Стихийное бедствие

      — М-мама?! — изумленно воскликнула Василиса, когда выглянув из-за плечей вдруг остановившихся брата и земенки увидела ее.       Они наконец-то пришли. Развалины града Четырех Стихий представляли собой вовсе не вдохновляющее зрелище. Повсюду острые осколки от разбитых окон, на развалинах пятна чего-то коричневого, видимо засохшей крови. Трупов не было, их наверняка забрали с собой еще тогда, для нормального погребения. Однако природа исправляет ошибки людей. Выжженная когда-то земля заросла плотным и высоким покровом травы — зеленой и пушистой, аж по пояс. Давно здесь не было и духа стихийников, выросли новые деревья, взамен уничтоженных в битве, распустились цветы. На развалинах летали белые бабочки, словно символ мира. Разрушенный город походил на дикое поле. Пахло душистыми дикими цветами.       — Я за тобой пришла, — хмуро отозвалась зиждительница Светлова. — Домой марш. Хватит, нагулялась.       Она стояла, облокотившись плечом на полуразрушенную белую стену. Ее хрупкая фигура едва заметно подрагивала на ветру, светлые волосы развевались. Женщина была совсем одна. В тот миг она казалась такой беззащитной, без кучи стражников за ее спиной, одна против четырех, но почему-то по прежнему уверенная в своих силах.       Дочь нужна была ей, нужна только как подпитка магических сил, которые тратились ею в огромном количестве. Вы думаете легко хотя бы контролировать огненную границу, вспихивающую жарким пламенем, если через нее проходили чужаки?       Василиса поджала губы, но едва заметно в ее темных глазах блеснули слезы. Ее мать не волновалась, не скучала, не была рада ее видеть. Она просто собиралась использовать ее в очередной раз. Сколько бы девушка не убеждала себя в том, что ей все равно, это было не так. И никак она не могла понять, отчего родная мать, так ее невзлюбила.       — Нет, — ее голос дрогнул, против воли. — Никуда я с тобой не пойду.       Марьяна приподняла одну бровь и пренебрежительно закатила глаза. Белая бабочка пролетела у нее над головой.       — Тебя елико-то спрашивает? — она раздраженно цокнула. — Мне не до твоих мелких капризов.       — УХОДИ, — Вася сорвалась на крик. — Оставь меня в покое!       Яна подошла к ней и приобняла за плечи. Она выглядела усталой и изможденной с впалыми от усталости потускневшими глазами. Огни перевела не нее затравленный взгляд. Дальнейшее произошло за считанные мгновения.       Зиждительница подняла и раскрыла ладонь — в ней сверкнуло что-то ярко-красное. Трава вокруг нее опалилась, и ровный выжженый круг возник среди высоких зарослей. Мать взмахнула рукой, и огненное щупальце, стремительно протянувшееся между ее племянником и незнакомой девчонкой прожгло на их одежде дыры и оставило большой ожог на плече Алены. Та с болезненным криком отскочила, хватаясь за свою руку и из-за всех сил дуя на раненое место. Лучезар скептически оглядел рукав и, оглядевшись, понял, что его никто не держит. Победная ухмылка расплылась на его лице, но как же он мог сбежать, не насладившись шоу?       Поэтому он просто отошел к дереву, прислонившись к нему спиной и принялся с интересом наблюдать за разворачивающимся действом.       Щупальце не медлило — обхватив за талию дочь хозяйки, оно приподняло ее над землей и поволокло к матери. Василиса билась, извивалась, орала, молотила по нему руками — но все тщетно, захват был слишком крепок.       — Яна, Алёна, елико-нибудь! — умоляла она, но первая стояла в растерянности, переводя взгляд с подруги на ограничители, мешающие ей предприрять хоть что-то действенное.       О, как она в тот миг ненавидела их, с горечью глядя, как Василиса просит о помощи, которую она оказать не могла. Вместо этого, она подбежала к парню и принялась трясти его за плечи.       — Деяти хоть оже-нибудь! — кричала она в бессильной злости, однако все было без толку. Спустя пару рывков, Луч поймал ее за запястья и гневно уставился на нее в ответ. Так они и застыли, глядя в глаза друг другу.       Усмехнувшись, довольная Марьяна, конечно же не получившая достойного сопротивления, повернулась к лесу, намереваясь отправиться туда и утащить туда же непослушную дочь. Она даже успела сделать пару шагов, однако планы ее были разрушены одним взмахом руки.       Незамеченная никем, Алена решительно выхватила из-за пояса кинжал, и послала его вслед уходящей женщине. По развалинам пронесся истошный крик. Лезвие вонзилось между лопаток, зиждительница согнулась пополам, упала на колени. Ее стоны стали тише, послышались рыдания. Рана была смертельной.       Все в тот момент обернулись к ней. Василиса заорала едва ли не громче, щупальце растворилось в воздухе, она грохнулась на землю, но тут же вскочила и бросилась к матери. Яна прижала руку ко рту в ужасе, парень только приподнял в удивление брови. Алена стояла, бледная, как снег, дрожа и глядя на свои руки. Первый раз в жизни она убила человека.       — Ты чего, сдурела?! — завопила дочь, обращаясь к земенке.       — Ты сама просила набъдети! — отозвалась та, сбросив оцепенение и выпрямившись, и сама зашагала к жертве.       — Не потяти же мою мать! — закричала Василиса, падая рядом с той на колени. — Матушка, матушка, держись! — зашептала она ей, и по щекам ее заструились слезы.       Яна не знала, что ей делать, она боялась вида крови, поэтому она закрыла рукой глаза и оперлась о грудь парня. Лучезар округлил глаза но ничего не сделал.              В это время Марьяна приподняла голову и судорожно схватилась за руку дочери. Девочка хотела было обнять ее, готовая все простить, лишь бы та жила, но почувствовала, что что-то идет не так, повыше живота появилась ноющая боль. Мать снова выкачивала из нее магию, быстрее и болезненнее, чем раньше в попытке выжить. Василиса сглотнула слезы.              — Забирай, мутшка, мне не жалко, — пробормотала она, чувствуя, что ее опустошают, будто насосом. В голове закружилось от сильной потери магии. Еще, и еще, и еще, все быстрее и настойчивее, пока она не почувствовала тошноту. — Матушка, — тело не слушалось ее, она едва могла соображать. — Любо … Хватит? Мне плохо.              — Заткнись, дрянь, — отозвалась женщина, тяжело дыша. Ей не помогало, не становилось лучше. Боль, пронзившая спину, не прекращалась.              Внутренности девочки сковало холодом, дыхание стало быстрым и прерывистым. Боль нарастала, становясь почти невыносимой.              — Хватит! Хватит! — вскрикнула она, пытаясь вырвать руку, но хватка матери была стальной.              Так далеко она еще не заходила. Дочь ей было не жалко. Много лет назад, она отказалась от любимого ради власти, осталась с человеком, которого ненавидела, жила с детьми, которых не любила и никогда не полюбила бы. Где-то там, в воздушном городе была дочь, ее дочь, но она не знала даже имени. Она родилась похожей на нее и на него, а Василиса… Василиса полная ее противоположность. Волосы у нее черные, как уголь, как у отца, ее темные глаза напоминают ей о несчастливых годах с ним.              Вдруг, все прекратилось. Магия, удерживавшая ее жизнь на тонкой ниточке иссякла, поток энергии ее дочери оборвался. Василиса покачнулась, и без сил упала, приминая под себя траву. Марьяну колотило, она, полная животного страха, ожидала смерти. Бесшумно подошедшая сзади земенка выдернула кинжал из ее спины, хлынул поток крови, и она скончалась. Над развалинами повисла тишина.              Алена, сдерживая рвотные позывы, наклонилась над убитой, раскрыла ее ладонь и достала медную пластину с изысканными узорами и старословянскими буквами на ней. Огненная часть талисмана, что она искала столько лет, оказалась у нее в руках.