Искры над пеплом. Книга 7. Шахматная доска

Земля, Москва — столица СССР, жилой комплекс «Бабушкинский», 115 уровень, улица Полярная. Медлить было нельзя… Стелла и Моане мигом забыли про усталость. Оставив Тимофеева за старшего, обе дамы, не объясняя ничего, прямо как были, бегом направились в транспортную зону. Стелла на бегу узнавала в Сети о наличии свободных космобилей в ближайшем пункте проката, Моане, чуть не грохнувшись на бегу, надевала на ногу соскочившую туфлю и истово молилась Богу. - Быстрее, святая мать! - прикрикнула на нее подполковник Жю Сет, которая давно носила мягкие удобные сапожки. - А то стометровку сдавать заставлю! Добравшись до транспортного блока, Стелла по мыслесвязи на бегу зафрахтовала первую же машину, белый четырехместный «Старс Маздай» малайзийского производства. Быстрыми, профессиональными движениями она юркнула на место пилота и включила машину, выставив все необходимые настройки, пока Моане, тяжело дыша, плюхнулась рядом с ней на пассажирское сиденье: - Поехали же скорее! Чего вы ждете?! - Жду, пока система проверит исправность техники и готовность к старту! Вы же не хотите, чтобы она разгерметизировалась в полете, например, или еще что похуже?! - Плевать! Меня сейчас ничто не остановит! Стелла торопливо пробежала пальцами по нужным клавишам, подключилась к БК космобиля, подтвердила команду на взлет. Перед ними в конце длинной галереи, длиной почти в милю с предупредительными надписями на интерлингве, начал открываться портал в искрящуюся бело-голубую бездну. - Святой Пророк, а как же мы пролетим в такую узкую… - СТАРТ! – Стелла лихо рванула на себя передачу. - Мамочки! – завопила в ужасе Моане, видя, как маленькое окошечко стремительно несется к ней. Изделие малайзийского космопрома стремительно выскользнуло из порта-гаража и устремилась вниз, к Земле, влившись в один из многочисленных транспортных потоков. - Вы предупредить не могли, нечистая сила?! – завопила священница на Стеллу, которая с видом гонщика крутила штурвал: - Вы же сами торопили меня! Вот я и не задерживалась! - Но почему мы теперь висим на месте? – Моане с удивлением крутила головой, наблюдая вокруг в общем потоке огромное количество кораблей и машин как бы замерших в мировом пространстве. – Господи, помилуй и спаси нас! Сколько кораблей и челнов зависли в механическом танце! Будто насекомые над гигантским цветком! А это и есть Куали? Я помню, я летела с вами и покойной Рамлой над нашим Божьим Миром. А здесь такой же мир. - Обыкновенная железо-кремниевая планета с азотно-кислородной атмосферой… Что значит, «зависли»? Вы смеетесь, божья служанка? – возмутилась Стелла. – Идем со скоростью десять тысяч миль в час! Просто мы в космосе, нам не с чем сравнивать. - Ну, так прибавьте же скорости, Ваша светлость! - Куда я вам прибавлю, мы в магистральном потоке идем! Скажите спасибо, что мы в антиперегрузочном поле, иначе нас по задней стенке размазало бы! Да еще сейчас в атмосферу входить будем! Держитесь, святая мать, сейчас трясти начнет! Пережив все прелести спуска в атмосферу (Моане вспомнила все молитвы и высказала все, что думает про всех космонавтов Куали, начиная с графа Юри Кхагариа*, которые за каким-то лешим погнали человечество в черную бездну Космоса, будто им Божьего Мира под голубым небом не хватало!), уже в стратосфере Земли Стелла внаглую вклинилась в магистральный поток транспорта над Индийским океаном и понеслась над голубой гладью на север, в сторону Евразии. Параллельно с управлением машиной Стелла по мыслесвязи подключилась к архиву московского Центрального Управления КГБ «Лубянка-информ» и запросила всю возможную информацию по Синицыной Аделине Кировне и Вану Семену Паковичу, какая у них есть и какую позволяет получить ее уровень допуска. Синицына-старшая не относилась к руководящим лицам первого порядка, и проблем с запросом по личному коду-паролю у Стеллы не было. В частности, графиня только сейчас узнала, что Аделина Кировна, двести девяносто первого года рождения была руководительницей научного отдела одного крупного института и предложила свою кандидатуру для работы в исполкоме Бабушкинского района. Узнала она, что ее бывший муж, Ван, гражданин СССР и КНР, уже обращался в советские органы с просьбой оградить его и его нынешнюю сожительницу от вторжения в личную жизнь со стороны бывшей жены. - Ну как дела? - обеспокоенно спросила Моане. - Где мы вообще? Какая огромная планета эта Куали! - Идем по пятидесятому меридиану, над Мадагаскаром перестроимся на сороковой, на соседнюю трассу! – сказала Стелла. – Куалийцы не стали мучиться, они просто пустили скоростные аэропотоки по уже действующей градусной сетке! - Я переживаю, Ваша Светлость! – нервничала Моане. – Уже час прошел от звонка Тьяне! А вдруг ее уже арестовали и посадили в темницу?! Мы так долго летим… Почему эта северная страна так далеко? - Перестаньте ныть, святая мать, я и так педаль в пол утопила! – воскликнула Стелла. – Гребаная малайзийская колымага больше восьми тысяч миль в атмосфере не дает! Черепаха и то быстрее ползает! - Это вы выбрали данный аппарат! Не могли взять что-то побыстрее? - Что было, то и взяла! Час пик вообще-то! Конечно, у святош ведьма во всем виновата! Над богатым, цветущим зеленым Мадагаскаром Стелла резко повернула на запад в сторону Африки. Потом, уже над Мозамбикским проливом, снова свернула на север, на сороковую меридиональную магистраль. - А сколько душ проживает на Куали? – спросила Моане - Двадцать миллиардов, - ответила Стелла, довольная уже тем, что Моане перестала ныть. – Позвоните Тьяне, как она там? - Подумать только, это как десять Божьих Миров, таких, как наш! – открыла рот деревенская священница. - Двадцать миллиардов язычников, не знающих ни Бога, ни Священных Законов Его, ни Пророка, ни прекрасных златописных святых образов, ни нашей чудесной азбуки! Но жаждущих правды, справедливости, Божьего Закона, как наша Тьяне! Вот где простор для миссионерской деятельности! И двух жизней не хватит! Что вы смеетесь, Стелла? Грех смеяться над святыми помыслами! - Начните проповедовать на Куали, мать Моане! – сквозь смех выдавила Стелла. – Встаньте на Красной Площади, у Василия Блаженного! Или сразу у Кремлевского Дворца Съездов! Или сразу в Троице-Сергиевой Лавре! - В этом нет необходимости, - невозмутимо задрала носик Моане. – Барышня Тьяне сделала мне аккаунт в Мировой Сети по совету Ее Высочества Госпожи Лилии. И там я буду нести Слово Божье куалийским язычникам! И даже если Слово Божье примут хотя бы сто язычников и богоборцев, это уже немало! Стелла даже спорить не стала, только рукой махнула. А тем временем чудо космопрома Юго-Восточной Азии, пролетев над зелеными кенийскими городами и саваннами, над Эфиопским нагорьем и Красным морем, достигло Евразии. Внизу тянулись зеленые рощи и голубые каналы и озера Аравийского полуострова, бесчисленные огни городов и дорог древнего Междуречья, благородного Багдада, Эль-Кувейта, Басры, седые, покрытые снегом горы Малой Азии и Кавказа. Вот и Советский Союз, Россия… Облаков стало больше. В умеренном поясе Северного полушария царила зима… Уже над огромным Ростовом и бывшим Азовским морем Стелла ушла вниз, в тропосферу, к низким ватным облакам. Остались позади Воронеж и подмосковная Тула… Вот и гигантская Москва… Стелла ушла на облет по Кольцевой аэродороге на северо-восток города, выискивая по навигатору, где же этот высотный комплекс «Бабушкинский». Ага, вот, в северной части старой Москвы. Недалеко от Богородского урочища, кстати… - Тьяне, дитя мое, мы уже над вашей столицей! – закричала Моане. – Держитесь! Где вы? - Я в полиции, - грустно ответила Таня. – Мама заявление пишет… - Какое заявление? – не поняла Стелла. – Они что там, совсем ебу дались?! Сейчас прилечу, разгоню к хуям этот паноптикум! Доблестным органам внутренних дел заняться нечем?! А хотя, конечно нечем, последнего преступника московская полиция поймала пять лет назад. - Что за дикость?! – ахнула Моане.- Мать заявляет властям на собственную дочь! Вот тебе и Куали! Стелла, как смогла, объяснила Моане тонкости федерального семейного законодательства. Некоторые моменты священница вполне одобрила, но только некоторые: - Несомненно, нужный закон! Хорошая управа для неверных, бессовестных мужей и защита для оскорбленных жен! Но причем здесь Тьяне? Она разве развалила брак ее матери и отца? - А что за второе заявление? - недоумевала Жю Сет. - Что там вообще происходит? Вот он! Судя по навигатору, вот комплекс «Бабушкинский»! Всего двести пятнадцать уровней! Смотрите-смотрите, вон Останкинская старинная телебашня в форме иглы! Образец советского конструктивизма второй половины 20 века, пятьсок сорок метров, так долгое время это считалось самым высоким строением Европы… А сейчас и не найдешь! А вот и «Бабушкинский». - А в честь чьей бабушки это назвали! – спросила Моане. – Или я неправильно поняла перевод? - Да я откуда знаю?! Таня, мы уже рядом! - Боже, какой неприличной формы это строение! - покраснела Моане, увидев огромное циллиндрическое строение из серебристого и оранжевого металлопластика, уходящее в облака. - О чем думал архитектор, воздвигая такое непотребство?! Язычники, прости господи, никакого стыда! - Моане, как сказал бы товарищ Фрейд: «Иногда форма — это просто форма!» Что-то с вами не то, мать Моане! - гыгыкнула Стелла. - У меня, например, первая ассоциация при виде этого здания — старинная