Devil in the Details

Тонкая полоска света из-за зашторенного окна змеёй ползла по белым простыням, слепя глаза. Ёсан прищурился, поплотнее заворачиваясь в одеяло, и тихо промычал. Поясница немного ныла после вчерашнего: Юнхо сполна отплатил за ту пытку, что устроил по приходе домой. Вставать категорически не хотелось, хотя он отлично понимал, что на часах перевалило за одиннадцать утра. Чону через пару часов на какую-то досъёмку, значит, в запасе было не так много времени. Ёсан полностью залез под одеяло, чтобы под его складками найти Юнхо, прижаться поближе и получить жизненно необходимую долю утренних обнимашек. Тот, полусонный, сгрёб в объятия, и размеренно водил рукой по спине вверх-вниз, погружая обратно в сон, но Кан знал, что засыпать было нельзя. Проваляться в обнимку с парнем всё утро было здорово, но Ёсану хотелось провести время качественно. Потому пришлось пересилить желание проспать до самого вечера и попытаться растормошить Юнхо. «Ещё пять минуточек», — нужно было приложить усилие, чтобы расшифровать невнятный бубнёж в подушку. Он покачал головой: зная Чона, эти самые «пять минуточек» могли плавно перетечь в десять, двадцать, а то и сорок. Требовалось идти на крайние меры — скинуть одеяло на пол, самому поёжившись от прохлады. Юнхо, лишившийся одеяла, простонал, притягивая к себе в попытке сохранить остатки тепла, но Ёсан ловко вырвался из его рук и перекатился на свой край кровати. Подавив зевок, он приподнялся на локте и похлопал по чужому плечу. — Надо вставать, — он зачем-то констатировал им обоим известный факт, и Чон, не иначе как шутки ради, решил подвергнуть его сомнению. — Точно надо? Ёсан улыбнулся: утренний Юнхо — упрямый Юнхо. — Точно, любовь, — Кан встал с кровати, мазнув взглядом по светлой макушке, и распахнул занавески. Спальня тут же наполнилась тёплым утренним светом, и чужие волосы заиграли золотом и бронзой, но Юнхо испортил момент шутливой гримасой вампира, увидевшего солнце. Он принялся искать одеяло, совершенно забыв, что то сейчас валялось на полу, потому в итоге накрылся подушкой, из-под которой пробурчал: — И что мне за это будет? Это был своего рода ритуал: выторговать пару лишних мгновений в кровати, словно они хоть как-то могли спасти ситуацию. Ёсану нравилось каждый раз придумывать новые остроты и выслушивать ответы на них. — Как минимум, не получишь нагоняй от Джихо-хёна, — он поднял одеяло и вернул его на кровать, но так, чтобы оно оставалось вне чужой досягаемости. — Как максимум, нормальный завтрак. Юнхо потянулся и нехотя перевалился на спину, вздыхая так, будто ему удалось постичь всю скорбь бренного мира. — А я рассчитывал на утренний поцелуйчик, — Ёсан закатил глаза. Он терпеть не мог этот клянчащий тон, потому что совершенно не умел ему сопротивляться. Пришлось обойти кровать со стороны Чона и чмокнуть в выглядывавший из-под подушки нос, тут же отстраняясь от руки, норовящей поймать в захват. — Ну уж нет, не в этот раз! — Это всё? — Юнхо отложил подушку, наконец открыл глаза и глянул на Ёсана щенячьим взглядом, пока тот тихо праздновал маленькую победу. Поравнявшись со шкафом, Кан открыл его, выудил первую попавшуюся футболку и, на ходу надевая её, бросил: — Аванс. Остальное получишь на кухне. Он игриво подмигнул теревшему глаза Юнхо и, прихватив со спинки кресла шорты, а с тумбочки — телефон, покинул комнату под недовольное ворчание. Теперь, завершив шутливые препирательства, можно было подумать о делах насущных. Переключаться у Ёсана получалось на удивление быстро, и Чон иногда шутил, что в мозгу парня был особый рычаг, который позволял «сменять режим» за долю секунды. Умение и правда было полезное, что в работе, что в личной жизни, но была у него и обратная сторона: концентрации никогда не хватало надолго. Требовалось приложить максимум усилий, чтобы сделать всё за раз, потому что потом Ёсана распирало на размышления, и он «улетал в космос». Вот и