Судьба одного сердца

Лен оказался в поместье Монфор, где должен будет парой часов позднее встретить судьбу, едва ли не случайно. Он до последнего не верил, что университетский друг сможет устроить такое приглашение. Причины у него были. Лен Малоун приехал из крошечного городка. Он не имел ни рода, ни звания, и единственное, что помогло ему поступить в университет — невероятный творческий ум и талант к поэзии. Но одного ума было мало, чтобы попасть на званый ужин в поместье Монфор. Как оказалось, недостающим элементом была лишь рекомендация друга, чья фамилия — Стортон — в городе была не менее известной, чем у самого Монфора. В первые несколько минут Лен лишь озирался восторженно, забыв о приличиях. Пафос и богатство отделки огромного дома поразили его, и, одержимый чувством восхищения, он рассматривал потолки и колонны, узорчатую резную мебель и драгоценную серебряную посуду. — Вы, должно быть, впервые в таком месте, — отец семейства, Монфор старший, подошел к нему и снисходительно посмеялся. Иные гости уделяли внимание друг другу, а не отделке, и только странноватый молодой студент выделялся из собравшегося общества бесхитростностью манер. Но все-таки Монфор был наслышан о его таланте. До него даже дошли слова младшего Стортона о невероятных перспективах Малоуна, которые делали юношу отличной партией для любой из дочерей Монфора. — Я и сам был когда-то таким, как Вы, юноша, — мужчина улыбнулся, заметив явное смущение гостя. — Молодым переселенцем в большой город. Я не всегда был успешным купцом, и мне знакомо это удивление. — Простите, сэр, — Лен зарделся и учтиво поклонился. — Мне стоило быть вежливее и сначала представиться Вам, а уж потом золоченому сервизу. Монфор громко рассмеялся и даже покровительственно похлопал гостя по плечу. От такой любезности в добрых черных глазах Лена мелькнула радость. Впервые за долгое время. Вообще-то, он не рвался посещать званые вечера. Учение и страдания по неудавшейся любви успешно заполняли всё его время, и недостатка в занятиях не было. Её звали Лили Лэнгдон. Они были соседями и дружили с самого детства. Пока Лен не влюбился. Точнее, дружба закончилась не в этот момент. Она прервалась только через два года, когда Лен решил в своих чувствах, наконец, признаться, и был отвергнут. Сначала, конечно, мягко, словами о том, что Лили никогда не видела в нем больше, чем друга. Но после появился Колтер… Раймунд Колтер, служивший на торговом судне. Высокий, красивый, сильный, здоровый и очень-очень рыжий. Лен чувствовал, что ни в чем не может с ним соперничать, и решил уехать в город. Но, как бы он ни был далеко телом, Лили никогда не покидала его мысли, заставляя страдать сквозь километры. — Раз уж с сервизом Вы уже знакомы, давайте теперь я представлю Вам своих дочерей, — Монфор любезно провел юношу к остальным гостям, среди которых кружились и молодые девушки в изысканных платьях. — Уверен, это поразит меня еще сильнее. Хорошо, что начали с менее значимых ценностей. — А Вы мне нравитесь, — Монфор снова рассмеялся, довольный произнесенными словами. — Итак, мои дочери. Элизабет, Элеонора, Агнес и Марша. Девочки, позвольте представить вам, Лен Малоун. Он подает большие надежды в искусстве. Отвлекшись от гостей, девушки покорно поклонились отцу. Элизабет, русоволосая красавица, кротко глянула на юношу и сразу же вернулась к своей более выгодной партии — молодому герцогу с огромной бородавкой над бровью. Элеонора, мрачная, но в чем-то очаровательная, не поднимая глаз присела в реверансе, исполняя долг вежливой хозяйки. Младшая, светловолосая и бледнокожая Агнес, раскраснелась, усердно пряча взгляд, как подобало кроткой юной леди, раскланялась с чрезмерным усердием, и нервно поспешила за сестрами, — в компании она