космическая ракета типа «Ангары» или «Союза». Но это уже кто в какой отрасли трудится, или кому чего ... - Замолчите, бесстыдница! - густо покраснела Моане, вспомнив про Святое Знамение. - Я ваших ракет не знаю! - А что вы знаете подобной формы, матушка? - хихикнула Черная Ведьма в кулачок. Моане обиженно отвернулась к окну и замолчала. Еще почти битый час Стелла носилась по «Бабушкинскому» в поисках улицы Полярной, которая оказалась и не улицей вовсе, а целым сектором на указанном уровне. Но там Тани не оказалось. К счастью, она сама вышла на связь и, всхлипывая, сказала, что ее хотят вызвать на районный суд, и что она уже на восемьдесят шестом уровне, в отделе охраны правопорядка… В стеклотитановое здание отдела две гуриассийки ворвались ураганом, будто собирались это звание брать штурмом. А там на все учреждение было двое сотрудников в форме, да пара человек гражданских… Стелла тут же увидела раскрасневшуюся Синицыну, вытирающую слезы. Она была в своей вечной курсантской форме, с одинокой медалью «За отвагу» на груди. Девушка что-то объясняла машине-дознавателю, человекообразному киборгу 263 серии, рядом с ней маячила голографическая Землада, которая, видимо, взяла на себя роль адвоката. Узрела графиня и высокую, подтянутую даму с забранными в длинный хвост светло-русыми волосами, лет пятидесяти на вид, в молодежной модной одежде за прозрачной стеклопластиковой стенкой. Дама время от времени сурово посматривала на Таню и что-то втолковывала молодому белобрысому парню лет двадцати пяти в капитанской полицейской темно-синей форме. Рядом с ней находилась голограмма мужчины средних лет азиатской внешности и его молодой подруги. Разговор со стороны дамы-блондинки явно шел на повышенных тонах. Кроме них в отделе находились еще несколько посетителей по каким-то неотложным административным делам. А у головизора важно восседал седой важный старикан в сером пиджаке и черной рубашке. Это был последний вор Бабушкинского районного комплекса Василий Умберт по прозвищу Ромео, местная живая достопримечательность. Когда-то он был здесь частым клиентом, а сейчас завязал и вышел на покой. Сюда он захаживал по старой памяти, погонять с роботом в шашки и поностальгировать по старым временам. Как ни странно, жители района обращались к нему даже с некоторым уважением. Интерьер аккуратного офисного помещения дополняли голографические новогодние елочки, флаг Советского Союза и лозунг: «Повысим качество труда к новому году!» - Совсем с ума послетали, черти зассанные! – ругался Ромео, наблюдая за разворачивающейся драмой и захапывая сразу три шашки у игрового робота. – Мать на дочь заяву пишет, прикинь! При старом Верховном Совете такой херни и подумать нельзя было… Эй, девка, как тебя… Таня! Не бзди, ничего у них на тебя нет! Ты по малолетке была, а Семейный Закон малолеток вообще не трогает! Пусть сперва докажут… Иди в отказ и ничего не подписывай! Да и Пашка Серегин – правильный мент, разберется! Хошь, я своему адвокату наберу? Подъедет, тоже разберется! Слышь, а за что у тебя медаль-то? - Да так… - грустно махнула рукой Таня. – За Болхиа. - Ну! – с уважением покивал головой старый вор. - Тем более! Ничего не подписывай, иди в отказ! - Василий Николаевич, вам кофе сделать, как постоянному нашему клиенту? – улыбнулась старику проходящая рядом молодая блондинка в форме сержанта, со стройными ножками от ушей. - Не, Людок, от души… Давление скакать будет! Вон, девоньке-солдату сделай, будь ласка! - Ну чего ты? – подошла Людочка по-свойски к Тане. – Не расстраивайся! Все будет хорошо! Тебе с чем? С имбирем, с карамелью, с сахарным инеем? - Тьяне! Дитя мое! - воскликнула Моане, немедленно спеша к курсантке. - Как вы здесь? Кто смеет обвинять вас, и в чем?! - Тетя Моане?! Товарищ майор? .. ой, виновата, подполковник?! - Глазки Татьяны блеснули сквозь слезы. - Вы прибыли? - А як жеж! Русские своих не бросают! - заверила ее Стелла. - Доложить обстановку! Что за базар здесь творится? - О, новые куколки подвалили! – Ромео поудобнее расположился в кресле, предвкушая интересное действие. – Начальница твоя? Слышь, начальница, беда с твоей солдаткой! Мамаша ее совсем поехала! - А вы можете рассказать, что происходит? – с ходу спросила Стелла у старого уголовника. - А як жеж… Короче, слушай, начальница… Пока Ромео и Синицына с Земладой на пару пытались рассказать о происшествии, Стелла, слушая их, внимательно осмотрела помещение. И встретилась глазами со светло-русой дамой. Это и была Аделина Кировна, мать Тани. Она с недоумением и откровенной ненавистью смотрела на появившиеся новые действующие лица. Похоже, что она поняла, кто прибыл на выручку ее дочери. - Держитесь, мы вас не оставим! - Моане обняла Таню, прижала ее голову к груди и потерлась носом о ее щеку. - Граждане, по какому вопросу? Мы здесь дело разбираем, семейное… Вы тоже с заявлением? - показался в дверном проеме капитан-полицейский в голубой форменной рубашке и темно-синей форме. Перед ним висели в воздухе изображения нескольких документов. – Николаич, ты чего пришел? Просто посидеть? Или не дай бог опять за старое взялся? - Я с чистосердечным, гражданин начальник, - тяжело вздохнул Ромео. – Опять бес попутал… Все при мне, все верну, как положено! - Да ты гонишь?! – воскликнул капитан. – Василь Николаич, ты же завязал уже лет десять?! - Ха-ха! Шучу! – загоготал Ромео. – В гости я пришел! Ручки-то не разбрасывайте по столам, а то клешни сами тянутся! Я у вас уже пару штук тиснул. Это на статью тянет? - Не тянет! Дарю! Ручки, Николаич, можешь тискать! – облегченно выдохнул капитан. – Слушаю вас, граждане! - Мы по вопросу товарища Синицыной. - Стелла предъявила свое служебное удостоверение. - Подполковник планетарных сил Жю Сет*. Эта девочка — мой второй пилот, я ее командир. Мы с Болхиа, у нас там военное положение, так что я ей отец, мать, царь, бог и воинский начальник. - Здравия желаю, товарищ подполковник! - молодой белобрысый капитан оробел, вытянулся по струнке. - Старший смены капитан Сергеев! - Отойдем, пошепчемся? Сергеев, видимо, впервые видя перед собой такие большие звезды, пригласил Стеллу за другую перегородку. В это время Синицына-старшая вышла в холл немного продышаться и продемонстрировать ледяное презрение и решимость карать и проклинать всех неугодных. Она сверху вниз посмотрела на выглядывающую из-за плеча Моане растрепанную, заплаканную Таню. - Ну что, доигрались с папашей? - процедила ледяная Аделина Кировна. – Предаешь мать родную?! Молодец! - Я тебя не предавала! - сказала Таня, размазывая слезы по щекам. - Ты совсем с ума сошла? Я же тебе говорила уже, я не хочу участвовать в вашей сваре! - Нет уж, доченька! - ответила Аделина с презрительным оттенком. - Теперь никакого нейтралитета! Либо ты со мной, либо ты против меня! Довольно вы из меня дуру делали! - Уймись уже, ненормальная! - Перед грозной заявительницей возникла фигура рассерженного китайца. - Таня, прекрати плакать! Сейчас, у нее выйдет ее яд, и она успокоится. На этот раз ты, Ада, зашла слишком далеко! - Ты совсем, Ада, из ума выжила! – гаркнул со своего места Ромео. – Чтоб мать на родную дочь пошла, это ж пиздец какой-то! Нормальная мать за дочь жизнь свою положит, а ты как эта… Правильно от тебя мужик свалил! - Не тебе, ничтожество, мне морали читать! - прошипела ненавидящая женщина бывшему мужу. - Я тебя уничтожу! Я весь твой «СР»* до нуля стрясу! Никому из меня посмешище делать больше не позволю! А до мнения уголовного элемента мне вообще нет никакого дела! - Вашим разумом, сударыня, овладела гордыня, а гордыня — это порождение дьявола! Она заставляет вас поднять меч на самого близкого человека в вашей жизни! - низенькая по сравнению с Аделиной, Моане храбро шагнула вперед, закрывая собой Таню, не менее высокую, чем ее мать. Рядом встала Землада, мерцающая голубым светом. - А вы еще кто такая?! - Синицына-старшая посмотрела на Моане сверху-вниз, как на недоразумение. На Земладу она даже не реагировала. – Лекции мне здесь читать... - Святая мать Моане, священнослужительница волею Божьей! Урожденная Жю Стакхлис, дворянка Первой Степени Достоинства. Подданная Ее Величества Королевы Хилликийской Беатти Второй! - Кто-кто?! – удивилась Аделина. – Это что за отрыжка Средневековья?! А каменный топор на входе оставили? - Не смей обижать мать Моане! – вступилась за священницу Таня. – Она инопланетянка с планеты Гуриасс. - Ничего, дитя мое! – Моане была невозмутима. – Я прощаю вашей матери-язычнице незнание того факта, что каменный топор – есть орудие труда древних архантропов эпохи палеолита, а Средневековье включает в себя период с пятого по шестнадцатое столетие от рождества языческого куалийского бога Исуе Кхристо*. Откуда женщине, не знающей хилликианского священного письма и молитвы Семи Святым на двух языках, знать такие тонкости собственной истории! - Да вы что себе позволяете?! – возмутилась Ада, глядя на низенькую пожилую священницу свысока. – Кому, простите, нужны ваши культы? У нас, если что, высокоразвитая цивилизация! - А у нас, сударыня, осознание правды и необходимости защищать ее! – гордо сказала Моане, осеняя себя Святой Молнией. – Именем Пророка Хилликия и во славу Божью не попущу беззаконию и торжеству дьявола! - Это какое вам беззаконие?! Это со мной уже несколько лет творят беззаконие! – воскликнула Аделина. – Вот этот субъект! А Татьяна его покрывает! - Пусть будет суд! – сказала