сейчас он запрыгнул на конька и поспешил прокрутить в голове план на день. Завтрак, стирка, вычитка сценария, поход в спортзал, возможно, пару комментариев фанатам на Weverse. Это казалось вполне исполнимо, и Кан сразу же приступил ко второму из пунктов, потому что завтрак не было смысла начинать, пока Юнхо не поднимет своё сонное тело с кровати. Прихватив корзинку с бельём, которую они успели заполнить ещё вчера, он прошёл на балкон, служивший чем-то вроде кладовки. Заученный наизусть алгоритм — сортировка по цвету, порошок, кондиционер, выставленный режим — и стиральная машинка, громко пикнув, принялась работать. Ёсан осмотрел ящик с химией, сделал пометку купить бутылку кондиционера прозапас и с чувством выполненного долга поскакал на кухню, где уже чем-то гремел Юнхо. — Чего изволите на завтрак? — поинтересовался Кан, довольно кивнув при виде включённой рисоварки. Вообще, у него уже были соображения на сей счёт, но мнение Юнхо, особенно в плане еды, учитывалось в первую очередь. Парень вяло пожал плечами и, заблокировав телефон, принялся колдовать у кофемашины с подчёркнутой сосредоточенностью. — Просто покорми меня, ладно? Чон, судя по всему, был в упадническом настроении. Ёсан покачал головой, приблизился к нему и, вернув долг в виде поцелуя, провёл рукой по чужой спине. — А волшебное слово? — свести всё в шутку сейчас было куда проще, чем в очередной раз поднимать тему работы, а — Кан был уверен — дело было в ней. Юнхо, похоже, именно это и нужно было, потому что он притянул к себе и фыркнул куда-то в шею. — Зимзалабим? На мгновенье на кухне повисла тишина, но надолго выдержки их обоих не хватило — и они разразились приставучим рефреном и жалкими попытками повторить хореографию Red Velvet. — Не совсем то, что я имел в виду, но тоже пойдёт, — закончив с утренним перформансом, Ёсан заправил за ухо выскочившие на лоб прядки и переключил внимание на внутренности холодильника. Старая добрая мудрость гласила: хочешь поднять Юнхо настроение — танцуй. Она всегда работала, как часы. Парень приободрился, или по крайней мере сделал вид, и вернулся к приготовлению кофе. — Яичница с шиитаке. Как тебе? — Звучит супер, — улыбнулся Юнхо, доставая кружки из ящика гарнитура. — Нужна помощь? Кофемашина принялась молоть зёрна, и Ёсан не спешил отвечать, потому что перекричать аппарат было сложно. Вместо этого он просто достал упаковку с остатками грибов, пару яиц, лук и зелень — и разложил нехитрый набор продуктов на столешнице. Чон понял всё без слов: установив Ёсанову чашку в кофемашину, достал разделочную доску и нож. — Сначала лук, — проконсультировал Ёсан, вытащил вок и поставил его на конфорку. — Потом грибы. Зелень в конце. Кивок — и Юнхо, хлебнув кофе, принялся очищать лук. Кан зажёг огонь, достал масло и стал замешивать в чаше яйца, краем глаза наблюдая за своим парнем. Чёрт, как же он любил эти редкие моменты совместного быта! Что-то приготовить, принять ванну, сходить в магазин казалось чем-то таким простым и мимолётным, но Ёсан ценил это, как нечто действительно важное. В череде бешеной жизни, со всеми съёмками, промоушеном, фотосетами и прочим именно оно имело значение, потому что не терпело фальши. Они с Юнхо оба были не идеальны в вопросах повседневной жизни и порой серьёзно ссорились по сущим пустякам, но ни одну из склок Ёсан не променял бы на тот безжизненный образ идеальных парочек, что опостылела после стольких съёмок в романтических дорамах. От мыслей отвлёк телефонный звонок. Заслышав рингтон, Кан хотел было метнуться за телефоном, но Юнхо уже принял вызов, и на экране появился лучезарно улыбающийся Уён. — Привет, Юнхо-я, — непослушные пряди — на сей раз ярко-красные — запрыгали в кадре, стоило парню приветственно замахать рукой. — Ты в своей Америке, я смотрю, растерял остатки такта. Оба Чона одновременно хмыкнули, а с ними и Ёсан. Этот их стиль общения чем-то напоминал дуэль на пластиковых шпажках — все придирки были скорее смеха ради, а не всерьёз. — И когда ты стал такой ханжой, хён? — Кану даже не требовалось видеть лица друга, чтобы знать наверняка, что тот сейчас закатил глаза. Юнхо намеренно громко прихлебнул из чашки и разложил грибы на разделочной доске. — Я всегда им был. — Ну хватит с вас, — протяжно выдохнул Ёсан и встал позади своего парня, наконец попадая в кадр. Нужно было срочно пресечь чужие препирательства, а то они могли перерасти в многочасовую прожарку. — Что за ссоры с утра пораньше? Уён прищурил глаза, выражая глубокий скептицизм. — У меня, чтобы ты знал, — он посмотрел на запястье, на котором не было и подобия часов, — уже семь вечера. Да и у вас, насколько мне известно, не самый ранний час. Похоже, Чон не торопился слезать с волны подчёркнутого снобизма, которым его заразил Юнхо, поэтому не оставалось ничего, кроме как осадить коротко и по фактам. — Чего звонишь-то? — Ёсан опёрся бедром о столешницу, устраиваясь вполоборота: так можно было видеть обоих парней. — Да так, всего лишь хотел узнать, как поживает мой пока ещё лучший друг…. — Юнхо красноречиво повёл бровью, что заставило Ёсана рассмеяться, а Уёна — снова закатить глаза, — и любимый хён. Пришлось прикрыть глаза и досчитать до пяти, чтобы не дать Юнхо подзатыльник, ибо сегодня он будто специально провоцировал его друга. Однако парень и сам понимал свою вину и принялся заглаживать её, вернувшись к готовке. Ёсан забрал телефон и переместился с ним ближе к плите, только вот оторвать глаз от хозяйничавшего Чона он так и не мог. Слишком уж приятная была картина. — Земля вызывает Ёсана, — Уён даже помахал рукой, чтобы привлечь внимание. — Может, прекратишь лыбиться на своего бойфренда и уделишь мне хоть капельку своего драгоценного внимания? Я начинаю ревновать. Нож громко стукнул по доске, и Юнхо лишь извиняюще пожал плечами, стоило перевести на него взгляд. На столешнице сейчас было месиво из лука и шиитаке, потому и нарезать что-то на пропитавшемся соком дереве было не так-то просто. — Аккуратно, — прошептал Ёсан, возвращаясь к разговору с другом. — Ну прости, Ён-а, — он внимательно осмотрел лицо на экране, наконец сделав вывод о смене имиджа. Чону, бесспорно, шло яркое окрашивание, только вот от этого его лицо выглядело ещё бледнее, а мешки под глазами — выразительнее. А может, дело было в освещении. Уён сидел у окна, за которым сверкал вечерний Нью-Йорк, и приглушённый свет лампы сбоку играл тенями. — Всё в порядке? Выглядишь уставшим. — Только с матча, — пояснил друг, удобнее развалившись в большом кресле. — Болел вовсю. Оно и видно: Чон звучал немного осипше, а учитывая, что друг всегда отдавался делу на все сто — будь то работа или игры — окажется немудрено, если завтра он проснётся без голоса. И только Ёсан хотел отпустить безобидную шутку про самоотдачу, в разговор вклинился Юнхо. — Когда это ты начал увлекаться спортом? — в этот раз чужой сарказм был каким-то слишком уж явным, так что Кан пообещал себе поговорить насчёт проблем на работе чуть позже. Потому что это точно было связано. Его парень никогда не стал бы так шутить в хорошем расположении духа, особенно с кем-то из их общих друзей. — Когда начал встречаться с баскетболистом, — Уён спустил чужую ремарку с рук, только вот Ёсан мог понять, что тот на самом деле был обижен. — Спасибо, что интересуешься моей личной жизнью, хён. На лице Юнхо отразилось искреннее удивление, и Кан отыграл короткую пантомиму, которая не сильно прояснила происходящее. Он-то, в отличие от парня, отлично об этом знал. Просто… всё не было повода поделиться. — Как там Джастин? — Ёсан указал на вок, и Юнхо послушно всыпал в посудину ингредиенты, не прекращая при этом поглядывать на перемешивающего шкворчащее месиво Кана. Уён перевёл взгляд куда-то за кадр и тепло улыбнулся. — Hey, babe. How are you? — Fine, — послышался басистый голос, который и принадлежал бойфренду Уёна. — Why? Парень