чувствовала себя более уверенно. Сильно отличалась поведением Марша. Самая старшая, она была бесстрашной и дерзкой. Смирившаяся, что никто не собирается брать ее замуж, девушка давно осмелела и теперь с неприкрытым интересом рассматривала Лена из своего уголка, где удобно расположилась в кресле. А он засмотрелся на неё. Марша разительно отличалась от сестер не только манерами. В отличие от них, она обладала пышной кудрявой черной шевелюрой, вольно распущенной по смуглым плечам, почти нездорово тонким и костлявым. Было в ее дерзкой непокорности определенное очарование и, хотя Лен еще ничего не успел понять, какие-то ниточки его судьбы уже были связаны с её. По счастливой случайности, за столом они сидели напротив. И даже во время ужина, пока сестры скромно тупили взгляды в тарелки или на узоры скатерти, демонстрируя сдержанность и кротость, Марша бесстыдно глядела на юного поэта, наслаждаясь его смущением. Под этим взглядом, словно испытывавшим его на прочность, Лен краснел, как ребенок. Какими бы изысканными деликатесами не заваливали его тарелку, кусок в горло не лез. Не верилось, что так свободно и легко может чувствовать себя девушка из высшего общества. Совсем не ограничивает себя стандартами «идеальной невесты», которая жаждет удачной партии для замужества. Смелость Марши поражала и интересовала. Пока другие гости относились к этому неозвученному бунту со снисхождением или пренебрежением, Лен изучал его не менее восторженно, чем часом ранее — колонны и сервиз. После ужина, за которым Лен едва управился с половиной яств, начались танцы. Исполненные с не меньшим пафосом и помпезностью, чем все прочее, вальсы стали следующим потрясением для Лена. Он уважил Монфора танцем с Элизабет. Игриво моргая глазками, девушка лишь изредка посматривала на партнера, куда больше заинтересованная в кружившемся неподалеку герцоге, к которому и ускользнула при первой же смене партнеров. Следом Лену в пару досталась Элеонора. Глядя по сторонам, она была увлечена исключительно танцем, словно партнера рядом и не было. А стоило Лену оступиться, Элеонора бросала на него пронзительный взгляд глубоко посаженных глаз, от которого становилось не по себе, из-за чего при ближайшей возможности юноша сам поспешил сменить партнершу. Агнес, вчерашний ребенок, была неопытна в общении с гостями, зато равных в танце ей не было. Вальсы были единственным, что увлекало ее этим вечером, но, в отличие от хмурой Элеоноры, что пеклась о технике, Агнес наслаждалась музыкой и парила по паркету, невесомая, как пушинка. И все-таки напускное испуганное смущение, которое она изображала в обществе мало знакомого молодого мужчины, теперь казалось скучным в сравнении с дерзким очарованием Марши. Следом за Агнес пришлось танцевать с какой-то молодой вдовой. Потом с сестрой герцога, очень похожей на него грубым мужественным лицом, с единственным лишь отличием в бородавке, которой у девушки не было, что, впрочем, не делало ее более интересной. За герцогиней шли ещё чьи-то дочери или сестры, замужние и незамужние, молодые и в возрасте, — и всем Лен должен был уделить внимание, чтобы продемонстрировать хороший тон. Вовлеченный в этот карнавал быстро сменяющихся причесок и платьев, но никак не сменяющихся манер, Лен был слишком озадачен мыслями о технике в танце, о том, кого еще он должен пригласить, чтобы его не сочли невежливым. Под конец вечера, утомленный, но почему-то расслабленный, он вспомнил о четвертой дочери Монфора, которая исчезла сразу после ужина. Было бы ужасным упущением не танцевать с ней! Подумать только, уделить время всем гостям, но забыть о хозяйской дочери! Лен спешно осматривал толпу. Почему-то его взволновало отсутствие Марши среди гостей. Он искал её взглядом, а после, не найдя, как