Моане. – Пусть придет судья, тогда я скажу, что есть закон и что есть беззаконие! А вы, сударыня, слишком простого происхождения, чтобы возражать дочери благородной хилликийской фамилии Первой Степени Достоинства! - Что?! – оскорбилась землянка. – Это что еще за первобытный социальный шовинизм?! По какому праву я на Земле должна это терпеть? - По праву моего благородного рождения, чего не могу сказать о вас! – гордо сказала Моане. С этими словами она сняла с груди латунный символ Молнии, подняв его и держа перед собой, словно бластер. Другой рукой она взяла Таню за темечко, легонько заставила ее наклониться и потерлась об нее щекой в знак того, что девушка под ее защитой. Огромные глаза Моане (особенность всех представительниц субтропической расы Гуриасса) метали молнии, сама маленькая женщина тяжело дышала и была готова сорваться врукопашную. Аделина благоразумно отступила. Сквозь маску ледяной королевы на ее лице проступила грусть и затаенная боль обиды: - Заступницу себе нашла в космосе! Правильно, зачем тебе мать?! С чужими людьми любезная, а мне помочь не хочешь! - А я от тебя не отказывалась вообще-то! – воскликнула Таня. – Что, опять ты страдалица, а вокруг тебя все сволочи? Не надоела еще роль?! А сотрудники отдела с удивлением (и уважением) смотрели на неистовую инопланетянку. Да и старик Василий Ромео с интересом глядел на Моане Тем временем Стелла, рассказав капитану о своем богатом военном прошлом, принялась в третий раз выяснять обстоятельства дела Тани. Она рассчитала верно, что молодой офицер, в основном перекладывающий файлы из папки в папку, отнесется к ней, реальному боевому офицеру (и к тому же красивой женщине) с крайним интересом и уважением. Какой же мальчишка на Земле не мечтает о подвигах, тем более мальчишка в погонах? Так и вышло… Молодой капитан, с уважением косясь на погоны симпатичной черноволосой милфочки*, пояснил, что около двух с половиной часов назад в отдел ворвалась гражданка Синицына, девяносто первого года рождения, и стала громко требовать консультанта, чтобы составить заявление в семейный суд. По ее словам, она с такого-то по такой-то год состояла в государственном браке с гражданином КНР Ваном Семеном Паковичем, и по ее словам гражданин Ван грубо нарушил условия брачного договора, вступив в тайную любовную связь с гражданкой КНР и Японской Империи Мартой Лю Син, триста двадцать девятого года рождения. Потом появилась дочь и (виртуально) – сам Семен Пакович. Синицына Аделина показала, что гражданин Ван тайно встречался с ЛюСин во время поездок в детские парки, в Шанхае, Гонконге, Пусане, Владивостоке и Осаке, чего сам Ван не отрицает. Аделина Кировна считает, что свидетелем таких встреч являлась и ее дочь, Синицына Татьяна, триста двадцать третьего года рождения. Соответственно, Аделина Кировна пожелала, чтобы ее дочь, Татьяна, выступила в Семейном Суде с показаниями, подтверждающими нарушение условий брачного договора номер такой-то от такого-то года… После того, как Синицына-младшая отказалась давать обвинительные показания против отца, ее мать пришла в состояние нервно-эмоционального возбуждения, вследствие чего между матерью и дочерью произошла ссора с применением угроз и психологического давления. И теперь гражданка Синицына Аделина Кировна собирается подать в суд уже административный и, до кучи, уголовный на собственную дочь, за соучастие в нарушении брачного договора и оставление в опасности собственной матери. Вот такая обстановочка... - Что за бред вообще? – удивилась Жю Сет. – Какое оставление в опасности? Танька все время при мне находилась в полку, она на Землю в первый раз за четыре месяца прилетела? Она вообще-то военнослужащий, и не на гулянке, а в «горячей точке!» - Аделина Кировна считает, что ее дочь, узнав о состоянии здоровья матери, должна была уволиться с нынешнего места службы в системе Глизе-433 и перевестись на работу на Землю, чтобы осуществлять уход за матерью, а она этого не сделала. - А аборт в случае беременности Синицына ради матери не должна была сделать? – едко спросила Стелла. – Или в рабство себя продать?! Да и потом, если на то пошло, отпустить ее могу только я! Я ее непосредственный начальник! - Вот такие дела, товарищ подполковник, - развел руками молодой Серегин. –Я уже с «Юстицией-41» консультировался, и в прокуратуру позвонил своему бывшему сокурснику. Он на меня смотрел, как на дурачка! Вот вам и полиция! Видите, чем приходится заниматься? Женские склоки разбирать! Да… а когда-то ведь полиция преступников ловила, жизни людей спасала, со злом боролась… А сейчас и преступников-то нет. Вон, Вася Ромео – последний вор района, и тот, как украдет по мелочи, сам каяться приходит, а потерпевшие его прощают… Вот, наверное, в старину романтика была на службе? Веке в двадцатом, в двадцать первом… - Капитан, тебе романтики не хватает? – удивилась Жю Сет. – Не гневи бога, Григорий! Хочешь, я тебе с Болхиа парочку отморозков привезу? Настоящих, которым человека убить, что высморкаться! Только боюсь, ты после этого локти кусать начнешь! Ладно, что сам думаешь? Ни один нормальный суд ЭТО в производство не примет! Я уже молчу о конституционном федеральном праве, которое прописано во всех региональных конституциях, что никто не обязан свидетельствовать против родственников, тем более первой степени! К тому же Таня – военнослужащий, и нянькой работать у мамочки своей не может. Она воюет с реальными врагами, она ранение имеет, у нее боевая медаль «За отвагу»! Пусть эта разнеженная мещаночка примет этот факт во внимание! - Вот житуха у вас там, товарищ подполковник! – мечтательно вздохнул Серегин. – У вас там вакансий на полицейскую службу нет, товарищ подполковник? Мне не обязательно в начальники, я могу и патрульным быть. - Сиди дома, Гриша! – повелительно-матерински приказала Стелла. – Я на себя такой грех не возьму, чтобы маме твоей не дай бог покойника вернуть! У нас там люди гибнут! - Ну да, ну да, так точно… - грустно вздохнул Серегин. – Но вот Синицына заявляет, что у нее семейное горе, и Синицына Таня - одна из его причин. - Горе… - совсем невесело сказала Стелла. – У Аделины в стратоскребе в центре Москвы горе, еб твою мать… Я хуею, благородные доны! Извини, капитан, я не про твою матушку, конечно, просто уже матерюсь, как дышу… С матершиной как-то легче. - Вообще-то у нас нельзя, так что потише… Так что делать-то, товарищ подполковник? – с надеждой спросил у нее капитан Серегин. – Принять заявление? По закону я не имею права не принять. Но повод, конечно… - Прими, как положено, и через три дня откажи в возбуждении из-за отсутствия состава… - сказала Жю Сет. – Тебя учить, что ли? Что она с этим Семеном… Паковичем будет делать, мне фиолетово, мне главное Таньку из-под удара вывести! Этого муженька своего гулявого пусть хоть в одно место сношает, я ей из своей коллекции страпон подарю, только пусть от моего пилота отстанет! - Что подарите? – не понял Серегин. - Неважно! – яростно махнула рукой графиня. – Слушай, Григорий, а может, я с этой мадам поговорю? Может, уговорю ее дурью не маяться? - Я даже не знаю, товарищ подполковник. Попробуйте, - сказал Серегин. – У вас-то авторитета побольше будет. Только для это дамы авторитетов нет. «Это ты так думаешь, мальчик. Передо мной принцы на задних лапках ходили. В конце концов, я Черная ведьма или нет?» - подумала про себя Стелла Жю Сет. Конечно же, все было не так просто. Будь дело на Болхиа или на ее родном Гуриассе она бы уж заставила эту фифу на коленях прощения просить. А на Земле без специальной санкции Стелла не имеет права Танину мать даже в гипноз ввести. Так что придется действовать словом. И совсем немножечко – своей энергетикой. - Мое почтение, Аделина Кировна, - поприветствовала Стелла Синицыну-старшую, когда та зашла. – Прошу вас, присаживайтесь. - Ну, о чем мы с ВАМИ будем разговаривать? – спросила Аделина Стеллу с огромным одолжением. - Я думаю, две женщины, пережившие семейную драму, быстрее найдут общий язык, - сказала Стелла, присаживаясь рядом и снимая головной убор. - А вы вообще кто? – Аделина смерила взглядом незнакомку с головы до ног. – Надеюсь не еще одна безумная культовая средневековая служительница? - Нет, конечно… Я самая обыкновенная средневековая ведьма. Шучу, конечно… Подполковник Жю Сет, командир Татьяны. - Та самая Жю Сет?! Пилот с Болхиа, таранивший вражескую крепость?! – недоверчиво посмотрела на нее Аделина. – Знаете, я о вас кое-что другое читала! И знаете, была решительно против, чтобы Татьяна переходила на работу к женщине с… определенными психическими расстройствами. - Кто знает, может вы и правы, - спокойно ответила Стелла. – Смею надеяться, что я вошла в историю еще и благодаря другим заслугам. Кстати, своих старых заслуг и своих вкусов я стыдиться не собираюсь. - И налог, наверное, платите? - вкрадчиво спросила Аделина. - А как же… В числе первых. - Ну так вот! Я руководитель научного отдела, и у меня времени нет тратить его попусту на таких психически расстроенных, как вы! - дерзко и гордо высказалась Аделина. - И меня не интересуют ваши погоны. Я поклонницей армии не являюсь, и мне, если честно, все равно, сколько у вас цветных планочек! - Время — понятие относительное, - спокойно ответила Стелла, глядя на то, как Аделина, одарив ее ледяным взглядом, собирается встать и уйти. - В двадцать втором году, например, у вас же было время бегать по задворкам столицы одной