***
Помнится, хотели взять одного паренька в отряд. И вступительные вроде прошёл на ура, и с тренировками справлялся, и всё хорошо… С начальством ладил, с ребятами из Аргентума шутил и веселился. И даже одежду уже пошили, не с восемью, а девятью делениями! Был как родненький в компании. Но было видно, что он всегда немного нервничал: на расспросы о личной жизни парня и в принципе о его семье, что-то умалчивал, отшучивался, говоря: – Да ой, в этом деле нет ничего такого! Скудно в жизни, нечего рассказывать, – он нервно улыбался и отводил пугливый взгляд – Вы, вон, лучше про себя расскажите… А потом выяснили – жена у него была. Кольцо на виду не носил, только при ней же, да и близких друзьях; старался ради карьеры военнослужащим сделать всё, но не откладывал любовь в дальний уголок. А узнали об этом совсем случайно; жена его тоже на предприятие работает, но только в отделе нейрохирургии. Слухи посреди её коллег поползли, что «слышала, Галь, а её муженёк то, в Аргентум полез!»; коллеги говорили своим коллегам и знакомым, и быстрыми шагами дошло это всё до Харитона Захарова, а от него уже и до Дмитрия Сеченова и руководства в целом недалеко. Проверить данный слух особых сил прилагать не надо было, и уже через несколько дней выдали с потрохами его перед всем отрядом, публично выгнали, а потом ещё долгое время причитали всем, что: – Вот что будет со всеми вами, если вы будете скрывать свои любовные похождения! – снова причитания, и снова от полковников. Уши вяли от них ещё тогда, когда Серёжа с Катей не встречались и даже не думали об этом, – Если вы также скрываете что-то такое от нас, то просим сделать один шаг вперёд и покинуть это место. Обещаем, что так позорно и неприятно не будет… А слова эти, будто, неприязни не доставляют! Катя тихо вздыхает и отводит взгляд. Интересно, а они также «прогибаются» под эти странные военные правила? Или, дайте угадаю, у них жена и семья! Растут сыновья, да?! Катя злобно улыбается в ладошку, скрывая это за почёсыванием щеки. Краем уха она улавливает немного неразборчивый лепет. Отводит глаза и смотрит на источник шума – перед ней и всем отрядом удобненько расположились два генерала. Каких чинов именно – не понять, во мгле не разобрать что именно на погонах. – Вот ну не понимаю я их, молодняк этот – послышался «шёпот» между двумя старыми генералами. Скрывать свой разговор, они, видимо, не особо хотели – нет, чтобы свои силы и знания направлять на священную Родину, а они, они!.. – один из них буквально задыхался от возмущения, громко кашляя и даже разбрызгивая своей слюной по креслам зала, – Они! развращают Великий! – это слово один из генералов выделил интонационно – Советский Союз! Фи! По телу пробежали мурашки отвращения от такого. И почему именно развращают? А как у него тогда сынишки появились, от духа святого? И почему они не имеют хоть капли совести, разбрызгивая свои ДНК по всему залу? Хотелось самой плюнуть ему в лицо и спросить такой каверзный вопрос, но нельзя. Катя отворачивает свою голову от сия разговора, и взглядом ищет, за что бы, или за кого бы зацепится чтобы отвлечься. Но зрение снова фокусируется на нём. А он, в свою очередь, уже смотрел на неё. Катя снова прячет лицо и щёки, но уже не от злобной улыбки.***