на экране хмыкнул и повернул телефон так, что можно было разглядеть просторное помещение студии. Тёмная фигура Джастина, сидящего на диване напротив, резко выделялась на фоне светлых тонов. Его внешность до сих пор была немного… непривычна. — Oh, Chicken boy, — парень сверкнул белоснежной улыбкой, признав в изображении на экране Ёсана, и подался вперёд, чтобы лучше видеть его. — Hi, man! Wassup? — All good. Обмен любезностями на этом закончился: американцы, как показывал опыт, не заходили дальше поверхностного интереса и также не ожидали чего-то большего взамен. Поэтому Джастин лишь сделал палец вверх и вернулся к залипанию в телефон. Ёсан был этому рад, потому что продолжать разговор не было желания в силу языкового барьера. — Я думал, он забыл о моём позоре, — усмехнулся Кан, когда на экране снова появилось улыбчивое лицо друга. На самом деле, он и правда надеялся, что бойфренд Уёна его не вспомнит, потому что их единственная встреча вживую была слишком уж постыдной: Уён встретил прилетевшего на пару дней Ёсана в аэропорту и прямо оттуда, уставшего и голодного, повёл на встречу с Джастином, и ни куда-то, а в TGI Friday’s. Ну а там Кан просто не смог сдержаться…. — Позоре? Издеваешься? Джастин до сих пор под впечатлением. Говорит, на его памяти никто не мог осилить столько острых ножек за раз. А поверь, он знает в таком толк. Хотелось завыть от нахлынувших воспоминаний, но парень всё же смог собрать себя в руки и, зацепившись за шутливую реплику, поспешил нанести ответный удар. — Ты это чуешь, Юнхо? — видеозвонок позволял лицезреть отыгрыш во всей красе, ещё и Юнхо быстро включился в игру, удивлённо принюхиваясь. — Попахивает расизмом. — Я бы сказал, смердит. Обменявшись взглядами, они одновременно расхохотались, только вот Уён шутки не оценил. — Ой, да идите вы. Уже прикольнуться нельзя. Ёсан покачал головой и, влив яйца в смесь овощей и грибов, принялся медленно помешивать содержимое вока. — Один-один. Признаёшь? — И не подумаю, — Уён сделал одну из своих фирменных мосек, выражая высшую степень оскорблённости. Его спасало только то, что он находился по другую сторону экрана, а то Кан не поскупился бы на поучительный пинок. — Я тебя похвалить хотел, а ты меня оскорбляешь. Вот в следующий раз не приеду тебя встречать, и что будешь делать? Ёсан покачал головой. Он и сам осознавал, насколько неподготовленным иногда казался в плане коммуникации, особенно в чужой стране, но раз уж Чон решил сегодня разыгрывать сценку, то не мог не включиться. — Даже не знаю… Парень открыл верхний ящик, выудил две пиалы и поставил их рядом с плитой. Ещё пару минут — и можно будет снимать яичницу с огня. А пока следовало заняться рисом: обратный отчёт на табло рисоварки говорил, что скоро всё будет готово. — К слову о следующем разе, — Уён, вопреки ожиданиям, решил соскочить с темы, — какие у вас планы на ближайший месяц? Если честно, Кан не был готов к такому вопросу в лоб. Не потому что не знал, что ответить. Скорее наоборот: расписание — что его собственное, что Юнхо — было известно ему наизусть. Дело в том, что он догадывался, куда клонил друг, и ему не очень хотелось говорить об этом. Особенно при своём парне. — Проекты, съёмки… — начал перечислять Ёсан, стараясь не смотреть на экран, потому что боялся, что Уён мог прочитать его опасения. Благо, рисоварка громко пикнула, и он переключился на раскладывание риса по пиалам. — У меня промо в Японии, возможно, даже фанмитинг, если удастся сойтись с прокатчиком, — за спиной мелькнул Юнхо, залезая в ящик с приборами, откуда после недолгих поисков вытащил ножницы. — Вот, — подытожил Кан, наблюдая, как его парень ополаскивал зелень. — А что? Уён долго молчал, и Ёсану всё же пришлось перебороть себя и посмотреть на изображение друга, которое, казалось, заглючило. — Просто… — отмер Чон, подпирая щёку кулаком, — не хотите приехать? Вместе. В июне у нас самая лучшая погода, да и это месяц