из стран на Таллосе, искать себе подпольного гинеколога. - Что вы сказали?! Эти слова потрясли Синицыну-старшую настолько, что она замерла на месте, со страхом и ненавистью глядя на Жю Сет. А та спокойно продолжала: - Что, забыли? Помните, во время поездки на Таллос, когда вашу кафедру в полном составе пригласили работать с местными учеными и лекции местным студентам читать? Контакт цивилизаций! Помните, как вы с вашей подругой Лидой Шернер по местным банкам бегали, местную валюту меняли тайком, чтобы местный лекарь вам запрещенную операцию сделал? А руководство и ученый совет разве не в курсе? Нет?! Старнно! И исполком, куда вы хотите избраться, тоже пока не в курсе? Я, кстати, поражаюсь вашей смелости — на отсталой планете вдвоем, без сопровождения, лазать по городским задворкам! И рискнуть на варварскую операцию на той же отсталой планете, которая находится на уровне Индустриального Темновековья. Ведь на Земле такие операции запрещены! Садитесь, гражданка Синицына, в ногах правды нет. Я вас не отпускала! - Да кто вы, черт возьми, такая?! - прошипела Аделина. - Я? Графиня Де Ла Фер, она же Леди Винтер! Та, которая, что бы не сделала, все делает по приказу кардинала и на благо Франции! Просто знаю, и все! - А что… вы еще знаете? - с Аделины зараз слетело все ее высокомерие. - Например, фамилию местного врача, к которому вы обратились. И адрес… И то, что вы собирались заплатить за тайную нелегальную операцию по прерыванию беременности на четвертой недели почти десять миллионов местных единиц валюты. И как вся затея рухнула, потому что вас в этих же подворотнях местный криминал избавил от этих денег! Успокойтесь, я не морали вам читать собираюсь! А что касается меня — ну я как-то уж держусь на плаву, сгорая от стыда за свои вкусы. Мне-то похвастаться нечем, как вам, вы, сразу видно, человек солидный! А у меня так - пара сотен боевых вылетов, семь ранений, четыре ордена, да две «Золотые Звезды», одна из них изначально с формулировкой «Посмертно». Так что давайте не будем меряться степенями, а спокойно поговорим, как взрослые люди. Стелла, не меняясь в лице, посмотрела, как разом посмурневшая, присмиревшая Аделина Кировна опустилась на выросший из пола стул, с опаской и ненавистью глядя на серьезную даму в военной форме с орденскими планками. А Стелла поразилась цвету глаз пятидесятилетней москвички. Бледно-водянистые, с серой каплей зрачка, как казалось, постоянно дрожавшие, будто в них застыла слеза. Такие «зеркала души» она видела впервые. Стелла аккуратно коснулась разума визави и почувствовала злобу на весь мир, глубокую печаль и боль. Вот что таилось под ледяной маской. Комитет Государственной Безопасности СССР использовал новейшие технологии, но использовал старые добрые методы, собирая и формируя личные дела-досье на КАЖДОГО гражданина страны, да еще пользовался такими же базами других стран и суперсоюзов. Новые мощности Системы, для которых старинные суперкомпьютеры 21-22 века были карманными калькуляторами, позволяли хранить, пополнять и оперативно обрабатывать информацию на каждого из двадцати миллиардов гражданина Земли. Причем там хранились не только личные данные документального характера, но и информация обо всех спорных и неблаговидных поступках каждого человека, начиная со школы. Не говоря о реальных преступниках и лицах, находящихся в разработке Конторы. У Жю Сет был код-допуск определенного уровня, дающий право на работу с таким досье (но не со всеми). И в нужный момент такое досье извлекалось на свет, вместе со старыми грешками, биографией и личными психограммами. Такое же досье наверняка существовало и на саму Стеллу Жю Сет. Стелле было бы очень интересно туда взглянуть, но сделать она этого не могла — для ознакомления с документами нужна была еще и веская причина, сформулированная письменно. Хотя одно свое качество, наверняка зафиксированное, где надо, Стелла примерно себе представляла. Жю Сет была одной из немногих, гражданкой Федерации с официальной нетрадиционной сексуальной ориентацией, на что имелась официальная медицинская справка. И, наверное, единственной официальной представительницей секс-меньшинств, работающей в советских органах государственной безопасности. Причин было несколько: и ее экстрасенсорные способности, и дипломатические контакты с гуриассийским миром. Причем, благодаря Стелле земные службисты имели выход и на саму королеву. Кроме того Жю Сет нередко привлекали к выполнению особых заданий на родной планете, а для того, чтобы иметь возможность входить без стука в закрытые дворянские сообщества, в которых сексуальные извращения считались чуть ли не достоинством, и сама Стелла должна была оправдывать свою старую «дьявольскую» репутацию. То, что Жю Сет какой-то период официально была замужем наоборот, только подчеркивало ее, якобы, гнилую сущность — замуж выскочила, мол, фиктивно, для вида, а жить с мужчиной не смогла. Что и требовалось доказать… К слову сказать, сами земляки графини Жю Сет знали, что она служит у землян, но в каком качестве, - никто толком сказать не мог. А буквально на днях служба безопасности посольства Земли начало фальшивую проверку по фальшивому же доносу, написанному на Жю Сет неизвестным, - дескать она в подземных галереях своего имения держит похищенных девушек-рабынь. Причем, эта история «случайно» утекла в средства массовой информации Святого Королевства, и газетчики, как в старые добрые времена, перемывали Черной Дьяволице все кости. Само посольство имитировало бурную деятельность и отсылало наверх отчеты о якобы проведенных мероприятиях. Ну и конечно Жю Сет была единственной в мире официальной лесбиянкой, тоскующей по одному мужчине и заглядывающейся на другого, чужого бывшего мужа. Но об этом уже никто не знал, кроме ближайшей подруги Лилии. Разумеется, ее легенда часто оборачивалась против Стеллы же. Зачастую незнакомые люди, сталкиваясь с графиней, желали узнать о ней больше. Та же Синицына-старшая, когда узнала о героине Болхиа, к которой перешла на службу ее дочь, навела справки по вопросу: кто такая Стелла Жю Сет. И пришла в тихий ужас… Страница в Галапедии, посвященная Стелле Жю Сет, существовала и раскрывала обывателю глаза на все ее черные и белые дела вплоть до ноября тридцать девятого года. В том числе и на ее прелестные книги в «Ленинке». Стелла, задумавшись на миг, немного усилила свое воздействие на Аделину Кировну, так сказать, создавая общий доверительный фон. Синицына-старшая почувствовала, как на нее смотрят эти черные проникающие в самую душу зрачки, как на душе становится совсем уныло: - То есть… я была права… Вы действительно имеете связи в компетентных органах? Или вы сами…? И что вы, теперь собираетесь меня шантажировать? - О чем вы? – Стелла загадочно улыбнулась. – Я так, мимо пролетала... Аделина Кировна была человеком неглупым и поняла, что эта странная, наглая брюнетка – совсем не простой человек, не просто армейский чин. А скорее всего, и сама сотрудник органов. Слишком уж она уверена в себе, слишком явно намекает на свое положение и свои возможности. Аделине стало страшно от того, что ее постыдная тайна молодости оказывается все это время пролежала в чем-то шкафу и ждала своего часа. И теперь она имеет возможность всплыть наружу, на что гостья в мундире прозрачно намекнула. Вообще это конечно не катастрофа. Мало ли, какие страхи посещают беременных молодых женщин… Да и потом, намерение совершить преступление – это еще не преступление. Да и доказать еще нужно этот факт. Но Стелла настолько точно назвала все детали этого дела, что понятно, у КОГО-ТО доказательства есть. А Аделина Синицына настолько утвердилась в своей репутации святой мученицы, преданной близкими людьми, что публикация такого факта ставила крест на всех ее усилиях. И потом такая информация, если она всплывет, может помешать избраться в райисполком. - Это… мое дело… - Аделина сняла очки, нервно закусила дужку… - Я была слишком молода и… И не понимала, что такое материнство, просто испугалась… - А я вас и не осуждаю, - мягко сказала Стелла. - Я сюда пришла не воевать с вами и не морализаторствовать, а договариваться. - О чем договариваться? Я вас не понимаю! - Я вовсе не хочу с вами конфликтовать или ссориться, - ответила Жю Сет. - Я с вами хочу поговорить, не как официальное лицо, а просто как женщина с женщиной... Как человек с человеком... Я ни разу не упрекну вас в том, что вы, чуть было, не сделали. В конце концов, женщине рожать и женщине решать… Я полностью на вашей стороне в вашей тяжбе с бывшим мужем. Меня саму оставил муж, уйдя к моей лучшей подруге, пока я валялась в коме… Я во многом с вами солидарна… Но дочь… За что вы ей-то мстите? Это же ваше продолжение, ваше отражение… Неужели вы не хотите ей добра? Или ваше неприятие своей беременности отразилось на отношении к самой Тане? - Думайте, что говорите! – вспыхнула Аделина Кировна. – После рождения Тани я, конечно, осознала, какую страшную вещь чуть не совершила! И хорошо, что тот вор лишил меня денег… Свою ошибку я осознала и исправила. - Ну так в чем же дело тогда? Вы причините вред той, кто у вас на ручках агукал? Той, кого вы ходить учили? Аделина нервно вздрогнула, отводя взгляд. Ее лицо на миг оттаяло и стало живым, печальным лицом смертельно уставшей, запутавшейся женщины. Стелла чувствовала эти изменения через колебания биоэнергетического поля. Ей казалось, что она медленно, но верно