Серёжа… девушка отчетливо помнит их первую встречу в Аргентуме; первый, «семейный» ужин отряда с самим Дмитрием Сеченовым и краткие переглядки с ним, и, как ей кажется, неслучайные прикосновения вне любопытных глаз. Катя помнит, какую бурю эмоций она ощущала, когда Серёжа совсем невзначай приобнял её за талию, немного поглаживая бок и продолжая с ней диалог о каких-то делах в отряде. Девушка стояла, как вкопанная, а он, хитрец такой, ещё и делал вид, что ничего такого нет! Лишь подмигнул, когда отходил. В том момент Катя только и просила всех всевышних, чтобы никто не видел её выражение лица. Слишком смущающе и слишком опасно, для такой-то работы. Катя помнит первый букет. Тогда был поздний вечер, и девушка возвращалась домой чуть-ли не ползком. За весь день под палящим солнцем Катя сильно устала и вспотела, и облегчения не давали ни передышки, ни перекуры. Катя завидовала Серёже, очень и очень сильно: он, по каким-то причинам, ушёл чуть раньше, чем они, а значит, оказался раньше всех дома и под холодным душем! Несправедливость, а слов других и подобрать невозможно. Единственный плюс того, что она возвращается домой поздно вечером –свежесть летного, ночного воздуха. Проходя по закоулкам, невольно пропитываешься этим запахом поздней весны: везде цветущие сады, догорающие угли и россыпь звёзд на чёрном небе. Подъезд, лестничный пролёт, второй, и вот виднеются входные двери соседей. Девушка лениво проворачивает ключ в замочной скважине и заходит в квартиру. Наконец-то! В лицо дует почти такой же, какой и на улице воздух, но… в квартире стоит и другой запах, цветов… Катя невольно вспомнила, как после балета, в такую же темень тащила букеты в свою квартиру. Но тогда она хотя-бы знала, от кого они, а тут… Катя медленно разувается и проходит на кухню. Мельком осматривает комнату – источника запаха здесь, вроде бы, нет. Проходит дальше по коридору, заглядывает в гостиную. Вот он, красавец. На кофейном столике – пышный букет любимых цветов Кати, да ещё и аккуратно стоят в милой вазочке. Девушка смотрит на них с глазами по пять копеек. Её любимую разновидность цветов знали, разве что, мама, да подружки. Но ведь они точно стоят тут, распуская свой аромат по всем уголкам квартиры, ей же не мерещится? И тут у Кати складывается пазл человека, который мог подарить ей такой красивый букет – ушёл с работы пораньше, забежал в цветочный, проник в её квартиру и немного похозяйничал в ней. Вопрос о том, где он узнал адрес девушки и как он сюда попал даже не всплывал. Вот же сорванец, Серёжа!***
С тёплых воспоминаний её вытягивают знакомые, но не менее тёплые прикосновения. Такие мягкие, такие любящие. Нежно притягивают к себе, обнимают за талию. Мужской нос утыкается куда-то между ключицы и шеи, немного щекоча кожу бородой. Катя на это лишь сильнее улыбается, поглаживает мягкую макушку Серёжи. Тот нежится, прижимается и обнимает сильнее. — Там чай уже готов, — где-то под ухом бормочет мужчина, медленно расслабляясь в объятьях и поддаваясь поглаживаниям — пойдём, Катюш? — пойдём-пойдём, Серёженька… — Кате уходить от объятий не хочется, но что-то ей подсказывает, что обстановка на кухне будет гораздо теплее, чем здесь, возле немного прохладной комнате из-за открытой форточки. Девушка медленно отходит от Серёжи и проходит на кухню; за собой она слышит глухие шаги. Как Катя и предполагала, на кухне уютнее, чем в гостиной. Крошечная, но способная уместить 2 человек с запасом комнатка внушала сильную связь и доверие. На одной из стен выложена светло-голубая плитка, кухонная фурнитура же расположена близко к ней. Форточка тоже открыта, а дверь, ведущая на маленький балкончик, нет. Около другой стены стоит круглый стол и две табуретки, на самом столе — конфетки из магазина рядом. Сладости, привезённые из заграницы самим товарищем Сеченовым, хранятся наверху на полках, ждут своего часа. Катя садится за стол, пока Серёжа стоит у открытого окна и осматривает улицы. Весна великолепна: она несёт с собой множество приятных