идиот сновал между танцующими парами, потерянно рассматривая женщин. Но нигде в зале не виднелось и силуэта таинственной красотки. Когда стало ясно, что ее так просто не отыскать, Лен остановился и задумался. Впервые за долгое время он переживал о ком-то, кроме Лили. Впервые ощутил, что ему не дает успокоиться чей-то чужой взгляд. И от осознания того, что эта незнакомка заставила его отвлечься, он вдруг понял, что, если не найдет её, будет мучиться бесконечно. Теперь он нуждался в этой дерзкой волевой красотке. Она станет опиумом, что поможет забыться. — Мистер Монфон! Простите за беспокойство, — Лен подскочил к хозяину вечера неожиданно, но мужчина лишь радостно улыбнулся, все еще довольный отпущенными студентом в начале вечера остротами. — Извините, что отрываю… Окажите любезность, подскажите, пожалуйста, где я могу найти вашу дочь, чтобы пригласить ее на танец? — Как же не оказать, я буду счастлив их еще раз представить молодому человеку вроде вас, — Монфор добродушно рассмеялся и осмотрел танцующих. Он гордо указал на трех дочерей, кружившихся в нескончаемых вальсах и польках среди гостей. — Ах, посмотрите только на Агнес! Лучшей танцовщицы в городе не сыскать, — блаженно улыбаясь, добавил он под конец. Только теперь Лен отметил, как лицо Монфора раскраснелось от алкоголя. — Не спорю, они прекрасны… Но меня интересует другая ваша дочь, — осторожно начал он, опасаясь, не будет ли это запретной темой. Не затронет ли он какую-то трагическую тайну, заставившую Монфора оставить старшую дочь без внимания? Не хотелось бы впасть в немилость в первый день знакомства. — Бросьте, — сказал вдруг Монфор, махнув рукой. — Вы юноша приличный, и с нее никакого толку не наберёте. Поверьте на слово, особа на редкость строптивая, из таких жены не получаются. Забудьте о ней и танцуйте, молодой человек, танцуйте! Презрительный тон и смешки мужчины разозлили Лена. Он никогда в жизни не был зол. Даже когда был отвергнут, когда предоставил другому все права быть рядом с любимой, он был спокоен. Но теперь, услышав слова Монфора о дочери, Лен едва удерживался, чтобы не высказать недобрых слов. Но это бы означало, что он должен будет в тот же момент покинуть дом Монфора и никогда не вернется. Он не мог позволить себе так глупо потерять свою необычную леди. Состояние, в котором Лен оказался, смутило и удивило его. Он никогда не допускал и мысли о злобе, но незнакомка так поразила его, что он готов был едва ли не ударить Монфора за неуважение. От осознания стало дурно. Ворот рубашки душил, воздух застревал в горле, и Лен торопливо вышел на балкон, по пути ослабляя узел галстука. Было просто необходимо проветриться, и он жадно хватал свежий воздух летней ночи, наполненный сладкими ароматами цветов и алкоголя. — Вы в порядке? — беззвучной походкой на крохотный балкончик неслышно вышла Элизабет. — Быть может, вам нужно воды? — Нет, благодарю, — Лен мягко улыбнулся, заставив себя дышать ровнее. Он медленно поправил галстук. — Мне всего лишь жарко. Но здесь, на воздухе, значительно легче. — Надеюсь, Вы не сочли за грубость мое внимание к герцогу? — убедившись, что гость в порядке, Элизабет тут же сменила тему. — Дело в том, что мы с ним почти помолвлены, с моей стороны было бы неприлично игнорировать его в такой вечер. — Разумеется, — Лен устало усмехнулся. В его мыслях была только дерзость, и ничего кроме дерзости, так что эта притворная покорность лишь смешила теперь. — К Вашему счастью, меня это не задело. Раз уж и я Вам не интересен, все-таки осмелюсь задать вопрос. Ваша сестра Марша отсутствует среди гостей… — Ох, право, не думала, что кто-то может быть озабочен ее присутствием, — Элизабет рассмеялась. — Ей не интересны наши забавы, танцы и музыка. Она предпочитает угрюмо