подведет мать Синицыной к мирному исходу. Вот только одно упустила из внимания Стелла… Все время пребывания на Болхиа она имела дело либо с неразумными субстанциями, либо с военнослужащими и гражданским персоналом базы, преимущественно, конечно же, мужчинами. И она в разговорах и спорах привыкла искать общие точки и компромиссы с точки зрения логики и здравого смысла, ну или на худой конец, исходя из служебной необходимости. Стелла совершенно отвыкла иметь дело с истероидными личностями, с их альтернативной логикой, в основе которой было отсутствие всякой логики, а только эмоциональный всплеск, импульс, а потом хоть трава не расти! И сейчас, беседуя с матерью Тани, Стелла уж слишком уверовала в логическое начало ее претензий. - Послушайте, как вас… Стелла? – обратилась Аделина к Стелле. – Вы сказали, что понимаете меня, как женщина женщину. Вы знаете, что такое боль?! Вы знаете, что такое боль, когда вы почти двадцать лет тащите на себе семью, когда все на тебе, а ты понимаешь, что тобой на самом деле просто… пользуются? Что никому твоя забота и усилия не нужны, или они воспринимаются, как должное?! Когда ты вкладываешь всю себя, а отдачи не чувствуешь? Все твои усилия нужны только тебе! - А какая отдача вам нужна? – спросила Стелла. – Вы и так по закону обязаны заботиться о близких. - А они обо мне? – воскликнула Аделина. – Я устала ото всего, понимаете?! Хрен с ней, с отдачей! Я всю жизнь тащу одна всю семью, тащу наверх, не сдаюсь! Одна я! И не прошу себе памятники или хвалебные оды, да хотя бы просто бы просто считались со мной! - Откуда вы тащите семью? – Стелла с жалостью посмотрела на пятидесятилетнюю женщину, уже примерно понимая, с каким типажом она связалась. – Прямо совсем никому? - Абсолютно! Этот примитивный дикарь с китайской фамилией, мой бывший муж, … Семен Пакович… всю жизнь плыл по инерции. Абсолютно никакой целеустремленности! Сидел у меня на шее, да и потом у него последний год перед нашим расставанием было подозрение на рак! Таня в первом классе не умела читать, представляете? Я, после работы, сверхурочно, заставляла догонять упущенное, заново вместе с ней русскую азбуку выучила! По учителям – я! На выпускной – я! В родительский комитет – я! А любимый все равно папочка! Он, видите ли, добрый и веселый, он не заставляет напрягаться, с ним легко! Да потому что он лодырь и бездельник! Конечно, с ним ей весело и хорошо! Я на них все здоровье, всю молодость угробила! А что получила взамен?! Измену мужа и, по сути, предательство дочери! - Кого это предавала Таня?! – возмутилась Стелла. – Таня ваша - храбрая и отважная девочка! Она в свои восемнадцать уже имеет ранение и медаль «За отвагу». Вы знаете, что такое медаль «За отвагу»?! Это маленький солдатский орден, который просто так, на гражданской службе не получить! Таня спасла жизнь погибавших людей в затопленном метро! Она сама чуть не погибла, получила заражение радионуклидами! Она спасла целый корабль раненых! Она лежала в госпитале, а вы хоть раз позвонили ей, справились о ее здоровье? Ответ Аделины поразил Стеллу своей холодностью и отстраненностью от проблем дочки: - А я ей говорила: нечего тебе делать в этой галактической дыре! Сама захотела! Вот и результат! Я ей говорила, в Солнечной пилоты тоже нужны. И куда как безопаснее! Вот пару раз обожглась, может, одумается… Между прочим, это к вам вопрос, если вы начальник?! Почему ваша подчиненная подвергается опасности?! После этих слов Стелла многое поняла о Аделине. Она поняла, что это прикрывающаяся делами трудоголичка-эгоистка, настолько деятельная, что бурная деятельность стала для нее религией. Есть люди, которые даже свои недостатки обращают в достоинства. А есть те, кто и свои сильные стороны обратит в проблему для окружающих. Вот и Синицына-старшая свои достоинства, – энергичность и невероятную трудоспособность, - использует не столько во благо родных и близких, сколько как знамя, как основание мысленного памятника себе любимой. А через это, через понимание, что весь мир, кроме ее деятельности – недостойная чушь, пришла и чрезвычайная холодность к близким. К близким – свою обиду она ощущала очень ярко! Хотя, с другой стороны, у Стеллы например, имелась информация, что за два года работы Аделина Кировна не брала ни одного отпуска, и в институте считалась одним из «локомотивов» прикладной науки. Беспощадная к себе и к другим… - А еще вы говорили ей, что Стелла Жю Сет – чудовище, которое зомбирует молодых девушек и порабощает их! – графиня вспомнила давние разборки с Татьяной, когда та чуть не угробила корабль. И сейчас Стелла жалела, что тогда спустила клевету ее мамаши на тормозах, не подняла бучу. Дела текущие, то одно, то другое, какая уж буча… И разумеется сейчас уже поздно что-то спрашивать: - Кто вам сказал такую чушь?! – энергично и уверенно солгала Аделина. – Не было такого! Это Татьяна придумала и меня обвиняет? Пусть докажут те, кто меня обвиняет! Или она просто не так поняла, я говорила… чтобы она настороже с вами была. Любая мать бы так отреагировала, зная, чем вы знамениты! Аделина Синицына сейчас солгала, и это вновь заставило Стеллу вновь изменить свое мнение о ней. Лжет – значит, боится. Значит, не такая уж она ледяная королева, значит, и лебезить, и таиться умеет. Иначе сказала бы внаглую, наплевав на все приличия: «Да, говорила, я, типа, мать, прочитала в газете, и шабаш»! А она лжет, таится… Боится… И Стеллиных намеков она испугалась, что репутация матери-мученицы поплывет-посыплется… Да и аборт… Аборт – это самая большая трусость женщины: и перед мужем, и перед обществом, и перед самим ребенком. Да, спасибо ворам планеты… иначе Тани Синицыной просто не было бы на свете! - Вы поймите меня, я не монстр и не бесчувственная машина, - поспешила оправдаться Аделина, понимая, какое впечатление она оставляет о себе. – Я не сюсюкаю с ней, это правда… Со мной тоже никто не сюсюкался, мне говорили: «Надо, Ада!». Сюсюканьем ребенка только испортить можно. Я тоже хочу Тане добра. Если она сможет сама строить свою жизнь, если она встанет на ноги, - да я разве же против?! Я ей слова поперек не скажу, когда увижу, что она – сильная, целеустремленная личность, непреклонно идущая к цели. А пока Танюша – очень слабенькая… Все играется в свои детские игры, в пионеров-героев прошлого. Вы знаете, кто такие пионеры были? - Знаю… - процедила Стелла. – Сейчас бы не мешало возродить такую организацию под единым флагом! - Это да! Соглашусь с вами! – с готовностью закивала головой Аделина. - Отлично! И как же Таня обретет уверенность в себе благодаря вашему заявлению на нее в суд? - Вы понимаете, как мне больно сейчас? – Аделина для порядка пустила слезу. – Ведь эта гнида подкожная - я имею в виду своего бывшего, - даже не раскаивается в содеянном! Он доволен и счастлив с новой фифочкой! А кто ответит за мою боль, за мое разочарование?! - Что, Таня должна ответить? – посуровела Стелла. – Пусть ваш бывший и отвечает! - У вас плохая привычка отвечать вопросом на вопрос! – поморщилась Аделина. – Пусть Таня мне поможет в одном - подвести этого гада под суд! И тогда я пойму, что я ей неравнодушна. - Вы заставляете ее сделать невозможное, - ответила Стелла. – Девочка не виновата в ваших распрях. Ребенок имеет право и на отца, и на мать, даже если они в разводе. - Я не запрещаю им общаться, хотя чему такой папаша-изменник может научить дочь? Пусть ОДИН РАЗ поможет матери! В жизни иногда приходится делать невозможное, переступать через себя… Я переступала неоднократно. Пришло и ее время. Все! Стелла поняла, что она просто теряет время с этой непрошибаемой дамой, вокруг которой вертится вся Вселенная: - Вы же сами понимаете, что эти обвинения в адрес Татьяны очень непрочны. Во-первых, по закону она имеет полное право не свидетельствовать против своего отца. Во-вторых, когда все это происходило, Таня была несовершеннолетней, и, соответственно, неподсудна. Ваше заявление просто вернут вам за отсутствием состава преступления со стороны девочки. В-третьих, последние полгода она находится под моей командой, и физически не имеет права покидать базу без разрешения командования. И в-четвертых: курсант Синицына – мой боевой товарищ. А мы своих в беде не бросаем! Я первая приму все меры юридического характера, чтобы обезопасить ее. И обращусь в соответствующие органы за юридической помощью. Так что данная затея изначально обречена на фиаско! Своего бывшего мужа можете хоть на кресте распинать, а вот моего второго пилота я в беде не брошу! - Зато весь мир узнает о моей боли и моей беде! – сквозь зубы прошептала Аделина, с ненавистью глядя на Стеллу. «Так вот зачем нужен весь этот цирк! Привлечь внимание, пожаловаться всему миру на свою беду, воспарить в тысяче виртуальных голосов святой мученицей! И она прекрасно понимает, что ее затея обвинить Таню нелепа. Главное – пиар, хайп, как говорили в старину! - подумала графиня. – Интересно зачем? Она ведь не актриса и не кинозвезда, чтобы пиариться на семейном скандале?» Стелла душевно маялась сейчас, пытаясь понять мотивы действий Синицыной-старшей и усугубляя свою ошибку – перебирая логические, рациональные варианты, связанные с материальной выгодой или служебным положением. Она даже предположила, что Аделина пытается сделать себе пиар (плохого пиара не бывает!) перед выборами в исполком. Но разве она не портит себе этим репутацию? А между тем, правда была куда как проще