гордости. Думаю, вам будет интересно посмотреть или даже поучаствовать. Он тряхнул головой, видимо, лишь для того, чтобы искры надежды в его глазах были не так очевидны. Но они с Ёсаном знали друг друга слишком хорошо, чтобы улавливать даже малейшие перемены в настроении, потому Кан мог сказать наверняка: Уён скучал. Скучал по родине, друзьям, нормальному общению. Жизнь за границей была для него возможностью реализоваться, но парень всё равно тосковал по прошлому — и даже мимолётная возможность увидеть друга была для него шансом, за который он хотел во что бы то ни было ухватиться. Ёсан понимал, но не мог помочь, и это бессилие тяготило его. — Боюсь, не получится, — он выключил конфорку, ещё раз перемешал смесь лопаткой и разложил на две пиалы поверх риса. Это нехитрое занятие помогло немного отвлечься от переживаний. — Слишком много дел. Красная макушка замелькала где-то на периферии зрения, согласно кивая. — Понимаю, — Уён пытался скрыть расстройство, но оно всё равно читалось между строк. — Издержки профессии. Я уже успел забыть о бешеных графиках. Чон не лукавил. Дела с работой в Штатах действительно обстояли куда проще, хотя бы потому, что труд артистов там ценили больше, чем в Корее. Недавняя забастовка в очередной раз доказала, что люди знают свои права и готовы выйти на улицы, чтобы защитить их. — К хорошему быстро привыкаешь, — философски заметил Ёсан, наблюдая, как Юнхо крошил зелень. На родине они могли только мечтать о тех привилегиях, что были у западных коллег. Все эти бесконечные досъёмки, рейтинги брендов, фанатские вмешательства — об этом хотелось забыть, как о страшном сне, но такова была цена популярности. — И всё же, — не сдержался Уён, вновь сверкая ожиданием в глазах, — если вдруг будет свободная неделька, буду ждать к себе в гости. Что можно было сказать в ответ? Только обнадёживающее «Будем иметь в виду», в которое никто из них особо не верил. Уён громко выдохнул, потянувшись, и хруст позвонков был слышен даже по видеосвязи. — Ладно, голубки, не буду больше отвлекать от утренних воркований, — игривая улыбка на его лице значила, что он не в обиде несмотря ни на что, и это радовало. — Не скажу, что был рад видеть ваши счастливые рожи. Умение друга переключаться всегда спасало, потому Ёсан сразу же поддался на чужое обаяние. — Кого ты обманываешь, — он скрестил руки на груди и полоснул по Чону осуждающим взглядом, конечно же, в шутку. Уён замахал рукой и добавил, посылая пару воздушных поцелуев: — Всё, давайте. Целую, обнимаю, даже тебя, ворчливый хён. — Эй… — возмутился Юнхо и, вероятно, уже хотел было высказать за наглость, но парень сбросил звонок. — Бессовестный. Ёсан хмыкнул: друг был в своём репертуаре. — Давай завтракать, а то всё остынет. Он взял пиалы и переместился за стол. Где-то за спиной загремел ящик, звякнули кружки, и спустя пару секунд напротив него, с палочками в одной руке и кружками — в другой, опустился Юнхо. Только вот вид у него был очень уж серьёзный, даже сердитый. — Ты из-за слов Уёна так завёлся? — Кан перехватил пару палочек и перемешал содержимое пиалы. Он и подумать не мог, что шутка друга так заденет Чона. — Да брось, он же… — Значит, Chicken Boy? — перебил он, прокручивая в руках кружку кофе. Такая сосредоточенность вселяла сомнение, и Ёсан сам насторожился, только вот спустя момент Юнхо уже заливисто смеялся, прикрывая лицо ладонью. Кан проморгался и выгнулся через стол, ударяя парня в плечо. — И ты туда же? — он поджал губы, наверняка напоминая недовольного ребёнка, но плевать было на образ, когда посягали на его честь. Юнхо выставил руки перед собой в оборонительном жесте, но смеяться не перестал. — Прости, но это и правда слишком в твоём стиле, — заметил он, перехватывая замах Ёсана, уводя его руку на стол и накрывая своей ладонью. Пришлось признать капитуляцию, ненадолго переплести пальцы в знак примирения и сесть на место. Они наконец принялись за