сидеть в своём саду и одиноко смотреть на камелии. Так что не утруждайтесь попытками привлечь ее внимание, во всем этом Марша просто не испытывает необходимости… Куда Вы? — Благодарю за помощь. Простите, что так сразу покидаю, — едва дыша от радости, Лен спиной вперед зашагал прочь. Выговорив слова вежливости, он развернулся и побежал. Через танцевальный зал, по лестнице, вокруг дома к саду. Бежал, задыхаясь от собственных, переваливших через край, эмоций. Оказавшись в нескольких шагах от цели, он замер. Нельзя было предстать перед дамой в таком виде, — запыхавшийся, со съехавшим набок галстуком и совершенно растрепанный. Лен замер на месте и дал себе время отдышаться, пока поправлял одежду и соболино-черные волны волос. Он должен был произвести лучшее впечатление. Почему-то это было критически важно. Марша с интересом наблюдала, как гость неторопливо прошагал по саду к скамейке, рассматривая цветы. Она окинула юношу оценивающим взглядом, когда он сел с другой стороны ее скамьи. — Как Вы меня нашли? — бесстрастно поинтересовалась девушка, рассматривая Лена. — Почему Вы считаете, что я искал? — он мягко улыбнулся. Не было смысла отрицать, но и соглашаться сразу было бы неловко. — Бросьте, ни разу еще никто не прогуливался по саду, — Марша усмехнулась его детской наивной простоте. — Это мое уединенное место. Сюда по случайности не забредают. — Придется быть честным, — Лен смущенно отвел глаза. Под испытующим взглядом девушки ему было немного не по себе. Привычная уверенность покидала. — Мне пришлось узнавать у Вашего отца и сестры, где можно Вас разыскать. Надеюсь, это не преступление? — Разумеется, нет, — девушка отвернулась и посмотрела на звезды. Над горизонтом еще светлела тонкая полоска золотистой голубизны после позднего заката, а своды неба уже чернели манящей глубиной, богато усеянной серебряными и золотыми звездами, что сияли во всей своей красе. И все их старания в этот час словно были лишь ради двоих сидевших в саду молодых людей. — Признаться, мне лишь не вполне ясны причины, по которым Вас интересовало мое место пребывания, — после недолгой паузы продолжила Марша. — Вы не удостоили меня танца. Мне показалось невежливым оставить Вас без приглашения, — Лен осмелел, когда глубокие, пожиравшие его глаза, больше не были направлены прямо в его душу. Он позволил себе посмотреть на девушку, и после этого не смог оторвать взгляда. — Напрасно. Я не танцую, и удивительно, что отец Вас не предупредил… — Марша зачарованно смотрела на звёзды. Вид ее был умиротворенным и, впервые за вечер, расслабленно-нежным. Сердце у юноши забилось отчаянно, сбивчивый ритм пульса застучал в ушах, заставляя снова испытать удушающий жар, словно кончился воздух. — Он не знал о цели моих поисков, — Лен и сам поднял глаза на звёзды, чтобы дать себе успокоиться и восстановить дыхание. — Но о том, что делать этого не стоит, он упомянул. Кажется, Ваши родители не слишком к Вам благосклонны. — Порядочной даме не следует нелестно отзываться о семье, — хмуро прокомментировала его выпад Марша. — А Вас разве интересует, чем следует заниматься порядочным дамам? — Упрекаете? — девушка пронзила его строгим взглядом. — Это был комплимент, — с легкой улыбкой ответил Лен, прежде чем впервые по-настоящему встретиться с ней взглядами. Не мельком, не среди прочих. Осознанно, целенаправленно, наедине. Казалось, это теперь должно продлиться вечность. Уже в этот момент между ними силой судьбы был заключен какой-то договор, способный спасти обоих. И они говорили. Смотрели на россыпь звёзд на чернеющем небе, дышали прохладным воздухом, приносившим ароматы цветущего сада, и говорили, говорили, говорили, пока закатный свет окончательно не ослаб, тут же уступая небосвод для первых лучей золотого