и глупее, и скоро она откроется… Стелла вновь попала в ловушку рациональных взаимоотношений служебного военно-мужского мира. Ах как бы хорошо было бы проникнуть в ее сознание, выгрести из него все! Но тогда она выдаст себя, да и заниматься телепатическим зондажем без согласия законопослушного гражданина запрещено законом. А Аделина Кировна – несомненно, законопослушный гражданин, к тому же не последний в районном комплексе. И изнемогающая от бессилия Стелла ходила вокруг разума Ледяной Королевы, как лиса вокруг курятника, но решиться на более активные действия не могла. - Я могу рассказать о вашей беде нашей районной газете, чтобы этого подлеца прославили на всю Абилонскую Республику, - вдруг инстинктивно предложила Стелла. – Но Татьяну я на растерзание не отдам! - Что же, буду вам признательна! – неожиданно смягчилась Аделина Кировна. – Но это далеко, конечно… - Плюс моя далекая родина! – Стелла принялась ковать железо, пока горячо. – Тысячи хилликийских женщин будут вам сочувствовать, это уж я вам обещаю! И я – первая из них! - Спасибо! – улыбнулась Аделина. – Еще бы в родной прессе бы этого гада прославить! Что же, спасибо вам за участие, Стелла! Мне вроде бы действительно стало легче… Что-то я действительно сегодня потеряла контроль над собой… И на Танюшку бедную наехала… Ладно! Пойдемте к ней! Я хоть извинюсь перед ней. - Вот и прекрасно! – расцвела Жю Сет, довольная, что все, вроде бы, кончилось, и она оказалась неплохим дипломатом. – Спасибо, что поняли меня. На мое содействие уж всяко можете рассчитывать! Пятидесятилетняя женщина вышла в холл, за ней последовала Стелла. Графиня успела заметить, что губы у Аделины подрагивали, но не придала этому значения… А следовало бы! В фойе она увидела вроде бы пришедшую в себя Таню, сидящую за столиком и попивающую кофе, - угощение доброй Людмилы. Рядом стояла Моане, время от времени поправляя девушке прядки пшеничных волос. Тут же были красотка-Людмила и Землада. Все они слушали какую-то увлекательную историю из богатого воровского прошлого Василия Ромео, который сопровождал рассказ энергичной жестикуляцией и богатой же нецензурщиной. Капитан Гриша Серегин записывал показания у голограммы Семена Вана. Все вроде было спокойно, даже было слышно, как за окном пролетела машина. - Таня! – позвала Аделина дочь. Та даже вздрогнула от неожиданности. Стало очень тихо… - Мама? - Таня… Подойди ко мне... пожалуйста, дочка… Татьяна растерянно оглядела своих друзей, будто спрашивая совета у них. Воцарилось всеобщее растерянное молчание… Тогда Таня осторожно встала со стульчика и подошла к матери. Моане с грустными глазами уступила ей дорогу - мать же… - Таня! – Аделина обняла дочь. – Ты прости, я так не по делу на тебя напала, да? У меня в последнее время нервы гуляют совсем… Надо психограмму сделать… Прости меня, ладно? Просто мне очень больно. Ничего я на тебя писать, конечно, не буду. - Я… не обижаюсь на тебя, мама, - тихо пролепетала Таня. – Давай не будем ссориться. - Не ссориться с Адой – уже достижение! – съязвил китаец. – По-моему, это она со всеми ссорится. - Я тебя забыла спросить, ничтожество! – презрительно бросила реплику в сторону бывшего мужа Аделин. Потом повернула голову к дочке. - Давай! Я… очень по тебе соскучилась… - И я по тебе тоже, мама! – улыбнулась Таня. – Пойдем домой?! - Конечно… Просто помоги мне один разок… Напиши к моему заявлению, что подтверждаешь его измену, как измену. Помоги маме восстановить справедливость! Покажи мне свою любовь на деле, я тебя очень прошу! «Вот упертая идиотка, она никак не уймется! Мы же договорились!» - подумала Стелла. А еще что-то в ее сознании прозвенело тревожным звонком, будто бы о чем-то предупреждая. Стелла, сама не понимая зачем, инстинктивно сделала шаг вперед. - Опять ты об этом?! – разочарованно сказала Таня. – Я же тебе говорила! Я тебя очень люблю, но и папу люблю… Я не буду ничего писать ни на него, ни на тебя. - Не будешь… - задумчиво произнесла Аделина, глядя перед собой. - Мама! Пойдем домой – позвала ее Таня. - Таня, отойди назад! – в голове Стеллы уже тревожный колокол гремел набатом. Но Таня не расслышала ее: - Мама… Ну что ты молчишь! И в этот момент произошло неожиданное... Аделина, побагровев от ярости, вдруг с размаху влепила Тане звонкую пощечину, да так, что бедная девушка, взвизгнув, повернулась вокруг своей оси, хватаясь за лицо. - Мама! – закричала Таня, пытаясь увернуться! – Нет! - Мама?! Я тебе не мама больше, мерзавка! – заорала Адлина. - Сучка, снюхалась с папашей за моей спиной, падаль ебаная, из меня дуру делали! Будь ты проклята, тварь неблагодарная. Не прощу, гадина! Гадина! - Не надо! – завизжала Таня. - Остановись! Ада, ты что творишь? Прекрати, это же дочь наша! – закричала голограмма Вана. - Ты охренела, овца валдайская? – заревел Ромео, срываясь с места. - Отставить! – сорвался с места капитан! – Прекратить насилие! - Ну почему я на… аборт не сделала? Почему я тебя пересадить дала, плесень двуногая?! – орала обезумевшая руководительница научного отдела. Лицо Аделины было искажено от гнева и с трудом походило на человеческое. Она не собиралась отступать и вцепилась Тане в волосы. - Почему органы правопорядка бездействуют? Подаю запрос в Систему! – сказала невозмутимая Землада, через которую ломились основные действующие лица. Все произошло в секунды… Спасли Таню Моане и Василий Ромео. Старый вор, кряхтя и матерясь, схватил Таню и развернул подальше от ненормальной матери, закрывая своим плечом. Спустя секунду перед ними вырос капитан Серегин, хватаясь за пульт управления участком на правом ухе… А Моане, несмотря на свой невысокий гуриасский рост и худощавое телосложение, отважно кинулась на обезумевшую Аделину, и со всей своей святой силы вмазала смачную оплеуху. Сзади подоспела Жю Сет, огрев ее парой телепатических ударов такой силы, что Аделина взвыла, хватаясь за голову. А Моане, переходя в контратаку, соколицей набросилась на высокую землянку и сильными руками, окрепшими от изнурительного ручного труда, повергла ее на пол, заламывая ей руки за спину. - Отпустите! Отпустите, гады! – билась на полу Аделина. – Все сговорились против меня?! Ничтожества! - Остановись, безумная! Одержимая! Ее душой завладел дьявол! Вот он, ваш прогресс куалийский! Держите ее, Ваша Светлость, сейчас дьявола изгонять буду из этой забесовленной! – кричала Моане, вытаскивая из-под платья плетку со значком Молнии. – Силою Бога Истинного, изгоняю тебя, дьявольское отродье! - Неет! – заорала Аделина, зараз приходя в чувство при виде Моане, растягивающей хорошую плетку с пятью хвостами. – Только попробуй! Дикарка! - От чернокровки слышу! – отозвалась Моане, занимая позицию слева от одержимой. - Прекратить! – крикнул Серегин. В отделении уже мелькали красные огни и гудела тревожная сирена. Из технического шкафа вылетели два блюдообразных робота и гравитационными лучами придавили буйную гражданку к полу. Сам Серегин отстранил Моане и заставил убрать ее холодное оружие ударного типа. Таня, задыхаясь от слез, рыдала на плече Ромео. Старик гладил ее по плечу и что-то нашептывал на ухо. Расстроенная, что ей не дали изгнать зло из землянки, Моане вернулась к Татьяне и заключила ее в объятия, сама расплакавшись и проверяя лицо девушки, не нанесла ли ей безумная мать тяжелого вреда. В этот момент невозможно было понять, кто здесь мать девушки, а кто – сторонняя преступница. - Господин благородный разбойник, не сочтите за труд, подайте, пожалуйста… еще стакан этого напитка, да благословит вас Господь! – попросила Моане последнего вора. - Сейчас сделаем! Людок! – позвал Ромео красавицу полицейскую. – Будь ласка, для Танюхи сделай еще стакан чифиря! Ну, этой вашей тонизирующей хрени! - Таня, не плачь, ты в безопасности! Я вызвала медицинскую бригаду! – сообщила Землада. – Тебе нужно срочно записаться на курс психологической реабилитации! - Уже спешу! – из дверей, цокая каблучками, прибежала Людочка, передавая Ромео стакан с целебным напитком на основе черного чая. Сама она тоже выразила Тане сочувствие. Ромео передал Тане, чертыхаясь про себя: - Совсем с катушек слетели, бля! Нет, в наше время такого не было! Укради, обсчитай, сними со счета в конце концов! Но чтобы так?! За прошлый год шестнадцать насильственных смертей по стране! Куда катимся? Совсем Бога забыли! - Успокойся, Татьяна! – подошла к ней Жю Сет. – Ее лечить надо! У нее в голове чертей побольше, чем у меня! Здесь мы тебя не оставим! С нами полетишь, на Гуриасс! С Благим я договорюсь! Капитан, молодец, реакция у тебя, как у… Вызывай «психиатричку»! Если нужно то-то подписать, давай, только быстро! - Что же вы делаете, гражданка? – подошел к распростертой на полу кряхтящей Аделине Кировне. – Поздравляю, сами себе дело организовали! Побои, оскорбление действием, еще сейчас врачи скажут, какие вы повреждения дочери нанесли! Это уже не семейный суд, это уже уголовка! А еще член ученого совета! - Да пошел ты! – огрызнулась Аделина. – Хватит меня по полу возить, я тебе ковер, что ли? Я – руководитель научного учреждения! - Говно ты, а не руководитель! – с чувством сказала Жю Сет. - Запомни этот день, ты сегодня дочь навсегда потеряла! Потом поймешь! А запись твоего ублюдского поведения сегодня же уйдет руководителю твоего института! - Ненавижу! Что, нашла себе заступников?! – кричала Аделина, плача и тяжело дыша, пока полицейские механизмы поднимали ее с пола и помещали