завтрак, и тогда на кухне стало по-уютному тихо. — Так что, у Уёна с этим Джастином и правда всё серьёзно? — поинтересовался Юнхо, делая очередной глоток кофе. Ёсан пережевал хрустящий гриб и повёл плечом. — Вроде того. Он никогда не брался судить о любовных привязанностях друга наверняка, но, казалось, с Джастином у Уёна завязались серьёзные отношения. Они встречались больше полугода, а для Чона это уже был приличный срок. — Тогда почему ты не рассказал об этом мне? — Юнхо, вопреки своему обыкновению не лезть в чужую личную жизнь, сейчас почему-то задал этот вопрос, и Кан не сказать, что хотел на него отвечать. Потому что мог понять, почему его парень спрашивал об этом. — Я думал, тебе будет неинтересно, — признался он, и это действительно было так. Не то чтобы Юнхо недолюбливал Уёна, но стать настоящими друзьями, как Ёсан с Минги, они так и не смогли. Парень поначалу расстраивался из-за подобного отношения, но вскоре перестал: и в окружении Юнхо были люди, к которым он относился прохладно. Потому Кан просто перестал распространяться об Уёне при парне, не считая это такой важной информацией. Только вот в этот раз Юнхо, похоже, был недоволен замалчиваниями. Он смотрел очень уж пристально, будто пытался что-то понять, после чего выдал: — Уён — твой лучший друг, а ты знаешь, что мне интересно всё, что связано с тобой. К тому же я понимаю, как он важен для тебя, и мне хотелось бы знать, что происходит в его жизни, чтобы не выглядеть глупо, как сейчас. Ёсан сжал палочки и упёрся взглядом в тарелку. Почему-то после чужих слов он почувствовал какие-то смутные угрызения совести. А ведь и правда, он своими недомолвками выставил Юнхо плохим хёном, пусть на деле это было совсем не так. Чон всегда старался быть поддержкой для окружающих, но у этого его стремления имелась и оборотная сторона: он всегда слишком близко воспринимал к сердцу свои неудачи в попытке наладить контакт. А поскольку быть лучшим для абсолютно всех было невозможно, иногда Юнхо загонялся. Возможно, именно это и было причиной его упаднического настроения с утра: какой-то неприятный случай на работе или что-то в этом роде. — Да, прости, — бросил Кан, потирая шею. Было неловко смотреть парню в глаза, но он всё же сделал это. Юнхо протянул руку, чтобы сжать его запястье в знак поддержки, и едва заметно улыбнулся. — Всё в порядке, — заверил он, выводя на коже круги большим пальцем, — просто я не хочу, чтобы между нами были тайны. Даже самые маленькие глупости, не стесняйся делиться ими со мной. Мне очень важно доверие. Ёсан поджал губы и кивнул. С Юнхо трудно было не согласиться, потому что он сам думал также. В их мире — мире фальши, иллюзий и показушности — только доверие имело значение. Только вот с этим у парня всегда были проблемы. — Что ты, расстроился? — Чон склонил голову вбок, откладывая приборы и перегибаясь через стол, чтобы провести пальцами по щеке. — Немного. Юнхо хмыкнул и потрепал по волосам. — Ну извини, — он поднялся и, обогнув стул Ёсана, поцеловал в плечо. — Я очень люблю тебя. — И я тебя. От этих простых слов на душе всегда становилось легче, каким бы плохим не было настроение, и Ёсан стряхнул дурные мысли, похлопав по чужой руке на своём плече. — Ну так что, расскажешь, как Уёна угораздило втрескаться в баскетболиста?

***

За разговором время протекло неумолимо быстро, и они едва не пропустили звонок от менеджера, пребывающего не в лучшем расположении духа. Видимо, с досъёмкой и правда приключились какие-то трудности, и теперь, когда Юнхо торопливо собирался, настроение начало портиться и у Ёсана. Он как мог пытался свести собственное раздражение на нет, но после скомканного прощания, ограничившегося коротким поцелуем и быстрым «Вернусь поздно», на душе стало погано. На кухне ждала гора немытой посуды, с балкона требовательно пищала стиральная машина, а телефон разрывался от сообщений Уёна — коротких видео с матча, которые, если