эмоций, дарит людям цветы и зелень, заполняет все улицы своим запахом. Солнце напоминает о себе, медленно заходя за горизонт и лучами просачиваясь в квартиры людей. Его жилище не стала исключением: на кухонный ящиках видно жёлто-оранжевые полоски света, придающие обстановке ещё больше семейности и уюта. — Катюш, — Серёжа садится за стол и укладывает щёку на правую руку, прижимаясь к ней. Смотрит на неё, мысленно оглаживая мягкие черты лица — помнишь, нам Дмитрий Сергеевич обещал какое-то мега классное задание? — он сменил позу, в которой сидел. Выпрямился, и зачем-то взял Катины ладони, держа их возле себя — что думаешь по этому поводу? — Не знаю, Серёж. Может… — и Катя от неожиданности даже ахнула. Её Серёжа беспризорно начал целовать кисти рук, специально щекоча костяшки своей бородой. Целовал так мягко и приятно, держал ладони так нежно. Катя сидела в небольшом ступоре, не зная как реагировать. — Я слушаю. — А… — Катя прекрасно понимала, что Серёжа её слушает. А как говорить, когда твои пальцы с нежностью целует любовь твоей жизни? Катя немного потрясла головой, пытаясь сконцентрироваться и ответить; а щёки сами краснеют — Может, будет какой-нибудь всеобщий медосмотр, его же не было давно, или устроит «великолепную и совсем не под палящим солнцем» тренировку на каком-нибудь из полигонов… Серёжа смотрит на неё, всё еще прижимая Катины пальцы ближе к своим губам. Смотрит из-под них, заглядывает в глаза и долго молчит. Хоть и прошло, от силы, секунд несколько, но время тянулось слишком долго для такого промежутка. — Всё может быть… — мужчина, наконец, отпускает её руки. Уже чай не нужен, чтобы согреться. Катя мельком осматривает свои пальцы, как будто снова сможет почувствовать прикосновения. Переводит взгляд с них на возлюбленного, а он уже смотрит ей в глаза. Точно озорник, Серёжа. Катя двигает табуретку ближе к нему, передвигает чай с ложкой и усаживается снова, оказываясь в нескольких сантиметрах от него. Смотрит на Серёжу, озорно улыбается. Она тоже может быть проказницей! Медленно берёт его лицо в свои ладони, поглаживает большими пальцами рук его щёки. Немного упругие, некоторые места заросли щетиной. А Катя хитро улыбается; задумала что-то, вот наверняка! И он оказывается прав. Первый поцелуй в щёку был неожиданным, очень. Тело покрылось мурашками, а собственные руки не знали куда деться. Второй, третий, и кажется, Серёжа уже сам не знает куда себя деть. Прикосновения нежны, как сама Катя; в поцелуи вложены все эмоции и чувства их отношений. А девушка сидит перед ним, и всё также улыбается. Между их лицами всего сантиметр-два — это единственное, что успел заметить Серёжа: Катя уже расцеловывает его вторую щёку. Руки не нашли места лучше, чем за спиной девушки, поближе к лопаткам. Он немного обнимает её и прижимает ближе к себе, не желая, чтобы она отстранялась. Катя в последний раз чмокает его в лицо, осматривает своё творение и укладывает свою голову ему на плечо, будто ничего не было. Серёжа сидит в ступоре, пытаясь понять всё произошедшее и происходящее. Смотрит на ближайшее к нему зеркало в коридоре – у него все щёки в помаде! Осознав это, он ухмыльнулся и посмотрел на немного кудрявую макушку возле него – её владелица лежала довольная своими действиями. – ты хотя-бы предупредила, Катюш – Серёжа наигранно «ругает» её, хоть и злиться на неё вовсе не может и не хочет. Девушка поднялась и посмотрела на него – он широко улыбается, и его красные щёки, то ли от помады, то ли от смущения, то ли от всего сразу выдают его эмоции. Катя хихикает и укладывает голову обратно. Наверно именно о такой жизни она мечтала. И он тоже.