рассвета. Утомленное солнце, не ухватившее и получаса на сон, поднималось медленно и лениво, ни согревая, ни освещая поначалу, — это было ничто иное, как медленное пробуждение. — Думаю, Вам пора, — Марша глянула на дом. Свечи уже тушили, гости разошлись. — Мы так и не станцевали, — Лен тоскливо бросил прощальный взгляд на звёзды. — А ведь ночь к этому располагает. — Я уже говорила, что не танцую, — печально напомнила девушка. — Тогда позвольте хотя бы проводить Вас. — Право, не стоит. Я в состоянии добраться из своего сада в свой дом, — Марша начинала нервничать, отчего становилась суровее и выше вскидывала голову. — Не делайте меня беспомощной! — Я не посмел бы даже подумать об этом. Надеялся лишь провести еще немного времени за приятной беседой с вами, — Лен беззаботно пожал плечами. — Если это Ваше желание, а не пустой акт вежливости, полагаю, мы можем пройтись, — девушка вздохнула и нерешительно встала, опираясь на поданную ей руку. Нога болела от старой детской травмы, и, неудачно встав, Марша едва не свалилась. Уже успев мысленно смириться со своим позором, она вдруг поняла, что не влетела лицом в землю, как обычно бывало, когда рана давала знать о себе особенно сильно. Лен крепко держал ее, бережно подхватив за спину. И умудрился ведь не за талию, чтобы не смущать. Марша замерла и пораженно посмотрела на спасителя. Теперь и ее сердце вдруг решило поспешить. Из груди вырвался ошеломленный вздох, когда бледное, но до невозможности очаровательное лицо Лена оказалось так близко, что на коже ощущалось тепло его дыхания. Не удержавшись, девушка пробежала взглядом по его приоткрытым губам, заливаясь краской. На неё нашло какое-то наваждение, не иначе. Юноша же и сам был одурманен внезапным воодушевлением. Не было до конца ясно, бросило ли его в жар от близости чужого тела, или дело было в его собственной разгоряченности, но сердце сходило с ума. Похоже, не один только Лен хранил тайны. И от этого вдруг он почувствовал еще большую близость, с этого момента он словно находился с Маршей в тайном сговоре. Почему-то показалось, что он обязан открыть ей и свою тайну взамен. Но для этого было слишком рано и, отрезвив сознание, Лен помог девушке встать, наконец, на ноги. — Простите мне мою неловкость, — она, тяжело дыша, отвела взгляд. — Вам нечего стыдиться. Все обошлось весьма удачно, — Лен безмятежно подал ей руку. И они шли к дому, каждый погруженный в свои мысли. Наконец, решив прояснить ситуацию, Марша посмотрела на своего спутника и, прежде чем говорить, сжала его плечо, чтобы привлечь внимание. — Дело в том, что у меня с детства травма… Должно быть, Вы заметили, что я не очень похожа на сестёр, — почему-то с этим человеком хотелось быть откровенной, не думая о последствиях, и Марша позволила себе, наконец, поговорить о том, что давно грузом лежало на душе. Кроме того, в воздухе еще витало очарование звездной ночи, располагающей сболтнуть лишнего. — Дело в том, что они все родились от второй жены отца. Моя мать была первой. Но она погибла много лет назад. Наш экипаж перевернулся. А у меня была травма ноги, и с тех пор я плохо хожу. Поэтому и не танцую. — Приятно слышать, что дело не в том, что я Вам не понравился, — Лен замедлился и осторожно притянул девушку к себе. Он мягко взял ее свободную руку и поднял вверх, принимая позицию для танца. — Вы, как обычно, шутите… — Марша усмехнулась, нехотя поддаваясь. Тело и рассудок потеряли связь, и теперь она, даже понимая, что это глупость, следовала желанию Лена, заинтересованная, куда это может привести. — Да, но не из-за того, что умаляю значимость рассказанного Вами, — он крепче прижал к себе девушку за лопатку и сочувственно улыбнулся. — Я очень ценю это доверие. Но, вместо того, чтобы говорить о прошлом, мне