честно, Кан сейчас не очень хотел смотреть. Конечно, тот факт, что Юнхо немного оттаял по отношению к его лучшему другу, не мог не радовать, но искренняя радость была омрачена мелкими заботами, на которые Ёсан сваливал своё нынешнее состояние. Он, тем не менее, попытался обернуть всё в свою пользу и забыться в повседневных делах, спланированных ещё утром, только вот монотонная работа — развешивание белья на сушке, мытьё посуды, небольшой разбор вещей в шкафу — не помогла ему переключиться и полностью отпустить какую-то смутную мысль, не дававшую покоя после разговора с Уёном. Ни попытки погрузиться в работу над новой ролью, ни даже выход на улицу спустя, кажется, дня два не помогли взбодриться. В холле он умудрился наткнуться на какого-то богатого аджосси, который принялся рассказывать что-то про собак, и Ёсан, по доброте душевной, не смог уйти от разговора, заказанное такси пропахло приторным запахом лимона, так что пришлось ехать с открытым окном, откуда несло выхлопными газами, в спортзале играла навязчивая музыка, которую было слышно даже через наушники, а тренер сегодня, похоже, решил добить обмякшее после долгого перерыва тела. Одним словом, всё было против Кана, но больше всего — его собственные мысли. В перерывах между подходами, нарезая круги по залу, но не мог сосредоточиться ни на работе мышц, ни на количестве упражнений, потому что в голове упорно крутился один вопрос в сотнях интерпретаций: «А что, если…?» «А что, если бы они нашли время поехать в Америку?» «А что, если бы могли наслаждаться свободой, как люди там?» «А что, если бы признались и получили право не бояться самих себя?» Каждый новый виток этой замысловатой спирали был всё непривычнее и страшнее, потому что, даже любя время от времени помечтать, Ёсан был исключительным реалистом. Как и Юнхо. Им обоим не хватало того, чего с лихвой было у Уёна — безрассудства. Но не такого, что вынуждало людей подвергать жизнь опасности, скорее, вытаскивавшего из зоны комфорта и бросавшего искать новые пути. Ибо что, если не безрассудство, двигало Чоном, когда он решил после успеха в Корее бросить кучу проектов и улететь в Америку ради участия в массовке в фильме своего давнего кумира Ридли Скотта? Что, если не безрассудство, заставило рвануть на какой-то постапокалиптический фестиваль посреди пустыни и там познакомиться с каким-то продюсером, оказавшимся любителем азиатского арт-хауса? В конце концов, что, если не безрассудство, стало причиной совершить каминг-аут и открыто вступить в отношения с восходящей звездой «Нью-Йорк Никс»? Ёсан не понимал, просто не понимал, как друг мог с такой лёгкостью отпускать старое ради возможности достичь чего-то большего, и до этого момента лишь восхищался Уёном, только вот что-то изменилось в его привычном отношении к чужим успехам после их утреннего разговора. Кан никогда не думал об этом в подобном ключе, но теперь, кажется, к гордости подмешалась гадкая, разъедающая нутро зависть. Кан, всегда старавшийся мыслить рационально, пытался понять, чем именно она была вызвана, только вот создавалось ощущение, что здравомыслящая часть мозга сегодня отказывалась функционировать, и за мыслительный процесс отвечало исключительно необоснованное чувство обиды непонятно на что, присущее разве что маленьким детям. Такое с Ёсаном случалось, пусть и не так часто. Если «брейкдауны» Юнхо были в основном связаны с невозможностью угодить всем и вся, то у Кана плохие дни знаменовались обострением комплекса неполноценности и желанием свалить в какую-то глушь подальше от людей — и этот день явно бил все рекорды. Хотелось обматерить не то что весь мир, а даже попавшую под ногу гантелю, и раздробить голову о ближайший тренажёр, но такой акт саморазрушения едва ли оценил кто-то, кроме Ёсана. Поэтому ему пришлось сделать пару лишних подходов вертикальной тяги, чтобы хоть как-то выпустить пар, и по пути в такси заказать всё необходимое через