в контрольное силовое поле. – Я тебя любила, а ты всю жизнь ты с папашей мною только пользовалась! Да без меня ты никто, и звать тебя никак! - Да пошла ты! – сорвалась, наконец, и Таня. – Я тебе этого никогда не прощу! Ты любила? Да ты любить способна только одного человека – себя любимую! Я от тебя только истерики и скандалы знала с самого детства! Да лучше подчиненной у госпожи Жю Сет быть, чем у тебя дочерью, хоть любви и внимания больше! И отец от тебя ушел подальше, от твоих истерик, что ты такая великая, а все вокруг тебе должны! А теперь выясняется, что ты еще меня убить хотела, пока я не родилась?! - И жаль, что не убила! – Аделина осатанела, видя, что она одна, а предательницу-дочь поддерживают представители разных рас и социальных слоев. – Все против меня сговорились?! Будьте вы прокляты все! Чтобы вас в «черную дыру» затянуло! Я еще на вашей могиле спляшу! Куда вы меня тащите! Капитан Серегин! Меня эта военная дрянь оскорбляла! Занеси в протокол! Я в суд подам! Я на всех в суд подам! - А это как прокурор решит, гражданка! – сказал Серегин, включая усыпляющие лучи. Мгновение – и Синицына-старшая погрузилась в глубокий сон. Ее закрыли в капсулу для задержанных и поместили в специальное хранилище в стене до прибытия сотрудников прокуратуры. Несмотря на обиду, нанесенную ей матерью, Таня заплакала и прикрыла ладонью глаза, видя, как мать помещают в помещение для преступников. - Не волнуйтесь, Тьяне! Как священница вам говорю, - проклятие грешника за его же воротник цепляется! – сказала Моане. - За что она так со мной, тетя Моане?! – зарыдала Таня, рыдая на груди гуриассийки. - Потому что одержима! Одержима многими демонами, и самым главным – гордыней! – ответила Моане. - Так, Татьяна Синицына! Обвинение выдвигать будете? – подоспел к ней Серегин. - Нет… Не буду… - повесила нос Таня. – Просто видеть ее больше не хочу! - Я все понимаю, но в отношении тебя было совершено преступление! – сказал капитан. – Сейчас тебя врач осмотрит, и если из-за нанесенного урона ты лишаешься трудоспособности более чем на двадцать один день, то уголовное дело возбуждается автоматически. Это уже нанесение телесных повреждений средней степени тяжести. - Я не хочу… - сказала Таня слабым голосом. – Пусть живет, как хочет. Товарищ майор? Ой... простите, товарищ подполковник! Разрешите полететь с вами? - Не то что разрешаю, а приказываю, я же сказала! - ответила Жю Сет. - Только я заеду к себе, вещи некоторые возьму, ладно? - Я заявление буду писать! – вдруг оживился Ван. - Бедная Танюша! Как же ты с ней жила-то столько лет? - Папа, не надо… - Нет, надо! – твердо сказал Ван. – Я со своей дочерью так обращаться не позволю. - Это, кстати, вы во всем виноваты! – строго сказала Моане китайцу. – Это вы своим прелюбодеянием довели семью до крушения, а мать девочки – до отчаяния! На вас вина не меньшая! - Хорошо вам говорить! – возмутился гражданин КНР. – А вы попробуйте с ней поживите! Я пятнадцать лет терпел, извините! Думаете, я не пытался наладить отношения? Не говорил с ней?! Пустое! Эта дама слышит только себя, только она во всем права! Простите, я тоже жить хочу! Сейчас у меня новая жена, молодая, я с ней как в раю! Просто небо и земля! Оказывается, можно жить и не воевать! Только сейчас жить начал! - А почему вы не забрали Таню к себе? – спросила Жю Сет. – Раз у нее мать такой монстр? - Ну, а куда? – замялся Ван. – У Тани все-таки училище было в России, в Москве… Она у меня жила периодически, на каникулы приезжала… Но моя новая жена тоже… не особо... Ну, вы понимаете?! В общем, хочет, чтобы мы жили вдвоем, без прошлого… Слушай, Танюш, раз уж такой разговор зашел… Ты можешь к нам прилететь на днях? - Нет, пап, спасибо, я с со своими товарищами на Гуриасс, - ответила Таня, шмыгая носом. – Да и тебя стеснять не хочется! - Да нет, ты меня не поняла, - ответил Ван. – Вещи-то свои забери… Тебе пригодятся, а Марта говорит, что нам они без надобности… Портрет свой забери… Помнишь, в шанхайском Диснейленде тебя рисовали, светящимися протонами? Забери его, не стирать же! - Понятно… - сказала Татьяна, чье сердце куда-то оборвалось. – Да нет, не смогу… Сотри его. А все остальное можете выкинуть на переработку. - Ну как же, такой портрет! Жалко же! - Я сказала – сотри! – крикнула Татьяна. – Чтобы твою Марту не бесить! - Ну, ты все не так поняла! - Ну вот такая вот я! Непонятливая! – зло сказала Татьяна. – Слушайте, а зачем вы меня оставили? Вам бы без меня так хорошо было! - Пойдемте, Таня! – сказала Жю Сет. – Дорога в новую жизнь часто состоит из горящих углей. Не ты первая, не ты последняя… Гриша, мы ничего писать не будем, мы завтра стартуем к другой звезде. Разбирайся сам в рамках законодательства. - Ну так как с вещами-то? – суетился киатйский «отец года». – Или я с доставщиком пришлю. Вы где остановились? Завтра еще будете? Куда присылать?.. - Вам двоим, сударь, не то, что детей, - черепаху в коробочке заводить не рекомендуется! – сказала Стелла. – Кто вам только родительскую лицензию выдал?! Спустя сорок минут… - … Вот уж не думала, что подобный парад грехов и такую безответственность я увижу у куалийцев! – сокрушалась Моане, сидящая на заднем сиденье машины, на этот раз «Тильды» производства Южного Креста. У нее на коленях лежала спящая Таня. – Не знают ни венчания, ни молитв, ни брачного правила, установленного Церковью. И вот результат! - Вы смеетесь, Моане? – спросила Стелла, зевая за штурвалом. – Мы с вами по всем правилам венчались! Результатами хвастаться будем? Господи, а я-то дура! Вообразила, что пришла к компромиссу с этой ущербной, что прочла ее… Думала, что ситуация у меня под контролем… А если бы эта ненормальная на Таню с ножом бы бросилась или что похуже?! Хреновый из меня разведчик, святая мать, без своей телепатии я ни черта не стою! - Что произошло с этой женщиной? Мне она сначала показалась вполне благообразной, правильной дамой! – спросила Моане, поглядывая в окошко, за которым шел серый мокрый снег. Они вылетели из Москвы и взяли курс на юг, к Стамбулу. Там Стелла планировала повернуть на запад, и через Европу и Атлантику достичь родной для нее Северной Америки. Она не могла покинуть Землю, не заглянув хоть на пару часов в Мексику, к своим опекунам, к своей второй матушке Марии. А там уже наверх… По показаниям приборов орбитальный комплекс, на котором ждали их товарищи, уже был над Калифорнией, а ко времени полета он будет над Арктикой. Поэтому Жю Сет на полном серьезе думала воспользоваться общественным транспортом. - А что произошло? Вторая Пулеите Жю Парсе, только немного поприличнее… - Кто? - Моя несостоявшаяся свекровь, мать покойного Орхо… Блядь, а не мать! А мать Тьяне – психически больная женщина. Я смогла проникнуть к ней в разум только, когда она напала на Тьяне… Мне стало страшно, эта женщина сама себя загнала в такую беспросветность, что возненавидела весь мир! И, самое главное, она действительно верит, что она великая, а весь мир вокруг – враги! - И даже собственная дочь? – спросила Моане. - Она в первую очередь! Представьте себе сильную духом женщину, которая с малых лет была приучена к труду, но лишена даже небольшой степени легкомысленности и мечтательности. Короче, ваш идеал! Трудоголик! Представьте, что с малых лет такая женщина нацелена только на то, чтобы преодолевать трудности и карабкаться наверх по карьерной лестнице. Все остальное – блеф и глупости! Вот так и живет бедная женщина, прошибая стенки головой, а по-другому она жить уже не умеет. И если трудностей нет, надо их искусственно создать, чтобы было, что преодолевать! Люди смотрят на нее, как на ненормальную, а она смотрит на них, как на бездельников. Романтика, любовь, развлечения, - это все не для нее, это слишком легкомысленно. И мужа такая женщина скорее всего найдет слабого, никчемного, чтобы было кого тащить и что преодолевать. Но все же даже такому человеку начинает претить его одиночество, он же чудовищно одинок! И начинается дрессировка родных и близких, которые должны с одной стороны восхищаться матерью-труженицей, а с другой стороны – соответствовать ее идеалу правильного человека. Но ему соответствовать почти невозможно, потому что в идеале – только она сама, или какие-нибудь недосягаемые идолы! Поэтому по определению все окружающие – бездельники и недоумки, живущие праздной жизнью, даже если они работают меньше нее, а зарабатывают больше! Разумеется, жить с такой мегерой – чистое наказание, одни скандалы и унижения, поэтому близкие, как правило, стараются побыстрее отчалить от такой душной героини, чтобы кукушкой не поехать! А она соответственно считает всех покинувших ее предателями. У Аделины еще глубокая, смертельная обида на бывшего мужа, что он променял ее на молодую. А Таня отказалась участвовать в показательном возмездии, в ее глазах встав на сторону врагов, то есть цинично предала ее! Вот у мамочки и сорвало башню в один момент! Произошел срыв, боль и отчаяние, помноженные на собственную мегаправильность, вырвались наружу. Как атомный взрыв! Превышение критической массы и запустило цепную реакцию! Она же сама обрекла себя на тотальное одиночество… Знаете, надо очень постараться, чтобы быть одинокой на Куали! - И теперь отношения Тьяне со своей матерью разрушены надолго? - спросила Моане. - Если не навсегда, - подтвердила Стелла. - Тьяне вроде девушка мягкая, поддающаяся влиянию, а иной раз упрется насмерть! Да и на