выбирались вместе в горы, кажется, месяца три назад, и пусть Кан потом несколько дней кряду жаловался, что от неудобной постели в бунгало у него болела спина, он ценил каждую минуту, каждую секунду рядом с Юнхо. Телефон моргнул уведомлением от любимой игры, и парень, ещё немного позалипав на фотографии Чона, которые тот так и не решился выложить, переключил внимание на очередной головоломный пазл из сверкающих кристаллов. Глупая игра была до того затягивающей, что за ней можно было потерять счёт времени, потому парень оказался застигнут врасплох звуком открывающейся двери и напуганным «Ёсан-а, ты дома?». Он ведь совсем забыл закрыть дверь за Сонхва! Отбросив телефон и заботы на прикроватную тумбочку, он поспешил навстречу своему любимому человеку. «Я так соскучился» утонуло в поцелуе, который хотелось продлить на вечность, и переросло в крепкие объятия. Ёсану не нужно было смотреть, чтобы узнать наверняка: Юнхо тепло улыбался, выцеловывая подбородок и шею. Он тоже скучал. Однако, наконец отстранившись, Кан увидел на родном лице вовсе не улыбку. Юнхо был… озадачен. — Новый аромат? Чужая реакция выбила из колеи и не дала вовремя среагировать: Ёсан удивлённо моргнул, выдав свою тайну с головой. — Хён приходил, — оправдываться не имело смысла. Незапертая дверь и остатки пира на кухонном столе были уликами, которые выдавали чужое присутствие. — Какой из? — Сонхва, — тут же пояснил Ёсан. — Ты же знаешь, Хонджун строго-настрого запретил называть его хёном… — «Потому что это пережитки дремучего прошлого, а мы тут все люди цивилизованные». Он говорил эту фразу столько раз, что она отпечаталась на подкорке мозга. Ёсан усмехнулся, припомнив причуду Кима, но ему было вовсе не до смеха. Он почувствовал, как сзади натянулась свободная футболка. Юнхо начинал злиться. — Что же Сонхва-хён меня не дождался? — сухо поинтересовался тот, отпуская захват и обрабатывая руки стоящим на этажерке антисептиком. Запах спирта тут же заполнил прихожую, защипав рецепторы. — Было бы очень приятно пообщаться в неформальной обстановке. Что-то в словах Чона и его подчёркнуто спокойном выражении лица было пугающе обманчивым. Ёсан никогда бы не подумал, что Юнхо на самом деле недолюбливает Сонхва. Их взаимодействие во время съёмок было абсолютно искренним, да и в нынешних интервью они всегда отзывались друг о друге вполне тепло, просто… просто Юнхо наверняка слишком устал после напряжённого рабочего дня. — Ты голоден? — вопрос до глупого клишированный. Ёсан это знал, но какой-то странный инстинкт агрессивной заботы (не иначе, как дурное влияние Пака) сейчас был сильнее желания бороться с банальщиной. Юнхо усмехнулся, считав, кажется, обе мысли сразу, и лишь притянул к себе, крепко смяв ягодицу. — Пошутить или сразу перейти к действиям? Тут уже настала очередь Кана прыскать. Чужое чувство юмора всегда было его слабым местом: Ёсана в принципе легко было рассмешить, а Юнхо даже не нужно было стараться. Но дело сейчас шло вовсе не к шуткам. Они оба слишком соскучились за этот длинный день, так что оттягивать прелюдию совсем не хотелось. Слов больше не требовалось. Хватало томного взгляда и доверительно подставленной шеи: менеджер запрещал делать засосы на видных местах, но если Юнхо так любил оставлять метки, разве мог Ёсан отказать? — Ауч! — в этот раз получилось как-то слишком болезненно. — Тебя что, реально не кормили сегодня? — Не хотел перебивать аппетит перед главным блюдом, — Чон подхватил на руки (Ёсан по привычке обвил его талию ногами — чтобы не потерять равновесие) и, будто в подтверждение слов, закусил мочку уха. Ёсан не мог не хихикнуть и прижался ближе, пока его тащили в спальню. Боже, он до сих пор не верил, что это всё происходило с ним! За что, за что он заслужил самого лучшего мужчину на планете?! Доброго, заботливого, талантливого. Любящего. Даже сейчас, опуская на кровать, Юнхо делал это так осторожно-боязливо, что Кан не мог не заметить: — Я не хрустальный. Юнхо смотрел глаза в глаза так, что Ёсан готов был разрыдаться. Разве можно любить