хочется показать вам, что настоящее не так сильно от него зависит, как кажется. Давайте станцуем. — Ну что за ребячество, — Марша отвела глаза, нервно сжав плечо партнера. — Мне эти забавы совершенно чужды, да и музыка больше не играет… — Музыка, умение, компания, — всё это совершенно не имеет значения. Если хотите танцевать, то обязаны хотя бы попробовать, — Лен сделал первый шаг, увлекая за собой партнершу. Она боялась, что упадет, потому ахнула, вдруг устояв на ногах. Юноша, неожиданно сильный, так легко удержал ее, что, казалось, вовсе не почувствовал веса. Марша вдруг осмелела в его руках, и эта поддержка заставила чувствовать себя легко. Первый в жизни танец показался ей сказкой. Она не думала ни о движениях, ни о ритме, лишь самозабвенно кружилась среди камелий и роз, наслаждаясь рассветной прохладой и сладким воздухом. Все предрассудки вдруг стали неважны, и в одном этом вальсе она была свободнее, чем когда-либо. В эти минуты она чувствовала себя как никогда живой. — Восхитительно, — тяжело дыша от восторга, Марша замерла, благодарно глядя на Лена, утомленного, но столь же радостного. — Я правда танцевала? — Неужели в это так сложно поверить? — После происшествия мне всегда говорили, что я никогда не смогу этого сделать. — А я лишь раз сказал, что сможете… Нужно было лишь поверить, — Лен улыбался, рассматривая ее большие счастливые глаза с самыми длинными ресницами, что ему доводилось видеть. — Действительно. Я уже давно думаю, что стоит прекратить доверять семье и начать полагаться на свои мысли… — Что же Вас останавливает? — Мне некуда бежать. До тех пор, пока я живу в отцовском доме, под его крышей, я все равно остаюсь пленницей. Излишняя дерзость навлечет больше бед, поэтому приходится себя сдерживать, — она рассмеялась, но в словах сквозила тоска, которую от Лена было не скрыть. — Но я обязательно сбегу, как только появится возможность. Слишком давно я об этом мечтаю. И эти слова эхом звучали в сознании Лена еще долго. Когда он проводил Маршу в дом, когда бежал домой, чтобы успеть переодеться и не пропустить занятия. Когда он сидел в университете, они продолжали звучать в голове, заглушая голоса наставников. Пока вдруг их не сменила одна единственная мысль. Он не думал о Лили. Когда к обеду он, запыхавшийся и возмутительно счастливый, влетел в Монфор, жители поместья могли бы посчитать его за сумасшедшего. Когда он вдруг с порога выпалил, что хочет жениться, все еще сомневались. Когда он уточнил, что на Марше, его окончательно сочли невменяемым. — Позволите нам поговорить наедине? — девушка, по своему обыкновению невозмутимо-серьезная, строго глянула на отца, будто в доме хозяином был вовсе и не он. В этот момент она совсем не напоминала пленницу, но, зная об отношениях в семье правду, Лен не поверил так легко. — Разумеется. Возможно, наш гость разъяснит тебе причины своего внезапного решения. Пожалуй, раз других предложений ни разу не поступало, а годы идут, я с радостью дам тебе согласие, если он, конечно, взаправду не сошел с ума, — Монфор добродушно рассмеялся и покинул гостиную вместе с покорными младшими дочерями, которые по одному его жесту соскочили с мест и исчезли за дверью. — Что за представление Вы устроили?! — строго спросила Марша, краснея от возмущения, как только они с Леном остались наедине. — Если это шутка или сумасшествие, из-за которого мне предстоит выслушивать издевки до конца дней, лучше бы Вам сразу признаться и не морочить мне голову! — Неужели я произвел на Вас прошлой ночью впечатление человека безумного? — Лен беззаботно улыбнулся, подтверждая все недобрые мысли о себе. — Отчасти, конечно. Как и все романтики, а Вы, безусловно, романтик, не думайте это отрицать! — Марша до сих пор хмуро рассматривала