Поздневековье

Я открыл глаза – всë вокруг плыло, голова закружилась аж до тошноты, поэтому пришлось снова зажмуриться и дождаться, когда эта качка закончится. Меня окружало нечленораздельное жужжание – я сначала думал, это у меня в ушах, но потом понял, что здесь просто много людей и стоит гул голосов. Я попытался понять, что это за место, и с удивлением обнаружил, что совершенно ничего не помню. Что было вчера, как я сюда попал и даже как меня зовут. В голове была абсолютная блаженная пустота. Аккуратно открыв глаза второй раз, я смог сфокусировать зрение и даже сесть. – Очнулся, грëбанный герой! – с таким восклицанием ко мне подбежало две женщины – молодая и постарше – в белых халатах. – Какого ж хрена ты ночью гулять попëрся? О штормовом предупреждении не слышал? – Не слышал, – усмехнулся я искренне. – А что со мной случилось? – Тебя головой приложило неслабо так. Сотрясение сто процентов есть, признаков кровоизлияния мы не нашли. Документов, кстати, тоже, может, хоть представишься? – Ээээ... – я продолжал улыбаться и не понимал, почему они смотрят на меня с такой сильной тревогой. – Как тебя зовут? – уточнила девушка помоложе, у которой был в руках планшет. – Не знаю, – тут я уже не выдержал и просто заржал в голос. – А это важно? Женщины потрясëнно переглянулись. – Ретроградная амнезия, – резюмировала женщина постарше. – Оставайся здесь, парень, снаружи опасно. Будем думать, что с тобой делать. Женщины отошли, а я, наконец, рассмотрел, где нахожусь: просторное помещение, как будто напоминавшее какой-то зал, не то концертный, не то для торжественных мероприятий, но кресла были все убраны, а пол застелен матрацами. На матрацах лежало минимум полсотни людей, а между ними бегали люди в белых халатах. Что-то вроде лазарета, причëм военного, будто больниц не хватает, или они по какой-то причине не могут работать... Это что-то пошевелило во мне – не чëткую мысль, а странное чувство отчаяния и даже какой-то потери. Это ощущалось как что-то далëкое, будто бы не моë, и я никак не мог связать воедино эти колебания души и слова женщин, хотя мне казалось, что это всë – об одном. Что-то о штормовом предупреждении, ударе головой и опасности снаружи. И ещë этот лазарет... – Так, парень, – ко мне вернулась только та женщина, что постарше. – ты отправился гулять в снежную бурю, сам не зная зачем, не взяв с собой даже документов, я правильно понимаю? – Ага... Наверное... – рассеяно отозвался я. – Уже не веселимся? Прекрасно, – с сарказмом произнесла женщина. – Это хорошо. Положение серьëзное, парень. Мир на грани глобальной катастрофы, завтра-послезавтра Европы уже может не быть в принципе. С причалов Эльбы сейчас стартуют последние рейсы, там полиция может, разберëтся кто ты такой, если у них время будет – по отпечаткам пальцев или каким ещë своим каналам, так что шуруй туда. Ещë успеешь на последний корабль. – А Вы? – вырвалось у меня. – Волонтëры на машинах заберут раненых, когда смогут прорваться сквозь сугробы. Вчера стихия многих покалечила – в основном, таких же, как мы, волонтëров, кто работает над снабжением этих последних рейсов. Так что давай-давай. Правительство, конечно, многое для нас делает, но не думай, что корабли резиновые. Уже поговаривают о нехватке мест. Я послушно встал – пошатываясь, голова-таки ныла – и вышел из помещения. Я знать не знал, что такое Эльба и где она, но, побродив, наткнулся на нестройные реки людей, что, также, как и я, искали спасение на корабле. Рассудив, что большинство приведëт меня, куда надо, я, в итоге, попал в одну из очередей, которые выстроились у причалов реки. Проходили досмотры, рамки металлоискателей, просмотр документов, а я просто стоял и ждал чуда. Когда подошла моя очередь, я сказал просто: – Документов нет, кто я – не знаю, меня с сотрясением мозга нашли. – Может родственники у Вас есть? Или супруга? Кто-то может провести Вас? – мужчина в форме преградил мне путь. – Боюсь, что нет, – я развëл руками, и червячок грусти и отчаяния, что зашевелился во мне ещë в лазарете, снова поднял голову. Супруга? У меня был кто-то в жизни? Почему я не подумал об этом раньше? Полицай поджал губы. – Не поймите меня неправильно, молодой человек, но мест на корабле всë меньше. Сейчас в приоритете семьи с детьми, ну хотя бы парами. Если бы у Вас была супруга, ну или супруг, мы бы с удовольствием, даже без документов – сейчас не до бюрократии, знаете ли... А так... Попробуйте встать в конец очереди, может, к вечеру ещë останутся места... Я отошëл в смятении. Парами... Супруга, может быть супруг... Неужели я мог забыть кого-то важного для меня? И где она или он сейчас, тоже стоит в этих очередях или где-то меня ждëт? Я сорвался с места и побежал вдоль очередей, заглядывая, как сумасшедший, в лица людей, пытаясь отчаянно вспомнить. Уже плевать было, если честно, и на снежную бурю, и на корабль этот чëртов, мне казалось, что найти кого-то даже важнее. Важнее жизни, важнее смерти, важнее судьбы всего человечества. – Мужчина, мужчина!.. – кричали мне вслед, но я продолжал нестись сквозь толпу. "Я узнáю, когда увижу, – твердил я себе с нарастающей, подступающей к горлу паникой. – Я узнáю этого человека, я просто пойму, и всë будет хорошо". Но часы шли, я обессилел, теряясь в толпе напуганных людей: плачущих детей, хмурых мужчин и трясущихся женщин, врачей, полицаев, волонтëров – которым, казалось, нет конца. По причалу бродили такие же одиночки, как и я, надеющиеся к вечеру попасть на корабль. Однако я сам всë больше сомневался, что мне туда нужно, ведь если я сейчас даже смогу уехать, начать новую жизнь – в ней не будет никакого смысла без него... Без неë... Без того второго, нечëтного, ничейного, который, может быть, и вовсе не пришëл на рейс и ждëт меня где-то там. А может, наоборот, уже давно отправился, не дожидаясь меня, может, думает, что я умер и оплакивает меня, а я даже вспомнить его не могу! Остаëтся только верить, что наша любовь сильнее всего этого, и поможет нам встретиться снова, вопреки всему. – Где же ты... – прошептал я, глядя, как закрывается последний кордон, и корабль готовится отшвартоваться. Похоже, у меня будет свой путь – люди будут искать спокойной жизни, а я буду искать того самого, где бы он ни был. Может, в этой жизни, может – в следующей, в этом мире или в другом, но я найду тебя, клянусь.