приложение. По возвращении домой сил на что-либо из запланированного уже не осталось. Читать фанатские посты не имелось никакого желания: в последнее время даже поддержка поклонников не особо вдохновляла. Потому, быстро ополоснувшись под душем, Ёсан плюхнулся на диван в гостиной и включил на фон какую-то документалку из списка отложенных. Правда, уже спустя пятнадцать минут выворачивающих наизнанку подробностей о всем известном ресторане общепита главный посыл фильма начал ускользать от него, потому что он так и не смог выкинуть из головы мысли об Уёне. Удивительно, но именно чудаковатая документалка помогла привести разрозненные размышления к заключению: Кан ведь завидовал не столько успехам друга, он завидовал его умению воспринимать любую трудность, как нечто повседневное. Ведь если так подумать, жизнь Чона тоже была не сахар. Вряд ли Уён мог похвастаться большим количеством интересных проектов. Да, было пару появлений в крупных фильмах, были и сериалы на Netflix, но они едва ли приносили много денег и славы. Тем не менее, друг никогда не жалел об отсутствии чего-то действительно стоящего в его карьере. Он воспринимал работу, как развлечение, и в перерывах между съемками самосовершенствовался, волонтёрствовал, да просто колесил по Америке в своё удовольствие, потому что хотел. Потому что мог. Если ему отказывали в участии, он никогда не вешал нос и воспринимал это как повод взяться за что-то другое, куда более неожиданное. Психологическая драма, космический блокбастер, иронический детектив, да даже чёртов исторический сериал о жизни английского короля — чего только Уён не успел перепробовать, пока Ёсан был ограничен рамками амплуа, которое успело осточертеть. Но больше всего раздражало даже не это. Уёну не нужно было трястись за свою репутацию каждую секунду, не нужно было трижды взвешивать каждое слово или жест, чтобы какому-нибудь любопытному фанату не взбрела в голову очередная конспирологическая теория. Пусть в Америке тоже вовсю процветала пресловутая культура отмены, она и рядом не стояла с тем, что могли устроить «сердобольные» нетизены. Ёсан слишком хорошо знал, какого была цена общественного мнения, и боялся лишний раз посмотреть не в ту сторону, что и говорить об их отношениях с Юнхо. То, что у Уёна в этом плане было куда больше свободы, бесило даже сильнее, чем Кан хотел. Здоровая зависть в его понимании являлась двигателем прогресса, но сейчас она была скорее тяжёлым камнем, что тянул на дно, чем стимулировала на новые свершения. Тем более, эта была зависть к Уёну — одному из самых близких и дорогих ему людей — что само по себе было низко. А если он вдруг начнёт завидовать Юнхо? Его таланту, его популярности, его умению всегда быть выше глупых стереотипов. Это же станет началом конца в их отношениях… Чтобы хоть немного абстрагироваться от последней мысли, Ёсан похлопал себя по щекам и принялся листать Reels. На фоне всё ещё шла документалка, но он уже погрузился в мир коротких видео. Скролить ленту в последнее время стало формой зависимости, и Кан ухватился за возможность убежать от своих проблем, даже зная, что такая форма эскапизма была обречена на провал. Как, впрочем, и он сам. На миллионном ролике он потерял счёт времени, и только сообщение от Юнхо — короткое «Я опять задержусь. Ложись спать без меня» — привело его в чувство. Точнее, стимулировало раздражение. — Одно и то же! — буркнул он, заблокировал телефон, даже не удосужившись ответить на чужое сообщение, и проследовал на кухню. На часах перевалило за полночь, а сна не было ни в одном глазу. Знал же, что не надо было торчать в Инстаграме столько времени! Если бы Юнхо был рядом, они бы просто повалялись в обнимку, чтобы мозг успел прийти в норму перед сном, но тот был где-то далеко, занят проектом, а Ёсану только и оставалось, что закинуться снотворным, пойти в спальню и, включив на фон какой-то скучный подкаст, попытаться заснуть.