гостя, будто не могла до конца убедиться, что это тот же человек, что и прошлой ночью. — Не стану. Кроме того, я еще и эмоционален, что для мужчины просто преступно. А вы своенравны, что преступно для женщины. Это ли не повод для успешного союза? — Вы смешны! Поэту быть чувствительным не грех, женщин это даже очаровывает. К тому же, в нашем обществе к недостаткам мужчин люди благосклоннее. Вам ничто не помешает найти приличную жену, почему именно я? Не любовь же это! Мы знакомы всего одну ночь. — Разумеется, не любовь. Но разве Вы не обещали сбежать из отцовского дома при первой возможности? — Лен пожал плечами. Он начинал терять уверенность, но не надежду. — Или Вы имели ввиду хорошую возможность? — Вы когда-нибудь прекращаете шутить? — Марша мягко улыбнулась. Она начинала поддаваться. — Только когда прекращаю волноваться. — Выходит, никогда… Пусть так, и это терпимо, если и вправду, как на словах, собираетесь избавить меня от здешнего общества. Но чего Вы ждете взамен? За все есть своя цена, чем заплачу я? — Присутствием, — Лен улыбнулся, понимая всю глупость своей просьбы, но это было единственным, чего ему хотелось. — Вам нужно сбежать от семьи, а мне забыть девушку, которая не выходила из головы до встречи с Вами. — Замужнюю? — коротко, но метко поинтересовалась Марша, красноречиво улыбаясь. — Теперь даже не знаю. Скорее всего. Но даже если нет, у меня ни единого шанса. А с Вами я забыл об этом на целую ночь и целый день, — юноша пожал плечами. Пусть считает его романтиком, глупцом или жалким неудачником, он хотя бы честен. — Поэтому я не прошу большего, только продолжать общение. А взамен предлагаю избавление. Это достаточная цена? — Похоже, для меня эта сделка выгоднее… — Тогда добьемся равенства сил с помощью приданого, если Вас это беспокоит, — Лен, немного пришедший в себя, медленно подошел ближе. До того он стоял в дверях: замер, как вошел, и теперь, стоило волнению немного поулечься, ощутил укол неловкости. — Вы снова шутите. — Я очень волнуюсь. — Отец! Этот человек не сумасшедший, поэтому, не задавая вопросов, прошу, подготовь всё необходимое, — обратилась Марша к вошедшему в комнату отцу семейства. Пораженный внезапностью, Монфор глядел то на дочь, то на нежданного гостя. — Действительно ли это возможно? Такой скорый брак… — он озадаченно смотрел на только что помолвленную пару, не представляя ни единого объяснения этой внезапности. Марша поднялась и, легче, чем прошлым вечером, но все же прихрамывая, подбежала к новоиспеченному жениху. — Мистер Малоун любезно предлагает мне замужество после того как мы без памяти полюбили друг друга с первого взгляда, неужели ты воспротивишься, отец? Теперь, когда я вот-вот стану старой девой и не смогу найти хоть какую-то партию? Не станем ведь мы дожидаться этой поры? — в доказательство своих только что придуманных аргументов о безумной любви, Марша притянула Лена к себе и страстно впилась в его губы. Неловкий и очень странный первый поцелуй обоим показался скорее неприятным и забавным. В такой обстановке было не до удовольствий, и «влюбленные с первого взгляда» едва удержались от смеха, ощутив такую нелепую наигранную близость. Смущенный Монфор же запричитал, что, разумеется, не станет противиться, и скрылся, ошарашенный такой дерзостью молодежи. Его даже в пот бросило от ужаса… Хорошо ещё, что никто больше не был свидетелем этого безобразия! — Думаю, последний аргумент был необязательным, — когда невеста, наконец, его отпустила, Лен зарделся до кончиков ушей. — В таком случае, когда захотите, можете меня даже не просить повторить, — Марша откинула пышные кудрявые волосы за спину и вновь глянула на него со сдержанной строгостью. — Это, в конце концов, было лишь скрепление договора. Ничего большего.