человека с каждым днём всё сильнее? Потому что с ним так и было. — Ты — моя главная драгоценность, — наконец произнёс Чон, и молодой человек осознал, что всё это время не дышал. Юнхо проник руками под огромную футболку и огладил бока. Ладони. Его ладони всегда были такими тёплыми, что Ёсан плавился. Возбуждение начало медленно подкатывать от одних лишь прикосновений. Когда же к касаниям прибавились властные поцелуи, в свободных домашних шортах стало некомфортно. — Сними, — полуприказ-полумольба, на которую Юнхо ответил сразу: слегка приподняв корпус, стянул футболку и переместился губами на ключицы. От мокрых укусов сносило крышу. Ткань шорт неприятно давила на возбуждённый член, так что он раздражённо заёрзал на кровати, не в силах даже попросить об одолжении. Чон обо всём догадался сам, бросив короткий взгляд вниз, и помог избавиться от шорт. Ёсан вздохнул с облегчением, но оно было недолгим: его возбуждению требовалось куда больше внимания. — Я люблю тебя, — Юнхо не дал шанса ответить, впиваясь губами в губы. Его большие пальцы безжалостно терзали соски, а грубая ткань штанов притиралась к возбуждённому члену. Это было мучением, сущим мучением, но Ёсану нравилось. — Ты знаешь, насколько сильно? Молодой человек не мог ответить. Мир шёл кругом, и лишь лицо напротив — самое прекрасное лицо на свете сейчас было в расфокусе. Конечно, он знал, но протянуть что-то внятное в ответ сейчас было безумно трудно. На лице Юнхо промелькнула хищная ухмылка — ох, как хорошо Ёсан понимал, что она значила! — и он положил два пальца в рот Кану. Рефлекс сработал моментально: он облизнул их, не разрывая зрительного контакта. Пусть Чон знает, что это была игра для двоих. Но всё же выдержки надолго не хватило. Стоило Юнхо навалиться сильнее, потеревшись пахом о член, и Ёсан только и смог, что жалостливо проблеять: «Не тяни». Вновь голодная ухмылка, и палец, смоченный слюной, прошёл по колечку мышц и медленно вошёл внутрь. Кан взвыл от ощущений и запрокинул голову назад. Это было слишком… слишком мало. — Я люблю тебя настолько сильно, что не могу дышать, если тебя нет рядом, — послышалось где-то у самого уха. Ёсан бы подумал, что с ним говорит какое-то эфемерное существо, если бы не чувствовал горячего дыхания, щекочущего кожу, и ладони, мнущей загривок. На этот раз получилось связать звуки с предложение. — Я… тоже… люблю… те… — Как сильно? — чужие губы сцеловывали слова. Они были требовательны. Юнхо был требователен. — Я… — думать сейчас было сложнее, чем говорить. — Ты готов отдать мне всего себя? Без остатка? Юнхо добавил второй палец и надавил на стенки внутри, выводя на любые откровения. — Да… — Готов пожертвовать всем ради нашей любви? — Пожалуйста… сделай это… — Ты не ответил! — Юнхо толкнулся слишком сильно, и у Ёсана вместе со слезами из глаз посыпались звёзды. — Готов… только трахни меня… Юнхо усмехнулся и, потянувшись за поцелуем, вытащил пальцы. У Ёсана даже не было сил возмущаться. Он просто закрыл глаза, ожидая почувствовать парня внутри себя, но вместо этого Чон в пару ловких движений кистью заставил кончить себе в кулак и испарился со словами «Я в душ». Молодой человек просто лежал пару минут, пытаясь перевести дух после оргазменной неги. Иногда Юнхо мог быть жесток, но это заводило лишь сильнее. Кан перевёл взгляд на дверь совмещённой со спальней ванной комнаты и слегка улыбнулся: тонкая полоска света и звук льющей воды были слишком манящими. Ёсан лениво потянулся и тут же шикнул. Только такой растяпа, как он, мог треснуться костяшками о что-то твёрдое, находясь при этом на мягком матрасе! Он поднялся и обнаружил, что напоролся на телефон Юнхо, видимо, брошенный перед отходом в ванную. От прикосновения экран загорелся стандартной заставкой, и Ёсан непреднамеренно увидел список мгновенных уведомлений. Он никогда не был чрезмерно любопытным, но сейчас, вопреки своим принципам, пялился на экран, не в силах оторвать взгляда. И всё из-за одного странного уведомления с электронной почты: «Список входящих и исходящих звонков абонента +82-ХХХ». И всё бы ничего, только это был его, Ёсана, номер! Кан дважды провёл пальцем по экрану, чтобы убедиться, что письмо с электронной почты было всего лишь следствием болевого шока, но на панели уведомлений всё ещё маячил злополучный значок оповещения. Тогда он свайпнул экран блокировки, ввёл давно знакомый пароль и зашёл в почту. Во вложении был привычный список контактов: Юнхо, менеджер, родители, бабушка, Уён, пропущенный от Минги, которому он так и не удосужился перезвонить, пару неизвестных номеров, скорее всего, спамных. Там было всё! Это… напрягало. К чему Чону была эта информация? У них никогда не было секретов друг от друга, и Ёсан не хотел, чтобы они появились. Потому, вернув телефон на место, проследовал в ванную. Стеклянные стенки душевой покрылись конденсатом, и в паре горячего душа Юнхо казался тенью. Кан поёжился от этого сравнения и тут же отогнал его. Это всё ещё был его Юнхо, который наверняка мог всё объяснить. Приоткрыв дверцу и шмыгнув под струи, Ёсан шикнул: Юнхо, в отличие от него, любил мыться в кипятке даже в жару, но стоило пристроиться сзади, обвив руками поперёк груди, и прижаться губами к мокрому плечу, вода стала привычной температуры. — Я думал, моё предложение присоединиться было достаточно красноречивым, — Чон усмехнулся и повернулся лицом, перехватывая за запястья и опуская руки к себе на поясницу. Игривому выражению лица было просто невозможно сопротивляться, как и чужим ладоням: одной из них Юнхо размеренно перебирал намокшие волосы, а второй уверенно сжимал ягодицу, надавливая большим пальцем на впадинку. — Прости, я не очень в настроении для секса в душе, — признался Ёсан, разминая чужую шею и плечи. Мышцы были забитыми и неподатливыми, и Юнхо шикнул от боли, наступив на ногу в отместку. — А для чего в настроении? — ладонь переместилась с ягодицы на живот, чтобы смыть остатки спермы. Ёсан накрыл руку своей, задавая ей траекторию, после чего потянулся за стоящим на полке шампунем. У Юнхо был свой уход за осветлёнными волосами, но сегодня Кану хотелось, чтобы он пах его запахом. — Для разговора, — заявил он, щёлкнув крышкой и вспенив шампунь в ладони. Парень подставил голову, прикрыв глаза, и стал вырисовывать узоры на спине Ёсана. — Я только с интервью, и разговорами сыт по горло, сам понимаешь, любовь, — это обращение был сильным козырем, и пришлось даже огреть Юнхо по губам, чтобы он прекратил так играть на струнах души. — За что? — За всё хорошее, — Ёсан повысил голос, чтобы показать свою серьёзность, только вот, как оказалось, начать разговор было не так просто. — Не то, чтобы я копался в твоём телефоне, но… зачем тебе список моих звонков? Чон распахнул глаза и пристально посмотрел на Ёсана, отчего тот вздрогнул. Такой взгляд, Юнхо разменивался на него нечасто, и никогда в адрес своего парня. От него пробирало до дрожи даже несмотря на то, что они сейчас стояли под тёплым душем, и Кан тряхнул головой, чтобы убедиться, что это не наваждение. Похоже, это всё же было оно. Потому что чужой взгляд пусть и был немного недовольным (Ёсан хорошо знал, как Юнхо не любил, когда его вещи трогали без спроса), но не имел ничего общего с тем пронзающим насквозь. — Ох, ты об этом, — Чон стёр с лица стёкшую мыльную струю. — Что-то мне кажется, сотовый оператор мутит воду с твоим тарифом. Вот и решил проверить баланс, ну знаешь, для отвода совести. Правда, я совсем забыл сказать об этом тебе. Прости, Ёсан-и. Мне нужно было сначала спросить твоего разрешения. Парню хотелось приложиться головой о стену. Какой же он идиот! Надумал себе всякой ерунды под влиянием слов Сонхва и впутал в свои глупые подозрения Юнхо! — Ничего страшного, — он прижался вплотную, опускаясь лицом на изгиб чужой шеи и больно прикусывая губу. — Ты был слишком занят, чтобы думать о такой мелочи. Чон огладил выступающие лопатки и тихо прошептал: — Вот и славно, значит, мы друг на друга не в обиде, — Ёсан лишь угукнул и шмыгнул носом от забившего нос запаха шампуня. — А теперь давай смоем шампунь, а то в глазах одна пена.