кой ей мать такая? С такой матерью лучше сиротой быть! Так же, как и моя официальная маменька: ложь, лед, спесь, и ни грамма человеческого! - А виной всему гордыня! - заключила Моане. - Гордыня человеческая! Вы знаете, Стелла, Ваша Светлость, я почему-то все смелее мечтаю о том, что было бы, если бы Тьяне была бы моей девочкой! Ведь она же теперь, как сирота! Не смейтесь, но мне бы очень хотелось заменить ей мать! Я — одинокая женщина, не познавшая радости материнства, а она — осиротевшая при живых родителях девушка. Я хочу предложить ей стать ее kvirthire, духовным опекуном, духовной матерью, какой я формально являлась для Силве. Я бы смогла, как вы думаете? - Нет. Будет то же самое, что мы видели час назад, - мрачным тоном изрекла Жю Сет. - Если не хуже! - В каком смысле?! - Моане уставилась на затылок Стеллы, будто хотела его прожечь. - То есть, вы хотите сказать, что я была бы для Тьяне худшей матерью, чем эта высокомерная гордячка?! Извольте объясниться! - Да пожалуйста! - Стелла включила автопилот и обернулась к «названной сестре», положив руку на спинку соседнего сиденья. - Вы же не приемлете иных учений и иной философии, кроме хиликианства! Для вас любой человек из любого мира, кто думает и живет иначе, либо грешник, либо язычник, либо еретик! Вы даже Тьяне называете язычницей, хотя она в каких-то моментах образованнее нас с вами будет! Ну а уж про меня я и подавно молчу! И как вы, гипотетическая матушка, воспримете модель поведения Тьяне, ее ментальность? А если ее поступки придутся вам не по душе? Она ведь представительница другой цивилизации, которая летает на звезды, в то время, как мы со своей «истинной верой» сидим на угле и дровах, не на нефти даже! Она, считайте, наш далекий потомок, который родится через пятьсот лет! - Полно вам, уймитесь, нечистая сила! - вспыхнула Моане. - Ребенка разбудите! А то же я без вас не знаю, что Тьяне — дочь мира машин и звездных кораблей! Но, увы, это мир без Бога! И Буль- Кхиа тоже был миром машин, где отринули Бога и поклонились дьяволу! И где сейчас этот мир? Так что вы правы в частностях, а я в целом. Вечные ценности остаются вечными ценностями во всех мирах! А что вы предлагаете? Анархию? Пусть каждый живет, как хочет, кто во что горазд? Никаких моральных устоев? - Отнюдь! А какие моральные устои вы собираетесь передать Тьяне? Ходить только в длинном платье до земли, глаза в пол? Не сметь говорить слова поперек слова мужчины, даже если это конченый недоумок? Покорно идти замуж за кого прикажут, молча терпеть побои и унижения? Прославлять правительство, которое грабит народ и церковь, которая служит рабовладельцам, потому что это богом установленный закон?! Такие ценности, такие устои вы собираетесь привить девушке-спортсменке, летающей между мирами? Что мы вообще можем предложить ИМ?! Такие ценности можно только навязать, вбить, заставить силой соблюдать их некоторое время. Но не принять их! - Стелла так разгорячилась, что перешла на крик. - Вы лишь кастрируете, изуродуете свободную человеческую душу! А между тем, разгадка проста. Нужно, чтобы человек сам ХОТЕЛ принять ваши правила, вашу веру! Нужно, чтобы человек сам ЗАХОТЕЛ принять ваши правила игры! И игры обоюдной, а не в одни ворота! Нужно, чтобы она ЗАХОТЕЛА надеть хилликийское традиционное платье, чтобы она возжелала помолиться нашему богу в нашей церкви, чтобы она сама пожелала познать нашу культуру! Вот тогда будет распространение Святой Веры Хилликианской во имя Бога и Пророка Его по мирам, и распространение это будет в радость, а не в тягость! Потому что, если вы хотите уж полное благочестие по вашим канонам, следует запретить космические полеты! Ибо в книге блаженного Дирра сказано, что небо — это твердь! А блаженный Дирр почитаем Хилликианской Церковью, как святой! Значит, если Таня скажет, что блаженный Дирр ошибался, то она — еретичка против Святой Церкви. И плевать на то, что мы каждый день опровергаем его на деле! Значит, веруй, Таня, в твердое плоское небо, и шабаш! - Бреда не говорите! - недовольно ответила Моане. - Уж я как-нибудь разберусь, плоское небо или круглое. Здесь речь не о том, нужно ли признавать научные достижения? Здесь речь о том, становится ли беззащитна душа человеческая перед этими достижениями. И, будьте спокойны, нам есть, что дать куалийцам! Не все, но многие найдут в нашей культуре, в нашем укладе то, что потеряно у них дома! И потом, скажите, Ваша Светлость… Не в обиду вам, но… Увенчалась ли успехом ваша теория воспитания на практике? Ваш либерализм? - Я понимаю, на что вы намекаете, - покраснела Стелла. - Если бы не Машура, думаю, все бы получилось. Я бы постепенно дала бы больше свободы Силве, и она привыкла бы к правовым и моральным нормам Земли. Хотя, как это теперь проверить… - При том, что Силве, в отличие от Тьяне, - человек нашей цивилизации, нашего уклада! - продолжила Моане. - Она хотела стать священницей, знала все молитвы и священные тексты наизусть! И вот что с ней случилось! - Вы намекаете мне на то, что я дерьмовая мать?! - огрызнулась Стелла. - Спасибо, я и сама знаю! - Нет, не это… Мать вы во многом выдающаяся, но вы слишком веруете в свободу! В свободу души, в свободу совести! Может у куалийцев это и работает, но наши люди к такой свободе не готовы. Они воспринимают такую свободу как вседозволенность! И ищут ее реализацию в низменных инстинктах! - То есть, стань Тьяне вашей дочерью, вы бы ограничили ее свободу в попытке оградить ее от искушения? - спросила Моане. - Не знаю… - как-то подрастеряла свой боевой запал священница. - Тьяне уже взрослая женщина, хотя во многом сохранившая еще очарование и наивность юности. Но она уже познала грех… Хотя для куалийцев такая жизнь нормальна… Что тут можно ограничить… Не знаю... - И еще один, последний вопрос, мать Моане! - сказала Стелла, как показалось Моане, чересчур ехидно. - А с чего вы взяли, что Тьяне это вообще надо?! - Не знаю… - грустно сказала Моане. - Не знаю… По аналогии с нашим миром, девочка осиротела, и должна найтись рядом старшая родственница, которая возьмет на себя заботу о ней. Я смею надеяться, что ей нужна моя забота и любовь. - Любовь — это безусловное принятие личности целиком, а не по фрагментам, - сказала Стелла. - По крайней мере, не повторяйте моих ошибок с Силве. Тьяне — это не Силве, это ее полная противоположность. Моане тяжело вздохнула и, ничего не ответив, отвернулась в окно, за которым царила промозглая, сырая северо-евразийская зима. - Кстати, святая мать, - спросила Стелла как бы невзначай. - А откуда у вас плеть? И зачем она вам? - Этот аксессуар я приобрела три года назад в монастыре Святого Укхо, в Илмакии. - ответила священница. - Она обладает чудесными свойствами - изгоняет сорок демонов из души. В том числе, кстати, и грех «шелковой болезни». - То есть это вы для меня купили? - усмехнулась Жю Сет. - А вы хоть знаете, за какой конец ее держать-то? - Ваша Светлость, я родилась и выросла еще во времена короля Гуалдо Распутного, - кротко ответила Моане. - И еще вы, Ваша Светлость, только вступили в этот мир и сосали материнскую грудь, а я уже знала, с какой стороны держать подобную игрушку в руках. Как и любая ihenna, прости меня, Господи! - В смысле?! - Жю Сет чуть штурвал из рук не выронила. - Смысла не будет, - ответила Моане. – Каждая женщина имеет свои секреты и свои грехи молодости, о которых она не хотела бы вспоминать. Я ведь не всегда была духовным лицом… Однако все свои грехи я исповедовала Церкви, раскаялась в них и возвращаться к ним не намерена. И закончим на этом, Ваша Светлость… - Ну ладно… как скажете, - ответила обескураженная Стелла и отвернулась к управлению транспортом. - Да твою же мать! – воскликнула она же через несколько секунд! - Что случилось? – вздрогнула Моане. - Зарплата пришла! А где мои премии? Где надбавка за наставничество?! Или потом доплатят? Но уже двадцать пятое? А я думаю, почему таки отпускные маленькие? Сейчас долетим до Мексики, я из Благого и Ковуна всю кровь выпью и проклятье на них нашлю! - Мирское все это … Не о том думать надо! – проворчала Моане, осенила себя Молнией и принялась нежно гладить кудри спящей Тани… ______________________________________________________________________________ ПОЯСНЕНИЯ И РАСШИФРОВКИ - * «…Начиная с графа Юри Кхагариа» - Имеется в виду Юрий Гагарин, первый космонавт Земли. Гуриассийцы знают о первом куалийском космонавте, который велетел за пределы голубых небес Куали, но они почему-то считают его дворянином, потомком дрревнего куалийского благородного рода. Все попытки объяснить простонародное происхождение Юрия Алексеевича Гагарина упираются в глухую стену. По мнению гуриассийцев, простолюдин просто не способен на такой подвиг. «Подполковник планетарных сил Жю Сет». – Стелла не афиширует свою принадлежность к Комитету Государственной Безопасности на Земле и использует армейскую военную форму. «СР» - социальный рейтинг «…От рождества языческого куалийского бога Исуе Кхристо» - Имеется в виду Иисус Христос. Для хилликианской священницы, верующей в Единого Бога, христиане – язычники, так как верят в трех богов: Отца, сына и Духа Святого. Убедить ту же Моане, что это не три бога, а три сущности одного Бога, пока не представляется возможным. «…Симпатичная черноволосая милфочка». MILF – англоязычная аббревиатура, от «Mother I′d like to fuck.», означающа привлекательную, сексуальную женщину старшего возраста.